Little Queen

— Джи-Пи. Джи-Пи! Дженна! Дженна Юфимия Поттер! Дженна с трудом открыла глаза и поморщилась от света, которого обычно в её комнате не было. Кое-как, прищурившись, она смогла разглядеть силуэт нависающего над ней брата. Джеймс всегда был идеальным жаворонком и вставал рано, а сегодня и вовсе уже был одет к этому времени. — Мерлиновы подштаники, Джеймс… — простонала Дженна, отворачиваясь от него и накрывая голову одеялом. — Ну уж нет, сестрица, — сказал Джеймс и начал стягивать с сестры одеяло. — Ты сейчас же идёшь собираться. Я не хочу ехать в конце поезда, только потому что тебе захотелось поспать подольше. — А что плохого? Ну не успеешь ты занять первые купе, пройдёшься до самого конца и сядешь с каким-нибудь Блэком, хотя бы немного помучаешься в этой жизни, а то от тебя страдают исключительно другие люди. Дженна схватила одеяло и легла на его край, не разжимая пальцы, чтобы Джеймс не смог его поднять. Поттер попытался несколько раз дёрнуть одеяло, но у него ничего не вышло. Джеймс тяжело вздохнул и сел на кровать рядом с лежащей Дженной, не сводя с неё глаз. Видимо, пытался поднять её силой мысли. Только все прекрасно знали, что только вкусный завтрак или их с Джеймсом планы на утро могут поднять её в любое время суток, в остальное она предпочтёт не вставать с постели. — Скорее чистокровные слизеринцы будут страдать в присутствии Джеймса. Дженна резко приподнялась и взглянула на говорящего. Питер Петтигрю. Почему-то он думал, что, если бы Дженна не спала, она бы пустила его в свою комнату. Но Поттер была против его присутствия. Более того, она искренне негодовала, когда даже её брат смел заходить сюда без разрешения, а уж тем более его друг и так рано утром. — Который вообще час? — спросила Дженна у незваных гостей, потерев глаза. Видимо, выспится с такой семьёй она в другой жизни, но и там судьба каким-нибудь способом включит Джеймса в её жизнь. — Пять часов и тридцать одна минута, прекрасное время для того, чтобы создать конструкцию из навозных бомб. В этот момент Дженна полностью проснулась и взглянула на обоих мальчишек с неподдельным интересом. Её глаза горели особым огнём, который Джеймс мог принять за её согласие помочь им с одной из лучших идей. Они решили встать пораньше, чтобы повесить навозные бомбы не просто над дверью, как обычно это делали Дженна и Джеймс, а над самой кроватью. Да и к тому же не в одном доме, а сразу в двух. Лучший подарок на первое сентября для четы Поттеров и миссис Петтигрю. — Дженна, чёрт! — сказал Питер, а Джеймс тут же закрыл ему рот рукой. Втроём они уже стояли у комнаты миссис Петтигрю и вешали навозные бомбы прямо у неё над кроватью. Плюсом этих, более дорогих, бомб было то, что они взрывались по каким-то установленным параметрам: по щелчку, от движения или определённого звука. Достать их было сложно, потому что раскупали такой товар довольно быстро: он был новый, интересен многим и стоил относительно недорого для такой вещи. К тому же поговаривали, что скоро их исключат из продажи вовсе. Дженна и Джеймс с помощью волшебных палочек поочерёдно крепили несколько бомб по периметру кровати, а Питер наблюдал за ними, периодически повторяя: «Чёрт!» то от радости, то от досады. Наверняка, он пытался поразить своих друзей тем, что выучил «плохое» слово, за произнесение которого мать всегда его ругала. Но тех раздражало такое поведение, однако они старались ничего ему не сказать, ведь все знали, что младшие Поттеры редко злятся и стараются не принимать ничего близко к сердцу. Ну а ещё потому что их запас выражений намного больше. После наведения последних штрихов, Джеймс и Дженна попрощались с Питером, забрали остатки своего «оружия» и побежали домой, который, к счастью, был недалеко от милого коттеджа, в котором жили Петтигрю. Единственный плюс их соседства, пожалуй. Это были последние их минуты лета, а для Дженны наступление осени и вовсе казалось концом света. Джеймс отправится в Хогвартс, родители продолжат работать, а в доме останутся домашние эльфы и старый мамин кот. Оттого маленькая Поттер и жалела, что они не родились двойняшками. Представить бы, как они вдвоём поехали бы в Хогвартс, увидели бы школу, у них бы были одни и те же друзья. Тогда они бы были настоящим дуэтом. Это было крохотной сокровенной мечтой, которой ни с кем не хотелось делиться. Даже с самим Джеймсом, хотя он порой думал точно так же. Брат и сестра встали перед дверью в дом и переглянулись. На лицах обоих была одинаковая улыбка, кричащая: «Шалость удалась». — Джеймс! Дженна! Младшие Поттеры бежали от впервые разъярённой Юфимии. Пожалуй, утренний вонючий душ из навоза не пришёлся ей по душе. Она тут же вышла из комнаты и начала искать своих детей, которые спрятались на кухне под столом, заранее приготовив матери цветы и пирог с огромной надписью: «Извини». Конечно, сделали его эльфы, а Дженна и Джеймс добавили последние детали и нарвали самых красивых цветов, которые только смогли разглядеть в шесть утра. Юфимия вышла на кухню и застыла в дверях, смотря на подарки. Только она собиралась кричать, потому что знала, что эти двое спрятались на кухне, как на её лице невольно заиграла улыбка. НЕ в силах больше злиться, она сказала: — Можете выходить, на этот раз прощены. И так она говорила каждый раз. Джеймс и Дженна выползли из-под стола и оба сделали щенячьи глазки, смотря на мать. Так она точно не могла не простить их. И дети умело пользовались её слабостью. И Юфимия со вздохом, не сказав им больше ни слова, пошла смывать с себя грязь, но перед этим бросила на них последних негодующий взгляд. Будто дети бы поверили, что она действительно злится. — Мы справились, мистер Поттер, — сказала Дженна, гордо смотря на брата, стоящего по другую сторону стола. — Да, мисс Поттер, это было не так впечатляюще, но для пробного раза сойдёт, — ответил ей Джеймс. — Надеюсь, все запасы будут использованы в пределах гостиной Слизерина, как я тебя и учил, Джеймс. Дети повернулись и уставились на появившегося в дверях отца, который, судя по его выражению лица, был ими очень горд. К счастью, он уже отмылся и даже избавился от запаха с помощью одного из своих волшебных средств. Джеймс кивнул, а Дженна скрестила руки на груди и спросила: — Ты же в курсе, что ответственные родители не просят детей нарушать правила школы? Флимонт усмехнулся, подошел и потрепал ей волосы, отчего Дженна тут же отшатнулась и убежала в сторону, а Джеймс громко засмеялся, наслаждаясь страданиями младшей сестры. Конечно, пока Дженна не подошла к нему и не потрепала его чёрные непослушные локоны, тут же убегая от шокированного брата. Джеймс с выражением боли и разочарования в собственной сестре застыл на месте, кончиками пальцев трогая свои волосы. — Ах да, Джи-Пи, тебе лучше выбирать между завтраком и своими волосами, иначе тебе лучшее купе не достанется, — сказала Дженна, прежде, чем выскользнуть за дверь. Джеймс с ужасом уставился на отца, ища в его глазах ответ на вопрос: правда ли это? Флимонт кивнул — и Джеймс тут же сорвался с места, побежав к ближайшему зеркалу, а отец провожал его понимающим взглядом и улыбкой. Дженна же, опираясь на перила лестницы, наблюдала за сценой с нескрываемой насмешкой, прекрасно понимая, что ей за это ничего не будет. Она перевела взгляд на отца, который просил накрывать домашних эльфов на стол, и пошла в столовую, полностью готовая вкусно поесть, в отличие от брата, который променял еду на причёску. Настало время отправляться на Кинг-Кросс, Из-за Джеймса и его желания занять купе одним из первых, чтобы выбирать тех, с кем он хочет ехать, им пришлось трансгрессировать намного раньше и идти на станцию. Люди толпились и теснили многих детей, но, к счастью, Дженна была не совсем низкая и могла пройти сквозь толпу, часто толкая взрослых, чтобы они расступились, а вот Джеймс плёлся за ней. Юфимия и Флимонт шли, держа друг друга под руку и нашёптывая что-то друг другу на ушко, иначе ничего не было слышно. Затем шли Джеймс, Дженна и Питер. Оба мальчика постоянно заглядывались по сторонам, не пропуская ни одного необычно одетого магла, поэтому Дженне пришлось схватить их и тащить за руки. Питер от этого покраснел и перестал искать кого-то в толпе, а Джеймсу было всё равно: он продолжал приветствовать всех, параллельно везя свою тележку одной рукой, а другой держась за свою сестру. Сзади всей процессии шла миссис Петтигрю и везла вещи своего сына, который был слишком низким и худощавым для того, чтобы перевозить тяжёлые чемоданы самостоятельно. Вдруг Юфимия и Флимонт остановились, указывая на стену между платформами 9 и 10. Джеймс, уже зная, что делать, выпустил руку сестры и ступил первым, за ним поспешила Дженна, но Питер приостановил её. — Можно первый раз я побегу с тобой, мне просто не по себе? Как бы Дженна ни недолюбливала Питера за многое, она не могла отказать ему в этом и кивнула, вновь протягивая ему свою ладонь. Он принял её и благодарно улыбнулся. Так вдвоём они переступили через платформу. Дженна тут же отпустила его руку и прошла вперёд, чтобы не загораживать путь другим и быстро найти брата. Питер хвостиком последовал за ней, пока они не нагнали Джеймса, который уже успел дойти до поезда и начать поднимать вещи. Где-то за ними увязались и три родителя, не поспевающие за детьми. — Я нашел нам лучшее купе, — сказал Джеймс Питеру, который подавал последние вещи Поттера. Дженна удивилась, как он смог поднять половину вещей один так быстро, когда не прошло и минуты, но об этом она даже не спросила, потому что всё, что она могла сделать — закатить глаза на слова Джеймса. Во всём Хогвартс-экспрессе одинаковые купе, так как одно из них может быть лучшим? Неожиданно появился и ответ на первый вопрос Дженны: высокий темноволосый, крайне похожий на Блэка из книжного. Он с улыбкой кивнул Джеймсу, а тот поблагодарил его за помощь с вещами, прежде, чем двое разошлись. Они, кажется, вполне поладили. В этот момент Дженна еле сдерживалась, чтобы произнести одно из тех самых «плохих» слов, как постоянно называла их миссис Петтигрю. Она бы в жизни не поверила, что Блэк и Поттер будут стоять в Хогвартс-экспрессе и помогать друг другу с вещами. Джеймс точно не знал, что это Сириус Блэк, старший из наследников рода, а вот Сириус… Дженна знала это из других книг, которые читала на тему чистокровного сообщества и из газет, которые брала у отца в кабинете, когда он не замечал. Её простое любопытство переросло в интерес, увлечение, на которое она убила много времени этим летом. Но теперь она могла назвать почти каждого на этой станции только по каким-то внешним чертам. Неожиданно отец хлопнул её по плечу, выводя из транса. Джеймс уже помогал с вещами Питера, а она продолжала смотреть на всех вокруг. Но её внимание зацепила проходящая неподалёку милая высокая девушка и, кажется, её мать. У девушки были длинные платиновые волосы, развивающиеся от лёгкого ветра и очень красивое лицо с аккуратными и мягкими чертами. Дженна вряд ли видела кого-то прекраснее. Она шла с высоко поднятой головой, уверенно ступая по платформе, но в её голубых глазах не было надменности, свойственной другим чистокровным, другим Богам магического мира. Дойдя до поезда, девушка грациозно повернулась к матери, поклонилась ей и попрощалась. Дженна сглотнула, а потом заметила, как девушка бросила на неё любопытный взгляд и улыбнулась, заставив Дженну покраснеть. Поттер узнала её: Нарцисса Блэк, помолвлена с Люциусом Малфоем, как писали газеты. В этом году ей исполнилось всего 16, но родители, видимо, спешили именно с её свадьбой, наверняка, в силу обстоятельств, о которых никто не знает. «Персефона», — подумала Дженна, сравнивая судьбу Богини и юной красавицы Блэк. Оставалось только гадать, примет ли она свою судьбу покорно, став королевой Ада, или угаснет в этом браке. Дженна отвернулась и предпочла взглянуть в другую сторону. Она заметила и Забини, и Гринграсс, и даже Крэбба. Здесь было много чистокровных магов, каждый из которых знал, что она Поттер, предатель крови. И от этой мысли ей стало не по себе. Любой из них мог назвать статус, происхождение и родственников друг друга с легкостью. Это пугало её, но она хотела знать больше. Всё это казалось ей чем-то скрытым, недоступным, запретным, а Дженну всегда к этому тянуло больше других. Вскоре Джеймс спрыгнул с Хогвартс-экспресса и подошёл обнять родителей и миссис Петтигрю, как и Питер. Дженна наблюдала за этим с улыбкой, несмотря на то, какой грустной казалось ей прощание. Складывалось впечатление, что Джеймс уезжает на годы, а не до Рождества. Но любая разлука с братом, особенно первая, будет болезненной. Джеймс, быстро попрощавшись с родителями, подошёл к Дженне и удивлённо приподнял брови, видя, как сестра еле сдерживает слёзы. Дженна вытянула руки, и Джеймс обнял её, прижав к себе. Он тихо прошептал ей на ушко, чтобы никто не слышал: — Неужели ты будешь скучать по мне, Джи-Пи? — спросил Джеймс. — Ни за что, — ответила Дженна, но крепче обняла его. — Буду наслаждаться чудесным годом без тебя. Джеймс тихо посмеялся и отступил от сестры, напоследок пообещав, что будет писать. Теперь настала очередь Питера прощаться. Дженна, видимо, расчувствовавшись, обняла и Петтигрю, попросив и его хоть изредка писать. Он тоже пообещал. Оба, Питер и Джеймс, шуточно поклонившись, сказали: — Что же, дамы и господа, настало время отчаливать. Мы с моим верным соратником, мистером Петтигрю, не можем обещать быть паиньками, но мы точно станем знаменитостями в Хогвартсе, и вы услышите о нас. — А сейчас извольте простить нас, но настало время прощаться. Пожелайте же нам удачи в борьбе с монстрами глубин, — поддержал его Питер. — Скорее, подземелий, — заметила Дженна себе под нос. Джеймс и Питер снова поклонились и направились в Хогвартс-экспресс, а Дженна перевела взгляд на Блэков, стоящих всего в метрах десяти от неё. Младший из сыновей, Регулус Блэк, смотрел в её сторону с нескрываемой завистью. В прощании их семьи не было объятий и нежности. Только приказы мадам Блэк и замечания мистера Блэка. Регулус взглянул Дженне в глаза, а она приветливо улыбнулась ему из понимания. К тому же искренне ему вряд ли улыбались многие. Регулус тут же отвёл взгляд и более не поворачивался. Только на секунду взглянул в спину Поттерам, когда те уходили. Он бы многое отдал за такую семью. Первое письмо от Джеймса пришло ещё в день распределения, где он порадовал родителей поступлением его и Питера на Гриффиндор вместе с другими студентами, с которыми они подружились в поезде. В том числе и с Сириусом Блэком. Эта новость поразила всех, но, несмотря на шумиху, Джеймс и Сириус неожиданно для многих стали друзьями, и Поттеры были совершенно не против. Но после того дня Джеймс написал всего единожды — в ноябре. Письмо предназначалось Дженне. Почерк в нём был неразборчивым, но кое-как Дженна смогла расшифровать его. Видимо, писалось оно либо поздно ночью, либо впопыхах. Дорогая мисс Поттер, Прошу принять мои извинения за отсутствие писем. Я разочаровал Вас и растоптал Ваше доверие ко мне, но, надеюсь, у меня есть право на второй шанс... Ладно, писать в этом заумном стиле у меня не вышло, так что перейду к делу… Клянусь, что на Рождество приеду и расскажу тебе всё в деталях, а пока можешь ли ты собрать спрятанные в моей комнате вещицы с Косого Переулка. Мне понадобится вся коробка. Постарайся доставить её как можно скорее. Спасибо заранее. Твой, к большому сожалению, брат Мистер Поттер. Дженна, радуясь первому письму брата, помчалась в его комнату, напрочь забыв, что тот не писал ей два с половиной месяца. Она достала ту коробку из шкафа и попросила одного из домашних эльфов попасть в комнату Джеймса в Хогвартсе и оставить вещи на его кровати. Быстрее способа нельзя было найти. После этого Дженна ожидала больше писем от брата, но вплоть до рождественских каникул она не получила ни одного. Только Питер исправно писал ей каждую неделю, рассказывая какие-то отрывки из жизни «Мародёров». Так Сириус Блэк предложил назвать их четвёрку. Питер в подробностях описал каждого из их с Джеймсом друзей. Ремус Люпин был «странным, но чертовски умным», его идеи по унижению слизеринцев были лучшими, а планы удавались на славу. Сириус Блэк же был гением в области шуток, порой даже жестоких, но они всегда распространялись только на факультет его семьи. Джеймс был истинным Поттером и никак не изменился за эти месяцы в Хогвартсе. Только его самооценка вскочила до неведомых ранее высот, но это было предсказуемо. Все письма Дженна хранила у себя, чтобы читать, когда ей становилось совсем скучно или она скучала по брату. Мародёры творили безумные вещи, а Дженна уже не могла и думать, что она могла бы стать частью этой четвёрки. Они прекрасно ладили друг с другом, и, очевидно, просто стать частью этого будет сложно. Но она бы не была Поттер, если бы её это огорчило. Она была счастлива, что её брат нашёл друзей, которым мог доверять. И она бы ни за что не помешала этой дружбе. Да и к тому же она была уверена, что на Рождество Джеймс уделит сестре всё своё внимание. А пока не наступило время каникул Дженна могла заниматься магией, чтением книг и самопознанием. Если этим летом она была без понятия, чем хочет заниматься, то теперь у неё были точные цели: стать одной из самых влиятельных ведьм в истории. Она хотела стать главой Визенгамота, иметь такие же связи в Министерстве, как её родители. Амбиции юной Поттер не знали границ, но она была более чем уверена, что получит всё, чего желает. Практикуясь в магии, пока никого нет, и читая книги о древних богах, приключениях и подвигах героев и титанов, Дженна не могла выбросить из головы мысли о том, как схожи боги и маги, возвышающиеся над маглами из-за своего происхождения и способностей. Возможно, сравнивать себя с богами было самонадеянно и несправедливо, но Дженна так не считала. Она не видела в богах чего-то необычного, того, чего нельзя было найти в её мире. В какой-то момент она даже думала, что боги — великие волшебники, как братья Певереллы. Параллельно с изучением легенд, она продолжала читать об истории магического мира. Пусть её раздражали войны с троллями и другие скучные подробности, там было множество политических переворотов, отделение миров магов и магглов, создания списка из «Священных 28» и многое другое. Подобное интересовало Дженну и даже делало её жизнь немного проще, ведь ей нужны были высшие баллы по истории магии, чтобы работать в области судебной деятельности. Но пока она читала это только из интереса. Всё чаще она просила родителей, когда у них был выходной, сходить с ней во «Флориш и Блоттс», где она брала любую книгу и несколько «запретных» экземпляров с помощью палочки и пары заклинаний. Удивительно, как продавец ещё не заметил пропажи 23 книг с его полок. Но пока он не мог даже узнать, кто и как крадёт его книги, даже если бы заметил. Однако такие выходные были редкими. Родители проводили на работе больше времени, чем дома, оставляя Дженну совершенно одну. Большую часть времени она бегала по дому, слушала музыку, читала или просто лежала на кровати, не желая делать ровным счётом ничего. Она изучила каждый сантиметр мэнора от скуки. Зато компанию ей составлял старый кот, которому, видимо, тоже надоело быть одному. От одиночества он и Поттер неожиданно неплохо поладили, не найдя дома больше никого. Пока Дженна включала музыку, забиралась на диван и представляла, что у неё её сольный концерт или мировое турне, кот прятался в более тихое место. Когда же Дженна садились на подоконник и грустно смотрела в окно, он садился рядом, чтобы Дженна почесала его за ушком и погладила. Помимо этого, Поттер стала редко выходить на улицу в солнечные дни. Зато в дождливые она гуляла свободно. Она всё чаще стала засыпать поздно, дожидаясь прихода родителей, а потом выбираясь во двор, чтобы взглянуть на звёздное небо, и просыпаться в обед. День за днём только дождливые деньки помогали ей просыпаться. Но не только из-за красоты и прохлады дождя Дженна любила его. Она могла легко заболеть. Тогда её родители оставались дома на один-два дня, пока Дженна не выздоровеет. А после часовой пробежки под ливнем, который для осеннего Уэльса* был нормой Дженна не могла не заболеть. К её счастью, осадки в Великобритании не были редким явлением, а значит, она могла позволить себе болеть минимум раз в неделю. Родители, конечно, со временем, поняли, что она нарочно делает это, но они не могли не остаться, зная, зачем она идёт на это. Их дочь просто хотела побыть немного с родителями. Так осень сменила зима, и теперь юная Поттер ждала снега, который, судя по морозу, должен был скоро выпасть. Но больше всего она ждала зиму из-за обещанного ей на Рождество подарка — 27 декабря**. В 69-ом, когда ей было обещано первый раз сходить на скачки, их отменили из-за снега, теперь Дженна была готова самостоятельно разогнать снег, лишь бы попасть на национальные гонки. Её отец частенько ставил на разных лошадей ради забавы, пусть Юфимия считала это тратой времени и денег. Она не понимала, к чему вообще эти соревнования. По её мнению, лошади просто прыгали через препятствия, но для Флимонта это было историческим развлечением, связанным с культурой страны, где он жил с детства. К тому же Джеймс и Питер этой зимой возвращались, из-за чего с первым снегом настроение Дженны заметно улучшилось, а праздник в Поттер-мэноре ждали больше, чем обычно. Она изучала список лошадей, участвующий в соревнованиях, пока за окном свистел ветер, заметая следы Дженны на снегу. Декабрь прошёл в ожидании рождественского чуда, в которое верила Поттер. — Джи-Пи. Джи-Пи! Дженна! Дженна Юфимия Поттер! Дженна с трудом открыла глаза и поморщилась от света, бьющего в глаза. Перед ней стояли Джеймс и Питер с довольными улыбками. И Дженна тут же бросилась обнимать их, прогнав сонливость. Прошла первая половина учебного года. И теперь юная Поттер недолго, но будет не одна.