Геройские монологи

      Мир рушится отнюдь не фигурально, когда до Сандро доходит страшное известие. Он сжимает в одной руке пергаментный лист, а пальцы второй проводят глубокие алые ноющие борозды цупкой тканью по коже там, где на несколько долгих мгновений замирает сердце. Смотрит пустым взглядом впереди себя и не хочет верить в правдивость равнодушных строк.       Альма умерла. Сражаясь с болезнью, в конце концов отдала Эльрату душу. Лживому божку, слепому и жиреющему на молитвах да подношениях, но ничего из себя не представляющему. Бедная, бедная сестра...       Он закрывает глаза, судорожно выдыхая. На плечи словно падает многотонная гранитная плита, давящая к земле. Плечи опускаются, спина горбится, и сам он словно съёживается, становясь меньше под грузом невосполнимой утраты. Мир рушится, и в нём царит пустота, а он одинок, как никогда, и стоит на развилке, не зная, куда идти и зачем. Какой теперь во всём смысл, если единственного дорогого и важного человека больше не было? — Верни её, — не просьба — требование, когда он приходит к Белкету, сжимая холодные взмокшие пальцы в кулаках.       Ангел Смерти смотрит на него с сочувствием, пусть Алехандро этого не видит. Читает в горящих лихорадочным одержимым пламенем глазах страх и мольбу и вздыхает, пусть и без надобности, но по привычке, медленно качая головой. — Ты ведь можешь сделать это! — голос срывается отчаянием и тонет в чужом ледяном спокойствии: — Я не могу вернуть твою сестру, Алехандро. Она ушла к Асхе, и я не стану тревожить её душу и нарушать замысел Богини.       Слова друга, что никогда не был другом, первыми толкают его на путь безумия. Он отрицает всеми силами данность и не хочет мириться с ней. Альма, его милая Альма, не могла уйти просто так, взять и бросить своего дорогого Сандро. Алехандро отказывался позволять ей это. Лживые драконы, заключившие их всех в тюрьму, не получат себе Альму.       Перерождения — равнодушный цикл, перерабатывающий их снова и снова. Использующий души как расходный материал, и это может сработать лишь с глупцами и слепцами, погрязшими в лжи жирующих ящериц. Но Альма!.. Она неповторима! Её душа неповторима! И она должна жить, а не быть перемеленной жерновами равнодушия проклятой самопровозглашённой богини! — Альма... Милая Альма... — он плакал над скомканным письмом о смерти любимой сестры как ребёнок и тщетно звал её и призывал, желая вернуть.       Некромантия и многочисленные ритуалы — он перепробовал всё. Не хотел отдавать сестру, эгоистично хотел оставить её подле себя. Чтобы она всегда была с ним и всегда принадлежала ему — и безумие его с каждым днём становилось всё сильнее и глубже, прежде чем довело его до пика отчаяния и тупика, из которого не было выхода. В конце концов, у него остался последний вариант: его Альма не будет принадлежать никому.       Он не отдаст её мерзкой ящерице. Его сестра — единственная и неповторимая, прекрасная, добрая и милая. Её душа не станет сырьём, и он не позволит надругаться над ней. И если он не может отобрать её у лживой богини, он сделает так, чтобы её в принципе никогда не существовало.       Горе и отчаяние толкают Алехандро на безрассудный эгоизм. Словно обиженный ребёнок, он начинает мстить за свою обиду целому миру. «Не достанься же ты никому, если я сам не могу владеть тобой» — лишь так и никак иначе он умеет действовать. И Альма, несчастная Альма, даже после своей смерти не имеет покоя... Если только Асха не уготовала ей судьбу иного толка.       Он идёт на крайний шаг. Обращается к Пустоте, желая избавиться от боли и — как парадоксально! — заполнить пустоту в своём сердце. Найти новый смысл тогда, когда он теряет всё. Так сильно любит свою сестру, что готов предать забвению память о ней, и одержимость превращается в слепую безжалостность. И Алехандро без раздумий и сожалений делает этот шаг. Ломает свою судьбу и собирает её вновь, не достигнув желаемого, но получив новую цель. Искажённую и извращённую, но так прямолинейно обнажающую саму его суть.       И из Алехандро рождается Сандро.