полтора месяца спустя
Владимир успел побывать в 3-х недельном запое. Привести его в чувство смогла лишь Лиля и писатель старательно внушал себе, что любит ее, что она единственная кого он всегда любил и любить будет. С ней Маяковскому почти удалось забыть о Серёже, о той боли от запретных чувств, которые Володя так старательно игнорировал - списывая на привязанность к близкому другу, даже ко врачу ходил предполагая, что у того бред . А поцелуй это просто издёвка Есенина, в его глазах кроме издевательства в тот вечер он не увидел ничего, этот поцелуй ничего не значал. Он на 105% был уверен, что его чувства были бы растоптаны в пепел, поделись он ими с возлюбленным. Так что он предпочитал рассматривать все, что происходило на его душе как угодно - но ни в коем случае ни как любовь. А Сережа тем временем гуляя по Парижу каждый день думал о Маяковском, даже злился, что так много о нем думает. Долго отрицал какие либо чувства. Отрицал все очень долгое время, но как-то раз, гуляя по ночному городу, наткнулся на интересную картину. Она взбудоражила его сознание до потери дара речи на сколько ему сейчас это близко. Двое взрослых юноши стояли и целовались на углу дома, как один из них резко останавливается и со слезами на глазах убегает прочь. В этот самый момент огонь в его груди распалился на столько, что Сергей чувствовал как изнутри он начал сгорать и все понял. Он тут же прибежал на вокзал и купил ближайшие билеты к Мояковскому. Он ехал, не домой, не на литературные вечера, не в родной кабак, а именно к Маяковскому.вечер 21:36
Обычно в это время все собирались на литератном вечере и именно в этот вечер Маяковский решил вновь посетить его, он любил ту обстановку, но без Есенина не видил смысла на них ходить, но Лиля посоветовала развеяться, отдохнуть и идея показалась Володе давольно заманчивой. Улица. Ночь. Блеклый фанарь неподалеку. Владимир стоял и курил, выдыхая дым в ночное небо. Но вдруг из за спины его окликнул давольно знакомый голос...до боли знакомый. Сердце застучало словно сумасшедшее и казалось вот вот остановится. Он быстро привел себя в чувство. " — Тебе показалось " Но вдруг с негромким фальшивым кашлем, голос прозвучал снова. Новым микроинсультом для Мояковского. — Владимир, сигарететкой не угостите? Маяковский все же развернулся. И посмотря в его глаза, понял. Он безумно рад его видеть, но ровно на столько же он зол. — Да пошел ты... Маяковский ели смог сделать шаг прочь, но был резко схвачен Есениным за руку. — Как грубо, разве ты не рад меня видеть? Володя развернулся, схватил Серёжу за воротник и со всей дури зарядил Блондину в челюсть. — Я тебя ненавижу... Ненавижу... Есенин сплюнул кровь в сторону и засмеялся. — Бедный, одному тебе видимо херово было...И хер с тем, что я к тебе приехал...Ради тебя я оставил Париж...прекрасных француженок и изумительное кофе... Сережа встал, отряхнулся и посмотрел на Мояковского так , будто надеясь рассмотреть на его лице, что то. Но не дождавшись ответа, просто зашёл в здание где проходил литературнвц вечер, скрывшись в толпе. Он пришел в себя только когда услышал дикое ликование доносящиеся изнутри здания. — Подожди...Что? Маяковский хотел уйти прочь, но затем собрался с силами и ворвавшись в здание, судорожно начал искать в толпе Серёжу. Найдя его около сцены схватил того за руку и развернул к себе. — Мы можем просто спокойно поговорить? Есенин глубоко вздохнул и посмотрел в глаза Московского так, что кажется увидел в них, именно сейчас, всю его душу. — Мне надоело бегать вокруг да около, осточертело, Володь Он заканчивал эту фразу Когда уже поднялся на сцену. Володя в недоумении смотрел не понимая, что блондин делает. — Минуту внимания... Он бычьро нашел в толпе Маяковского и смотрел только на него, он сделал ещё один вдох и выпалил все без единого колебания. Ну, целуй меня, целуй… Ну, целуй меня, целуй, Хоть до крови, хоть до боли. Не в ладу с холодной волей Кипяток сердечных струй. Опрокинутая кружка Средь веселых не для нас. Понимай, моя подружка, На земле живут лишь раз! Оглядись спокойным взором, Посмотри: во мгле сырой Месяц, словно желтый ворон, Кружит, вьется над землей. Ну, целуй же! Так хочу я. Песню тлен пропел и мне. Видно, смерть мою почуял Тот, кто вьется в вышине. Увядающая сила! Умирать так умирать! До кончины губы милой Я хотел бы целовать. Чтоб все время в синих дремах, Не стыдясь и не тая, В нежном шелесте черемух Раздавалось: «Я твоя». И чтоб свет над полной кружкой Легкой пеной не погас — Пей и пой, моя подружка: На земле живут лишь раз! На эти строки Есенин положил всю боль о его любви к Мояковскому. Он молил об ответной любви, с каждой строчкой отрывая новую часть своей души. С каждой новой строчной Володя мог вздохнуть все меньше кислорода, его переполняли необъяснимые чувства. Он буквально умирал от этого чувства, но с полным сознанием того, что даже если бы он сейчас умер, то не жалел бы об этом. Это именно те ради чего он был готов умереть. Для всех в зале этот стих был посвящен очередной пассии Есенина, но Маяковский понимал все...Каждое слово он не просто слушал, он чувствовал и с каждым словом окончательно убеждался в том, что никого так не любил как его. Но это началось не после того поцелуя, о нет. Эти чувства терзали их уже давно. Просто они оба даже представить не могли, что мужчина может испытывать к другому мужчине, что то кроме уважения, если их не скрепляют родственные узы. Сережа произнес последнюю строчку и не знал, что произойдет быстрее, сердечный приступ или обморок. Есенин не понял как спустился со сцены, как оказался в толпе, как вел Маяковского на улицу. Он пришел в себя только от прохладного воздуха в лицо. Громко вздохнул и развернулся к Володе. — Может я сошел с ума, я не отрицаю, но если мне остаток жизни будут считаться сумасшедшим, разреши окончательно сойти с ума рядом с тобой Сережа ели улыбнулся, умирая от этой минутной паузы. Маяковский не понимал, от чего его ноги все ещё его слушаются, а сердце в пределах грудной клетки, но он резким движением развернул Сережу и вжал его в стену. Схватил его за руку и положил себе на грудь. — Оно полностью ваше... И брюнет резким движением приподает к губам Есенина. И именно в этот момент в голове Сережи пронеслось, резкое и оглушительное " — Люблю"