Сильная слабачка

      Шизудцу — давно забытый клан среди магов. Некогда мои предки считались могущественными шаманами, но всё изменилось, когда родовая техника дала сбой. Сначала в клане стали реже рождаться наследники с магической предрасположенностью, а затем они и вовсе перевелись. Потомки родовых шаманов стали жить как обычные люди, и кажется, были вполне довольны своей участью. Например, мой отец женился на самой простой женщине, и в шаманство меня ни разу не просвещал. До определенных пор; Шисмана — первая ступень техники. Она подразумевает контроль гравитации и земного притяжения. Именно первую ступень мне и удалось пресечь. Исмуна — внутренний контроль потоков, то есть, иммунитет к собственной магии. Как можно было догадаться, эта ступень мне и в помине не далась. Если маг входит в диапазон гравитации, ему и самому не шибко придётся, поэтому Исмуна — очень важная составляющая клановой техники. И последняя, совершенная — Кайцена. В первую очередь, я случайно пробудила именно эту ступень, но до ума довести никак не могла, ибо не обладала Исмуной. Сила гравитации позволяет создавать миниатюрные (порой и не очень) чёрные дыры, поэтому без иммунитета пользоваться Кайценой не стоит.       Не сладко мне пришлось в обычный школьный день. Помню, в голове сильно загудело, жилки выступили на лбу, а затем, меня охватило чувство, будто я разорвусь на части, если не выплесну из себя что-то аномальное. Всплеск энергии пришёлся в столовой, и было огромной удачей, что никто не пострадал. Правда, пару столов всё же «заглотила» незавершенная черная дыра. В тот же вечер отец мне объяснил, что со мной произошло. Мне было по-настоящему страшно, но радость мужчины затмила мою собственную реакцию. Он был горд по самые гланды, и уже на следующее утро меня увезли за город, в поместье Шизудцу. Сказать, что меня приняли с распростёртыми объятиями — я не скажу. Помимо меня, в претенденты на «возрождение» величия клана было двое парней и вполне взрослая девушка лет двадцати пяти-шести. Единственное, что я могла сказать про них — это темные люди. С головы до пят. Как оказалось, не все были такими, как мой отец. Никто и не грезил жить обычной жизнью, а наоборот, всеми силами проталкивались в мир шаманства.       Сколько пыталась, но понять я их так и не смогла. Чем плоха обычная, обыденная жизнь? Неужели престиж среди высших сил такой желанный атрибут? Бред это всё, но позже я поняла, что отец тоже не побрезговал кинуть меня в сотни лишений, чтобы отличиться. Про мать я вообще промолчу. Будто её и не было. Дни затягивались тренировками, и угрюмыми взглядами таких же жертв предрассудков, как и я. Если юноши оказались более и менее снисходительными, то взрослая барышня всякий раз пыталась меня достать. В силу своего возраста, я просто отмалчивалась, и занималась тренировками, суть которых я не понимала до конца. Зачем мне все это? Что это за люди? Почему я должна жить вдали от дома? Мою голову атаковали сотни мыслей, и я наконец сдалась, просто плывя по течению. Когда старейшина начал замечать мои успехи, остальных учеников отослали домой. Так я стала сенсацией в мире магов. Старшее поколение, что до сих пор придерживались первобытных устоев клана, едва ли не носили меня на руках. Многие родственники, о существовании которых я и не догадывалась, приезжали просто побеседовать со мной. Будто на разведку. Видимо, думали, что у меня имелся какой-то секрет. В любом случае, к моей персоне было приковано слишком много внимания. Но как я узнала позже, не ко мне одной.       Сатору Годжо. Вот кем по-настоящему начали восхищаться, когда стало известно о его врожденных способностях. Когда у великих кланов было затишье, старейшины Шизудцу надеялись пристроиться к ним на один пьедестал, но теперь… Их сокровище затмили. Отныне не было надобности относиться ко мне, как к хрустальной чаше. Я оказалась недостойной своего назначения, данного мне непрошеной силой. Тренировки стали походить на пытки, а грозные взгляды старших не выказывали прежнего восхищения. Тогда я была ребёнком, и не понимала всех тонкостей, но одно я уяснила сразу — нет смысла потакать чьим-то желаниям. Разговоры со старейшинами превратились в чистые отчётности, и я набралась мудрости, чтобы начать притворствования. Вместо медитаций я просто маялась дурью, и всячески скрывала свои успехи. Я просто мечтала, чтобы меня вытурили из поместья угнетателей. Но не тут-то было, в меня крепко вцепились.       — Ты отправишься в поместье Годжо. Там есть с кого брать пример, — с нотками язвы выдал старшина. Я возражений не имела, напротив, мне и самой было любопытно, что за чудо у них там завелось. В принципе, мое согласие и не требовалось. Тем же вечером я впервые и встретилась с ним. С высоким мальчуганом (для своего возраста, он был очень рослым) с забавной манерой общения. После нескольких лет беспрерывной болтовни старых хрычей, интонация Сатору казалась мне сверхжизнерадостной.       — Шизудцу Акейн. Рада знакомству, — я слегка кивнула белобрысому, но тот согласно этикету, отвечать тем же не стал.       — Прикидываешься взрослой? — Скорее не вопрос, а утверждение. Я аж слюной подавилась. Довольно нахально. — Тебе не идёт.       — Вам бы тоже не помешало. На голову поседели, так и ведите себя под стать, — я нахмурилась, сложив руки на груди. Знала я, что наше знакомство наедине до добра не доведет. Учитывая то, что во всех своих бедах я винила именно Сатору, отрицательного разлада было не избежать. — И я жутко устала с дороги, может, предложите войти?       — А чем заслужила? — Юноша усмехнулся, пропуская язвительные фразы мимо ушей. Несмотря на то, что я была на целый год старше Годжо, рядом с ним я выглядела как бусинка. Разница в телосложении смущала до безумия.       — Терпением, — я обошла голубоглазого, и нагло, как последний варвар, открыла двери в чайный домик. Именно сюда нас и отправили куковать старшие. — Идёте, нет? Годжо вдруг замер, оглядел меня с головы до пят, а затем слегка улыбнулся:       — Добро пожаловать. — Как-то совсем радушно вырвалось с его уст.       — Ага, — я пару раз глупо моргнула, дивясь резкой перемене в настроении юного мага, а затем просто расслабилась. Не хватало еще в чужой голове копаться. Своих тараканов предостаточно. — Спасибо.       С тех самых пор, я стала часто появляться в поместье клана Годжо. Мы с Сатору, вроде как, даже нашли общий язык. Уже тогда я чувствовала между нами огромную разницу в силе, и это меня сильно задевало. Будто все мои усилия были коту под хвост.       — Я даже дотронуться до Вас не могу, — устало выдохнула я, свалившись с ног. Я как-то попросила Годжо побыть для меня живой грушей, и тот с огромной радостью (нет) согласился. — Какой в этом смысл?       — А ты во всем его ищешь, да? — Юноша усмехнулся, и приземлился рядом со мной. В этот самый момент, в моей голове что-то щёлкнуло. — Хочешь дотронуться до меня?       — Что? — Брови взмыли вверх, а рот приоткрылся в удивлении. Это он так шутит, да? Даже при всем моем желании… Неожиданно рука Годжо потянулась к моей, и у меня волосы встали дыбом. Нещадные миллиметры между нами исчезли, и я впервые почувствовала тепло его кожи. Подросток продолжал улыбаться, а я всё никак не могла отойти от шока. «Бесконечность» — великий дар, но каким же Сатору казался мне недосягаемым из-за него. Нет, не так. Он был недосягаем абсолютно для всех. Странный, не по годам мудрый, сильный, всегда себе на уме…       — Тебе следовало попросить об этом раньше, — буквально задохнувшись в порыве чувств, я неуверенно отпрянула от юноши, не находя себе места. Это ещё зачем? — Иными словами, бесконечность для нашей дружбы не преграда, Акейн.       Неужели я подпустила его слишком близко к сердцу? Когда наши словесные перепалки превратились в дружеские беседы? Как я допустила подобное? Мы неравные соперники, и маг никак моим другом быть не может. Так говорил старейшина, мой отец, и все вокруг. Однако… душа твердила иное.       — Годжо, — тихо выдала я, притупив взгляд. — Я тебя ненавижу.       Самая искренняя ложь в моей жизни заставила прослезиться, и я не нашла в себе сил поднять грустный взгляд на парня. В саду повисла тишина, и я прикусила губу, разглядывая свои сандалии.       — Мне всё равно. В настоящей дружбе есть место даже для ненависти, — ответ пробрал до мурашек. Я долго смотрела в одну точку, прокручивая слова белобрысого в голове сотни раз, а затем разревелась, как маленькая девочка. — Ты чего хнычешь?       — Кушать хочу, — совсем глупо отмазалась я, сглатывая крупные слезы. Пускай я и не видела выражение лица Сатору, но я чувствовала, как тот улыбается.       — Только и всего? Той же ночью, по возвращению домой, я и сбежала. После разговора с Сатору, я почему-то решила, что сама могу вершить свою судьбу и избирать друзей или врагов. Но наследник великого клана под мои разряды не попал, и мне пришлось позабыть о своём сомнительном, но все же единственном друге. После побега, страх и голод сменились бесконечно разнообразными зрелищами. Вплоть до поступления в техникум, я кочевала с одной квартиры на другую, влезала в долги, и конечно же, скрывалась от надоедливых старикашек. Мне просто повезло, что Яга наткнулся на меня раньше, чем я успела превратиться в конченную бандитку. И тем не менее, другого выбора у меня попросту не было. Нутро требовало независимости, желудок — пищи, а сердце — свободы. ***       — Алло? — Я подняла трубку, даже не глядя, кто собственно и позвонил мне среди поздней ночи. Несмотря на то, что меня только что наглым образом разбудили, держалась я молотком. Даже телефон швырять об стенку не стала.       — Привет, дорогая. Прости, что так поздно звоню, — на другом конце трубки послышался притворно слащавый женский голосок. — Знаю, я просила у тебя совсем недавно, но не могла бы ты одолжить нам еще немного денег?       — Завтра переведу, — краткость-сестра таланта. Я выключила телефон, и уткнулась лицом в пышную подушку. В последнее время мама звонила мне слишком часто. И я бы этому радовалась, не проси она у меня при каждом удобном случае денег. На сколько мне было известно, с отцом она уже не жила, но Бог с ним, мне не жалко. Тратиться я всё равно не умела, хотя сбережения имела вполне неплохие, так что, пусть пользуется. В конце-концов, после моего исчезновения, женщина пыталась снова связаться со мной, в отличии от папы. Должно быть, он был глубоко оскорблён моим поступком, а потому и забыл обо мне — о чёрном пятне позора. Господи, если задуматься, они оба друг-друга стоили, и чего только разошлись? Утро следующего дня добрым не казалось, как и всю последнюю неделю. За окном лил дождь не переставая, но был во всём и жирный плюс — сегодня выходной. Не долго думая, что на себя надеть, и проскочила мимо зеркала, и отметила, что мои каштановые волосы сейчас были больше похожи на огромное гнездо, нежели на пучок.       — Ну и фиг с ним, — выдохнула я, переведя взгляд с отражения в зеркале на настенные часы. Время конечно раннее, но у меня дел было невпроворот. Сначала я забежала в ближайший банк, и перечислила маме деньги, а затем медленно потопала в цветочный магазин. Выбор букетов был отменный, но я как всегда остановилась на белых лилиях, и расплатившись, продолжила свой путь. Пункт назначения был совсем недалеко от техникума, однако, навещать своих студентов у меня не было настроения. Хотя, признаюсь, они умели поднять настрой на раз-два. Светлые, добрые детишки.       — Акейн? — Как только я подошла к кладбищу, я встретилась с матерью покойной девушки. По спине пробежались мурашки при виде ее улыбки, и зеленого ведёрка с серой тряпкой. Умри я вместо Наори Кадзи, кто-нибудь пришёл бы протереть моё надгробие? Смешно. — Давно не виделись, как ты?       — Спасибо, у меня все хорошо, — я улыбнулась, опуская букет с лилиями. Эта женщина возвращалась с кладбища, где была захоронена ее дочь, но мне всё-равно было неудобно. Будто мой несчастный букет резанёт ей по больному. — Сами как?       — Не скажу, что хорошо, но и жаловаться не буду, — как я её понимаю. — Если честно, я сильно тороплюсь. Была рада повидаться с тобой. Ложь.       Стоило женщине отвернуться, как на её лице замерло жесткое выражение: то ли озлобленности, то ли едва ощутимой предвзятости. А как же иначе? Я выжила, а ее дочь погибла. Лучшие всегда уходят первыми, а я оказалась так себе. Мама Наори часто сторожила меня после инцидента. Просила рассказать ей в подробностях, как умерла ее дочь, и какими были ее последние слова. Глупости. Мне буквально приходилось прятаться от неё, ведь я понятия не имела, что могло утешить больную душу скорбящего родителя. Явно не правда. Последние слова ее дочери — визг. Последнее, что опечаталось на ее лице — страх смерти.       Подойдя к заветному надгробию, я аккуратно положила букет поверх плиты, и втянула полной грудью дымок от благовония, которое наверняка оставила мать усопшей. Подолгу находиться на кладбище я не любила, но сегодня мой визит затянулся.       — Это ещё что такое? — Я вдруг почувствовала мощную проклятую энергию, и мгновение спустя, отметила, что цветы с плиты куда-то исчезли. Буквально за секунду, я даже не заметила, как моргнула. Пальцы ног начали отдавать противной дрожью, когда я почувствовала холодок прямо за своей спиной. В вымытом отражении плиты я застала не только свою потрепанную моську с гнездом на голове, но и разъяренную мать погибшей девушки. Что-то она не шибко на человека была похожа…