Геройские монологи

      Мягкая, но в то же время горькая улыбка трогает губы Файдаэна, когда он останавливается напротив скромного памятника хранителям Клинка Принуждения, отдавшим жизни за выполнение своего долга. Окружённый тихим лесом, затерянный в сердце Ироллана — о его существовании помнили только те, кто его возводили. Файдаэн был в их числе, и в его сердце это событие оставило особый след.       Как и Анвэн, в ту ночь он потерял отца.       О дяде у Файдаэна остались только самые тёплые и хорошие воспоминания. Он принял его в свою семью, когда Файдаэн был ещё совсем ребёнком. Рано потерял родителей, и дядя оказался единственным родственником, способным позаботиться о мальчике. Ласир никогда и не был против.       Он любил Файдаэна как сына и относился к нему как к сыну. Заботился о нём и обучал его, как родного ребёнка, и Файдаэн навсегда сохранил благодарность ему. Ведь именно дядя своими историями и рассказами больше всего вдохновил племянника, привив ему любовь к Ироллану и любопытство ко всему тому миру, что лежал за его пределами. Именно дядя же стал первым учителем непростого дипломатического искусства, рассказывая много примеров из собственного опыта.       Дядя был добродушен. Он предпочитал весёлую хорошую беседу драке, но если было необходимо, никогда не прятался от сражения. Орудовал клинком ничуть не хуже, чем острым словом, просто предпочитал без крайней нужны не обнажать его. Искренне верил в то, что почти любой конфликт можно было решить за мирной беседой, и именно этим определял суть и истинное призвание дипломатии. Разговоры и знакомства, и много разных историй — Ласир верил, что так мир вполне возможно сделать лучше.       Он знал очень много. Пусть корни его были в незнатной и не слишком богатой семье, за годы странствий он научился многому и узнал многое. Файдаэн любил по вечерам пробираться к дяде и сворачиваться у него под боком, слушая его рассказы. Дядя всегда умел подавать их так захватывающе и интересно, щедро сдабривая балладами и стихами собственного сочинения. Он был талантливым менестрелем, и слушать его и вправду было одним удовольствием.       Файдаэн помнил те дни, когда дядя пытался научить его играть на лютне и слагать песни. Но музыкант из него так и не получился, равно как и поэзия иного толка в конце концов завладела его вниманием. Более традиционные жанры были сложны, и Файдаэн не преуспел в них. Ласир, конечно же, никогда не злился. Наоборот, именно он и научил племянника, что поражения и провалы — такая же бесценная наука, как победы и успехи. Ведь только так можно совершенствовать себя и действительно найти своё место в этом мире.       Файдаэн не помнил ничего плохого о своём родиче. Благородный и достойный эльф, пусть не по происхождению, но по своей сути. Его смерть стала большим горем и утратой для Файдаэна, пусть он и вынужден был не показывать этого, оставаясь сильным. Поддержкой для Анвэн и хранителем его наследия, которое он продолжил нести и развивать дальше, оберегая его вместе с памятью о дорогом родственнике.       Файдаэн усмехнулся, с теплом посмотрев на памятник. Провёл ладонью по каменной руке дяди, начавшей потихоньку покрываться мхом. Природа брала своё, так же, как и Файдаэн, храня память о тех печальных и сумбурных днях, но тропа всё равно не зарастала, и до тех пор, пока Файдаэн будет жить, она и не зарастёт. Как и не исчезнет память о дяде, талантливом эльфийском дипломате Ласире.