***
— Я передумал. Я не буду этого делать. — Кай! Лови его! Ёнджун попытался схватить сумку с газона и убежать, но Кай успел схватить его прежде, чем он даже встал. — Ты пообещал, Ёнджун-ши! — Я такого не делал… пусти меня! — Ёнджун совершил жалкую попытку освободиться, но увы, Кай был посильнее его. В конце концов, он все же слишком устал. Это было одной из причин, почему он передумал. Сначала он чувствовал себя немного… окрыленным? Скорее всего, из-за того, что впервые в своей жалкой жизни решил пойти на поводу у своих (довольно сильных) чувств и сделать что-то на самом деле смелое, что может привести к чему-то хорошему. Но теперь (спустя буквально две минуты) он был не так уверен. А что если он отвергнет Ёнджуна? А что если он над ним посмеется? А что если он решит, что Ёнджун не стоит его времени? А что если… — Ёнджун-ши! Пожалуйста, успокойся! — взорвался Тэхён после того, как Ёнджун чуть не опрокинул Кая, чтобы вырваться из его хватки. Громогласная просьба немедленно заставила борющихся парней остановиться. — Все нормально, если он не хочет, Кай. Мы успеем найти кого-нибудь еще. — Произнося это, Тэхён небрежно возился с камерой, но встревоженный взгляд Кая говорил совсем другое. — Ёнджун-ши, можешь идти. Спасибо за то, что подумал, — сказал Тэхён, поднимая глаза и смотря на него многозначительным взглядом. Кай заныл: — Но дедлайн завтра утром, Тэ… — Что-нибудь придумаем, — улыбнулся Тэхён натянуто, подавляя протестные настроения Кая. Ёнджун почувствовал себя виноватым. Он не хотел быть ответственным за задержку какого-то их дедлайна. Когда солнце заходило, в кампусе оставалось все меньше людей, так что Ёнджун очень сомневался, получится ли у них найти кого-то до того, как наступит ночь. Ёнджун вздохнул. — Хорошо. Я… я сделаю это. На этот раз точно, — добавил он, когда глаза Тэхёна подозрительно сузились. — Мы… я… я позвоню ему. — Ему? — переспросил Кай удивленно Ёнджун помялся под взглядами парней. — Ну-у, да, я влюблен в парня. Надеюсь, это не проблема… — Не проблема, — прервал его Тэхён. Кай посмотрел на него знающим взглядом, прежде чем прочистить горло. — Отлично, тогда давайте начнем, — сказал Кай взволнованно. Это почти заставило его забыть о приближающейся погибели. — Итак, я задам пару вопросов, чтобы прояснить все перед звонком. Обычно мы делаем так, чтобы помочь людям расслабиться и напомнить им о том, почему так важно признаться. — Ёнджун нервно кивнул, глядя на маленький мигающий зеленый огонек на камере в руках Тэхёна. Кай сел рядом со своим другом, чтобы быть вне кадра, и указал на себя, чтобы Ёнджун смотрел на него, а не на выводящую из себя камеру. — Окей, можешь начинать, Хюка, — сказал Тэхён. — Хорошо. Итак. Во-первых, хочу, чтобы ты знал — все, что тебе не понравится, мы вырежем, только скажи, — начал он мягко, словно чтобы успокоить его. — Как ты встретил своего краша? Ёнджун нервно поерзал, но не смог не улыбнуться этому воспоминанию, как и всегда, когда думал о нем. — На самом деле это было довольно просто, никаких искр из глаз или любви с первого взгляда. Мы познакомились еще на первом курсе. Мы оба были совершенно зелеными, и у нас не было друзей в самом начале года. Мы взяли один предмет, но никогда особенно не общались. Как-то мы сели рядом, и я не знаю почему, но он был очень уставшим. Как будто старался не отрубиться. Предмет был скучный, так что я отвлекся на него. О боже, на него было легко отвлечься. — Ёнджун вздохнул и, услышав хихиканье, покраснел и отвел глаза, глядя над плечом Кая, чтобы избежать его понимающего взгляда. — Три раза я чуть не словил сердечный приступ от того, как он ронял голову на руки, проваливаясь в дрему, и я решил поговорить с ним. Простая пустая болтовня, ничего особенного. Но это было странно, потому что я обычно такого не делаю. — Он почесал затылок и посмотрел на Кая, приподнявшего бровь. — Мне нелегко… общаться с людьми. Сейчас ситуация получше, но тогда, два года назад, все было совсем худо. Тот факт, что я заговорил с ним, даже о пустяках, был для меня большим шагом. Не знаю, почему именно он вывел меня из зоны комфорта, но, наверное, меня подсознательно тянуло к нему с самого начала… Он замолчал, понимая, что глупо улыбается. В такие моменты Бомгю отвешивал ему подзатыльник и говорил прийти в себя. Тэхён щелкнул пальцами перед его лицом, потому что он снова завис. — Извините, — сказал он смущенно. — Все в порядке, — улыбнулся Кай. — Итак, вы, ребята, поговорили и подружились. А теперь ты в него влюблен, — подвел он итог. — В общих чертах так. Но мне кажется, все чуть более сложно. Тогда несмотря на мою первую попытку поговорить, этого было недостаточно, чтобы стать друзьями. Мы немного поболтали, но это было не то. Не стоило даже того, чтобы рассказать моему лучшему другу, который любит совать свой нос во все мои дела. После этого мы больше не говорили. Я завел друзей в общежитии и влился в студенческую жизнь. А потом мы встретились снова, в кафе в студгородке, и тогда он опять пытался не заснуть. На тот раз у него в руке была кружка с горячим кофе, и я подумал, что он может пострадать, если уснет. Может быть, дело было в чем-то еще, в чем я никогда не хотел признаваться себе, но я снова подошел к нему. Как ни странно, он меня вспомнил. Он был благодарен за то, что я разбудил его, но все, о чем я мог думать — «тебе стоит поспать». Ну, так я и сказал. Скорее, выпалил. А потом он улыбнулся мне и это было… охуеть как мило. Он поморщился, случайно позволив себе выругаться. — Все окей, мы зацензурим это. Продолжай. — Ох, да. — Ёнджун покраснел. — Он был очень милым. Поверьте, я никогда даже не думал о парне в таком ключе. Конечно, у меня есть глаза и я могу найти парня объективно привлекательным. Но не милым. Милым в таком смысле. В смысле «хочу заобнимать тебя до смерти», — объяснил он поспешно. Он всегда чувствовал странное головокружение, когда говорил о своей влюбленности вслух. — И что было потом? — спросил Кай, и Ёнджун понял, что он был искренне увлечен историей. Тэхён же просто улыбался в свою камеру. — Ну, я запаниковал, потому что я легко краснею по всякой ерунде, так что я знал, что покраснел как помидор. Это вообще хроническое, потому что я легко краснею, и это долго не проходит… Я знаю, что иногда это может вызывать у людей дискомфорт. Особенно у парней, потому что я думаю, что это немного женственная черта? Мой лучший друг говорит, что это дерьмо собачье и что это человеческая реакция, а не женственная. Он прав, но я ему этого ни за что не скажу, потому что он слишком самодовольный… Так вот, я не хотел причинять ему дискомфорт, поэтому я просто убедился, что он не вырубится в чашку с кофе, и попытался смотаться, но он остановил меня. Он так поспешно сделал это — даже за руку меня схватил. И это было очень смущающе, и я подумал, что для меня странно чувствовать такое смущение. Несмотря на это, я не мог об этом думать, потому что он начал задавать мне вопросы о предмете, который мы проходили. Итак, я отбросил свою внутреннюю панику, чтобы ответить ему. Два часа спустя мы все еще болтали на совершенно другую тему. Думаю, это была… искра, — сказал он задумчиво. — Я узнал, что он учился на художественном, что он на год младше, но пропустил один год, потому что он какой-то гений или типа того… Он реально очень талантливый, хотите увидеть, как он нарисовал меня? У него не было моих фото, так что он рисовал по памяти. — Ёнджун не стал ждать ответа, а сразу вытащил телефон и зашел в галерею, чтобы найти фото гиперреалистичного рисунка. — Смотрите. — Он показал рисунок сначала Каю, а потом на камеру. — Разве не красиво? Я даже не выгляжу настолько хорошо в реальности, — пошутил он, прежде чем посмотреть на рисунок с теплотой, вспоминая, как смущен был Он, когда вручал ему этот рисунок спустя три месяца после знакомства. Это был первый раз, когда Он так смущался рядом с Ёнджуном. На его щеках появились ямочки, нижняя губа прикушена в ожидании реакции Ёнджуна — эта картина отпечаталась в мозгу Ёнджуна навеки. — Действительно красиво. Мне нравится полярное сияние и звездное небо на заднем плане, придает глубину. Это что-то означает? — спросил Тэхён, все еще глядя в камеру. — Он сказал, что это потому что я напоминаю ему звезды, — объяснил он застенчиво, чувствуя, как румянец расползается по его щекам. — Я пошутил, что напоминаю ему о том, что по большей части уже мертво. Ну, знаете, типа звезды, которые видны невооруженным глазом, так далеко, что пока их свет доходит до нас, они уже умирают… Не знаю, нормально ли я объяснил, — усмехнулся он неловко. — Мы добавим объяснение во время редактирования, не волнуйся. — Спасибо. Так вот, да, я пошутил по этому поводу, и он быстро опроверг это, потому что он добрейший человек, который просто не может никого обидеть. Когда он понял, что я дурачусь, то начал жаловаться, что я испортил момент, и это было забавно. И мило. Он очаровательный, — вздохнул Ёнджун нежно. Он так сильно влюблен. — Окей, — хмыкнул Кай, наверняка смеясь над его глупым влюбленным выражением лица. Он знал, что румянец теперь достиг его шеи. — Так когда ты понял, что влюблен? Ёнджун задумался, тщательно подбирая слова. — Я не думаю, что был какой-то определенный момент, когда я понял, что «о, да, я влюблен». Это как будто было всегда. Подразумевалось. Мы быстро сблизились после того, как снова встретились в кафе. Мы быстро сдружились, и это было очень естественно. Я никогда не чувствовал себя так комфортно с кем-то, кроме моего лучшего друга, но я знал его много лет, прежде чем довериться ему так же, как я доверился своему крашу. Мы рассказали друг другу вещи, о которых никому не говорили раньше. Он рассказал мне о своих переживаниях, о том, как он борется, чтобы держать планку, о своих сложностях в искусстве… Он доверяет мне, и я доверяю ему. Я уже говорил, что никогда даже не думал о том, чтобы влюбиться в парня, и раньше вообще не чувствовал притяжения к парням. Один раз я влюбился в девушку, но это очень отличалось от того, что я чувствовал к нему. Наверное, поэтому меня так сбило с толку то, что я просто захотел его обнять через пять секунд после того, как встретил его в кафе в тот день. Поэтому было так странно то, что я всегда хотел подбодрить его, когда ему было грустно или он уставал. Поэтому меня так нервировало то, что я всегда хотел заставить его улыбаться искренне, — выпалил он страстно. В какой-то момент он забыл о камере и просто начал рассказывать все подряд, чего не знали даже Бомгю и Йеджи — единственные люди, которые знали о его влюбленности. — Извините, если это бессвязно, я… — Нет, нет! Так только лучше. Мне кажется, так более искренне. — Тэхён подмигнул ему, что заставило Ёнджуна нервно хмыкнуть. — Нам придется вырезать кое-что, чтобы уместиться в пятнадцать минут, но мне кажется, что мы не будем сильно это менять, — сказал Тэхён мягко. Его взгляд смягчился, но оставался пронзительным. — Твоя история — самая милая из всех, что мы пока слышали. А мы опросили пятнадцать человек с начала недели. — Серьезно? Бьюсь об заклад, вы опрашивали девушек, которые боготворили своих крашей еще более смущающе, чем я, разве не так? Он постарался утихомирить свое смущение, выуживая любую информацию, которая доказывала бы, что он не самый худший случай безнадежно влюбленного идиота. — Да нет, не сказал бы. Вот дерьмо. — На самом деле, я заметил, что люди легко влюбляются в наше время. Как будто им больше нравится сама идея влюбленности, чем сам человек, — отметил Кай. — 70% всех опрошенных подмечают то, какие их краши привлекательные или классные. Конечно, это может быть достаточной причиной на то, чтобы влюбиться в кого-то, особенно когда мы не очень хорошо его знаем. Но в большинстве случаев это немного обезличено, понимаешь? Немногие говорят о том, что им нравится в характере своего предмета воздыхания, какие маленькие детали. Ты в их числе, — поддразнил Кай. К этому моменту Ёнджун понял, что окончательно покраснел. Не было смысла это отрицать. — Боже, прости, конечно, но ты сейчас так покраснел, это мило, — рассмеялся Кай, и Ёнджун по-детски заныл в ответ, потому что не мог ничего с этим поделать. Он поднял руки к лицу, чтобы как-то это утихомирить, хотя годы опыта подсказывали, что это бессмысленно. — Хватит, мне и так неловко… Плюс я наверняка выгляжу наполовину мертвым сейчас. Как хорошо, что мне не придется сегодня с ним встречаться, — пробормотал Ёнджун тихо. — Ну, тебе все еще придется ему позвонить. — Тэхён указал на очевидное, что Ёнджун подсознательно пытался игнорировать. — Я знаю. — Ёнджун замолчал. Теперь он невероятно нервничал. И зачем он вообще на это согласился? — Как ты думаешь, как он отреагирует на твое признание? О, у Ёнджуна были мысли на этот счет. — Он точно начнет что-то мямлить. Он всегда теряется под давлением. Что насчет того, откажет он мне или нет… я правда не знаю. На самом деле я даже не знаю, нравятся ли ему парни, — сказал Ёнджун тихо. Он не уверен в этом, потому что они говорили буквально обо всем кроме влюбленности. Ёнджун знал, что Он не любил говорить об отношениях из-за того, что его родители развелись, когда он был еще маленьким. Впечатление о любви у него сложилось горькое. Временами его это немного пугало. Тем более, что у самого Ёнджуна было прекрасное детство, он жил в полном счастья доме и чувствовал, что любовь есть повсюду, и что очень важно отдавать и получать ее. Может быть, это была одна из причин, по которым он хотел признаться. Может, он устал видеть кого-то столь доброго и заботливого (несмотря на сложное детство), кто был бы так уверен в том, что любви не существует и что он ее не заслуживает. Ёнджун просто хотел показать ему, насколько он заслуживает ее. Больше, чем кто-либо другой. — Обычно это заканчивается хорошо или плохо? — спросил Ёнджун нервно, вертя в пальцах телефон. — Тебе честно сказать? В двух случаях из трех все кончается довольно хреново, — сказал Тэхён прямо. Кай зашипел на него, заметив, как побледнел Ёнджун, и толкнул его в бок локтем. — Ай! А что? Это же правда, не вижу смысла лгать, — надулся Тэхён. Голова Ёнджуна немного кружилась. Он многим рисковал — особенно дружбой с тем, кто был ему дорог. Он, внутренне паникуя, посмотрел на экран своего телефона. На обоях блокировки стояло их селфи, где они стояли на пляже с лицами, измазанными солнцезащитным кремом самым нелепым образом. Он мягко улыбнулся этому воспоминанию. Даже если его влюбленность постепенно укоренялась, если бы нужно было выделить определенный момент, когда он остро осознал свои чувства, то это был бы тот жаркий июньский день на пляже. Это был также один из немногих моментов, когда спонтанное решение вылилось во что-то хорошее. Во что-то невероятное. Обоим пришлось взять летний семестр. Ёнджуну нужно было добрать кредиты, но Он просто не хотел возвращаться домой. Поэтому Ёнджун решил вытащить его на пляж в двух часах от кампуса, просто чтобы посмотреть на рассвет. Там они и остались, купили плавки, полотенца и солнцезащитный крем, и в итоге провели там целый день, по-детски брызгаясь водой и разделяя мороженое на двоих. Это фото было сделано прямо перед тем моментом, когда Ёнджун все понял, когда его сердце словно открылось, впуская в себя мягкое-мягкое чувство. Не совсем похожее на порхающих бабочек — скорее как чувство, когда ты ложишься в застеленную свежими простынями постель. Как дуновение свежего ветерка в жару. Как аромат любимого блюда. Это было похоже на то, как если бы все, что делало его беззаботно счастливым, смешалось воедино и охватило его. Это он и почувствовал, когда посмотрел на него сразу после того, как они сделали фото, когда солнце мягко гладило его черты, заставляя его выглядеть почти нереальным. Очнувшись от мечтаний, он поднял взгляд на парней, и один только обнадеживающий взгляд Кая заставил его уверенно произнести: — Окей, я звоню ему.***
— Хорошо, включи динамик. Если что-то пойдет не так, мы это отредактируем. Если дела пойдут совсем плохо, мы можем все удалить. Не проблема, — объясняет Кай оживленно, взмахивая руками. Солнце почти полностью зашло, но кампус уже был освещен уличными фонарями, и они сидели рядом с фонтаном, который подсвечивал весь дворик. — Окей… окей, я справлюсь с этим, — запнулся Ёнджун. Он разблокировал свой телефон и быстро щелкнул по иконке контактов, выискивая номер Субина. — Ты сможешь. Мы болеем за вас, ребята! — ободряюще сказал Кай, на мгновение сжав руку Ёнджуна, прежде чем отпустить ее и отодвинуться из кадра. Палец Ёнджуна завис над контактом. Кошмарное волнение никак не покидало его, его бросило в жар, а руки слегка дрожали. Так ли чувствовалась любовь? Если да, то не нужно ему такое… — Ёнджун-ши, можно дать тебе совет? Это может помочь, — прервал Тэхён его мысли. — Пожалуйста, — ответил он отчаянно. — Подумай о нем, о том, что он заставляет тебя чувствовать. Вдохни и выдохни. И нажми на эту кнопку. Подумай о нем. О том, что он заставляет тебя чувствовать. Ямочки, застенчивые улыбки, мягкие щеки, маленький нос, самая сладкая улыбка и очаровательные сверкающие глаза промелькнули у него в голове, сливаясь в один мягкий беспорядок. Его большой палец коснулся телефонного номера прежде чем успел обдумать это еще раз. — Боже, хорошо, я… я. Окей, я сделал это, — выдохнул он. Он чувствовал волнение Кая и Тэхёна. Это было потрясающе. — Отлично, а теперь включай динамик, — проинструктировал его Кай. Он так и сделал, глядя на имя на экране. Один гудок. Второй. Третий. А потом гудки остановились. Голос сказал: — Алло? Желудок Ёнджуна ухнул куда-то вниз. — Ох, привет, Суби… — Попались! Это голосовая почта Субина. А я вас провел, да? В мозгу Ёнджуна произошло короткое замыкание на несколько секунд. Что-то типа клинической смерти. — Не могу поверить, что его глупая задница поступила так со мной, — проворчал он недоверчиво, заглушая (мелодичный) голос Субина с его речи на автоответчике. — Случается. Не волнуйся, ты всегда можешь оставить сообщение, — вмешался Кай, предотвращая его нервный срыв. Трава вокруг них с каждой минутой становилась все реже от того, как нервно Ёнджун ее дергал. — Сообщение? — переспросил Ёнджун иронично прямо перед тем, как голосовой сигнал указал, что пришло время говорить. Кай начал поспешно жестикулировать, призывая сказать что-то. Хоть что-нибудь. — Эм, ага. Привет, Субин. Ну, я попытался позвонить тебе, но ты не отвечаешь. Похоже на тебя. И что, блин, за сообщение на автоответчике такое? Это даже не сме… — Кай снова начал драматично жестикулировать, чтобы он взял себя в руки. — Так или иначе. Итак. Я звонил тебе, чтобы сказать тебе кое-что. О том, что я чувствую. К тебе. — Он заерзал. К этому моменту, наверное, он целиком был багровым. — Ты мне нравишься, Субин, — сказал он наконец. Казалось, с его плеч разом исчез груз, когда он раскрыл этот большой секрет. Было прекрасно рассказать об этом — как и все то, что было связано с Субином. — Я правда… — Алло? Хён? — прервал его хриплый голос, пугая Ёнджуна так сильно, что он швырнул телефон на траву. Глаза Ёнджуна метнулись к Каю и Тэхёну, которые пялились в ответ с такими же широко распахнутыми глазами. Какого черта. Ёнджун в панике сказал одними губами: «Это он! Что делать?» парням, на что Кай ответил: «Говори с ним». Он поднял телефон и вручил его в дрожащие руки Ёнджуна. — Хён? Ты тут? — повторил хриплый голос Субина. Он спал? Почему его голос должен быть таким сексуальным в этот критический момент? Он завис так сильно, что забыл ответить. Он прочистил горло: — Ох… Да! Я тут. Прости, я был занят… кое-чем. Да. Да, вот… Как делишки? — пробормотал он. В его словах не было никакого смысла. Он просто запаниковал. Почему Субин вообще ответил? Было бы так просто, если бы он не стал отвечать. Ёнджун бы просто признался без какого-либо давления, и все, что бы ему оставалось — ждать надвигающейся расправы. — Я немного вздремнул, но звонок разбудил меня. Что такое? Ты никогда не звонишь просто так, — сказал Субин почти обеспокоенно. Ёнджун едва мог сосредоточиться из-за его хриплого низкого голоса. Господи, как же он влюблен. — Знаю. Я должен сказать тебе кое-что, — сказал Ёнджун загадочно. Он посмотрел на Кая, который ободряюще кивнул ему. Он может это сделать. Это ведь Субин. Он услышал в трубке шорох простыней. — А, да? Подожди пять секунд, я возьму наушники. Ёнджун подождал эти пять (ужасно нервных) секунд, слушая шелест простыней, прежде чем звук стал более четким. — Хорошо, можешь говорить, — сказал Субин мягко, зевнув. Ёнджун застыл, колеблясь, но Кай поймал его взгляд, улыбнулся и изобразил губами «Удачи». — Итак, я хочу сказать тебе кое-что, что может в корне поменять все между нами, но я чувствую, что умру, если не скажу тебе. Пожалуйста, просто выслушай. — Окей, но ты меня немного пугаешь, хён, — произнес Субин, и в его голосе определенно присутствовало беспокойство. — Все в порядке. Я… В общем, помнишь тот день прошлым летом, когда мы поехали на пляж? — начал Ёнджун, и легкая улыбка растянула его губы, как было всегда, когда он вспоминал этот день. — Да? Что насчет него? — спросил Субин. — Помнишь, когда мы вместе смотрели на рассвет? — Конечно, вид был прекрасный, — рассеянно заметил Субин. Была не была. — Ну, я почти его не помню, потому что как бы ни было красиво солнце, я мог смотреть только на тебя. — Что? Ёнджун нервно заерзал. — Я сказал, что мог смотреть только на тебя, Субин. Потому что все мое внимание всегда обращено на тебя. Потому что с тех пор, как мы встретились и стали друзьями, все прекрасное приглушается и бледнеет по сравнению… с тобой, Субин, — выдавил он. Субин не ответил, и страх чуть сильнее охватил Ёнджуна. В конце концов он услышал неверное: — Чт… что ты имеешь в виду, хён? Ёнджун вздохнул, и его охватила нежность, такая сильная, что почти пересилила страх. Его реакция была такой же, как он себе и представлял. Он сбит с толку, может, немного испуган. Но, как ни странно, от этого Ёнджуну стало тепло, он почувствовал себя так… — Я имею в виду, что влюблен в тебя, Субин, — сказал он наконец. Субин ахнул. Или, может быть, это был Кай. — Что? — Я… я знаю, это может звучать безумно, ведь я… Мы никогда не говорим о таких вещах по очевидным причинам. Я почти уверен, что до тебя я даже не испытывал даже отдаленного влечения к парням. И в каком-то смысле мне кажется, что несмотря на то, насколько ты красив физически, я влюблен и в твою личность. Мне все в тебе нравится, Субин. — Он нервно, но вместе с тем с нежностью вздохнул: — Твой смех, твоя красивая улыбка, то, как ты клюешь носом, когда ты действительно устал, то, как ты бросаешь все, что делал, чтобы помочь людям, даже случайным незнакомцам. У тебя золотое сердце. Ты такой заботливый, и ты заставляешь меня хотеть стать лучше. — С другой стороны трубки шмыгнули носом, но он все же продолжил говорить: — И хотя ты, скорее всего, натурал, я все равно хотел тебе все это рассказать. Потому что ты заслуживаешь того, чтобы кто-то тебе это сказал. Потому что ты заслуживаешь всего мира, Чхве Субин. Самое главное, как бы ты не думал, ты заслуживаешь огромной любви. Вот так. Через несколько секунд тишины Субин выдавил эмоциональное: — Хён… я не знаю, что… — Ты не обязан отвечать на мои чувства, я… я знаю, как ты сомневаешься в любви в общем, и я уважаю твои желания. Я просто… — его речь была прервана громким гудком проезжающего мимо мусоровоза. — Алло? Хён? — Извини, мусоровоз. Нормально слышно? — Где ты? Ёнджун сглотнул и вопросительно посмотрел на Кая, снова чувствуя, что страх возвращается. Почему он меняет тему? — Эм… Ну, около фонтана у исторического корпуса… — Хорошо, я… Звонок резко оборвался. Глаза Ёнджуна расширились, когда он посмотрел на выключенный экран — его телефон разрядился. Внезапно Ёнджуну захотелось плакать. — Что случилось? — спросил Кай поспешно. Ёнджун, дрожа, все еще смотрел на черный экран. — Мой телефон сдох, — пробормотал он. Он знал, что его голос дрожит. Он чувствовал себя так странно. Словно он совершил огромную ошибку. — Ёнджун-ши, пожалуйста, не плачь, — сказал Кай мягко. — Тэхён, вырубай камеру. Тэхён так и сделал, вздохнув. Ёнджун едва мог это услышать, стараясь не поддаться желанию свернуться в клубочек и разрыдаться. Он почувствовал, как по щеке катится слеза, но быстро ее вытер. — Я в порядке, просто… Я не знаю, чего я ожидал. А теперь мой телефон выключен, — всхлипнул он. Он не мог вытерпеть то, как Тэхён и Кай на него смотрели. — Может, оно и к лучшему. Я заставил его плакать. Он все равно собирался меня отвергнуть… — Ты не знаешь наверняка, Ёнджун-ши. — Просто зови меня хёном. Единственный раз, когда я видел его плачущим — это когда мы говорили о вещах, которые принесли ему эмоциональную боль. О плохих вещах. Я просто не могу поверить, вот нужно мне было испортить все так… — Хён! Ёнджун почувствовал голос еще до того, как его услышал. Ну, скорее он почувствовал, как стрельнуло у него в сердце, прежде чем услышал его. Он обернулся, увидев бегущего к нему Субина. Ёнджун почти поверил в то, что это сон. — Субин? («Тэхён! Быстро! Включай камеру!»). Субин остановился в паре футов, и Ёнджун поднялся на ноги. Казалось, Субин все еще был в домашнем. На нем была старая поношенная желтая толстовка, покрытая неотстирывающимися пятнами краски, такие же треники и кроссовки, которые он даже не надел полностью. Субин выглядел так прекрасно, даже несмотря на следы от слез на щеках, но что окончательно запутало Ёнджуна — он мягко улыбался. Субин медленно подошел к нему, и Ёнджун ненавидел, как осторожно он вел себя, когда они должны были быть безопасным местом друг для друга. — Что ты тут делаешь? — спросил он тихо. — Помнишь тот день на первом курсе, когда я отдал тебе твой рисунок? Ёнджун застыл, когда Субин подошел к нему. Потом он вдруг взял его за руку — так осторожно, словно Ёнджун был драгоценным. Что? — Конечно, помню, — только и смог ответить он. — Я знаю, что ты постоянно говоришь, что я нарисовал тебя красивее, чем есть на деле. Но я нарисовал тебя таким, как я видел тебя, хён, — сказал Субин пылко, не отрывая от Ёнджуна горящего взгляда. Ёнджун почувствовал, как его сердце пропустило удар, а щеки загорелись румянцем. — Потому что все в тебе настолько же красиво, как получилось на рисунке. — Суб… — Я тоже влюблен в тебя, хён. Я влюбился в тебя в первый же день. Сначала я пытался игнорировать это — ну, потому что я вообще не знал, каково быть влюбленным. Но теперь я не могу это игнорировать. И больше не хочу. Ёнджун почувствовал, как его голова кружится, словно весь мир вращается вокруг, но единственное, что остается на своем месте — потрясающий парень, стоящий перед ним. — Ты действительно имеешь это в виду? В смысле… я не хочу давить на тебя и… Его прервали большие ладони, опустившиеся на его пояс, чтобы заключить его в самые теплые объятья, в которых он когда-либо оказывался. Он застыл на несколько мгновений, прежде чем обнять Субина в ответ. Ёнджун обвил руками его шею, чувствуя, как мягкие губы Субина целуют его в щеку и шею, заставляя все его тело покалывать. Спустя целую минуту молчания, Ёнджун услышал шепот: — Какое же, блять, облегчение. Он хмыкнул и обернулся на парней — Кай смотрел на них с мягким выражением в глазах, а Тэхён… это что, слезинка? Субин тоже отстранился, вздрогнув, когда заметил еще двух людей. — Что, черт возьми, тут происходит? — спросил он тихо. — Я встретил их тут. Они снимают видео «признайся крашу» для YouTube канала, — объяснил Ёнджун, все еще слишком сфокусированный на Субине. Он опустил глаза на его губы, прежде чем коснуться их сладким-сладким (но все же слишком коротким) поцелуем. Простое прикосновение губ к едва приоткрытым губам Субина. Идеально. Прямо как он и представлял. Пара секунд, чтобы обработать, что произошло, Субин посмотрел на него в шоке, пока его щеки с каждой секундой пылали все сильнее. Ёнджуну нравилось, что он не единственный до нелепого сильно покраснел. — Хён! — воскликнул Субин в шуточном возмущении, полностью красный. Ах, Ёнджун определенно полюбит и это.