Little Queen

В конце концов рождественские каникулы прошли не так, как это планировала Дженна. За всё время она смогла поговорить с Джеймсом всего несколько раз, если она успевала застать его после ужина. С самого утра он запирался с Питером в своей комнате либо бежал в дом Петтигрю, где проводил весь день, позабыв о обещании рассказать обо всём Дженне. Она же, стараясь быть понимающей сестрой, пыталась вникнуть в дела Мародёров без расспросов Джеймса, но её знаний, даже учитывая письма Питера, не хватало для поддержания беседы и понимания двух друзей. Так Дженна окончательно сдалась, оставив надежды на воссоединение до лета. Хоть какой-то радостью и отвлечением для неё стали скачки. Энтузиазм Флимонта незаметно передался и Дженне. Вдвоём они с самого Рождества не замолкали о лошадях и судьях, обсуждая, на кого следует ставить. И Дженна нашла в этом не только способ убить время, но и нечто интересное. Спустя часы споров Поттеры поставили на двух разных лошадей. Разумеется, младшая выбрала коня по кличке Королевский Бросок* и искренне болела за него, когда он вышел. Сначала она была напряжена, но с первым прыжком лошади, Дженна раслабилась и получала удовольствие от наблюдения за силой и грацией животного. Редкое сочетание. Флимонт после подобного выступления не был удивлён, когда оно оказалось победным и принесло магловские деньги Дженне, на которые она мало смотрела. Куда больше ей были интересны маглы. Она считала странным их поведение, одежду, музыку, но одновременно восхищалась этим. Сама мысль, что они достигли всего, не используя магию, была поразительной. Но Дженна не озвучивала эти мысли даже при родителях, боясь сама не зная чего. После Поттер не переставала напоминать отцу о его втором месте и стала больше читать о соревнованиях с участием лошадей, о самих животных и их содержании, надеясь уговорить родителей позволить ей научиться ездить верхом, найти школу в небольшом магловском городе, что не увенчалось успехом, но потрепало нервы Юфимии и Флимонту, ведь Дженна не намерена была отступать. Она до последнего брала аргументы из воздуха и почти убедила отца, но даже это не помогло ей. Родители одержали победу в споре, не желая отпускать дочь в магловский мир ради обычного увлечения в «столь опасное время», хотя, по мнению большинства, время было спокойным, а Волан-де-Морт лишь временная помеха на пути Министерства, ничего серьёзного. Разумеется, Дженна была расстроена отказом родителей, но куда больше её тревожило поведение брата. Да, он был подростком, мало что понимал, но у Джеймса не было достойного оправдания. Он повёл себя отвратительно, но Дженна всё равно ничего не могла ему сказать, укорить его. Оба не осознавали, как быстро отдалялись друг от друга. Прощание после каникул не было таким тяжёлым, но оно причиняло боль и Дженне, и Джеймсу. Когда они стояли напротив, Дженна видела в его глазах вину, но ни он, ни она не посмели сказать хоть что-то, боясь испортить их и без того хрупкие отношения, надеясь на воссоединение летом. ― Удачи, ― сказала Дженна на прощание. ― Обещаю, что буду писать, ― подмигнул ей Джеймс, скрываясь в поезде. Он ни разу не написал. Дженна Поттер научилась развлекать себя без участия кого-либо. Но она не переставала завидовать Мародёрам, пусть она никому об этом не говорила. Они были ближе Джеймсу, чем она сейчас. Они стали как братья. Их крепкая связь была очевидна для младшей Поттер. Она даже не была уверена, что он вспоминает о ней, когда с ними. Возможно, Дженна преувеличивала, но с каждым днём она всё больше верила в то, что не нужна брату, как раньше. От этого мысль попасть на другой факультет не казалась полным безумием. Там она может проявить себя, найти друзей, с которыми Джеймс не был бы знаком. Она хотела обратить на себя внимание, показать, чего стоит, избегая влияния своего брата. Она хотела доказать себе и другим собственную значимость. И Когтевран казался самым нейтральным вариантом, он бы устроил и её, и семью. С другой же стороны её цели не подходили для Когтеврана. Другой факультет искал в своих учениках качества, присущие Дженне. Те качества, которые отделяли её от остальных Поттеров. Несвойственная её семье хитрость, амбициозность, желание выделиться. Её душа жаждала Слизерина, но она никогда бы не смогла быть с такими, как мальчишка Блэк. Все слизеринцы казались ей напыщенными аристократами с семейными проблемами и интересной историей. Ничем больше. Весна, конечно, была скучным временем года. Но в Поттер-мэноре её наступление всегда означало один день нескончаемого шума и веселья. День рождения Дженны и Джеймса. И это был первый год, когда брат и сестра праздновали отдельно друг от друга. Джеймс был с друзьями и со всем факультетом, а Дженна — с домашними эльфами и старым котом. Родители не смогли долго сидеть с ней и, поздравив дочь, сразу же направились верх по лестнице, в кабинет Флимонта. Уставшие после работы, они и не заметили, как Дженна увязалась за ними, желая узнать какую-нибудь министерскую тайну. Пробраться туда незаметно и приоткрыть дверь для лучшего звука не было сложно. Они с Джеймсом довольно часто проделывали подобное в детстве. Правда, делали они это только потому что им запрещали. Дженна встала у самой двери, опираясь на стену, но не решилась вглядываться в щель между стеной и дверью, чтобы не выдать себя, когда родители неожиданно захотят взглянуть на открытую дверь. Так однажды они увидели Джеймса. Второй раз этой ошибки младшие Поттеры не совершали и становились с двух сторон двери, как сейчас стояла Дженна, и прислушивались. — Когда всё это закончится, я уволюсь, —сказал Флимонт со смешком. — Боюсь, это только начало, Монти, — вздохнула Юфимия. Дженна не удержалась и сделала шаг ближе и взглянула на родителей, которые казались опустошёнными и измотанными. Её мать сидела на диване, подпирая голову рукой и смотря куда-то перед собой, пока отец стоял возле окна, заведя руки за спину. Оба выглядели встревоженными, что напрягло Дженну больше. — Он начал переманивать оборотней на свою сторону, — сказал Флимонт, не отворачиваясь от окна. — Знаю, нам докладывали об увеличении популяции оборотней. Они кусают обычных магловских детей, чтобы создать из них армию. Ужасно и бесчеловечно. И ради чего всё это? Флимонт не ответил, только опустил голову. Дженна же сглотнула и отошла назад, подальше от двери. Ей вполне хватило и этого. Одна лишь мысль, что таких же детей, как она, превращают в неконтролируемых волкоподобных созданий, ужасала Дженну. Она не могла представить, что бы сделала, окажись она оборотнем, неконтролирующим себя раз в месяц. Но жить так она бы не смогла. Вернувшись на кухню, Поттер решила попытаться забыть обо всём, что услышала и открыть подарки от Джеймса и, удивительно, Питера. Сама она отправила Джеймсу целую коробку из его любимых сладостей, набор по уходу за метлой и коллекционные постеры с его любимой сборной по квиддичу, но на записку ей не хватило сил, ведь сказать брату ей было нечего, так что она ограничилась простой надписью на коробке: «От Д.П. для Д.П.». Ей же Джеймс отправил кассеты с новыми магловским песнями и записку, где извинялся, что на пасхальных каникулах его не будет дома. Дженна отложила подарок, а записку оставила на столе, чтобы родители её прочли утром. Питер же, не зная, что прислать, просто отправил ей целую коробку сладостей. И Дженна была более чем счастлива. Но между шоколадом она заметила колдографию. На ней Ремус, Питер, Сириус и Джеймс сидели за столом и играли в волшебные шахматы. Конечно, играли только Ремус и Джеймс, Питер сидел в стороне и наблюдал за друзьями, а Сириус что-то кричал, пытаясь сделать игру более интересной. Вокруг доски расставлены кружки сливочного пива и несколько навозных бомб. Дженна улыбнулась и положила колдографию к кассетам, решив, что следует написать Питеру завтра и поблагодарить за его старания и сдержанное обещание писать ей. Она взяла несколько сладостей в руку и вышла с ними на улицу. Ночь всё равно обещала быть длинной, она точно успеет ещё поесть торт и повеселиться, использовав пару оглушающих чар на двери в комнату. А пока она планировала понаблюдать за звёздами, но, как назло, на небе их не было. Дженна села на ступеньки, ведущие во двор, открыла первую попавшуюся конфету и съела её. Она представляла, что её брат устроил на свой день рождения и тогда она впервые завидовала ему и злилась на себя, что не может быть такой, как он. Она даже не представляла, как найдёт друзей в Хогвартсе, в то время, как у её брата это вышло в первые пять минут в Хогвартс-экспрессе. Но тут она услышала, как кот мурчит и повернулась к нему. Он тёрся головой о её ногу, пытаясь обратить всё её внимание на себя. Дженна, не задумываясь, убрала руки с колен и позволила ему запрыгнуть на её ноги и удобнее устроиться. — С днём рождения меня, — прошептала она, поглаживая кота за ушком. Тот мурлыкал у неё на коленях, а Дженна улыбнулась, пока первая слеза скатывалась по её щеке. — Хоть ты сейчас со мной. Лето выдалось лучшим из всех возможных. Дождливый июль, отличающийся солнечными вечерами и звёздными ночами. Джеймс вернулся со школы и, наконец, они с Дженной могли говорить и проводить время вместе. Первую неделю так и было. Как в старые времена, Дженна и Джеймс были вместе, бегали по Поттер-мэнору и громко слушали магловские песни, придумывая под них странные танцы. Затем к ним стал приходить Питер, но его Дженна приняла с распростертыми объятиями. Теперь младшая Поттер относилась к нему, как и к своему другу, в благодарность за еженедельные письма и подарок. К тому же проводить время втроём было совсем неплохо. Ранние пробуждения Джеймса были единственным, что раздражало Дженну. Стало трудно менять график под брата, но у Дженны не было выбора. Джеймс вытягивал её из-под любых одеял. Только щитовые или запирающие заклинания спасали её и давали шанс поспать на два часа больше. Но с таким расписанием Дженне не хватало времени на чтение книг и занятия магией. К счастью, позже ей дали это время тренировки Джеймса по квиддичу. Пока она спала, у него была пробежка, ближе к вечеру Джеймс начинал тренировку на метле, а Дженна стояла на земле и практиковала некоторые интересные и сложные заклинания. Частенько Джеймс делал замечания, напоминая ей, что такими темпами она станет когтевранкой, но Дженна не обращала внимания на замечания Джеймса, веря, что так оно и будет. Он же свято верил в её распределение на Гриффиндор. В этом году, в сентябре он планировал попробовать себя в качестве охотника для гриффиндорской команды. И Джеймс относился к этому со всей серьёзностью. Не было и дня, когда он не упоминал про квиддич. Он и Сириус планировали играть вместе в этом году. И Дженна была убеждена, что у обоих выйдет попасть в команду, пусть Сириуса она не знала. К слову, о Сириусе. Джеймс неустанно повторял Питеру: «От Сириуса ни строчки, я беспокоюсь, что его мать сделала что-то с ним. Она просто монстр». Дженна хотела громко выругаться при любом упоминании писем, но сдерживала себя, не желая начинать ссору. Кажется, и Питер, и Джеймс беспокоились за друга, что казалось Дженне вполне нормальным. Но она думала, что могли родители сделать с их ребёнком, что удостоился звания монстра. Но в один день Джеймс перестал говорить о Сириусе, и Дженна заподозрила, что у них есть какой-то план, о котором она не знает. На следующий день к ним, кроме Питера, пришёл ещё и Люпин. Три мародёра собрались во дворе Поттер-мэнора, что само по себе наводило на некоторые подозрения. Дженна, только проснувшаяся к этому времени, не могла отказать себе в знакомстве с ещё одним другом Джеймса и узнать, что они планируют делать. Поэтому она, быстро переодевшись, расчесав растрёпанные волосы и взяв свою палочку, прыгнула на перила и скатилась вниз. Была ли Дженна в предвкушении веселья? Определённо. Но когда она оказалась во дворе, то Мародёров было не трое, а четверо. За минуту Сириус оказался здесь, а остальные трое аплодировали его появлению. Его Дженна узнала по колдографии. Высокий, темноволосый, похож на своего брата. Но всё же Сириус не был таким мрачным, как Регулус. Он был именно той яркой звездой, пока его брат, несмотря на своё имя, был отдалён от Земли, и на ночном небе ты вряд ли легко разглядишь его, особенно на фоне брата. Джеймс, заметив её присутствие, кивнул друзьям в сторону сестры. Мародёры повернулись и увидели уверенно идущую к ним Дженну, пусть на самом деле она пыталась скрыть свою нервозность. Ей не так уж и часто доводилось знакомится с людьми. И она боялась провалиться и опозориться. Первым делом она подошла к Ремусу, которого Питер называл гением и генератором половины идей. Он был в широкой футболке и клетчатой рубашке, несмотря на то, что было жарко. «Шрамы», — мелькнуло в голове у Дженны. На той колдографии у него было видно несколько шрамов на руках. Широкие полосы, похожие на следы когтей прятались под рубашкой, но младшая Поттер не решилась показывать, что она знает об этом. — Привет, я Дженна, — она протянула руку Люпину и дружелюбно улыбнулась. — Ты Ремус, как я полагаю? Тот был немного удивлён, что его узнали, но быстро собрался с мыслями и пожал её руку, немного неловко, но вполне уверенно. — Да, — только и смог ответить он, не понимая, как следует представиться. Только Дженна отошла от Ремуса, как к ней подошёл Сириус и сам протянул ей руку. И Дженна заметила, насколько он был намного выше Ремуса. — Сириус Орион Блэк, — гордо произнёс он с нахальной улыбкой. — Приятно познакомится. Дженна с улыбкой пожала ему руку и сказала, копируя его уверенный тон: — Дженна Юфимия Поттер, мне тоже приятно, наконец, лично встретиться с Вами, мистер Блэк. Сириус усмехнулся и отошёл от Дженны, подходя к Ремусу, чтобы поговорить с ним о чём-то. А младшая Поттер заметила, насколько разных друзей нашёл себе её брат, а ведь это были только самые близкие из них. Питер просто улыбнулся ей и помахал рукой, а Джеймс просиял, словно ему в голову пришла какая-то потрясающая идея. — Нам нужно сыграть в квиддич, два на два, — громко объявил Джеймс. Дженна закатила глаза. Конечно, они будут играть в квиддич. На лице Ремуса было то же недовольство. Он не был игроком в квиддич, очевидно, и предпочитал проводить время, придумывая способы отомстить Слизеринцам, оставаясь при этом на небольшом количестве отработок, в отличие от Джеймса, побившего с Сириусом рекорд Флимонта в первый же год. — Как я понимаю, Дженна играет? — спросил Блэк у Джеймса. Дженна достала свою палочку и произнесла: «Акцио, Мётлы». В ту же секунду четыре метлы прилетели к ним. Джеймс тут же схватил свою, гордо улыбаясь и показывая её друзьям, Дженна взяла свою, а Сириус —первую, какая ему попалась. Другую взял Питер, но тут же протянул её Лунатику, который явно не хотел играть, но, пока Джеймс хочет играть, Ремусу придётся присоединиться. — Отлично, Сириус, нас ждёт победа, — сказал Джеймс, становясь рядом с Блэком. Дженна усмехнулась и сказала: — Не дождёшься, Поттер. — Ещё посмотрим, Поттер, — ответил ей брат. Ремус вздохнул и взглянул на метлу недовольно. Ему точно не нравилось летать, но он, видимо, хотя бы умел это делать, а Питер только мог судить игру, ведь он боялся летать больше всего на свете. А отказать Джеймсу Поттеру в игре в квиддич? Проще похоронить себя там же, чем выслушивать нравоучения о пользе спорта. Они только сели на мётлы, вот-вот собираясь взлететь, как появился домашний эльф в обносках, его и без того кривое лицо было искажено то ли от старости, то ли от физических наказаний. Дженна толком не успела понять. Домашний эльф смотрит на Сириуса со злобой и ненавистью, словно волшебник грязь под ногами этого эльфа. Блэк смотрел на него в ответ с такой же ненавистью, но Сириус не был так надменен, как эльф. — Хозяйка просила Кричера прийти за «неблагодарным мальчишкой», хозяйка знала, что он у предателей крови, — кряхтя, говорил эльф злобным голоском. — Конечно-конечно, — сказал Сириус и подошёл к Кричеру, склонив голову. Дженна взглянула на Джеймса, который подозрительно улыбался и поняла, что это только притворство. Сириус прямо перед Кричером вскочил на метлу, резко оттолкнулся и взлетел, не забывая послать домашнего эльфа. Джеймс победоносно вскрикнул и прокричал: «Пит!» Питер удивился, не понимая, чего от него хотят, но Джеймс подлетел к нему, а Питер залез на его метлу и вцепился в плечи Поттера, когда тот летел к Сириусу. Дженна и Ремус переглянулись и полетели за тремя Мародёрами следом. Сириус и Джеймс громко кричали и свистели, пока Кричер не исчез со знакомым каждому магу хлопком. Они летали так с полчаса, пока Юфимия не вышла во двор с мадам Блэк, которая шла рядом. Лишь краем глаза увидев мать, пришедшую за ним к «предателям крови», Сириус сорвался вниз и послушно ступил на землю, опуская метлу себе под ноги. Остальные спустились за ним, молча наблюдая, как Сириус делает неуверенные шаги к матери. Юфимия с сочувствием взглянула на мальчика, но ничего не сказала. Дженна взглянула на мадам Блэк с интересом, та тоже, заметив взгляд девочки, узнала её. Хотя тяжёлый взгляд Дженны Поттер забыть сложно. Затем она с отвращением взглянула на Ремуса, который, насколько знала Дженна, был полукровкой. Питер, Джеймс и Ремус хотели что-то сделать, остановить Сириуса, но Юфимия одним взглядом запретила им даже шагнуть в сторону Блэк, прекрасно зная, на что способна злая женщина. Сквозь зубы Вальбурга из вежливости поблагодарила Юфимию и ушла с сыном. Дженна вопросительно приподняла бровь, смотря на своего брата. Тот выглядел ужасно злым. И только позже она узнает, почему. Блэки практически пытали мальчика, боггартом которого была его мать (они случайно вбежали в учительскую, где он прятался в шкафу). Подробностей Джеймс рассказать не мог, больше знал только Ремус, но не было и варианта развития событий, где он выдаст тайны Сириуса. Но большего и знать не нужно. Ремус, Питер и Джеймс после визита мадам Блэк отправились в комнату Джеймса, чтобы поработать над каким-то планом на осень. Дженна же осталась с матерью, у которой был долгожданный выходной. К ним по этому случаю пришла миссис Петтигрю со своими пирожными и булочками. И младшая Поттер не вникала в беседу, ведь пришла она просто поесть, пока разговор не зашёл о ней. — Я читала в одном магловском журнале, что если девочка много времени проводит в детстве с мальчиками, то она может стать… — она остановилась на этом моменте, не зная, как продолжить. — Ну она станет… Кхм… лесбиянкой, — добавила она шёпотом, будто это запретное слово. Юфимия выглядела, мягко говоря, разъярённой. — Я даже не знаю, с чего начать… — сказала она, стараясь оставаться спокойной. — С того, что тебе необходимо перестать читать такие журналы или с того, что последнее, что тебя должно волновать — ориентация моей дочери. Потому что она не должна волновать никого, кроме неё самой, в том числе и меня. — Но магловские специалисты пишут… — начала вновь миссис Петтигрю. — Кажется, мы читаем совершенно разные статьи на эту тему, поэтому я советую открыть что-нибудь более научное на эту тему. А ещё прошу не возражай и разберись в теме, прежде, чем что-то говорить по этому поводу. Мне точно не хочется доказывать свою правоту перед тобой сейчас, дорогая соседка. Миссис Петтигрю замолчала, предпочитая больше не затрагивать тему перед Юфимией, а Дженна восторгалась матери, которая так легко смогла спокойно ответить, даже если её раздражало в миссис Петтигрю всё. Это было восхитительное зрелище для маленькой Поттер. За неделю до сентября Поттерам удалось найти время для семейного ужина. Все четверо собрались вместе и обсуждали год Джеймса, распределение Дженны (Флимонт верил, что она станет первым Поттером на Когтевране), семейные шутки и другие приятные мелочи, поднимающие настроение. Неожиданно для всей семьи Юфимия перебила Флимонта на середине какого-то анекдота про ведьму и гарпию: — Вы стали совершенно непохожи, даже внешне. Брат и сестра переглянулись, но не нашли никаких отличий в друг друге, кроме роста, цвета волос и глаз. Для них заявление матери было странным и неуместным. Но Юфимия продолжала. — Дженна стала полной копией своей бабушки в молодости. Монти, ты же должен был оставить те колдо, не так ли? Клянусь, Дженна унаследовала даже её характер, а она была настоящей гриффиндоркой! Флимонт взглянул на дочь внимательно и кивнул Юфимии, которая радостно улыбалась, смотря на своих детей. Она видела то, чего не замечали другие. Джеймс и Дженна, когда они были порознь, вели себя совершенно иначе, а теперь они и выглядели иначе. Если раньше, они были практически близнецами (только по глазам их в темноте и отличали), то теперь они были совершенно разными. Дженна казалась выше, черты её лица стали тоньше и острее, делая выражение лица надменнее, что идеально совмещалась с серо-зелёными глазами, оттеняемые кругами под ними, а её волосы оказались тёмными, но не чёрными, как у остальных членов семьи, выделяя девочку на их фоне. Джеймс же был полной копией своего отца, только глаза матери. Он, как и почти все Поттеры, имел мягкие и аккуратные черты лица, чёрные волосы, которые невозможно уложить надолго, и ухмылку, по которой можно узнать любого из их рода. Единственное, что ему досталось от матери — карие глаза и плохое зрение, которое за прошедший год в школе стало ещё хуже. — Да уж, Поттеры, — сказал Флимонт с добродушной улыбкой. Юфимия только улыбнулась, а Джеймс и Дженна переглянулись вновь, готовясь в последний раз в этом году поразить Поттер-мэнор своими способностями в магии.