Примирение / Reconciliation

***       В этом месте правит бал суета. Сокрушительный удар для человечества, даже сейчас, спустя два месяца после атаки.       Он уже видел такие фильмы раньше. Видел драмы, центральной темой которых была какая-нибудь катастрофа.       В каждом из них, конечно же, есть момент в котором показаны последствия стихийного бедствия. Они все одинаковы, независимо от того, какая катастрофа произошла. Землетрясение, Буря, Торнадо. Эта сцена всегда одна и та же. Это та, в которой ты видишь протагониста истории, ищущего имена на доске пропавших людей в течении десяти минут. Как он пытается поговорить с какой-нибудь хорошенькой актрисой, играющей медсестру скорой помощи, или монашку. Как он пытается выглядеть торопливым и крайне усталым, нося при этом идеальный грим и причёску.       Затем, что-нибудь этакое происходит и главный герой каким-то магическим образом находит того, кого ищет. А может быть находит сочувствующего слушателя, который обещает помощь. Или просто в этом месте сменяется сцена, и фильм продолжает катиться дальше по сюжетным рельсам, а проблема либо отбрасывается в сторону, либо решается в… побочной сюжетной линии.       Это так не работает.       Как это работает — это бесконечные дни, проведённые в стоянии в очереди. Это практически ежедневная двухчасовая поездка в Бостон, где находится штаб-квартира информационного центра.       Как это работает — это постоянные звонки с разными просьбами день за днем.       Как это работает — это молитва за молитвой, о том, чтобы они нашли их живыми, целыми и здоровыми.       Как это работает — это ежедневные походы в информационный центр. Разговоры с клерками, которые просто перегружены работой. Которые очень торопятся. У которых просто нет времени, присматривать за кем то одним из тысяч.       Как это работает — это бесконечные бессонные ночи, наполненные тревогой и беспокойством.       Как. Это. Работает. Да никак это блядь не работает!       Он потянул за каждую ниточку. Взыскал каждый долг. Он выкрутил руки своим боссам пытаясь помочь Аннет и сдвинул горы, ради нее.       И этого всего просто оказалось недостаточно.       Япония сейчас в состоянии полной анархии. Это было — как если бы Соединенные Штаты проснулись однажды и обнаружили, что штата Калифорния больше нет. Люди обездолены, без крыши над головой, потеряли своих близких, а экономика стремится вниз с ужасающей скоростью даже здесь, в Штатах. Это тот же самый волновой эффект, который прокатился по Европе, когда Ньюфаундленд затонул. В стране объявлено военное положение, но на улицах по прежнему идут беспорядки и военные ввели в Токио танки.       И даже этого все равно было недостаточно.       Он мог только представить себе, те ужас и отчаяние, что должны быть в человеке, чтобы тот бросил коктейль молотова в вооруженный военный конвой.       Он не смог найти никакой информации. Никто здесь, ничего не смогли найти.       Он приезжает сюда практически каждый день, использовав неизрасходованные дни отпуска чтобы выгадать больше времени, а его жена занимается телефонными звонками.       Они отправили Эмму к ее бабушке и дедушке, на следующий день после Кюсю. С улыбкой упаковывали ее вещи, скрывая за ней беспокойство, что при следующей встрече ее будут ждать плохие новости.       Всего на неделю.       Всего на неделю, которая превратилась ныне почти в два месяца, как они пытаются помочь Аннет, впадающую в отчаяние все больше и больше, по мере того как недели сменяют одна другую.       Честно говоря, как и он сам.       Потому что неважно, как сильно бы он хотел сохранить надежду, с каждым днем это делать становится все трудней. Становится всё более невозможным верить в то, что они еще живы, когда все что им удалось найти, после нескольких недель поисков и «спасательных» операций — это только трупы, все больше и больше трупов.       — Эй, приятель.       Кто-то резко хлопает его по плечу и он оборачивается к мужчине стоящему рядом, чуть более старшего возраста, чем он сам. Мужчина изможден, небрит, с мешками под налитыми кровью глазами. Он тоже кого-то ищет.       Алан только собирался спросить, что ему нужно, но тот показал жестом.       — Они тебя зовут.       Он резко захлопнул рот и посмотрел вдоль линии стойки, где один из клерков, привстав со своего места взмахнул рукой подзывая его.       — Следующий!       Он благодарно кивнул мужчине, стараясь двигаться быстро. На ходу, отработанным движением он вытаскивает фотографии из бумажника, он делал это настолько часто, что уголок фотографии Тейлор уже затёрся в том месте, где обычно касались его пальцы.       Он перегнулся через стойку.       — Здравствуйте, меня зовут Алан Барнс.       — Имена людей, которых вы ищете?       Быстро бросив взгляд на клерка, Алан заметил рядом с ним почерневшую пустую чашку из-под кофе и пепельницу полную окурков.       Курить в этом месте было запрещено, но очевидно клерку уже просто было всё равно.       — Дэниэл и Тейлор Эберты.       Он вытянул фотографии. На одной из них Дэнни. С рождественской вечеринки в прошлом году, в шапке Санты. На другой Тейлор и Дэнни. Они не смогли найти ни одной фотографии, где Тейлор была бы в одиночку. Она всегда была с Аннет, с Дэнни или Эммой. На этой вот, Дэнни держал её на плечах, а она свесив ноги с его шеи болтает ими у груди. Они оба улыбаются, семейное сходство просвечивает насквозь.       Мужчина даже не взглянул на фотографии. Он быстро набрал что-то на компьютере, — Прошу прощения, нет никаких новых данных. Вам придется вернуться завтра и если у нас будет новая информ…       — Вы их видели? — он прерывает клерка, придвинув фотографии ближе к нему, — Пожалуйста, если у вас есть…       — Я их не видел и у меня нет никакой новой информации для…       — Да вы даже не посмотрели на них! — Он почти кричит, и даже при этом, его голос на повышенных тонах все равно теряется в общей какофония голосов в комнате.       Мужчина сердито уставился на него. Затем, все-таки бросил взгляд на фотографии.       На мгновение, Алан позволил себе надежду. Надежду на чудо, что он снова увидит их. Что они могут быть в какой-нибудь больнице, каком-нибудь списке обозначенные как Джон Доу. Что будет хоть что-нибудь.       Глупая надежда. Подтверждая это, через мгновение мужчина отрицательно качает головой.       — Извините.       Ему хотелось остаться на месте, хотелось развязать спор. Но после первых двух раз, он уже уяснил, как все будет происходить. Кто-нибудь вызовет охрану и его просто выставят за дверь.       Плечи поникли, и он почувствовал, как будто сейчас расплачется. Он не был уверен, было ли это от разочарования, гнева… или отчаяния.       Возможно от всех трех сразу.       Кивнув, он засовывает фотографии обратно в бумажник.       Подойдя к своей машине, он понимает что забыл свой телефон в держателе, когда выходил из нее в прошлый раз.       Он поднимает трубку и находит четыре пропущенных звонка.       С пересохшим ртом, он чувствует как сердце замирает в страхе.       Он перезванивает Зои сам.       Она шмыгает носом. Он может слышать это. Он слышит дрожь в ее голосе, этот комок в ее горле.       Она что-то говорит. Но его разум улавливает только четыре слова.       Хватит искать. Возвращайся домой.       Он едет по шоссе, как в тумане.       Алан всегда критиковал эти клише в фильмах. Как, когда люди говорят — «это было, как будто вчера».       Но, это было так.       Это было чувство, как будто только вчера, они с Дэнни спорили на заднем дворе, какие лучше щепки использовать для растопки гриля, пока Эмма с Тейлор играли в бассейне, а Аннет все пыталась уговорить Зои, чтобы та позволила ей взять Энни в воду тоже.       Ему нравилось яблоко. Дэнни любил карию.       Он улыбнулся слегка. Они никогда не соглашались друг с другом. Точно также, как они расходились в вопросе выбора лучшей бейсбольной команды. Или в том, кого из трех последних мэров стоило бы сбросить с моста.       Все эти маленькие глупости, мелочи, которые приходят на ум. И он чувствует, что не должен улыбаться. Что он должен чувствовать что-то еще. Он счастлив… счастлив, вспоминая хорошие времена проведенные вместе с Дэнни. И это чувство, оно… неправильное. С этим чувством явно что-то не так.       Ты не должен улыбаться, когда твой лучший друг мертв!       Но… он не может перестать улыбаться.       Его улыбка умирает только когда он добирается до своего дома. В тот момент, когда он услышал её. Услышал Аннет.       Это ударило его, с силой поезда на полном ходу. Он почувствовал как стиснуло его грудь, как будто кто-то невидимый зажал в тиски его сердце и легкие.       Он делает глубокий вдох, прежде чем выйти из машины и отправиться к своему другу. Помочь ей, неважно, сколько бы времени это не заняло. Столько, сколько ей понадобится.       Он открывает дверь машины. Ее пронзительный, полный отчаяния голос, почти физически атакует его дикими эмоциями неприкрыто звучащими в нём, от который сводит живот, кровь стынет в венах, а в глазах появляются слезы.       Но ее слова — вот что ранит сильнее всего.       — Всего лишь неделя! Это же должна была быть всего лишь неделя!       Он почувствовал себя так, будто его ударили. Ветер, буквально, выбил из него дух, а боль которую он почувствовал в груди, на мгновение заставила думать, что у него сердечный приступ. Он не осознавал, что встал из машины, пока не рухнул обратно на водительское сиденье, почти свернувшись калачиком и обхватив руками колени.       Всего неделя.       Всего неделя, перешедшая в два месяца.       Просто… всего одна неделя…       Он берет в руки телефон и набирает номер, прежде, чем сам осознает, что делает.       — Алло?       — Отец. — сказал он ровным, монотонным голосом.       — Привет сын. Какие-нибудь новости о твоем друге?       — Н… — Он замер. Сглотнул. Голосом, уже не столь ровным спросил, — Можно я поговорю с Эммой?       — … Конечно, сын.       Минуту спустя, он услышал ее, свет своей души, по телефону.       — Привет папочка!       — Привет малышка, — ответил он, улыбаясь.       — Папочка, ты знал, что дедушка был в армии?!       — Правда был? — он смеется и шмыгает, пытаясь прочистить заложенный нос. Наверняка, его отца это жутко бесило. Потому что это была морская пехота. Не армия. Старик всегда придавал этому особенное значение.       — Ага! Он показал мне все свои старые вещи! У дедушки даже есть пистолет! Папочка, мы должны в следующий раз взять с собой Тейлор к бабушке и дедушке!       Все слова умерли в его горле и Алан Барнс тихо заплакал, прижав руку к губам.