Little Queen

Дженна едва смогла открыть глаза. Вокруг было столько света, что ей пришлось накрыть голову одеялом и дать себе несколько минут прийти в себя. Мозг работал непривычно медленно, и живот скрутило. Похмелье. Вспомнив это, организм Дженны заставил её подняться с постели, чтобы не вытошнить часть вчерашней выпивки прямо на кровать. Ковёр тоже не был лучшим вариантом, но сил представлять перед собой какое-то ведро у Дженны не было. — Лучше бы вообще не просыпалась, — прошептала она, не переставая плеваться. Неприятный кислый вкус в горле не помогал общему неприятному состоянию. Но Дженна знала, что к полудню оклемается: она выпила всего пару стаканов огневиски после вина и сигарет. К тому же она знала, что в их комнате всё ещё был запас зелий против похмелья. Сознание медленно возвращалось, и предыдущая ночь, наконец, вспомнилась Дженне. Не то, чтобы в таком состоянии её волновал Эйвери и его игры. Мысли Дженны были заполнены душем и желанием скорее забыть о неприятном пробуждении. Это напоминало ей лето, по которому она не должна была скучать. Частые свидания с травкой и алкоголем были той сложной и нездоровой частью, портящей весёлые прогулки и разговоры. Тогда Дженна поддавалась магловским друзьям и мешала с ними всё, что могла найти. Только под конец лета она научилась следить, что и как она пьёт. До этого момента пробуждения были похуже сегодняшнего. Дженна чувствовала себя измученной даже после хорошего сна и душа. Полчаса она собиралась и приводила себя в порядок. Если кто-то на коридоре (особенно профессоры) увидит её едва живой, слизеринка прощается со своей репутацией. Дженна никогда не признается никому, но ей важно было, что о ней думают. Она потеряет покровительство профессора Слизнорта, свою популярность на факультете, отношение к ней со стороны чистокровного общества, что повлияет на статус её отношений с друзьями. Она многое теряла из-за непрезентабельного вида. Вскоре она добралась до гостиной Слизерина, всё ещё ощущая, что её может притянуть к полу в любую секунду. Урок был усвоен: перед вечеринкой следует наслаждаться вкусом еды, а не Марлин. Услышав её, некоторые слизеринцы повернулись, но среди них не было её друзей. Только Регулус и Эван, ожидавшие её прихода. Стоило ей подойти к повороту к комнатам девушек, оба вскочили и подбежали к ней. Регулус нервно играл с кольцами на руках, а Эван впервые за многое время не улыбался, виновато опустив голову. Дженна хотела проклясть её майское утро всё больше с каждой минутой. — Решил не игнорировать меня больше? Услышав её строгий тон, Регулус поднял на неё грустные глаза. Он ненавидел слышать её такой грубой и холодной, как Вальбургу, отчитывающую его за каждую мелочь. Дженна была его снисходительной спутницей, всегда понимающей и всепрощающей. Но он знал, что сильно провинился, и она не обязана с любовью и лаской принимать его очередное извинение. Но Дженна чувствовала себя обязанной. Обязанной помочь тому неприятному мальчишке найти силы стать тем, кем он всегда мечтал быть. И она знала, как тяжело ему делать шаги навстречу и не спотыкаться на пути, не возвращаться обратно. Она всегда прощала. И ненавидела себя, если он этого не видел. — Прости, — осторожно произнесла Дженна. Регулус покачал головой, не принимая ни толики её извинений. — Нет, ты права. Я виноват и хочу исправить то, что в моих силах. Надо поговорить со всеми в нашей комнате после завтрака. Есть объявление. Эван сжал губы в тонкую линию, задумчиво качая головой. Только по его действиям и настроению, Дженна могла сказать, о чём разговор. — Я соберу всех, — пообещала она, не сводя взгляда с Регулуса. Не в силах выдавить ответ, он кивнул и потянул руку к ладони Дженны, но тут же передумал и продолжил крутить кольца на пальцах, надеясь, что ни она, ни Эван не заметили её движения. Но так никогда не происходило. — Как ты пригласишь её на танец в августе, если взять за руку не можешь, — посмеялся Эван, за что получил локтем. — С каждым разом больнее, Морфей. — Я стараюсь. Дженна неосознанно улыбалась, наблюдая за потирающим руку Эваном и борющемся с ухмылкой Регулусом. Они переключались с серьёзного разговора на детские споры так скоро, что это удивило бы постороннего слушателя. Коротко и ненадолго попрощавшись с друзьями, Дженна направилась прямиком в спальню, где, скорее всего, её ждали подруги с расспросами про её местонахождение и гриффиндорского принца. Но от обычно шумной комнаты не исходило ни звука. Дженна не знала, какой вопрос задать. Куда они могли уйти или почему же молчали? Ответ сорвался за закрытой дверью, и никогда до этого Дженна не открывала её с таким волнением — Что такое? — сорвался с её губ третий вопрос. Дженна бросилась к кровати Элен и опустилась перед ней на колени, протягивая руки к сжатым в кулаки кистям подруги. Пальцы Дженны неспешно раскрыли ладонь Элен, отвлекая её от попыток сдержать бурю эмоций. Элен заплакала, наклоняя голову к сидящей рядом Мари, которая тут же обернула руку вокруг волшебницы, прижимая её ближе к себе. Беатрис с тревогой смотрела на происходящее, сидя рядом и смиренно ожидая, когда Элен заговорит. По её решительному выражению лица несложно было понять, что она хочет нанести ответный удар Теренсу, и ей лишь было необходимо одно подтверждение. Наконец, сквозь всхлипы Дженна различила первое полное предложение: — Я сделала кое-что ужасное. Дженна посмотрела в сторону Мари и Беатрис, но те только покачали головами. — Элли... Мы не сможем помочь, если ты не скажешь, что случилось, — прошептала Беатрис, мягко улыбаясь подруге. — Хорошо, я расскажу. Элен приподнялась с плеча Мари и попыталась успокоиться и заговорить. Никто не торопил её. Времени было достаточно: Сюзанна Эш нечасто проводит выходные в комнате. Дженна стирала слёзы с глаз Элен и убирала со лба и щёк волосы, обычно собранные в тугой хвост. Мари поглаживала нервную подругу по спине, что постепенно успокаивало Элен. Скорее всего, подобное повторялось несколько раз до прихода Дженны. — Это ведь был Теренс, милая? — спросила Беатрис, видя, как сложно Элен собраться с мыслями. — Да, он ведь никогда не был достоин тебя, — добавила Мари. — Не стоит расстраиваться, если ты его бросила. Их слова должны были успокоить Элен, но в реальности они подействовали иначе. Бедняга покачала головой, борясь с новой волной слёз. Она вновь прижалась к Мари, обнимая её, оставляя Дженну опустить глаза и попытаться придумать способ узнать о произошедшем. Беатрис же села с другой стороны, обнимая Элен со спины. — Это я обидела Теренса... — пробубнила она достаточно громко для троих молчавших волшебниц. Беатрис и Дженна удивлённо переглянулись. Первый раз Элен говорила нечто подобное. До этого она всегда злилась на Теренса, прежде чем перейти к своей ошибке. — Ты можешь сказать, что случилось? — мягко спросила Беатрис, когда состояние подруги вновь нормализовалось. — Д-да, дайте секунду. Элен выдохнула и выпрямилась. Со всех сторон её окружали подруги, добавляя уверенности её переволновавшейся душе. Они были теми, кто поддержит её и поможет преодолеть любой пугающий момент. И для них она собралась с духом и рассказала всё с самого начала. Она и Теренс планировали провести вечер вместе, забыть о спорах между ними и развлечься. Поэтому она не пила много на вечеринке в честь окончания сезона квиддича. Теренс же забыл про обещание, чересчур развеселившись с друзьями. Парни смеялись над ним. Как же он пожертвует вечеринкой ради девушки? Он согласился с ними. Теренс не был плохим парнем, но Уолш с компанией делали его в разы хуже. Элен ждала Теренса в коридоре минут десять, потом решила, что он просто потерял счёт времени, и отправилась на поиски. Разумеется, Теренс не считал себя таким уж и виноватым. Такие парни никогда не видят, что они сделали не так. Элен и друзья до последнего надеялась, что Теренс не такой, но они ошиблись. Только в какой момент они потеряли их старшего друга? Ни для кого не было неожиданностью продолжение истории в виде ссоры между парой. Теренс кричал, Элен перекрикивала. На фоне громкой музыки немногие слышали их, тем более они отошли к стене, подальше от пьяных толкающих окружающих волшебников. Но эмоции и выражения выдавали серьёзность ссоры. Любой слушатель бы не узнал милую слизеринскую пару, обнимающуюся на обедах и целующуюся на коридорах перед тренировками по квиддичу. — Что ты вообще хочешь, чтобы я, блять, сделал?! — не унимался Теренс. Он говорил так, будто Элен требует многого, когда она хотела вернуть то, что было между ними несколько недель назад. Тогда не было сомнений в их любви и будущем. Они сами рисовали звёзды, освещающие их путь, нарушая все мыслимые и немыслимые правила. А теперь они застряли. Без видимой на то причины. У Дженны был ответ: Элен и Теренс устали друг от друга. Быстро влюбились и так же быстро разлюбили. Вполне логичное завершение истории. — Не знаю, вёл себя, как нормальный человек, — ответила Элен, едва находя слова от шока и очередного предательства. — Тебя что-то не устраивает, да? Тебя что-то не устраивает?! Нахуя мы вообще встречаемся, если тебе всё во мне не нравится?! — Знаешь, я задаю себе этот вопрос всё чаще и чаще. — Отлично! Давай расстанемся! Элен выпустила нервный смешок и взглянула на Теренса в поисках тени злой шутки, жестокой улыбки, издёвки над ней. Но он был серьёзен. Зол и абсолютно серьёзен. — Ты сейчас серьёзно? — Да, одной сукой больше или меньше, — равнодушно отозвался Теренс и, быстро налив в стакан огневиски, осушил его. До того, как Элен бы хотя бы придумала, что ответить, урезонила его пьяную агрессию и усталость, он развернулся и пошёл обратно в толпу. Она побежала вслед за ним, желая задать один вопрос, не покидающий её головы последние несколько недель: — Какого чёрта, Теренс? Ответом ей стали крики студентов и смена музыки. Где-то в толпе она потеряла Теренса навсегда. В тот момент потеря казалась значительной, разрушения — непоправимыми, жизнь — безнадёжной. Он не удостоил её последним отчетом. Дженна знала, что Элен спасла Теренса, не вернувшись к ней в тот вечер. Она и Эван не удержались бы от серьёзной дуэли с компанией Теренса в коридоре Хогвартса. Закончилось бы всё травмами и походом к мадам Помфри. Нет. Многие бы там не смогли дойти до другого конца замка. Беатрис ощущала тоже самое. Элен закончила часть рассказа, где обвинила Теренса. Теперь наступил её черёд, но Беатрис не хотела слышать нр слова. По её мнению, Элен не могла сделать ничего хуже Теренса, обидеть его сильнее, чем он обидел её. А даже если и смогла, то он заслужил быть наказанным за свои проступки хоть раз. Элен остановила свой рассказ. Так волшебницы смогли отойти от нахлынувшей ненависти и желания незамедлительной мести. С минуту Элен молчала, наблюдая за переглядкой Беатрис, Мари и Дженны, пока те не повернулись к ней, готовые выслушать её признание вины. — Джи, ты помнишь, как я говорила с Мэри ночью? Дженна стала вспоминать. Две девушки весело болтали, смеялись, выпивали. Обе не в лучшем состоянии, но в превосходном настроении. Дуэт был неожиданным, и Дженна хотела дать себе пощёчину за то, что не предотвратила кошмар, открывшийся ей с утра. — Только не говори мне, что ты напилась и переспала с МакДональд? — Что?! — хором вскрикнули Беатрис и Мари, оглушая Элен с двух сторон. — Д-да, но я была не настолько пьяна, как вы думаете. Подобное развитие событий усложняло положение Элен и позволяло совести (которая явно временно отсутствовала у Теренса) убивать остатки сил. Такое не оправдают ни алкоголь, ни ссора, ни что-либо другое. Врать Элен о том, что она не виновата и всё хорошо, было бесполезно. — Чисто технически, ты и Теренс уже разлетелись по своим гнёздышкам, — попыталась оправдать подругу Беатрис, но Мари оборвала её, покачав головой. Нельзя находить новое развлечение через едва ли пару часов после расставания. Это указывает партнёру на оценку ваших с ним отношений с твоей стороны. И Элен допустила серьёзную ошибку. — Мерлин, мне так стыдно. — Все допускают ошибку, Элен, — напомнила Мари. — Давайте честно, если бы всё было наоборот, вы бы уже шли бить Теренса. — Нет, — успокоила её Мари. — Через минут десять — возможно, — ответила Дженна следом. — В ближайшие полчаса — определённо, — поддержала Беатрис. Элен прыснула от смеха, несмотря на неловкость, стыд и отвращение к себе и своему телу. Ей было тяжело, но несколько весёлых волшебниц смягчили её вечное наказание в виде воспоминаний. — Простите, — тут же извинилась она, будто ей нельзя смеяться и нужно страдать, пока она не оправдается. — Ты не обязана извинятся перед нами. В конце концов, если ты чувствуешь вину за допущенную тобой ошибку, то ты неплохой человек, так что не нужно раскисать до самой смерти, Элен, — подбадривала её Дженна. Элен кивнула и поднялась с постели. Она никогда себя не простит, но с завтраком и шутками Эвана она отвлечётся и почувствует себя лучше. Лучше выхода Дженна не знала. Пока Элен поправляла причёску и боролась последствиями длительных рыданий, Дженна выпила зелье и тут же почувствовала себя лучше. Не было назойливой боли в голове и предчувствия тошноты. Зато теперь ей ещё больше хотелось есть. — Идём на завтрак? — спросила Мари. — Мне нужно поговорить с Теренсом, — сказала Элен. — Захватите нам с Дженной сэндвичи. План с едой и Эваном отменялся. Несмотря на то, что Элен следовало бы отвлечься, она не могла перестать думать о Теренсе. В её голове он не заслужил незнания, и она хотела оставаться хорошим человеком. Мари и Беатрис неуверенно кивнули, не в силах помешать или заставить передумать, и первыми вышли из комнаты, поспешив на завтрак, который заканчивался в ближайшие полчаса. — Пойдем искать Паркинсона, — вздохнула Дженна. — Он не Паркинсон, а всё ещё Теренс, Афина, — возразила Элен. — Как знаешь. Долго искать не пришлось. Он сидел в гостиной и ждал появления Элен, наверняка заметив выходящий Беатрис и Мари. При появлении своей бывшей возлюбленной Паркинсон вскочил на ноги и почти выхватил Элен из рук Дженны, из-за чего та начала отчитывать его, пока её не остановили. Сказав подруге подождать и не пытаться «устроить свидание лица Теренса с ковром», Элен ушла с Паркинсоном в его комнату, чтобы поговорить по душам. Но разговор оказался недолгим. Через две минуты подавленная Элен вернулась, она не плакала. Скорее, потому что устала от слёз. Взяв Дженну под руку, она повела их обратно в комнату, где они будут дожидаться Беатрис и Мари. К огромному облегчению Элен, Паркинсон додумался не показываться на глаза её подругам весь последующий день. Может, действия Элен были ответным ударом для Паркинсон, но Дженна знала, что мужское эго не выдержит унижения. Ей всего лишь нужно было напомнить ему, что распускать грязные слухи под запретом, когда дело касается дорогих ей людей. И ему лучше прислушаться. Регулус, взволнованный последними событиями, ходил по комнате, иногда поглядывая на лежащего на кровати Эвана. Кто-то из них бы точно сошёл с ума, если бы дверь не открылась и в комнату не вошли четыре слизеринки. Дженна шла позади всех, поэтому именно она закрыла дверь за ними. Регулус остановился и стал нервно покусывать губы изнутри, пока волшебницы выстроились в ряд возле двери и неловко оглядывались по сторонам. Несложно было прочувствовать атмосферу. Регулусу было очень стыдно за то, что он не мог сказать ни слова: ему было страшно озвучить свой приговор, ведь не все готовы любить осуждённого на смерть. Регулус считал свое желание поговорить эгоистичным. Что-то подсказывало ему о согласии, по крайней мере, двух друзей. Не было сомнений: если бы он промолчал, со временем они оставили его, не обрекая себя на страдания. Регулус знал, что потонет, и он хотел спасти хотя бы последние годы обучения. — Присаживайтесь, леди! — сказал Эван, указывая на пустующие постели их соседей. — Этих идиотов не будет ещё около часа. Они на местном собрании желающих посвятить свои жизни убийству невинных и доказать свою значимость единственному и неповторимому Тёмному Лорду. — И почему представители древнейших чистокровных семей, вроде вас, не там? — уточнила Элен. Её голос вновь стал бодрым и уверенным, будто недавно она не порвала со своим парнем и до сих пор не винила себя в произошедшем. Вполне естественное поведение для Элен. — Как раз потому что мы из древнейших чистокровных семей. Нам нечего доказывать. Эван приподнялся и кое-как принял сидячее положение, когда Дженна и Элен сели на его кровать. Мари и Беатрис оказались рядом, на кровати Регулуса, хотя вряд ли они были уверены, что она принадлежит ему. Наконец Регулус выдохнул и заговорил, стараясь казаться более равнодушным. Выходило плохо. Голос дрожал и утихал с каждым вторым словом, превращая речь в полушёпот: — У меня есть важное объявление. И я не готов сейчас слышать осуждение, поэтому прошу, если вы не готовы остаться со мной после, то просто выйдете из комнаты. На несколько секунд в комнате повисла тишина. Та самая, пробирающая до костей и задевающая сердце настоящим страхом. Ожидание не убило ещё никого, но Регулус начинал считать иначе. — Хорошо, говори, — ответила за всех Беатрис. И Регулус ненадолго выдохнул. Собравшиеся знали, что будет дальше, но никто из них не смотрел на него с осуждением, только с печалью и понимаем. Даже Элен, неспособная принять его трусость за ответ, не ушла, только взглянула в сторону Дженны за необходимым ей ответом. Не желая тратить больше времени, Регулус сосредоточил свой взгляд на Эване и сказал, констатируя жуткий факт: — Через год я стану Пожирателем Смерти. — И я тоже, — немедля добавил Эван. Никто, кроме Регулуса, не казался потрясённым. Неужели для остальных преданность Эвана никогда не была причиной споров? Почему никто не пытался отговорить его? Зачем было стремиться убить себя ради дружбы, недостойной его. — Эван. — Куда ты, туда и я, — пожал плечами он. — Не нужно жертвовать собой ради меня! — Я делаю это не только для тебя, так что не волнуйся, а то поседеешь, и никто замуж не возьмёт. Посмеялся только Эван. Порой он просто не понимал, когда наступает момент, где лучше промолчать и грустно кивнуть головой. Но даже осознав это, он не перестал улыбаться. Регулус не знал, хотелось ему обнять Эвана или ударить его. Последнее явно было влиянием возвращения Дженны в его жизнь. — Я сделаю это для мамы, — объяснил Эван. — Она отдала жизнь за Феликса. Чего будет стоит её жертва, если ему так и не удастся стать драконологом? Смех Эвана звучал болезненно и вызывал лишь слёзы. Он ненавидел семью, не мог простить мир за смерть матери и винил в случившемся ребёнка, чтобы не винить себя, но при этом он видел в Феликсе продолжение её жизни. Сидящая ближе всего к нему Дженна обернула руку вокруг его плеч, а он опустил голову на её плечо и закрыл глаза, точно сдерживая подступающие слёзы. Он не мог вспомнить о матери со счастливой улыбкой. У него были лишь воспоминания, полные той радости, что в реальном времени приносит боль. — И я не брошу тебя, Реджи, — сказала Дженна. — Конечно, ты придурок, но ты мой придурок. Если раньше его сердце часто билось от страха, то сейчас оно замолкло вместе со всем миром. Его единственная мечта смотрела на него, прощая вновь за прошлое и будущее. Возможно, позже он скажет Эвану, как эгоистично было со стороны Регулуса не думать о том, как он испортит жизнь каждому здесь, прося их остаться с ним. И как он мечтал, что она первой скажет, что не оставит его. Регулус не собирался противиться и уговаривать её, только смог сделать попытку: — Дженна, правда... — Возражений не понимаю, я слишком тебя люблю. — Хоть порой ты и заноза в заднице, — добавила Мари. Регулус смотрел на Эвана, Дженну и Мари, будто они сошли с ума. Их ответы были практически незамедлительными, а подумать следовало бы. — Вы же несерьёзно? — Я смогу потерпеть тебя, если ты не будешь ходить с таким лицом, как всю эту неделю, — поддержала Беатрис. — Ты наш Реджи, — закончила за неё Мари. Регулусу хотелось плакать от счастья. Его приняли. Он не останется один. Кто-то любит его достаточно, чтобы без доказательств поверить: он не убийца. Он их друг. Неидеальный, но родной. Если не по крови, то по духу. Как же они могут бросить его, если ни одна попытка за последние годы не принесла успеха? Элен молчала до последнего, но внимательно слушала слова друзей и следила за реакцией Регулуса. Она могла разозлиться на него и уйти в любой момент (и именно это ожидалось, если вспомнить её реакцию в предыдущий раз), но Элен здраво оценила ситуацию, не позволяя своему гневу скрыть серьёзные детали и приняла решение, основываясь на правде. Так она озвучила общие мысли: — Я понимаю, каково это. Всегда понимала. Я уверена, что сбегу, а с тобой это иначе. У меня есть старший брат с удачным браком, а ты — единственный наследник. Слова Элен звучали чуть путано и несобранно от волнения, но смысл доходил до Регулуса, причиняя невероятную боль от осознания: каждое сказанное слово — правда. Элен готова была озвучить то, что он не хотел видеть. — Я так долго злилась и путала трусость с оправданным страхом. Знаешь, не понимала, как ты не видишь Беатрис и меня, выживающих в таких же домах, как не замечаешь доброту и тепло Мари, как игнорируешь идиотскую преданность Эвана и Дженны. Теперь я знаю, почему нас недостаточно. Ты ведь не станешь просто предателем крови? Регулус слышал раскаяние и сожаление. Ему не нужно было смотреть на лицо остальных, чтобы увидеть те же эмоции на их лицах. Он слышал всхлипы Мари и сам перестал сдерживаться, отчётливо ощущая текущие по щекам слёзы. — Ты не можешь предать семью из-за Сириуса. Блэки не переживут второго разочарования. Тебя убьют. Слезам не было конца. Стирать их было бесполезно. Искренняя радость смешалась с отчаянием, и Регулус смеялся, глотая соль со своих губ. Он на мгновение совершенно обезумел. Подстать его друзьям, готовым стоять на его похоронах, зная, что они лишь выигрывают время и оттягивают неизбежное. Падение Регулуса Блэка. — И вы всё равно остаётесь? Вслед за вопросов последовали улыбки и короткие кивки головой. И слёзы. Много счастливых и грустных плачущих лиц. Куда сложнее в тот день казалось найти причину не плакать. Тем не менее, этот день был самым счастливым в жизни Регулуса. — Я так боялся потерять вас всех, — прошептал он. — Обнимашки? — предложила Мари и тут же бросилась к нему, заключая во вторые по крепости объятия в его жизни. Первое место принадлежало одной исключительной волшебнице. И именно она накинулась на Регулуса сразу после Мари, а уже за ней со всех сторон его отступили Эван, Элен и Беатрис, создавая круг, в котором невозможно было дышать. В такие моменты каждый понимает, что любим. Не услышав или прочитав во взгляде, ощутив сердцем, бешено стучащем и вырывающемся из груди, будто оно тоже желало оказаться в чьих-то объятиях. Столько раз подводя их, Регулус оставался частью маленькой группы студентов, не боящихся называть себя в честь древних богов. Несколько учеников, ни дня не прожившие спокойно, без проблемы или приключения. Дети, идущие против воли родителей. Лучшие волшебники Хогвартса. Самопровозглашённые короли и королевы мира. Лучших друзей он и не мог пожелать.