Геройские монологи

      Ринекон пал.       Известие доходит до Менана с гонцом — одним из немногих выживших защитников. Раздаётся словно гром среди ясного неба, и вождь кланов болезненно морщится, потирая глаза кончиками пальцев. В затылке отдаёт тупой болью, и дремлющая мигрень пульсирует с новой силой.       Последний оплот тёмных эльфов пал. Цитадель, что так долго сдерживала натиск гномов, отстаивая границы и независимость народа Туидханы. Теперь она была взята врагом, и тёмные эльфы опять оказались в меньшинстве и большой опасности. — Это конец! — Менан отчаянно взмахнул руками, нервно меряя шагами пространство своего кабинета. — Это конец, Соршан! — он посмотрел на задумчивого молчаливого друга, остановившись лишь на мгновение. — Гномы уничтожат нас! Теперь они точно додавят нас и перебьют как крыс!       Ситуация действительно была плачевна. Больше столетия практически беспрерывных боевых действий тяжело сказались на тёмных эльфах. Ушедших за Туидханой было не так и много, и отверженному народу, гонимому отовсюду, было тяжело восполнять потери и восстанавливать ресурсы. В первую очередь в живой силе, разумеется.       Ринекон был последним оплотом. Последней надеждой. Последней цитаделью, отделявшей враждующие народы друг от друга. Теперь, когда он пал, у тёмных эльфов не было шансов. — Тебе не простят это решение, Менан, — Соршан печально покачал головой, с сочувствием глядя на своего друга. Тот поджал губы, но твёрдо и уверенно посмотрел вперёд. — Я спасаю наш народ, — ответил он. — Продолжение войны убьёт нас.       Это правда — продолжение войны сотрёт тёмных эльфов с лика Асхана. Гномы сильнее, гномов больше, гномы дольше живут в этих подземельях. Сто шестнадцать лет войны обескровили народ Туидханы, и в схватке один на один у него не было шансов. Но Соршан тоже был прав — где-то в глубине души Менан знал и это.       Тёмные эльфы ненавидели гномов. Вражда и ярость двух народов друг против друга была слишком сильна. И тёмные эльфы могли успокоиться лишь в том случае, когда гномы будут повержены и перебиты. Гномов, в свою очередь, устраивал обратный вариант, и в схватке один на один исход был очевиден. Как правитель, как лидер своего народа Менан не мог этого допустить. Он должен был сделать всё для того, чтобы уберечь его, даже если для этого пришлось принять непопулярное решение, лишь усиливающее недовольство им.       Тор-Мирдал встретил делегацию с прохладной настороженностью. Кажется, впервые тёмноэльфийские лорды прибыли сюда с мирными намерениями. Менан гордо держал осанку, спокойным взглядом глядя впереди себя, ощущая, как недоверчивые, а подчас откровенно насмешливые взгляды скользили по его фигуре.       Просьба о мире — унижение. И это особенное удовольствие видеть, как твой заклятый враг унижается перед тобой, признавая свою слабость и несостоятельность.       Определённо, тёмные эльфы никогда не простят этого Менану. Уж лучше бы он отдал им приказ умереть всем до последнего в бессмысленной войне с подземниками, а не склонялся перед ними в глубоком поклоне, признавая их превосходство.       Фасольт Сигурдссон, подгорный король, пожалуй, единственный из высокопоставленных гномов смотрел на тёмных эльфов без неприязни и высокомерия. Конечно, ведь это была не его заслуга и не его победа, но он король, и лишь потому с ним нужно считаться. Унижаться ещё больше, трусливо подписывая перемирие, не глядя на того, кто вынудил тёмных эльфов сделать этот шаг.       Но перемирие подписано. Сто шестнадцать лет войны заканчиваются здесь и сейчас. И начинают другую войну, ещё более кровавую и жестокую, чем война с чужаками.