Little Queen

Сесть с Беатрис стало одним из лучших решений Дженны. Каждый урок та находила, что рассказать, отвлекая Дженну от счета минут до конца занятия и от взглядов Регулуса, которые получала каждый день. Сама Беатрис тоже не жалела о том, что оказалась рядом с другой волшебницей, открываясь ей всё больше. Насколько Дженна поняла из редких упоминаний Сюзанны Эш, отношения между волшебницами были полны ссор, бесполезных наставлений и издевок. Но это было, скорее, обыденностью для них, ведь любые споры забывались быстро, и не важно, насколько болезненными были последствия сказанного. Они оставались рядом из простой привязанности, не ища замены друг другу. До этого момета. Что бы ни случилось между Сюзанной Эш и Беатрис Бёрк, никто не хотел говорить об этом. Беатрис только упомянула, что при любом упоминании проблемы, они ругались ещё больше. Дженна как-то даже застала Эш, вылетающую из комнаты с криками о том, насколько Беатрис была ей отвратительна. Но сама Дженна не поднимала эту тему, видя, как она неприятна её новой подруге. Если бы Беатрис хотела поделиться, она бы это сделала. В каком-то смысле прощание с Сюзанной пошло на пользу ей. Беатрис перестала проводить время с теми, кого она не хотела знать, познакомилась поближе с Мари и Элен, которые стали сразу симпатизировать ей. Несколько уроков зельеварения прошло, прежде чем Беатрис решила, что теперь будет сидеть с Дженной на каждом уроке, упуская только те, что у них не совпадали в расписании. Беатрис и Дженна слишком быстро привязались друг к другу. Осознание сопровождалось странным ощущением дежавю. И только спустя несколько дней Дженна поняла, что Беатрис напоминает ей об отношениях с Эваном. Переживаемое было слишком схожим с тем, что было при встрече с Эваном в Хогвартс-экспрессе. Но вместе с тем, Дженна не видела призрака бывшего друга в волшебнице, скорее, нераскрывшуюся миру личность. Сюзанна Эш часто стала покидать комнату, позволяя волшебницам развлекаться так громко, как они хотели. Эш не могла терпеть их смеха и веселья, было заметно, что ей не нравилось, как скоро Беатрис забыла о ней. Тем не менее, четвёрка не могла не воспользоваться этими моментами, и Дженна тренировалась, играя на гитаре, а остальные пели и танцевали под знакомые мелодии. Мари прониклась историей Беатрис и согласилась считать её своей подругой практически с первого мгновения. А вот Элен доверилась окончательно не сразу. Уход Эвана сказался на ней больше, чем на других, ведь совсем недавно её брат получил некую метку, связывающую его с темнейшим волшебником в истории, а теперь она должна была отпустить Эвана, которого считала своим вторым братом с тех пор, как смирилась с тем, что её влюблённость в него на первом курсе не стоит их замечательной дружбы. Но наступил момент, когда и Элен разогнала любые сомнения в своей голове и приняла Беатрис в их маленькую семью. Одна знаменательная ночь привела к такому решению. Пятница. Практически полночь. Никто не мог заснуть, поэтому любые попытки были брошены. Мари читала книгу по зельеварению, Беатрис лежала и смотрела в потолок, Дженна перечитывала одну из магловских книг, а вот Элен всё ёрзала по кровати и постоянно поворачивалась к пергаменту, где обычно она писала идеи для квиддича перед сном. Сюзанна Эш закрылась от них шёлковым балдахином. — Дженна, — Элен прошептала, хоть никто и не спал. Дженна повернулась к ней и отложила книгу, всё равно уже не заинтересованная в сюжете. — Да? — Знаешь, что бы я сейчас сделала? — мечтательно протянула волшебница. — Что? — спросила Мари, начав прислушиваться к разговору. — Пошла играть в снегу. — Так почему мы сидим здесь? — уточнила Беатрис, поднимаясь с кровати. Мари посмеялась, словно не веря, что они действительно собираются выйти ночью на улицу. Но по выражению лиц троих волшебниц она поняла: они были настроены серьёзно. — Погодите, вы собираетесь идти сейчас? — Совершенно точно, — подтвердила Элен. — Абсолютно, — согласилась Дженна. — Несомненно, — кивнула Беатрис. Трое начали быстро собираться, набрасывая на себя тёплые свитера, а затем используя согревающие чары на одежду, чтобы сохранить тепло в зимний вечер. Мари поспешила следом, не собираясь оставаться одна и отставать от веселья. Свечи в комнатах были погашены, палочки оставлены возле кроватей, дверь из комнаты открылась, и волшебницы бы успешно покинули её, если бы не Сюзанна Эш. Дженна прокляла тех, кто решил, что она может быть хорошей соседкой. — Не смей идти с ними! — пригрозила Эш Беатрис, не обращая внимания на остальных волшебниц в комнате. Беатрис проигнорировала её впервые за всё время и улыбнулась остальным. — Ну что, идём? Дженна обернула руку вокруг Беатрис, и они вместе направились вниз по лестницу, слыша за собой только тихие шаги Мари и Элен. Выйти из Хогвартса не было особой проблемой. В подземельях Филч и его кошка дежурили реже всего, да и путь на улицу был недалеко от гостиной Слизерина. Так многие старшие слизеринцы выходили покурить или покидали замок для ночной вылазки в Хогсмид за алкоголем для вечеринки и, намного реже, для свиданий. Разумеется, иногда им пользовались и другие факультеты, но тайну подземелий предпочитали оставлять среди своих. Дойдя до конца одного из коридоров, волшебницы открыли секретный ход и по небольшой лестнице поднялись выше, оказавшись у одной из стен замка. Элен выбежала первая и понеслась вниз по сугробам. Морозный воздух ворвался в лёгкие и заставил вздрогнуть, но не повернуть назад. Каждую удерживала красота зимы: сияющий от редкого лунного света снег, падающие на волосы снежинки и виднеющиеся вдали Чёрное озеро, выглядящее удивительно спокойно. Картина умиротворяла и восхищала каждую. Но крики Элен, которая явно не беспокоилась, что её услышат внутри замка, вырвали их из мыслей и вернули в реальность, заставив бежать скорее к ней, смеясь и утопая в снегу. Никто не сдерживал веселье, согревающее их изнутри даже в такой холод. Волшебницы бегали, толкая ботинками снег, засыпая ноги друг друга, пока не потеряли Элен из виду. Обернувшись вовремя, Дженна заметила тёмные волосы Элен за сугробом и её руку, поднимающую снежок над головой. Дженна едва успела увернуться, из-за чего снежок попал прямо в плечо ничего не подозревающей Беатрис. И только Дженна и Мари расхохотались, в них обеих прилетели снежки от Мари и Беатрис в ответ, покрывая тёмные волосы и одежду в белые пятна. Дженна быстро подбежала к Элен, становясь рядом с ней и начиная лепить снежок замерзающими от прикосновений к нему руками. Но чтобы выиграть битву против Мари и Беатрис Элен и Дженна готовы были перетерпеть что угодно. Дженна бросила снежок в Мари и попала ей прямо в голову, отчего яркие рыжие волосы стали частично белыми, а Элен еле увернулась, отскакивая от удачного удара Беатрис. — Ага! Попробуй достань меня! — вскрикнула Элен и тут же ей в лоб прилетел комок снега. Дженна не сдержалась и злобно засмеялась, посылая Беатрис, ответственной за удар, воздушный поцелуй, отчего Мари захихикала. — Ты должна была быть на моей стороне, Дженна! — драматично воскликнула Элен, падая на колени и хватая снег рукой. — Готовься пасть от моего меча, Элен! — столь же драматично воскликнула Дженна. Она подбежала к стоящей на коленях и закинула кусочек снега ей под кофту, а Элен схватила её за ногу и повалила прямо в ближайший сугроб, параллельно закидывая ещё большим количеством снега. — Это была нечестная битва, но я не позволю выиграть тебе, ведьма! — кричала Элен. Дженна громко смеялась, валяясь в снегу и пытаясь отбиться от второй слизеринки. — Ну уж нет! — сквозь смех произнесла она. — Настал час тебе пасть! Волшебница резко прыгнула на Элен, и обе они начали кататься по снегу, полностью покрываясь снегом. Наверняка, со стороны они казались одним чёрно-белым комок, катящимся куда-то вниз. Обе громко смеялись и вспоминали все рыцарские девизы, пока поочередно оказывались одна под другой в снегу. — А это у них нормально? — спросила Беатрис. — Ага, — ответила Мари, — со временем привыкаешь. По их голосам Дженна догадалась, что они прямо над ней и Элен, поэтому быстро переместилась на спину и легла рядом с другой подругой. Обе не могли перестать смеяться, хоть дрожали от холода и снега, таявшего под их одеждой, и задыхались от нескольких минут беспрерывной активности. Неожиданно Мари и Беатрис показали снег в их руках, и Дженна и Элен вскочили на ноги, «вооружаясь» всем тем, что лежало под ними. Игра в снежки длилась ещё долго, пока Беатрис и Мари не получили звание победителей, когда Дженна и Элен совершенно выдохлись и упали друг на друга в снег. Красные от холода ладони и заснеженная одежда и волосы никого из волшебниц не пугали, пальцы еле двигались, но веселье затмевало холод. Каждая из них понимала, что они завтра заболеют, особенно Элен и Дженна, которых, будь они немного повыше, можно было принять за Снежных людей. — Никто не хочет сделать снеговика? — спросила Мари, всё ещё радуясь своей победе и прыгая на месте. — Они могут понять, что кто-то был здесь ночью, — попыталась урезонить Беатрис. — Но они не подумают, что это мы, — отметила Элен. — Ага, когда мы все попадем в Больничное крыло завтра, они не догадаются вообще, — проворчала дрожащая от холода Дженна. — Так что? Делаем снеговика? — переспросила Мари после недолгого молчания. В ответ она услышала хор голосов: — Разумеется! Дженна и Мари принялись за работу, делая один за одним три снежных кома, постоянно жалуясь, что без палочек это было сделать довольно сложно. Когда-то давно Дженна и Джеймс делали снеговиков каждую зиму, выстраивая их перед домом, как стражников. Это было одно из немногих тёплых воспоминаний, не приносящих столько боли, ведь теперь она могла делать это с теми, кого смело называла семьёй. Ну только с Мари, Элен и Беатрис предпочитали подбадривать подруг песнями и танцами, вспоминая слова и движения с тяжестью. Но именно они нашли палки и камни для дополнения картины. Четверо волшебниц были по-настоящему счастливы в тот вечер, и ничто не могло уничтожить или испортить эти воспоминания. Следующее утро началось неприятно, хоть это и была долгожданная суббота. Элен сразу же пошла в Больничное крыло, где и должна была оставаться все выходные, Беатрис и Мари просто дали зелья, согревшие их и придавшие сил, а Дженна предпочла оставаться в постели до последнего, дрожа от холода и засыпая от слабости, ведь просто не могла покинуть кровать. Беатрис даже украла для неё зелье, надеясь, что это поможет, но оно лишь частично скрыло сонливость, в остальном Дженна чувствовала себя всё так же ужасно, но не хотела оказаться в Больничном крыле и пропустить надвигающийся вечером праздник в честь дня рождения какого-то старшекурсника-когтевранца. Слишком давно она не пила и не танцевала, а это Дженна любила больше всего. Да и обещание, данное Аполлонии Забини (не забыть её великого наследства) нужно было сдержать. А кроме этого не стоило и забывать про учёбу. Поэтому Дженна поднялась тем утром и, поёжившись от холода и прокляв подземелья, начала искать самую тёплую одежду, которую можно будет зачаровать позже. Её взгляд упал на чёрный свитер в углу. И к нему Дженна даже боялась прикоснуться: он принадлежал Регулусу. Выйти в нём было бы странно, неправильно. Но ей и не хотелось отдавать его обратно ему. Это будет ему напоминанием о том времени, когда она была у него дома и засыпала рядом, спасая от кошмаров. Дженна помнила стены, завешенные вырезками из газет, посвящёнными Волан-де-Морту и Пожирателям Смерти. Она должна была уйти тогда, но побоялась оставить его, видя слабого испуганного мальчишку. Дженна видела Регулуса как жертву. Её пальцы сами собой легли на грудь, где до сих пор находился кулон. И отчего-то ей захотелось плакать, но она не позволила себе, схватив другой свитер и быстро надев его, смахнув подступающие слёзы. Дженна даже не знала, чувствует ли она себя настолько плохо, потому что не могла принять тот факт, что её сердце всё это время билось для Регулуса, или потому что ей было плохо. Возможно, оба варианта подходили. Тем не менее, наступило время идти в библиотку к Сивилле и другим когтевранцам. Она должна была быть там с минуты на минуту, а не жалеть себя. На это всегда можно было найти время. Вне гостиной Слизерина, далёко от подземелий, Дженна столкнулась с озлобленными взглядами, которых совсем не ожидала увидеть после завтрака, который она, увы, пропустила. Дженна не помнила чтобы кто-то из слизеринцев вёл себя странно, когда она только покинула свою пустую спальню. А здесь большинство учеников смотрели на неё с ненавистью, а другие отказывались даже повернуть голову в сторону идущей слизеринки. Дженна не представляла, что могло произойти за одну ночь. Шёпот и взгляды пугали её, но непонимание было куда страшнее. Наверняка Сивилла или, в крайнем случае, Эванс расскажут ей что-нибудь. Не могла же вся школа сойти с ума? Но у поворота в коридор, ведущий к библиотеке, кто-то схватил её за предплечье, сжав пальцы настолько, что Дженне пришлось прикусить губы, чтобы не зашипеть от резкой боли. Синяки на предплечьях всё ещё оставались проблемой, и Дженна не понимала даже, когда они появлялись, не замечая, что она проделывает всё одно и то же каждый раз, когда нервничает. И когда Дженна хотела начать кричать по поводу появления нежеланного гостя и грозить проклятиями, она встретилась взглядом с Сириусом. Лишившись на секунду дара речи, она смотрела на него, приоткрыв рот, и ожидала, пока он объяснит: что настолько срочное, что он не мог дождаться ночной прогулки на Астрономическую башню, а ловил её в коридоре, где гриффиндорца и слизеринку легко можно было застать за разговором. Немного отойдя от шока и окончательно выбросив из головы произошедшее до этого, Дженна сконцентрировалась на серьёзном и грустном взгляде Сириуса. Что бы это ни было, её друг был встревожен. — Что такое, Сириус? — прошептала она, опираясь спиной о стену. — Ты и Регулус. Что произошло? Вы не ходите вместе несколько дней, — его голос был непривычно холоден и строг. Дженна ощутила себя так, будто она провинилась. Она точно не была виновата в произошедшем, но от этого ей было не легче. Она смотрела на Сириуса и не находила слова, способные всё просто описать, и он видел вину и сожаление в её глазах ясно. И когда Дженна молчала слишком долго, он чуть мягче переспросил: — Что с ним случилось? — Мы не разговариваем больше, — ответила ему Дженна, теряясь в происходящем в её голове. — Ему было совсем плохо, когда он вернулся домой, настолько, что он написал мне, — продолжал Сириус. Дженна понимала, что он всего лишь хотел быть в курсе происходящего, но каждое его слово душило её, возвращало в тот день, когда она ощутила тепло жизни последний раз. Она опустила голову, обернув руки вокруг себя. Сириус буквально говорил её, насколько Регулусу был плохо, а этого Дженна никогда не могла вынести. И хуже Дженна не могла себя посувстоваать. — И ты пришёл к нему? — Конечно, я же его брат. Каким бы он ни был, я должен присматривать за ним. — Ты прав. — Я думал, что я могу доверить его тебе, Дженна. Ты всегда присматривала за ним. — Сириус, я больше не могу. Я хочу, но не могу. Сириус начал трясти головой, в то время, как слёзы подступали к его глазам. Он ощутил то же, что и Дженна: как будто им не удалось спасти Регулуса от него самого. — Есть время изменить его, — попытался убедить то ли себя, то ли Дженну в этом. Но она только покачала головой: — Нет, Сириус, пока он сам не увидит правду, он не поверит никому из нас. Дженна попыталась подойти к нему и приобнять, но он сбросил с себя её ладонь, тут же отойдя от волшебницы подальше, отмахиваясь от неё, как от назойливого насекомого. И Дженна подумала, что заслужила этого: она не смогла помочь его брату, как должна была. У него была причина злиться на неё, только жест всё так же задел её душу, что бы она себе ни говорила. — Встретимся скоро на Астрономической башне, — бросил Сириус и убежал, даже не обернувшись. Ещё несколько минут Дженна простояла в пустом коридоре, пытаясь как-то переварить беседу, но выходило плохо. Она практически ничего не сказала Сириусу, но он и сам догадался. Они все догадывались, но не сделали ничего. Именно тогда Дженна осознала, насколько она подвела Регулуса, и что она должна была сделать вместо этого. Но она и без того опаздывала на встречу в библиотеке, а теперь и вовсе не была уверена, что её всё ещё ждут. Регулус должен был стать её прошлым, но просто откинуть воспоминания о нём Дженна не могла. Как не могла забыть и Эвана. От этого прощание с ними всегда было ещё сложнее. Наконец, волшебница сумела побороть свои мысли и скрыть их глубоко в своём подсознании, не желая вспоминать ни о чём произошедшем в ближайшие часы. Ни о встрече с Сириусом, ни о расставании с его братом. Дженне хотелось отдохнуть от всей печали, окружающей её жизнь. И она пошла на встречу с когтевранцами, как и планировала до этого. К счастью, бежать было недолго, и вскоре она оказалась на месте. Но сидящие в библиотеке ученики были настроены далеко недоброжелательно. Они смотрели на неё чуть злобно, исподлобья наблюдая, как она входит в комнату. И так на неё никто ещё не смотрел. Пройдя к месту, где обычно собиралась их компания, она заметила, что за столом сидят только Сивилла и Лили. Не было ни Пандоры Боунс, ни Ксенофилиуса Лавгуда, который внучка предсказательницы любила приводить с собой. Дженна встала рядом с Сивиллой, намеренно игнорируя Лили. Сивилла подняла на неё глаза, заставляя слизеринку чувствовать себя некомфортно, словно она не должна была быть здесь. — Что-то не так? — спросила Дженна, не прерывая зрительный контакт. Сивилла и Лили едва заметно переглянулись, но от внимательной волшебницы не ускользнула эта деталь. Что-то произошло, и Дженна не знала ничего. Она не была в курсе многих событий Хогвартса, но все эти взгляды, тишина в коридорах говорили её, что событие было значительным. — Судя по всему, ты не знаешь, но… — она запнулась и снова посмотрела на Лили, прося ту объяснить вместо неё. Рыжеволосая кивнула и сжала руку Сивиллы в своей, пытаясь хоть немного поддержать подругу. Она была куда спокойнее, чем большинство сидящих в библиотеке, которых сейчас Дженна не видела, стоя прямо за книжной полкой, скрывающей их маленький столик. Лили сделала глубокий вдох, прежде чем смогла заговорить с Дженной в спокойном тоне впервые за месяцы с их последней крупной ссоры в школе. И делала она это ради Сивиллы. — Родителей Пандоры убили сегодня. Мистер и миссис Боунс пали от Убивающего заклятия сегодня ночью. Это было объявлено на завтраке Дамблдором. Ксено пошёл поддержать Пандору, когда её сестра пришла за ней. Боунсы были знаменитой семьёй в современном магическом мире. Мистер и миссис Боунс занимали высокие должности в Министерстве, как и их старшие дети — Эдгар и Амелия. Дженна мало знала о двоих младших, включая Пандору, которая не разговаривала с ней практически никогда. Их смерть в войне была вопросом времени. Но Дженна до последнего надеялась, что чистокровные семьи не будут истреблены, как бы эгоистично с её стороны это не было, потому что в случае начала геноцида семья Поттеров будет среди целей Пожирателей Смерти. И как бы Дженна часто не говорила, что ненавидит своих родителей, потерять их она боялась больше, чем умереть самой. Это было официальным объявлением для каждого: никто не избежит войны. — Но это не всё, — произнесла Лили, только больше пугая Дженну. — На этот раз им удалось подтвердить личность напавшего, но ему удалось ускользнуть. — Так что под подозрением все слизеринцы. Все думают, что сбежавший скрывается среди домов известных семей, — закончила за неё Дженна. — Но кто это был? На самом деле Дженна не хотела знать ответ, ведь практически каждого слизеринца она знала, каждый день она так или иначе встречалась с ними в гостиной, за столом, на уроке, в коридоре. Многие считали её тем, кого можно попросить помочь с учёбой или пригласить потанцевать на любой вечеринке, а теперь кто-то из них должен стать наследником убийцы. Но имя, произнесённое Лили, парализовало Дженну. — Розье. Не успела Дженна принять правду, которая вылилась на неё, Сивилла заговорила: — Мы знаем, что ты не такая, но Пандора может не понять. Эван — твой друг, а мы не хотим. Дженна могла бы сказать правду. Она могла объяснить, что Эван перестал быть её другом давно, но в тот момент это по-настоящему ничего не значило. Сивилла боялась, что, если будет общаться со слизеринкой, на неё обрушиться гнев других. Как те когтевранцы, что вступили в ряды личной армии Мальсибера и Эйвери, она станет предателем для многих, кто не готов слушать. И она была готова пожертвовать Дженной ради этого. — Я понимаю, правда, — ответила Дженна, но при этом она усмехалась, а её глаза блестели от закипающей ярости. — Тогда почему ты злишься? — спросила Сивилла раньше, чем Лили остановила её. — Потому что, к твоему сведению, я устала принимать всё дерьмо это со спокойной душой! Из-за того, что кто-то из бывших слизеринцев оказался убийцей, вы будете ненавидеть нас всех? Сивилла, тогда почему только слизеринцы должны платить за всех тёмных волшебников, обучающихся на нашем факультете? Сколько их было на Когтевране? Столько же, если не больше. — Это другое! — воскликнула она. Лили переводила взгляды с неё на Дженну и обратно, не понимая, за кого ей стоит заступиться. Она прекрасно знала, что Дженна не глупа и понимает больше, чем говорит. — Моя любимая фраза! — посмеялась Дженна. — Просто скажи, что ненавистью к нам вы пытаетесь скрыть свой страх. Ведёте себя как стадо загнанных в угол животных и надеетесь, что судьба вас пощадит. И когда Уилкинс появится с меткой на руке, никто и не посмотрит на когтевранцев, все будут смотреть на слизеринцев и повторять, что мы заставили его сделать это, разве не так? Лили приподнялась и попыталась защитить Сивиллу, прекрасно зная, что она не права. — Дженна, послушай, так нужно. — Ты вообще со мной лучше не разговаривай, я тебе никогда не прощу того стыда и ненависти к себе, которые я испытала из-за твоего страха перед собой, Эванс. Когда Дженна поняла, что не услышит ответа ни на одно своё слово, она развернулась и быстро покинула библиотеку, не обращая внимания ни на одного ученика, смотрящего ей в след. Она желала увидеть Мари и Беатрис, поговорить с ними о чём угодно, лишь бы не об ужасах настоящего. Но вместо этого в коридоре она наткнулась на счастливого и чересчур радостного Эйвери и подавленного Барти. Заметив Дженну, Эйвери обернул руку вокруг плеч Барти и практически потянул его в сторону Дженны, которая была не в том настроении, чтобы терпеть насмешки Эйвери, но умоляющий взгляд Барти заставил её остановиться. — Школьная жизнь то еще дерьмо, так, Поттер? — усмехнулся Эйвери, поглядывая на Барти. — Что тебе нужно от меня на этот раз? — прошипела Дженна. — Ох, кого-то сегодня обидели, да, Крауч? Барти выглядел таким беспомощным и слабым, что Дженна еле сдерживала себя и свою ненависть к Эйвери, который обожал играть на её эмоциях. Но, если бы Барти нужна была помощь, он бы давно попросил её. И пока что он не говорил, что пожалел о своём выборе. — Эйвери, ты не представляешь, как мне сейчас хочется сорваться на ком-нибудь, — предупредила его Дженна. — Понял, — он подмигнул и поднял руки вверх. — Перейдём к главному. Слизеринцы будут устраивать вечеринку в гостиной, мы очень надеемся, что ты предпочтёшь это поминкам неизвестных тебе волшебников, так? Дженна ничего не ответила. Всё, что угодно, было лучше, чем устроенная Эйвери вечеринка в гостиной. Ей только и оставалось закатить глаза и пойти на поиски Мари и Беатрис, не обращая внимания на комментарии, брошенные ей в след. У неё и без Эйвери было, с чем разбираться.