Геройские монологи

      В долгой и размеренной жизни Белкета было не так уж и много неразрешённых вопросов, на которые архонт до сих пор искал ответы. В основном касались эти вопросы сфер высоких материй, метафизических сторон устроения мира и вечных поисков смысла бытия.       А ещё — как, Ургаш побери, тяжёлое парчовое покрывало, которым была накрыта кровать ангела, давно утратившая свою актуальность, вообще-то, оказалось исполосовано вдоль и поперёк? Ровными методичными линиями грубая и плотная ткань превратилась в сито, на которое Белкет взирал с воистину нагским флегматизмом.       Вопрос «как?» соседствовал с вопросом «кто?» и «зачем?». В личных покоях архонта посетители бывали до крайности редко и по слишком нетривиальным поводам, так что Белкет натурально не мог вспомнить, когда в последний раз кто-то посторонний был здесь. Однако судя по уничтоженному покрывалу и относительно свежим следам преступления, кому-то зачем-то всё-таки удалось проникнуть внутрь, чтобы что? Исполосовать покрывало?       У мёртвых голова не болит. По правде говоря, у них в принципе мало что болит, однако возникшая загадка почти что загнала архонта в тупик. Учитывая, что ничего из его кабинета не пропало, сам он нападению не подвергался и единственной пострадавшей вещью было исполосованное покрывало. Чертовщина какая-то получалась, великая Асха...       В задумчивости и несколько растерянных чувствах Белкет опустился в кресло, ещё раз анализируя ситуацию. Не то чтобы ему было жалко покрывало, но сам факт такого надругательства вызывал уйму вопросов. Может, это был очень завуалированный намёк, что ему его пора заменить? — И от кого? — сам к себе обратился архонт. — Капризная любовница никогда не была для меня актуальна.       Да и вообще — кровать в личных покоях архонта по большому счёту только занимала место. Асха знает когда, она использовалась в последний раз по назначению, и Белкет сам толком не мог сказать, почему до сих пор не избавился от неё. Считал, что мало ли, а вдруг пригодится, а потому продолжал держать её, накрытую покрывалом. Которому теперь нужно было искать замену.       Впрочем, вряд ли это должно было стать большой проблемой. Достать самое обычное тёмное парчовое покрывало было не сложно. Сложнее всё-таки было понять, кто, зачем и как портит именно их и по себе оставляет подранную ткань — новое покрывало постигла та же печальная участь, что и старое.       Белкет крепко задумался. Глядя на два покрывала с практически идентичными повреждениями, он понял, что слегка зашёл в тупик, абсолютно не понимая, чем, а самое главное, кого так сильно раздражают покрывала на его кровати. И почему именно покрывала? Ладно бы какие-нибудь книги или давние свитки, или ещё что-нибудь, чем Белкет часто и много пользовался. Но кровать? Серьёзно? Это было безумно странно.       В любом случае, Белкету не оставалось ничего другого, как заказать третье покрывало. Делая вид, что он не замечает, как в удивлении вытягиваются лица служанок, которым он вручил новое испорченное покрывало, он просто понадеялся, что новое не постигнет та же плачевная участь.       Стоит ли говорить, как он заблуждался? — А говорят, мёртвые холодные и бесстрастные, — получив третье изувеченное покрывало, проворчала одна из старых служанок. — Что им плевать на плотские удовольствия и страсти. А вон, даже мастер не так прост как кажется.       Ну отлично, только грязных слухов ему и не хватало. Белкет помрачнел, хоть, конечно, никто не мог разглядеть это под его капюшоном. Надо было что-то решительно со всем этим делать и наконец-то изловить вредителя. Иначе так никаких покрывал не напасёшься, а репутация пойдёт ламассу под хвост.       Получив новое, идентичное старому покрывало, Белкет решил лично проследить за тем, кто и когда пробирается в его покои творить такую шкоду. Впервые за последние очень много лет он прилёг на кровать, растянувшись на ней, и замер, терпеливо ожидая.       Вопреки опасениям, вредитель не заставил себя долго ждать. Шкодливая маленькая мордочка вынырнула из-под кровати, и такое же маленькое, всё ещё немного нескладное тельце уверенно запрыгнуло на покрывало, помогая себе ещё не разработанными крылышками и цепляясь за ткань острыми коготками. С грудным рычанием существо упрямо карабкалось вверх, и Белкет взглядом из-под капюшона следил за ним.       Нет, определённо, его Орден и происходящее в нём никогда не перестанут его удивлять.       Ламассу, изобретения Яшера, по умолчанию были мёртвыми и неживыми тварями. Но алхимик, похоже, умудрился каким-то образом шагнуть ещё дальше и научиться разводить этих зверолюдей вполне себе естественным образом. Собственно, именно поэтому сейчас перед собой архонт лицезрел жизнеспособного и очень упорного детёныша, который продолжал упрямо выдираться на кровать по покрывалу с целью уничтожить последнее. — По крайней мере, теперь я хотя бы знаю, чьих острых когтей это дело, — резко схватив детёныша, как нашкодившего котёнка, за загривок, Белкет приподнял руку, разглядывая того. Маленькая ламассу слабо взмахнула перепончатыми крылышками, издав жалобный писк, на что архонт покачал головой. — Однако вопрос того, как ты сюда попала, всё равно остаётся открытым.       Вместе со своей находкой, которая в страхе прижала к голове уши, Белкет отправился к Яшеру, желая вернуть ему шкодливого детёныша, чьи острые когти так недвусмысленно компрометировали его и портили ему покрывала. — Вот, Яшер, прими мою «страстную когтистую любовницу», — протянув детёныша удивлённому бальзамировщику, хмыкнул архонт.       Тот всплеснул руками, засуетившись, и поспешил забрать шкодника из рук ангела смерти. — Благодарю, владыка, — поклонившись, отозвался Яшер. — Я себе всю голову сломал, куда она делась. Не мог и предположить, что она сбежит так далеко и причинит тебе столько неприятностей. — Благодаря ей теперь хотя бы по слухам у меня появилась личная жизнь, — с иронией в голосе хмыкнул Белкет, и прежде чем уйти, почесал маленькую шкодницу за ухом.       Ламассу довольно заурчала, словно кот, ластясь под ласку. А Белкет подумал о том, что это явно было не самое худшее приключение.