Удар по голове

Энди Сакс никогда раньше не была в больнице, и пока она не могла сказать, что ей это очень понравилось. Однако она изо всех сил старалась сотрудничать и вести себя дружелюбно в связи с постоянным присутствием занятого медицинского персонала, который вечно входили и выходили из ее палаты, от чего у неё еще больше болела голова. Они приходили проверить мониторы, перевязать болезненную рану на затылке, измерить артериальное давление, а также помыть ее и сменить мешок для катетера, но она всё ещё чувствовала себя зажатой и страдающей клаустрофобией на больничной койке, привязаннай всеми этими проводами. Энди действительно хотела вернуться домой, если бы она только могла вспомнить, где он находится, но на самом деле она знала, что еще не в состоянии уехать. Ее головная боль по-прежнему напоминала работающую дрель, её глаза были очень чувствительны к свету, её часто охватывали приступы тошноты, и, что хуже всего, у неё было тревожное чувство недоумения и паники по поводу потери памяти. Она продолжала пытаться сосредоточиться, чтобы восстановить память о том, где она была и что произошло за последние двенадцать или около того недель, но чем больше она пыталась это сделать, тем более неуловимей были картинки из её прошлого. Главной тайной всего этого были её отношения с Мирандой, невероятно замечательной женщиной, в которую она влюбилась почти сразу после того, как начала работать вторым помощником в «Подиуме». Красивое лицо и фигура Миранды, её безупречный стиль, иногда едва сдерживаемая ярость и сухой сарказм её остроумия — все это соблазняло Энди с самого начала. Энди вскоре стала физически зависимой от всего, что связано с Мирандой, например, от её уникальных духов. Это выдавало её присутствие больше, чем что-либо ещё, потому что, несмотря на стук каблуков, Миранда разработала уловку: она неожиданно молча появлялась позади неё, наклонялась через плечо, может быть, чтобы исправить сценарий, с которым она боролась на компьютере, или нажав на кнопку. Её руки с идеально ухоженными пальцами или даже брошенный ею фантик от конфеты в мусорном ведре. — Опять нездоровая еда, Андреа? Должны ли мы предполагать, что ты много работаешь, чтобы набрать еще больше веса? Первая помощница Эмили с первого дня пугала ее своим боссом, яростно перечисляя всё, что Миранда потребует, всё, от чего она откажется. Этот список казался бесконечным. Не должно было быть никаких вопросов, никаких разъяснений, никаких личных комментариев или наблюдений, никаких ответов или споров, никакой обуви на плоской подошве, и не дай бог, каких-то признаков человеческой слабости! Всё в офисе Миранды должно было быть безупречным, горячий кофе должен был предоставляться по запросу, а каждое желание рассматривалось как приказ. Похоже, с Аттилой-гунном было бы легче работать, если бы не пришлось скакать на лошади пятьсот миль по монгольским степям (или это был Чингисхан?). Как бы то ни было, после недели или двух ночных кошмаров, прерванных частыми телефонными звонками Миранды в 3 часа ночи, Энди почти могла представить, что ей приказывают отказаться от уроков верховой езды и просто сесть в седло в любой момент! Она была от природы весёлой, болтливой и очень дружелюбной девушкой, поэтому подавление её общительного жизнерадостного духа потребовало определенных усилий, и, по правде говоря, Эмили, не говоря уже о Миранде, никогда не добивалась успеха. Целью приезда Андреа в Нью-Йорк было найти работу журналиста. Она хотела писать, чтобы зарабатывать на жизнь. Это было её страстью, но вначале её единственной существенной писательской задачей было исправлять и выполнять домашнее задание десятилетних детей, а также нацарапать безумный список инструкций, издаваемый мощным шепотом, на желтых стикерах на столе или в своей книге, когда она бежала за Мирандой хвостиком. По крайней мере, у Энди было одно явное преимущество перед Эмили (единственное, насколько она могла видеть) в том, что ей дали краткий курс обучения в качестве небольшой части её степени журналистики. Это означало, что её ручка действительно могла успевать за мозгом Миранды, когда она бежала за ней, записывая под диктовку, а затем пыталась справиться с последующей рабочей нагрузкой, которая переполняла каждую её неделю. Энди, или Андреа, как Миранда настаивала на том, чтобы называть её (как будто она была француженкой, а не родилась в сельской местности Огайо), абсолютно ничего не знала о мире моды, в который она неожиданно погрузилась. Её первая проблема заключалась в том, что у неё не было ничего даже отдаленно подходящего для работы в офисе. Её высококлассная рабочая одежда, наконец, была предоставлена ​​руководителем художественного отдела Найджелом, но, хотя ей нравилось её качество и ощущение, она всегда чувствовала себя как в униформе для армейской службы, для которой она совершенно не подходила и плохо была подготовлена. Энди полностью понимала убежденность Миранды в том, что она совершенно не подходит для своей работы, поскольку она разделяла это мнение. Её невежество шокировало, а затем развеселило её коллег, озадачило известных дизайнеров, с которыми ей приходилось поддерживать связь, и спровоцировало Миранду на все более жестокие её унижения. Временами она подозревала, что Миранда надеялась, что она покинет «Подиум» в потоках слёз и никогда не вернется, но она была полна решимости не допустить этого, даже если она умрет при попытке! Миранда была известна тем, что увольняла некомпетентных сотрудников, но по мере того, как шли недели, а затем и месяцы, Энди все еще оставалась на своем посту. К концу шестого месяца её работа казалась более безопасной, чем остальная часть её жизни. Нейт, её парень, почти превратился в сварливого незнакомца, и другие её друзья тоже разошлись, несмотря на все её добрые намерения. Она превратилась в девушку с «Подиума», и им это не нравилось. Энди не была уверена, что она сама очень заботилась об этом, но ей нравилось высокое качество публикации, качество написания редакционных статей и фотографий, и в конце концов она поняла, что Миранда очень хорошо научила её создавать работу по совершенствованию публикации на ежемесячной основе. К июню она стала полностью предана «Подиуму» и её харизматичному главному редактору. У них сложились необычные и напряженные рабочие отношения, чем-то напоминавшие игру в шахматы. Андреа чувствовала себя маленькой пешкой, пытающейся пересечь шахматную доску и перехитрить свирепого Ферзя, которая могла двигаться по своему желанию, но которая также иногда могла быть удивлена и почти обезоружена достижением невозможного её помощником. Всё это пронеслось в голове Энди, когда она откинулась на подушки и оплакивала потерю своих роскошных длинных и волнистых каштановых волос. Она знала, что это был её венец славы, потому что она никогда не обрезала их с тех пор, как вступила в подростковый возраст. Теперь они были выброшены в какой-то мусорный бак для медицинских отходов, перепачканные её собственной кровью, по словам одной из медсестер, которая поняла её чувство потери и объяснила, почему их сбрили, пока она была без сознания. Энди боролась с почти физическим воспоминанием о том, как кто-то недавно нежно расчесывал и гладил её волосы. Это имело значение. Если бы она могла вспомнить об этом больше, возможно, это стало бы ключом к разгадке её амнезии, но ничто не могло просветить её в лесах забвения. Затем было странное и совершенно нелогичное перевоплощение Миранды у её постели. Миранда утверждала, что они «семья», неужели это действительно правда? Эта новая Миранда, казалось, была в очень хороших отношениях с её собственной матерью, и смотрела на неё глубокими темно-синими тревожными глазами, целовала её и нежно кусала за ухо! Энди снова и снова пыталась разобраться во всем этом. Но чем больше она думала, тем безумнее всё это казалось. Нет, если она что-то и знала, так это то, что удар по голове серьёзно свел её с ума! Андреа поняла, что ей нужно, чтобы мать вернулась и объяснила, что произошло. Мама была такой разумной. Или ей следует обратиться к Эмили, раздражительной, властной, сквернословящей, смешной Эмили? Она могла положиться на то, что Эмили будет убийственно честна с ней. Однако из всех людей в этом новом мире Алисы в Стране чудес, где она сейчас оказалась в ловушке, Энди больше всего тосковала по Миранде. Несмотря на то, что Энди была наполовину напугана, наполовину загипнотизирована этой женщиной, она хотела её присутствия. Нападение в парке (опять же, почему она оказалась там в семь утра?) потерпело неудачу в одном важном отношении. Это не излечило её огромную влюбленность в недостижимый объект её привязанностей. -О, Миранда, Миранда, Миранда… — тихо вздохнула она, снова проваливаясь в прерывистый сон.