Геройские монологи

      Печальный взгляд чистых синих глаз скользит по его фигуре, и Менан не может сдержать горькую усмешку. Поворачивает голову, ловит его и смотрит в ответ — глаза в глаза. Соршан не отводит взгляд; Менан прячет пожирающую его тоску.       Они оба виноваты друг перед другом. И оба расплачиваются за свои ошибки друг перед другом. Определённо, именно друг друга они и заслужили.       Мысли о Соршане расходятся внутри волной тепла, и улыбка сама собой приподнимает уголки губ вверх. И вместе с ней приходит жгучий стыд и почти отчаянная вина — если бы не его малодушие, судьба Соршана могла бы сложиться куда менее плачевным образом.       Их знакомство происходит ещё в те далёкие дни под сенью благословения Силанны. Менан — младший принц, третий из сыновей королевы Туидханы; Соршан — наследник знатного, богатого рода, приближённого ко двору. Напыщенный высокомерный юнец, держащийся ещё более заносчиво, чем склочный Силсай, и свято верящий в собственное превосходство над всеми.       Менан наблюдал за ним со стороны. Тихий и молчаливый, третий — он едва ли мог удостоиться внимания Соршана, окружённого многочисленной свитой своих «друзей» из менее знатных и богатых фамилий. Менан взирал на него со стороны, и ироничная усмешка так и лезла на его губы: даже с Раилагом этот юноша держался так, словно тот был не наследным принцем, а в лучшем случае мелким дворянином — это проявлялось, конечно, не на прямую, но проницательный Менан видел тщательно скрываемое во взгляде синих глаз высокомерие. Небрежность и снисхождение в движениях, кривящиеся в усмешке губы — Раилаг не замечал этого, потому что ему всегда было всё равно, но Менан прекрасно видел, что гордец напротив него из себя представляет.       Неудивительно, что в сторону младшего принца он даже ни разу не бросил небрежного взгляда. Тот ведь недостоин его внимания — и Менан с трудом сдерживает смешок. Не больно-то и хотелось заводить знакомство с настолько отталкивающей личностью.       Пути Драконов, однако, неисповедимы и причудливы. Привычный уклад рушится на глазах, словно карточный домик, что старший брат от скуки складывает временами. Жизнь летит к чертям в Шио, ломается до самого основания, и Менан, как и многие другие, теряет абсолютно всё, что у него было. Стоит на пепелище, распутье дорог, но всё-таки поднимается с колен, чтобы отстроить всё заново.       О Соршане слухи доходят до него не сразу. Война затягивает в свой кровавый водоворот, укрепление клана, избравшего его своим лидером, делает ночи Менана лишёнными сна. Водоворот событий подхватывает его, не оставляя времени даже на самого себя. Неудивительно поэтому, что слухи доходят до него в последнюю очередь — задачи поважнее сплетен требуют всего внимания и сил.       Соршан... Имя кажется смутно знакомым, и Менан чуть внимательнее прислушивается к разговорам при своём дворе. Заносчивый высокомерный эльф, считавший королей себе не ровней, своим падением пробивает всевозможные днища, превращаясь из владыки жизни в нищего бродягу. Безумца, топящего отчаяние в дурманящем угаре да алкоголе. И где теперь твоё высокомерие, мальчишка?       Менан поджимает губы. Кто он таков, чтобы судить чужака? Да и какое ему должно быть до него дело? Они ведь даже толком не были знакомы — почему тогда его должен волновать какой-то безумец? В конце концов, они все здесь потеряли всё и по-своему сошли с ума.       Но пути Драконов определённо непостижимы. Витки судьбы закручиваются невообразимо, и совершенно разные дороги пересекаются друг с другом и сходятся в одну. Раилаг вновь знакомится с Соршаном, и Менан вновь со стороны наблюдает за ними, с изумлением замечая, что перед его братом стоит совершенно другой эльф. Несчастный, уставший, побитый жизнью и несущий на своих плечах неподъёмный груз вины и искупления — в нём не осталось ни тени былого высокомерия, презрения и снисхождения. Лишь усталость — и бесконечное отчаяние.       Синие ясные глаза долгим взглядом смотрят за спину Раилага, впиваясь в Менана. И Менан выходит из тени, глядя в ответ с ироничным смешком: теперь он достаточно хорош, чтобы Соршан обратил на него своё внимание?       Соршан, словно читая чужие мысли, дёргается как от пощёчины, и невыносимая мука отражается на его лице. Воспоминания о прошлом доставляют ему физическую боль — это Менан поймёт чуть позже. Как и всю глубину отчаяния и сожаления, попытки сбежать от самого себя и того, кем он был когда-то, выливающиеся в побеги от реальности в наркотическом или алкогольном опьянении. Жалкое зрелище, вызывающее у Менана искреннее сочувствие.       Соршан, тем не менее, становится другом их семейства, ибо Раилаг только в нём странным образом находит опору и поддержку. Верит его словам, что другие обзывают бредом, насмехаясь над ними, и Менан тоже скептично прислушивается к ним. Но вместе с тем — присматривается к самому Соршану и неосознанно делает шаг к нему навстречу.       Соршан, словно дикий пугливый зверь, смотрит затравлено, но с отчаянной надеждой — после всего произошедшего он боится подпускать других к себе, опасаясь вновь превратиться в того ублюдка, которым был. Менан, однако, ловит себя на отчётливой мысли: этот эльф больше никогда не станет таким, каким младший принц увидел его впервые. И тогда к сочувствию в его сердце присоединяется сострадание.       Ведь по сути своей Соршан не плохой. Он интересный собеседник и, кажется, хороший друг. По крайней мере, теперь он точно знает цену дружбе и эмоциональной душевной близости, и Менан с удивлением ловит себя на том, что ему хочется стать для Соршана тем, кому он сможет довериться вновь.       Причудливы прихоти Драконов. Непостижимы — и сделав виток, судьба снова привела их в точку, с которой всё началось. Менан не мог не оценить горькую иронию, но всё, что ему оставалось теперь, — лишь принять её.