Наследие.

— Что ты сделала?! — Джованни уже минут двадцать ходит по комнате взад-вперед, нервно пыхтя. — Вызвала на дуэль Марко Монтекки. — абсолютно спокойно отвечает Кьяра, глядя куда-то в сторону. — Ты совсем спятила что ли?! — Ха! «Спятила», и это мне говорит наследник Меркуцио — она не выдержала и засмеялась. — Она ещё и смеётся! — не унимается тот — ты представляешь, что будет если ты погибнешь?! Ты понимаешь, насколько велик риск?! — Прекрасно. — Кьяра поднялась и подошла к другу — но чисто теоретически, до начала основной истории с нами ничего не случится. — Но. — Цыть! — она прислонила палец к его губам — я тебя не для того позвала, чтобы ты мне морали читал. Джованни замолчал и несколько секунд и все это время пристально смотрел на Кьяру. — Будешь моим секундантом? Он тяжело вздохнул: — Ты уверена, что это стоит того? — Я дочь — Тибальта, Джо. Все равно бы это меня настигло рано или поздно. И потом, он хотел обесчестить мою сестру, а этого я не смогу простить. Никогда. — Конечно. Как я мог забыть. — с неким упрёком в голосе произнёс парень и присел на край кровати. — Что не так? — Я боюсь за тебя. Я понимаю, что Тибальта в тебе с каждым днём всё больше и больше ---- он тяжело вздохнул и продолжил — и повлиять на это никак нельзя. Меня это пугает. — Джо. — Кьяра медленно подошла и присев рядом, обняла голову друга. — пойми, это дело чести, я просто не могу поступить по-другому. И дело вовсе не в моих чувствах к Лауре. — она растерянно отвела взгляд, пытаясь скрыть от него правду: ей было важно лишь благополучие и безопасность сестры ради которых, она была готова поставить под угрозу собственную жизнь, и ничто другое не имело значения, но рассказать об этом Джованни попросту не хватало смелости. Он заглянул ей в глаза и абсолютно невозмутимо ответил: — Врешь. Ой, врешь! Я же вижу, что ты сохнешь по ней! — он резко засмеялся. — Это не моя вина. — начала оправдываться Кьяра, пытаясь не заплакать — я просто не могу иначе. Я не могу, я обязана это чувствовать и я пойму, если ты откажешься. — Можно вопрос? — Да? Он демонстративно кашлянул. — Скажи мне, «Ти-и-иба-альт»… Ты дурак? Мы ведь с тобой еще в пять лет на мизинцах поклялись! — «Вместе до конца» — сквозь всхлипы прошептала Кьяра. — Именно! Так что в какую задницу ты не попадешь — я пойду с тобой. — Спасибо, Джо — её влажные от слёз губы тронула лёгкая улыбка. В этот момент в дверь постучали. Из-за неё выглянула Лаура. — Она здесь — ответил Джо на не заданный, но очевидный вопрос пришедшей и, похлопав подругу по плечу, вышел, оставив девушек вдвоём. — Тебе что-то нужно? — спросила Кьяра, как только Лаура закрыла за собой дверь. — Да, пришла попросить, чтобы ты отменила дуэль. — Нет. — её голос звучал холодно и решительно. Отступать она была не намерена. — Но почему?! — Лаура резко сорвалась на крик — почему ты так хочешь испортить нам жизнь?! — Ха, кому это вам? Ты действительно думаешь, что с таким ублюдком как Марко, сможешь жить нормально? — Ты не понимаешь! — Нет, это ты не понимаешь. Что ж, тогда я тебе объясню: он хотел воспользоваться тобой, ему было нужно лишь твоё тело. Ему глубоко наплевать на тебя и твои чувства. — Это не правда! Марко любит меня, он клялся! В этот момент Кьяра была готова взорваться. Она искренне не понимала, почему сестра не осознаёт очевидных вещей, и неужели сущность её матери овладела ею настолько, что она не замечает явных отличий между своим избранником и отцом? Но, взяв себя в руки, она присела на корточки напротив сестры и осторожно коснулась ладонью бледной щёчки, убрав за ухо золотистый завиток. — Милая, послушай… Мне очень жаль рушить твои грёзы но. — она замялась, пытаясь подобрать слова, пока Лаура смотрела на неё полными непониманием глазами — пойми, мужчины — народ жестокий. Они готовы заговаривать тебе зубы, осыпать клятвами и дарами и всё это лишь ради того, чтобы затащить тебя в постель. За свою короткую жизнь Кьяре не доводилось знать ещё ни одного мужчину, но судя по рассказам отца — так оно и было. — Откуда тебе знать? Ты ведь никогда не любила и не полюбишь! Так же, как и твой отец будешь жить от баталии к баталии и заливать душу спиртным в трактире, пока тебя проклинает каждая вторая веронская мать за убийство её ребёнка! Вмиг Кьяру переполнил праведный гнев. Она не понимала, откуда в этом маленьком прелестном создании столько злости, и чем она была обоснована, но на такое глаз закрыть она не сможет. — Я не знаю, от чего ты так ненавидишь своего дядюшку, Лаура, ведь он очень любит тебя, но если уж на то пошло — она нервно выдохнула — свою судьбу я не выбирала. — Он — убийца, и никакая любовь его не оправдывает! — вновь выкрикнула Лаура, пытаясь показать своё превосходство над сестрой и доказать правильность своей позиции. — Хватит! — Лаура ошарашено отшатнулась, испугавшись гневного выражения сестры. Глаза её зажглись адским огнём. — Дуэли быть, и точка! Он поплатиться за свою дерзость! — Ты… Чудовище! — в истерике, наследница Джульетты покидает комнату. Несколько минут Кьяра стояла неподвижно, сверля взглядом дверь. Она не понимала, что произошло и что сподвигло её на те слова, что так напугали Лауру. Из оцепенения её вывел стук в дверь: — Войдите! Из-за двери выглянул старенький дворецкий. — Синьорина, ваш отец просит прийти к нему в кабинет. — Хорошо, я сейчас спущусь. Оказавшись перед отцом, она не смогла выговорить ни слова. Он несколько минут молча ходил по комнате, пока не начал, холодно и учтиво: — Я получил послание от Бенволио сегодня утром. Он писал с просьбой уговорить тебя отказаться от дуэли с его сыном, а теперь скажи: почему я узнаю об этом последним? — Отец… — Прошу, не перебивай меня. Я тебя не броню и не осуждаю, ты не подумай. Такие поступки для тебя отныне вполне естественны, но будь так добра — объясни хотя бы причину. — Кьяра глубоко вдохнула: — А причина, папа, очень проста имя ей — она запнулась — Лаура Монтекки. Тибальт тяжело опустился в кресло и откинул голову назад. — Не делай вид, будто разочарован. Причина моей дуэли та же, что и твоей двадцать пять лет назад. Не от ревности ли ты тогда так хотел убить Ромео? — ответа не последовало. Кьяра внимательно пригляделась к отцу. Он застыл в одном положении. Лицо выражало полнейшее спокойствие, и только губы на долю секунды дрогнули в лёгкой улыбке. Такое поведение было ему присуще только тогда, когда он, оставшись наедине со своими мыслями, предавался воспоминаниям. — Она невероятно похожа на свою мать. — наконец выдал Тибальт — у неё её глаза. — Ты всё ещё любишь Джульетту? — наконец спросила Кьяра. У неё словно сложился паззл. В голове на минуту всплыл портрет матери. Тонкие черты, бледная кожа, голубые глаза. Только волосы тёмные, а в остальном — она ужасно напоминала Джульетту. Да и тот трепет, с которым Тибальт относился к племяннице, сложно было не заметить. — Первая любовь никогда не забывается. Когда ты молод и впервые познаёшь это чувство, всё меняется, и хорошо, когда она взаимна. А когда тебя отвергают, да ещё все, кому не лень. считают своим долгом напомнить, что за это ты непременно попадёшь в ад… — он остановился, чтобы набрать воздуха, и Кьяра заметила слёзы, заблестевшие в уголках его глаз. Не медля ни секунды, она устроилась у него на коленях и обняла за шею, когда он продолжил: — И пусть сейчас мне уже не хочется прикончить каждого, кто хотя бы приблизиться к ней — всё равно, я продолжаю искать её в других женщинах, а когда вижу её, сердце сжимается… Кьяра сильнее прижалась к отцу и почувствовала его дрожь. Поняла, насколько разбит этот на первый взгляд, стальной человек. — Вот что, Кьяра. — он взял лицо дочери в свои ладони — не слушай никого и следуй за сердцем. Борись даже тогда, когда понимаешь, что обречена на провал и… — в его глазах блеснула искорка жестокости вперемешку с азартом — не смей отменять дуэль. Покажи этим трусам Монтекки на что способна, и пусть твоя страсть восторжествует в пролитой крови. Последняя фраза отца до ужаса её напугала. Но вдруг, она увидела перед собой совсем иного Тибальта. Не любящего отца и ответственного хозяина, а страстного и даже жестокого юношу, чья страсть, как он сказал: «Восторжествовала в пролитой крови» и, наверное, это было правильно. Ведь впервые за столько лет он чувствовал себя собой.

***

В ту ночь ей не спалось. Не было в этой бессоннице волнения, она была вызвана яростью и предвкушением возмездия. Ревностью. Завтра по утру веронцы увидят на piazza dei Signori Тибальта. Его маленькую копию. С той же трагедией, той же историей, целью — убить Ромео. Кьяра чётко поняла, что все её попытки доказать, что она иная, чем её отец — пустая трата времени. Люди всегда видели, видят и будут видеть в ней кошачьего царя. «Что ж. Они хотят Тибальта — они его получат.» — подумала она, подойдя к зеркалу. Её внимание привлекла отцовская сивая прядь, что ужасно контрастировала на фоне пышных спутанных тёмных волос. Нет. Этот образ ей отныне будет не присущ. Слишком уж она женственна, слишком невинна на первый взгляд, чтобы быть наследницей Тибальта, какой её представляют люди. Она подошла к комоду из тёмного дерева, стоявшего у противоположной стены её спальни и достала оттуда громоздкие ножницы. Подойдя к зеркалу, она ещё несколько минут смотрела на себя в привычном виде и, взяв в охапку тёмную копну, отрезала. Волосы у неё были на удивление мягкие и ножницам поддались быстро. Отрезать получилось криво, но Кьяру это не заботило. От прежней длинны осталось выше плеч, и теперь всё внимание сосредотачивались на белоснежной пряди, что красовалась с левой стороны её причёски.

***

Дуэль была назначена в полдень на центральной площади Вероны, но подскочила в тот день Кьяра на рассвете. Причиной тому послужили звуки ругани в гостиной, что заставило её немедленно спуститься. — Как ты мог это допустить?! — лицо Элен, казалось, побагровело от гнева. — Ещё не время! Я поклялась, что пока история произойдёт, она не встанет ни во что подобное, и ты мне это пообещал! Тибальт выслушал её и, сложив руки на груди, начал холодно и монотонно, пытаясь сохранить спокойствие: — Во-первых, я ничего тебе не обещал. Я лишь сказал, что сделаю всё что от меня зависит, а во-вторых, ты прекрасно знала, за кого выходишь замуж, и какая судьба ждёт твоих детей. — Мне было шестнадцать, Тибальт! Я была влюблена по уши, меня это тогда совершенно не волновало! — Ну что ж… Это твои проблемы — Капулетти разочаровано развёл руками. — Ты… — Элен хотела что-то добавить, но стоящая в проходе Кьяра её перебила. Она прекрасно знала, что у отца не было к её матери особых чувств на момент заключения брака, но поняв, что это может далеко зайти, решила вмешаться: — Матушка, вы весьма несправедливы к отцу. — Элен повернулась и побледнела, узрев дочь в новом образе. Тибальт продолжал стоять неподвижно и едва заметно подмигнул, пока Кьяра продолжила: — Это было моё решение, мои мотивы и никакого дополнительного, помимо генетического отношения, отец к этому не имеет. Воцарилась гробовая тишина. Элен ошарашенно смотрела на дочь, потом перевела такой же взгляд на супруга и медленно опустилась на стоящий рядом стул, устало уронив голову на руки. — Собирайся — идём в церковь. — заключила она осознав, что Тибальт прав. — Но… — Кьяра хотела возразить, ибо каждый такой поход был для неё адской пыткой, но встретилась взглядом с отцом, который будто говорил: «Прошу, не спорь с мамой хоть раз» — опустила голову и покорно согласилась.

***

— Прости Господи, рабу твою Кьяру Капулетти, — проговорил священник в конце своей двухчасовой речи о том, что убийство — страшный грех, и за это Кьяра непременно будет гореть в аду. Тогда она поняла, что не пояснять причину дуэли было правильным решением, ибо в противном случае — лекция о греховности однополой любви была бы в два раза длиннее, сколько бы она не объясняла, что это был не её выбор. По возвращении из церкви Элен сразу же ушла к себе, дабы не быть свидетелем того, как её дочь отправиться на свою первую дуэль, где может погибнуть. Это было выше её сил. В то время как Кьяра вернулась к отцу, который в это время точил шпагу на заднем дворе. — Ты уже выбрала себе секунданта? — Да. Джованни. — Хороший выбор. — Тибальт кивнул, не отвлекаясь от своего занятия — Оружие всегда нужно точить самостоятельно и обязательно в хорошем расположении духа. Это подсознательно настроит тебя на успех. — он закончил и стал внимательно рассматривать результат своей работы, переведя взгляд на Кьяру, спросил: — Мой подарок с тобой? — она молча кивнула и вынула фамильную шпагу из ножен. Тибальт взял оружие из её рук и стал точить. Кьяра внимательно наблюдала. В детстве ей ужасно нравилось смотреть, как отец точит оружие. Он тогда был таким сосредоточенным, таким гордым. Кьяру это восхищало. Тем временем Тибальт передал ей камень и шпагу: — Теперь попробуй сама. Кьяра повиновалась и, взяв камень из рук отца, провела по лезвию несколько раз. — Для первого раза неплохо — заключил он и, отойдя на несколько метров назад, достал свою шпагу. Кьяра сделала тоже самое поняв, что ей предстоит тренировка. Тибальт сделал несколько широких шагов в сторону противницы и поклонился. Несмотря на свою бывалую жестокость во время поединков, дуэльный этикет всегда был на первом месте. Кьяра проделала тоже самое и они синхронно встали в стойку: «Ангард, пле. Алле!» — эти три слова, что значили готовность и старт поединка, она прочла по его губам и мастерски отразила первые пару ударов. Они фехтовали непривычно на протяжении двадцати минут, пока Кьяра не утомилась и Тибальт всё-таки смог одержать победу. — Неплохо, но есть замечания, — начал он, пока Кьяра пыталась перевести дух.- во-первых, ты слишком быстро сдалась. Монтекки хоть и наши враги, но им нужно отдать должное, на дуэли с ними бывает не просто. Мастерство шпаги у них в крови, в то время как мы учимся этому долгие годы и всё же, мне удалось превзойти многих в своё время, тебя это касается непосредственно. Во-вторых, ты слишком мужественна. Брови Кьяры медленно поползли вверх от удивления. — Что прости?.. — Если ты — моя наследница, это не отменяет того факта, что ты — женщина. Это сыграет тебе на руку, если во время дуэли, ты будешь пользоваться своим полом, как достоинством. У тебя есть то, чего нет у Марко, грация, хитрость, гнев и как бы странно это не звучало, красота. А ревнивая, разгневанная женщина, которая к тому же красива, страшнее десятков умелых дуэлянтов. — Думаешь? — Кьяре с трудом верилось в его слова. — Уж поверь мне — он усмехнулся — знал я однажды такую девушку. — Кого? — Тибальт улыбнулся ещё шире — так уж сложилось, что она стала матерью моего ребёнка. Кьяра стояла неподвижно минут десять, широко распахнув глаза. Слова Тибальта звучали как откровенный бред, который никак не складывался у неё в голове, ведь Элен была ярой противницей каких-либо конфликтов особенно если они заканчивались перчаткой, а в последствие — чьей-то смертью. Тибальт, поняв, о чём она хочет спросить, поспешил ответить: — Она не всегда была такой. Это прозвучит, как что-то из ряда в вон выходящее, но когда я впервые встретил твою маму, она чуть было не лишила меня жизни в тёмном переулке просто потому, что испугалась. — Чего?! — это повергло Кьяру в шок, но так же разбудило в ней любопытство. — Тогда то я понял, что твоя мама — именно та женщина. — продолжил Тибальт неприсущим себе романтичным тоном, напрочь забыв о тренировке, присел под деревом и поманил к себе дочь. — То есть, это была любовь с первого взгляда? — уточнила Кьяра, пристально уставившись на него. — Не совсем — попытался объяснить он — вернусь к тому, что я говорил тебе раньше. Любовь мужская и женская — два абсолютно разных понятия. Женщина — существо по природе воздушное, хрупкое и до боли зависимое от чувств. Для женщины любой невинный порыв — любовь на всю жизнь и они абсолютно не властны над тем, что чувствуют, часто влюбляясь не в тех людей. Мужчине же подобное дано испытать лишь однажды и для меня это была Джульетта. — он шумно вздохнул, отведя взгляд и сделал кольцо вокруг талии Кьяры, собрал ладони в замок. Кьяре подобные, в последнее время частые действия со стороны отца показались странными. Раньше он никогда не разговаривал с ней на подобные темы и не был так излишне нежен, избегал любых телесных контактов, а сейчас будто расслабился. Будто она была первой, с кем он смог поговорить о чувствах за всю свою жизнь. И несмотря на всю нестандартность ситуации, ей это безумно нравилось. Она понимала, что нужна отцу и поэтому просто положила голову ему на плечо и посмотрела на него снизу вверх, показывая тем самым, что внимательно слушает. — А что ты тогда испытывал к маме, если твоя единственная любовь — тётя Джу? — абсолютно серьезно спросила она, ибо этот вопрос её действительно беспокоил. — Понимаешь… — продолжил он, немного помолчав — Джульетта для меня — юность. Напоминание о том, как страстно и сильно я любил, будучи ещё совсем мальчишкой. Она — живое напоминание о моей прежней чувственности. Я точно знал, что больше такого никогда не испытаю. Именно это ты сейчас чувствуешь к Лауре, не так ли? — он перевёл взгляд на дочь и тепло улыбнулся, но она ничего не смогла ответить. Отвела взгляд. Говорить об этом спокойно пока не могла — слишком больно. Тибальт понял это и поспешил продолжить: — А твоя мама… Она покорила меня тем, что была совершенно иной. Не такой хрупкой, не такой кукольной, могла постоять за себя и с лёгкостью посылала меня к чёрту при определённых обстоятельствах, оставаясь при этом невероятно прекрасной. Она была… Словно бы моим женским воплощением, у нас были схожие взгляды и ценности, поэтому наш брак так крепок. Кьяра задумалась. Сейчас, как никогда прежде, она была согласна с высказыванием, что чтобы унять боль разбитого сердца — стоит просто полюбить полную противоположность своему amore. Наверное, когда-нибудь она тоже так сможет. Отпустит Лауру, найдёт человека, абсолютно ей противоположного и будет счастлива, но. не сейчас. По окончанию его рассказа у Кьяры остался лишь один вопрос: — Но… Если мама была такой же как ты: дралась на дуэлях, встревала в перепалки, почему она так яро протестует против моих дуэлей? Тибальт тяжело вздохнул. Он до последнего надеялся, что этот вопрос не появится, но пришлось ответить: — Мы… Очень долго не могли зачать ребёнка — голос у него дрожал. Он словно бы вспомнил все те утра, когда Элен приходила к нему в слезах и сообщала, что у них не получилось. Он обнимал её, прижимал к себе и шептал: «Тише. Тише… Всё будет хорошо, я тебе обещаю. У нас обязательно получится, и мы будем счастливы, ты слышишь?..» — он говорил ей это каждый раз, в попытке успокоить, хотя сам с каждым разом верил в это всё меньше. — Твои бабушка с дедушкой настаивали на нашем разводе. Говорили, что мне стоит найти женщину, способную на рождение наследника — я просто не мог этого сделать. Я слишком любил и уважал твою маму, развод, в данном случае, был бы равен предательству, а я ведь всегда учил тебя, что это худшее, на что способен человек. Когда у нас наконец получилось… — он закрыл глаза и ностальгически улыбнулся, мысленно возвращаясь в тот день — Милая, это был самый счастливый день в нашей жизни. — он обнял её крепче и зарылся носом в её волосы — я уже не помню, сколько раз я поцеловал твою маму в тот день, сколько раз повторил, что люблю её. А потом… Роды были очень тяжелыми, и когда врач пришёл проверить вас с мамой, сказал, что больше детей она иметь не сможет. И тогда я поклялся самому себе сделать тебя самой счастливой. Что ты никогда не будешь испытывать вины за то, кем родилась и что исполнишь всё, как положено. Докажешь, что Капулетти — самые сильные и храбрые люди на Земле. Только теперь Кьяре стало понятно. Почему отец так волнуется, почему мать так строга и почему она всегда была уверена, что её любят больше любого другого ребёнка на этой планете. И тогда она поняла, что просто не имеет права поступить по-другому, кроме как исполнить то, что предначертано. Дабы отдать свою дань уважения родителям и показать, что она благодарна им. Что все их страдания были не напрасными.

***

На ней грубые кожаные сапоги, алая рубашка, перчатки. Сейчас она, как никогда, похожа на Тибальта и если бы кто-то в тот момент спросил её об этом, она бы не сомневаясь ответила: «Я он и есть.» — действительно. Всё было идентично Капулетти-старшему, вплоть до походки и выражения, чего Кьяра и добивалась. Её первую дуэль решили превратить в спектакль для толпы, ну и пусть. Она ведь просто кукла, как и все остальные герои повести, которой «нет печальнее на свете». Люди ждут от них зрелища и они его получат. За ней, так же широко, пытаясь соответствовать, шагает Джованни. Никогда прежде он не видел Кьяру такой. Она идёт, расправив плечи, осанка у неё гордая, прямая — это пугает. Однако, её гордые, благородные черты и зажжённый гневом и жаждой мести взгляд завораживает. Джованни мысленно соглашается с тем, что испытывает невероятное удовольствие и гордость, будучи её секундантом. На улицах много народу. Много, кто глазеет из окон, а много, кто бежит за ними по пятам и кричит вслед что-то неразборчивое. Старые женщины перешёптываются, и Кьяра едва ли может разобрать их слова. «Бедная девочка. Отец в ад попадёт и её утянет за собой», «А это правда, что она с юношей из-за девицы дерётся? Какой позор! Не удивительно, дочь убийцы и подшей женщины». Кьяра на это предпочла никак не реагировать. Её безусловно гневали эти слова, но так же, как забавляли. Этот поединок приобретал не только значение мести за возлюбленную, но и за её семью. За честь родителей и свою собственную. Этим людям никогда не понять, ни её, ни Тибальта, ни их трагедии. Всё, что у них есть — сплетни да слухи, что им ещё нужно. И вот они уже на площади. Толпа образовала круг, по средине которого и должна была произойти дуэль. Когда Кьяру и Джованни в сопровождении свиста и бранных криков пропустили вперёд, она встретилась взглядом с Марко. Позади него стоял Фабио, которого тот выбрал своим секундантом, а ещё дальше… Лаура?! Сердце Кьяры заныло. Да. Она была там. Пряталась за широкой спиной этого урода и с презрением смотрела на Кьяру. Теперь она была на сто процентов уверена, что новая Джульетта её призирает и никакой, даже сестринской любви, как это было у её отца с её матерью она не дождётся. Но несмотря на всё это у сердца юного «кошачьего царя» на этот счёт было своё мнение. С ней опять говорило подсознание, у которого был голос отца: «Борись даже тогда, когда понимаешь, что обречена на провал. Покажи этим трусам Монтекки на что способна. И пусть твоя страсть восторжествует в пролитой крови». Это дало ей своеобразный толчок. Она собрала волю в кулак и подняла взгляд на Марко. Ей нечего было ему сказать. Лишь хотелось, чтобы он поскорее получил то, что заслужил, поэтому она молча сделала несколько широких уверенных шагов и поклонилась, как ни крути — дуэльный этикет превыше всего. Марко противно улыбнулся и тоже поклонился сопернице. Она стала смотреть в упор и одними лишь губами проговорила: «Ангард… Пле… Але!» — и, не медля ни секунды, сделала первый выпад. Кьяра последовала совету отца. Благодаря ему, их с Марко дуэль не была похожа на смесь мести, гнева и ругани — это был прекрасный танец. Танец Марко Монтекки с дьяволом по имени Кьяра Капулетти. Дьяволом, в руке у которого шпага с красной рукоятью, а на воротнике — герб дома Капулетти. Она не была скупа на откровенные движения. Иногда на пошлые улыбки. Тем, кому посчастливилось наблюдать за этим казалось, что она пыталась совратить юного Монтекки прямо во время поединка. Отчасти, так и было. Она знала о пристрастии нового Ромео к разного рода женщинам и как посоветовал Тибальт — пользовалась своим женским началом, делая движения изящными, обращаясь со шпагой на «Ты». Это сработало. В какой-то момент Марко отвлёкся и не успел отразить удар. Одно ловкое движение, и шпага Кьяры пронзила его плечо. Она сразу же сделала несколько широких шагов назад. Марко застыл в ужасе. На тёмно-синий ткани его рубашки появилось алое пятно. Секунда - и наследник Ромео молча упал наземь.