Little Queen

Ноябрь принёс с собой ранние морозы. Вся школа почувствовала это. Дождь сменялся снегом, который таял днём, когда солнце выходило из-за туч. Но даже оно не спасало от холодного ветра и резко падающей температуры. Сейчас каждый ученик спорил о том, что будет с первым матчем по квиддичу, который должен был быть на этих выходных. Каково будет игрокам в небе, если ветер не успокоится. Однако всё же Слизерин был намерен победить, и погода никогда не остановит ни одного из них, особенно когда дело касалось поражения Гриффиндора. Все те, кто не был занят квиддичем и не посещал тренировки, сидели в гостиных и библиотеке, укутавшись в тёплые мантии и свитера. Начались и первые походы в Больничное крыло. Слизеринцам повезло меньше всех. Камин и магия согревали их тогда, но через несколько недель они окажутся в самой холодной части Хогвартса во время зимы. Другие факультеты наверняка представляли, что у слизеринцев выходит пар изо рта, а любая жидкость превращается в лёд, но, к счастью, это было не так. Просто в подземельях было прохладно круглый год, и летом подобное было подарком, а вот зимой — причиной жалоб. Регулус и Эван шли в Большой зал вместе с толпой других учеников. Там их ждал завтрак, а затем множество уроков. Ничего внепланового или нового день не должен был принести. — И с чего Салазар решил, что держать детей в подвале — хорошая идея? — спросил Эван. — Это подземелья, а не подвал, — исправил его Регулус. — Не важно, Морфей. Регулус решил не спорить с Эваном и отпустил тему, позволяя другу жаловаться на расположение их гостиной до самого завтрака, пока тот не начал есть и замолчал, увлекаясь едой больше, чем любыми разговорами. Как всегда, Регулус бросил взгляд на Дженну, сидящую в одиночестве в нескольких метрах от компании своих друзей, а затем он вернулся к разговору с Барти. Элен продолжала рассказывать Мари про предстоящий матч, иногда спрашивая что-то у Эвана, но тот отмахивался: слишком был увлечён завтраком. Пусть всё было, как обычно, Регулус чувствовал, что забыл нечто важное. Он даже не догадывался, с чем бы это могло быть связано, и ему было стыдно за незнание. Никто из друзей, как казалось, не думал ни о чём похожем, или они просто не озвучивали своих мыслей. Однако гадать долго не пришлось: краем глаза Регулус заметил брата, входящего в Большой зал. Всё мгновенно прояснилось, но от осознания стало не легче. Регулус совсем забыл, что сегодня был день рождения Сириуса. Гриффиндорцы вскочили со своих мест и начали выкрикивать поздравления и аплодировать Сириусу. Тот расставил руки в стороны и пошёл в сторону Мародёров, параллельно принимая поздравления от каждого второго. От резкого шума со стороны львов, все слизеринцы вздрогнули, а некоторые подскочили с мест и тут же сделали вид, что ничего не слышали, словно они сидели за невидимым барьером и не замечали происходящего. И среди всего факультета было лишь несколько девиантов: Дженна, Регулус и Мари (Эван и Элен были слишком заняты). В то время Регулус заметил, что даже некоторые учителя присоединились к ученикам, отчего пуффендуйцы и когтевранцы захотели повторить. И когда он снова посмотрел в сторону Дженны, думая, что застанет её улыбающейся, она вернулась к чаю и тревожащим её мыслям. Впервые за долгое время её эмоции были вполне очевидны, и она практически не скрывала их. Эйвери определённо был замешан в происходящем: уж слишком долго его взгляд задерживался на ней каждые несколько секунд. При этом Мальсибер и другие никак не реагировали, а значит и не были в курсе. Эйвери действительно решил стать единственным верным врагом Дженны. Так предполагал Регулус. Подобная история была необычной для Хогвартса. Редко можно было встретить враждующих между собой слизеринцев. Чаще всего таковыми можно было считать мелкие стычки, а любая вражда ограничивалась игнорированием. Слизеринцы и без того не общались с другими факультетами в большинстве своём. Если начинать внутреннюю вражду, долго без поддержки и общности они не протянут. Но всем слизеринцам пришлось вскинуть головы, когда сверху появились небольшие фейерверки. Их было настолько много, что казалось: потолок затянуло их сиянием. И зрелище было бы поистине захватывающим, только создавали его Мародёры. Пока над столами трёх факультетов представление было безобидным, на слизеринцев полетели маленькие огоньки, попадая им на тарелки, мантии и головы. На месте падения образовывалось блестящее пятно, которое некоторые безуспешно тут же пытались убрать магией. И большинству подобное казалось весёлым зрелищем, и только слизеринцы сбегали с завтрака. Для них день был испорчен с самого утра. Многие были раздражёнными и злыми, особенно на знаменитую четвёрку гриффиндорцев. И даже когда учителя сняли чары, Слизерин не стал менее спокоен. Было заметно по реакции уходящих, что в то самое утро терпение могло вот-вот закончится. В любой момент слизеринцы готовы были броситься любого другого ученика. Отношения были накалены и до ноябрьского утра (не только из-за развлечений Мародеров, но и квиддича). Совсем недавно два факультета чуть не устроили дуэль прямо на поле, так как не могли поделить его. Регулус посмотрел сначала на Дженну, которая поспешила уйти из зала вместе с несколькими другими слизеринцами, а потом вновь повернулся к Элен, которая только начала говорить, как с новой тактикой они с легкостью добудут кубок школы. И тогда Регулус наткнулся на провожающий Дженну сочувствующими взглядами Мари, Элен, Эван и — неожиданно — Барти. А Регулус не знал ничего. Он хотел, но по своей ошибке не мог. Он мог бы спросить, только легче бы ему не стало. Регулус позволил семье и статусу лишить его многого. Дженна была в этом списке. Сириус же проживал счастливые дни в Хогвартсе, не заботясь о том, кому и что он должен. Его любили и уважали, и он был рад быть с такими людьми. Регулус же пошёл противоположным путём и жалел каждый день своей жизни. Если бы не их отец, жизнь Блэков была, может, и не самой счастливой, но они бы смотрелись хотя бы подобием семьи. Сириус жил куда свободнее и полнее, чем Регулус, пусть ему и часто доставалось от родителей. Андромеда нашла любовь, семью, предав своих кровных родственников. И они оба были с теми, кому нужны, а вот Регулус оставался без важной части его самого. Жизнь с Дженной была другой, ощущалась иначе, им будто было предназначено встретиться и помочь друг другу найти свой путь. Бесполезно было отрицать, насколько необходима она была ему. Тоже было у Сириуса и Джеймса: братья, нашедшие друг друга. Как и Андромеда с Тедом: идеальная пара. И за них оба боролись, потому что иначе жизнь не имела смысла. Ведь именно эти люди стали ключом к жизни, о которой Блэки мечтали. Возможно, Регулусу стоило взять пример с них? И с этими мыслями он продолжил ждать, пока остальные позавтракают, чтобы начать собираться на ЗОТИ. И когда Регулус подумал, что больше их сегодня ничто не задержит, в коридоре их догнал Теренс. И тогда на секунду пятеро слизеринцев застыли и обменялись тревожными и непонимающими взглядами. Он не разговаривал с ними, по крайней мере, несколько недель, и обычно это были короткие беседы, но никак не встречи с самого утра. И СОВ было плохим оправданием: Теренса замечали с друзьями довольно часто. Только вот не с младшими слизеринцами. Теренс поздоровался и засеменил рядом с Элен, которая была единственной, кто недолюбливал его за ситуацию с Дженной. Тем не менее она его не прогнала и предпочла промолчать, нежели ещё больше портить себе настроение с самого утра. Никто не смел начать разговор первым. Спрашивать про экзамен казалось слишком плохой затеей, а остальные детали жизни Теренса оставались тайной. — Как вы? — спросил он, сгорая от смущения. Долгая пауза повисла в воздухе, стало настолько тихо, что можно было с лёгкостью услышать дыхание каждого. И когда Теренс думал, что хуже он себя не почувствует, Элен смерила его взглядом, заставившим слизеринца сделать шаг в сторону. Регулус усмехнулся: всё выглядело так, будто Элен была готова ударить Теренса, если он скажет ещё слово. Но Дженна давным-давно отпустила и забыла, а вот Элен — нет. — Так о чём ты хотел поговорить? — раздался чуть позади голос Барти. — Неужели решил всё же вернуться в группу? Пусть голос Барти звучал так, будто он и не переживает ни о чём, толика надежды таилась в его глазах. Невозможно было не заметить, как он хочет скорейшего возвращения Теренса. Наверняка, у этого были свои определённые причины. В конце концов Барти и Теренс чуть отличались от Основной Пятёрки, и он мог чувствовать себя комфортнее с ним. Регулус заметил, что Барти ищет тех. На кого можно положиться, кто может помочь и защитить. Именно поэтому Теренс и Дженна всегда были теми, с кем он охотнее делился историями, чем с Регулусом или Эваном, благодаря которым и познакомился с остальными. Эван молчал, что было необычно. Он с любопытством ждал ответа Теренса, и никак не мешал ему говорить. Мари вела себя спокойно, как и всегда, наблюдая за происходящим. — Я признаю свою вину и приглашаю Вас на выходных сходить и выпить сливочного пива за мой счёт, — сказал Теренс. — В качестве извинения. И это звучало как неплохое начало, только Регулус понимал: Дженны рядом с ними не будет. С Теренсом разговаривать было весело, но уроки не могли исчезнуть из расписания по желанию, и поэтому всех, кроме Теренса и Барти, ждала ЗОТИ. И урок должен был пройти в обычном темпе. Профессорша, женщина едва за тридцать, вошла в кабинет, желая скорее начать рассказывать ученикам о жизни оборотней, которых она выбрала темой урока. Кроме того, что урок был крайне скучным, и ученики только писали, а не использовали магию, вместе со слизеринцами в кабинете сидели гриффиндорцы. В тот день хуже наказания не было. Терпеть смешки и шутки становилось невыносимо. И если подобное напряжение было в классе, что же будет происходить в день игры в квиддич? — Итак, сегодня у нас моя излюбленная тема! — начала профессорша, пока ученики устраивались поудобнее для лекции, которая должна была быть хоть немного интересной. — Она чересчур рада этому, так? — спросила Сюзанна Эш у Беатрис. Девушки сидели справа от Регулуса, и он мог легко слышать их. — Быстрее бы этот урок закончился, я устала, — простонала Беатрис, падая на парту. — Он начался минуту назад… Эш, осознав, что кто-то смотрел на них, повернула голову и встретилась взглядом с Регулусом. Она кокетливо улыбнулась ему и отвернулась, а Регулус только покачал головой и решил исследовать пространство вокруг себя снова, надеясь, что что-то отвлечёт его внимание от скучной лекции. Подслушивать чужие разговоры и наблюдать за кем-то малознакомым было неприлично с его стороны. Тем более за Сюзанной Эш, которой и без того приходилось терпеть много внимания. Его сосед по парте, гриффиндорец, был последним, на что Регулус планировал смотреть, так что невольно он начал следить за тем, как Дженна и Эван, сидевшие перед ним, опустили по одной руке под парту, сложили руку и пытались повалить большие пальцы друг друга, при этом даже не смотря на них. Настолько продвинутыми они стали в каждой похожей игре из-за предметов, на которых нельзя было спать, но при этом приходилось искать способы развлечься. Регулус не заметил, как начал тихо смеяться, наблюдая их детским поведением. Но это было недостаточно тихо для профессорши. — Мистер Блэк, стоит ли нам предположить, что Вы знаете об оборотнях больше, чем я? Регулус вспомнил о тайне Ремуса Люпина и о том, как искал информацию об оборотнях сразу после открытия, чтобы знать, с чем он имел дело. Регулус мог знать больше профессорши, но ему пришлось извиниться и замолчать. Драма была лишней. — Ну что же, тогда я продолжу. Странно, что она не заметила развлечения двух слизеринцев под партой или действий других, но на смех Регулуса обратила внимание. Хотя это позволило ему продолжить следить за Дженной и Эваном, которые создавали тысячу способов скоротать время и не заснуть. А следующим уроком была история магии. Нечто ещё скучнее, только там можно было поспать. — Это не моё дело, но ты пялишься на них последние несколько минут, и выглядит это пугающе, — неожиданно произнёс сосед-гриффиндорец. — Ты прав: это не твоё дело. Ответ Регулуса был лаконичным и должен был дать знать, что он не собирается разговаривать. Только когда гриффиндорцев останавливали любые знаки? — Скучаешь по своим дружкам? Давно вас никто не видел вместе. Всех троих, я имею в виду. Видимо, ему было настолько скучно, что он решил побеседовать с ближайшим к нему учеником. Только Регулус не собирался становится чьим-то развлечением. — А все гриффиндорцы следят за нами? — Нет, не все... Но ты мой сосед, я заметил. На этот раз Регулус не ответил. Он посчитал, что так сможет избавиться от назойливого гриффиндорца. Не только по причине того, что он раздражает Регулуса, но и от страха перед отцом. Если кому-то покажется разговор на ЗОТИ подозрительным, Орион Блэк будет среди тех, кто узнает об этом. За это Регулуса будет ждать, как минимум, неприятный разговор. — В любом случае я Льюис. — Заткнись уже, Джордан. Льюис Джордан усмехнулся и придвинулся ближе к Регулусу, посчитав, что они сумеют найти общий язык ненадолго. Некоторые заметили небольшое движение. Вроде Дженны, Эвана или Беатрис. Все трое оглянулись, а Беатрис смотрела с опаской, не зная, что происходит с Регулусом. И тогда он представил лицо отца, который упомянет все провалы сына на зимних каникулах. На наказаниях его роль как отца заканчивалась, и только мать потом пыталась бы прояснить ситуацию, до последнего веря в правильность суждений младшего сына. —Я всего лишь назвал своё имя, не огрызайся, Реджи. Или как там тебя называют друзья? Что-то на «М», кажется… — Не пытайся говорить со мной, вот и всё, — оборвал его слизеринец. В дальнейшем Регулус решил молчать, а вот Джордан использовал его как потрясающего слушателя и говорил без остановки на протяжении минут пяти, которые Регулусу казались часами. И в голове был только один способ остановить гриффиндорца: оскорбить его, чтобы у него не было никакого желания открывать рот при Регулусе. Но всё же его пугал эффект произнесённого. После встречи с Дженной, Мари и другими он не смел и думать о слове, которому учили его родители. Которое он слышал каждый день. — Господа Блэк и Джордан, хватит разговаривать! И в эту секунду на них уставилось множество учеников Многие удивлённо взглянули на Регулуса. Он не должен был разговаривать с маглорождённым гриффиндорцем, а профессорша сделала это ясным для всех. Паника и стыд захлестнули Регулуса, как только он до конца осознал весь ужас своего положения. И всё из-за проклятого гриффиндорца, не представляющего, как подставил своего врага. Регулусу было страшно. Теперь это не просто теория, а факт для остальных. Многие будут думать, что он развлекался с недостойным его имени волшебником, что он последовал примеру предателя братца. И когда Джордан, шутя, начал говорить снова, как и профессорша, Регулус прошипел чуть громче, чем рассчитывал: — Закрой рот, грязнокровка. И тогда весь класс погрузился в молчание, а Регулус увидел лицо Дженны, искажённое гримасой боли и разочарования. Все слышали сказанное им, и никто не остался равнодушным. Однако Регулус смотрел только в глаза Дженны, на этот раз не находя в них покоя или понимания. И в ту секунду всё казалось лучше, чем увидеть взгляд вновь. Дженна верила, что окружившие её волшебники никогда не превратятся в тех монстров, которых описывали Поттеры, когда Дженна ещё не задумывалась о своём факультете в Хогвартсе. Никто из её второй семьи не проявлял ненависти по отношению к другим без причины. И тем более они не использовали запрещённые слова, зная, насколько пугающими бывают оскорбления. Она весь день не могла выбросить из головы произошедшее на ЗОТИ. Шок и непонимание не оставляли её до конца дня. Как бы Эван ни защищал Регулуса, понять и простить его оказывалось всё сложнее. Несколько месяцев прошло, и он не сделал и шага, а затем пошёл против немногих правил морали, оставшихся у Дженны. Подобные действия ощущались как предательство. Ничто не могло переубедить её. Элен и Мари даже не старались, не обсуждая тему с Дженной. Барти узнал всё от Эвана и только попросил Дженну дать Регулусу последний шанс. Она же пыталась вести себя так, будто утреннее событие осталось там же, а в голове прокручивала каждую деталь, снова и снова убеждая себя, что Регулус не должен был. А Эван бросил вскоре все попытки и пошёл пытаться убедить Регулуса, что всё было не так плохо, как ему казалось и что никто на него не злится. А не злились только он и Барти. Но не только Регулус был у неё на уме. Жизнь Дженны не могла проходить беспроблемно. Лили и Джеймс преподнесли ей практически прощальный подарок, о котором она узнала не от них самих, не от Сириуса, а от Эйвери. Она не понимала, чего он добивался, рассказывая ей о её семье, но определённый эффект ему удалось произвести. И он был доволен этим. Злость Дженны. Джеймс не разговаривал с ней достаточно долгое время, и теперь она хотя бы знала причину. Лили. Он спрашивал, что произошло между его сестрой и рыжеволосой. И ответы вроде: «Разошлись во взглядах», — он не принимал. Тогда Лили солгала, чтобы не рассказывать ему о поцелуе и других деталях, которые две ведьмы хранили в тайне. И тогда она рассказала Джеймсу, что слизеринка и гриффиндорка никогда не смогут стать друзьями, идеи и мысли совершенно разные. И единственным выводом, который сумел сделать Джеймс, было то, что его сестра провела слишком много времени, прислушиваясь к ужасным и злым слизеринцам. И теперь она изменила идеологию. Джеймс поверил лжи Лили. Он считал, что Дженна обидела Лили, и те разошлись. А Лили не стала исправлять его, закончив всё тем, что больше не желает говорить с ним. Сначала Дженна не поверила Эйвери, хотела поговорить с братом, но он её избегал. И тогда единственным выходом Дженна видела спросить у Сириуса. И тот подтвердил всё сказанное и даже не пытался убедить Дженну, что всё исправимо. Но он не поверил Лили, зная, во что верит Дженна, только Джеймс говорить ни о чём не хотел, говоря, что это незначительная проблема. В планах Дженны на тот вечер было продумывание стратегии по восстановлению отношений с братом, и очередная попытка обдумать произошедшее на уроке. Она бы осталась в комнате и не выходила до утра, но ещё в гостиной её остановил Барти. Он подбежал к ней, радуясь, что заметил, и начал пытаться объяснить, что случилось, но он не восстановил дыхание. И Дженна различила только несколько слов, из чего стало ясно, что произошло нечто с Регулусом. Наконец, примерно через полминуты ожидания, он выдавил: — Нужно вытаскивать Морфея из неприятностей. Второй этаж. Недалеко от лестницы, там, где та широкая картина, которая… Не дослушав до конца объяснения, Дженна сорвалась с места, и Барти только и мог, что последовать за ней. Быстрым бегом Дженна не славилась, да ещё и курение давало о себе знать. Но в сопровождении Барти она сумела достигнуть необходимого места. Только по его лицу можно было сказать, как стыдно её вести сюда, а значит зрелище должно было быть не для её глаз. Она остановилась с краю толпы, найдя глазами Элен и Мари. Там, где они были, находились разъярённые слизеринцы, а впереди стоял Регулус, держа палочку наготове, как и некоторые ученики сразу за ним, в первом ряду. Мелькнули макушки Мальсибера, Эйвери и нескольких других знакомых лиц. С противоположной стороны стояли Питер и Джеймс, и сразу несколько учеников за ними. А сзади множество студентов, только вот Люпина и Сириуса среди них не было. Регулус должно быть заметил её присутствие. Так думала Дженна, ведь Барти резко остановился и сказал, что к нему не подойдёт, а лучше будет ближе к Элен и Мари. Но только тогда Дженна поняла, в какой именно ситуации оказалась. Ей необходимо было сделать выбор между братом, моралью, семьёй и её чувствами к Регулусу, друзьям, факультету, который она искренне полюбила за все два года, проведённые с его учениками. Она выбирала сторону, и слишком много ответственности было в одном лишь шаге. Хотелось отойти и смотреть в стороне, но Дженна считала, что была обязана броситься на защиту. Толпа шепталась, пока первые ряды каждой стороны орали друг на друга. Дженна прислушивалась к тому, что происходит вокруг неё, но в первую очередь она доверяла инстинктам. — Кто начал первым? — Что происходит? — Они будут драться? — Экспеллиармус! Палочка Джеймса Поттера выпала из его рук, когда он произносил своё заклинание, и толпа впереди него расступилась, показывая, кому удалось использовать заклинание, не задев голов стоящих в первом ряду. Дженна всё ещё не убрала палочку, готовая ответить на любое другое заклинание. И когда Питер Петтигрю поднял свою палочку, пол Слизерина сделали это, направив на собравшихся в группу противников. И среди них стояла Дженна и избегала взгляда брата, зная, что теперь у них практически нет шанса снова стать семьёй, как несколько лет тому назад. Она выбрала свой факультет, свою вторую семью. Регулус был одним из тех, кто всё ещё смотрел на неё. И Дженна знала, что часть её направила палочку на брата ради друзей, одним из которых она считала Регулуса, хоть теперь ей хотелось забыть о нём, только подобное было выше её сил. Ситуация была всё ещё напряжённой, и появление Сириуса и Люпина никак не помогло разрешить её. Только увидев, как быстро двигаются волшебники вперёд, Дженна выскочила из толпы и прикрыла собой Регулуса, не отдавая отчёта, что делает. Она старалась действовать быстро. Как и Сириус. Теперь он и она были впереди, закрывая братьев друг друга и лишь надеясь, что ничего не произойдёт сегодня. Регулус трясся от злости и не сводил глаз с брата, который, в отличие от Дженны, не был трусом и вынес правду. Сириус признал, что он предал всю свою кровную семью, не считая Андромеды. И тогда Регулус опустил голову, принимая поражение. — Представление окончено, — оборвал староста Гриффиндора, появившись из ниоткуда. Некоторые слизеринцы всё равно желали преподать урок гриффиндорцам за утро и за то, что произошло до прихода Дженны. Они рвались вперёд, но на сей раз слизеринка решила быть голосом разума, хоть ей тоже хотелось небольшой мести. — Нам нельзя терять баллы, — сказала Дженна, указывая на старосту Гриффиндора. — Нужно найти другой способ. — Согласен с ней. Всегда есть иной план, — быстро добавил Эйвери. Дженна была более чем удивлена тем, что он был с ней согласен, но только кивнула в знак благодарности, всё ещё не понимая, какой план Эйвери приготовил для неё, раз решился помочь ей в тот момент. Регулус тоже с подозрением следил за страшим волшебником. Хотя стоило отдать должное, его авторитет помог успокоить желающих отмщения слизеринцев, и на сей раз обошлось без дуэли. Но радоваться было рано. Дженна услышала позади себя шаги и крик Сириуса, который, видимо, до этого удерживал Джеймса. Её брат быстро оказался рядом и с отвращением спросил, еле сдерживаясь от крика: — Так ты теперь на их стороне? Регулус дёрнул её за рукав мантии, считая, что лучше уйти, оставив вопрос неразрешённым, но Дженна слишком устала, чтобы сообразить верное решение или подходящие слова. Под волной эмоций она ответила: «Я на стороне своей семьи». Только после того, как она произнесла болезненные слова, она осознала их смысл, но ничего нельзя было исправить, и Дженна замолчала. Оправдания были неуместны, она знала, что сделает только хуже. — Я был твоей семьей, — прошептал Джеймс и выдохнул, справляясь с эмоциями, ведь перед ним были слизеринцы. Дженна не нашла сил, чтобы ответить или снова взглянуть на него. Казалось, что она откроет рот — и будет больно. Она была потеряна, и если бы она вернулась во времени, то не знала бы, как поступить и сказать всё равно. Или же это была одна из тех ситуаций, в которых невозможно сделать что-нибудь правильно. Регулус шёл в метре от Дженны, позади Барти, Элен и Мари. Постепенно Регулус замедлил шаг, отставая от большинства слизеринцев, только Дженна замедлилась вместе с ним. Он не представлял, что происходило в её голове и стоило ли именно сейчас беспокоить её со своими мыслями, особенно после произошедшего на ЗОТИ. Она молчала всю дорогу, в том числе минуты, когда осталась с Регулусом наедине, но при этом она была согласна на его присутствие, ведь осталась с ним, когда они остановились в коридоре, оставшись один на один. Регулус стоял рядом с Дженной, но смотрел в другую сторону, находя необходимые ему слова для извинений. Просить прощения было сложнее, чем он представлял. Однако Регулус знал, что Дженна не заслужила того, чтобы он забывал о ней, когда она готова пойти против брата, чтобы защитить его. — Прости за всё, Джи, я не хотел… Я не хочу терять тебя… Регулус остановился, пытаясь найти слова вновь. Было столько слов, что он мог произнести, и он понимал, как должен описать чувства, как должен объясниться, только он был не готов. В его голове было слишком много всего сразу. И тогда Дженна упала в объятия, обернув руки вокруг него. Она не просила его говорить что-либо, она просила остаться с ней. Регулус решил, что расскажет всё в другое время, а тогда он обнял её, положив голову на её макушку. Его пальцы вырисовывали произвольные фигуры на её спине, пока она прятала своё лицо, заставляя Регулуса невольно улыбнуться. Ему казалось забавным, как вся её воинственность и строгость исчезли, возвращая ему уставшую форму Дженны. — Я не хочу тебя отпускать, — сказала она, сжимая сзади пальцами его мантию. — Я знаю, что ты никогда этого не сделаешь.