Цветочные кандалы

      Загнано дыша, то и дело, что через раз сбиваясь, он сидел, облокотившись о каменную стену. По лбу стекала тоненькая струйка пота, растянувшаяся вплоть до самого подбородка, откуда изредка капала влага. Жёлтые перья на крыльях слегка спутались, а часть вообще была вырвана — вон на тренировочной площадке валяются. Потом придется приводить в порядок оперение.       Белая ткань рубашки для тренировок прилипла к телу, вызывая очень неприятные ощущения, чередующиеся с бесящим холодом сквозняка. Штаны в некоторых местах порваны, но это поправимо — Томас давно научился зашивать такого рода дырки. Сапоги на ногах хотелось стянуть, но сил как таковых не было даже для того, чтобы пододвинуть мешающуюся чёлку.       Ножны с мечом, изначально небрежно кинутые рядом, сейчас покоились в руках у подростка, что мутным от усталости взглядом поглощал образ своего любимого оружия. Красивый, сделанный на заказ, он западал в душу. Руки сами тянулись к тому, чтобы лишний раз созерцать этот поистине прекрасный клинок.       Такой же прекрасный, как эти чёртовы татуировки на руках. Изначально Томас даже думал, что от любования искусным мечом его будет невозможно оторвать, однако в битве за внимание победили цветочные кандалы на руках и ногах, что постепенно стали бледнеть, словно сходили с кожи.       Это поначалу пугало, но, чувствуя пустоту в груди, он понимал, что чем бледнее цветы, тем спокойнее на душе. И, возможно, это было мнимое спокойствие, под маской коего скрывалась всепоглощающая пустота, Томаса это не волновало. Его буквально ничего не волновало, ведь облегчение было сродни нектару.       И пускай он стал более раздражительным и агрессивным, менее улыбчивым и шутливым — Томми было пофигу. Ничего, окружающие переживут и со временем свыкнутся.       — Интересно, о чём думают они? — чуть глумливо ухмыляясь, задал блондин вопрос в пустоту. Если честно, то изначально он был вполне спокоен по поводу того, что его соулмейты встретились. Однако это отвратительное чувство в груди, а также зависть потихоньку начинали набирать обороты, многократно возрастая.       Дрим, до этого отошедший куда-то по делам, оказался неожиданно совсем близко. Где-то на расстоянии пяти шагов от сидящего на каменном полу Томаса.       — О ком ты говоришь? — с интересом спросил тот, а голубоглазый лишь устало фыркнул, вяло огрызаясь.       — Не твоего ума дело, Дрим.       И всё, снова повисло молчание. Может, ранее Томасу оно показалось бы неуместным, неприятным и неуютным, однако это, если брать прошлую версию подростка. Сейчас его это отнюдь не беспокоило.       — Ты ведь говорил про своих соулмейтов? — задал вопрос учитель. Маска с жуткой улыбкой по-прежнему была устремлена ровно на Томми, что в ответ лишь слабо оскалился. У него не было особого желания сейчас скандалить или устраивать споры, однако, похоже, придётся отстаивать свое личное пространство, на которое имеет право каждое живое существо.       — Дрим, я же сказал, не твоего ума де…       — Мне как-то всё равно, — резко перебил его масочник. При чём так прямолинейно, что Томас даже опешил на пару секунд. Клэй воспользовался этой заминкой, продолжая говорить. — Однако мне не всё равно, что мой ученик, даже будучи такой занозой в пятой точке, мучается от душевной боли, понижая тем самым не только уровень своей жизни, но ещё и свои возможности, как воина, — он резко приблизился, закатывая рукав рубашки. На всё ещё вялое сопротивление Дрим вообще не обратил внимания, лишь тыкнул пальцем, на потускневшие татуировки. — Ты сейчас совершаешь одну из грубейших ошибок, которую только можно позволить себе.       — Ты, блять, ничего не понимаешь, идиота кусок! — наконец-то, резко вырвав руку из захвата, рявкнула гарпия. Учитель попытался снова ухватить за руку подростка, но тот резко вскочил, отталкивая масочника от себя. Дрим не упал, сохранив равновесие, однако заминка дала возможность блондину злобно окинуть взглядом своего учителя, а после, схватив быстро свой клинок в ножнах, скоро удалиться с территории замка, где тренируют элитных бойцов.       Дрим не стал преследовать гарпию, зная, что та ещё вернётся, но уже с остывшей головой. Так что этот разговор рано или поздно состоится, хочет того Томас или нет.       Томми, злобно рокоча, шёл по милым улицам второй столицы королевства, где и располагался этот самый замок для юных дарований, да и в принципе выдающихся бойцов, которых готовили для элитных отрядов. В будущем, после контрольных экзаменов, начнется тренировка собранных команд. Сейчас шёл упор на индивидуальные способности, после будет на командную работу.       Но до всего этого ещё год стоит отучиться, а потому он пока не спешил переживать ещё и данным распределением. Тем более, если что, то он всегда способен любому глотку перегрызть — только попробуй как-нибудь задеть и всё. Считай человек покойник.       Конечно, это фигурально сказано, однако это не отменяет изуродованной физиономии и попадания в лучшем случае в лазарет.       Было дело, плавали.       Шмыгнув носом, он смотрел на радостных прохожих искоса, из-под прядей челки, что спала на глаза. Желания подправить не было, но то, что это банально мешало уже наталкивало на мысль о том, что стоило бы её хотя бы немного отодвинуть, давая чуть больший обзор на дорогу.       — Томми! — на крылья, сложенные на спине, неожиданно кто-то запрыгнул. Руки обвились вокруг шеи, дабы не дать упасть «наезднику» с прыткой гарпии.       Пришлось пару раз извернуться, чтобы наконец-то вырвать из объятий приставучего Слайма, тут же отталкивая его чуть в сторону.       — Вас случаем не учили не нарушать личное пространство? — раздражённо задал вопрос Томас, видя перед собой знакомое лицо Чарли.       — Ты о чём? — не понял парень, чуть склонив голову.       — О воспитании, Чарли, — закатил глаза Томми, получая в ответ сдавленный смешок.       — Конечно, Томас великий. Как я мог допустить столь грубую ошибку?! Прошу меня простить! — паясничал получеловек-полуслизь. Ответ в виде обречённого вздоха не заставил себя долго ждать, доставляя для корчившегося волну удовлетворения, выливающееся в откровенное веселье.       Посмотрев на радостного друга, Томас развернулся и пошёл дальше, не желая смотреть, как тот смеётся за счёт его самого.       — Томми? — эта слизь, что ли, вырастает из земли?! Томас отпрянул от неожиданно появившегося перед ним Чарли, что с любопытством наблюдал, как его друг чуть спугнуло его спокойный оклик.       — Чего тебе? — когда прошло первое удивление, гарпия, нахмурившись, спросила.       — Всё хорошо? — простой вопрос, самый обыкновенный. Такие обычно задают, когда переживают за близкого человека. Томми как-то недобро усмехнулся, и Чарли поежился, но всё ещё ждал ответа.       — Да, Чарли. Всё хорошо, — слизь, будучи личностью саркастичной, понимал скептицизм Томми в собственных словах.       Однако… Видя, что глаза блондина потухают всё больше и больше, Чарли начинал переживать за то, что творится внутри у его друга. И это не была шутка. Обычно слизь ни в коем случае не лез в личные дела другого человека, не желая тем самым его тревожить, однако это был иной случай. Что-то тревожило получеловека в тех интонациях с коими говорил Томас.       Неожиданно рукав белой блузки на руке у Томаса чуть сполз вниз. Но не это приковало взгляд, а то, что татуировки были какими-то… Тусклыми? Голову посетили какие-то смутные образы и воспоминания, но их нечеткость и размытость немного заставляли напрячь извилины, что по-прежнему не давали ответа на вопрос. А, следовательно,…       — Томми, что с ними? — пока рукав не вернулся на прежнее место, когда Томми станет нервно оддергивать вниз бордовую жилетку.       — Ты о ч?.. — он не закончил предложение, заметив, что скрытые от мира бледные татуировки показались на глаза его другу. Рукав тут же вернули на место.       Повисло напряжённое молчание, вызывающие ничего, кроме отрицательных ощущения и эмоций. Блондин понуро опустил руки и, поправив плащ Блейда, одолженного братом, он спрятал ладони в карманах брюк, прижимая крылья к плечам и локтям.       Мирный настрой и какое никакое, но настроение пропало, словно того и не было вовсе. Словно Томми сам себя одурачил, а сейчас раздумывает о лжи, которая всё больше и больше становится образом его жизни.       — Я пойду. У меня дела, — наконец, после нескольких долгих минут тишины, прерываемой звуками улицы, где они всё ещё находились, Томас повернул голову и проговорил, чуть сбившись. — Пока, Чарли. Ещё встретимся.       И Чарли кивнул, прощаясь с другом. Однако, слизь вспомнила, что значит бледные татуировки соулмейтов.       — Их владелец желает разорвать связь со своими родственными душами, — тихо прошептал он, округлив глаза, устремленные на блондинистую макушку. Посмотрев на собственные руки, где красовались птицы, сидящие на ветках, как будто ёлочные игрушки на новогоднем дереве, он облегченно выдохнул, зная, что его родственная душа ждет его.       Однако, бросив мимолетный взгляд на перо гарпии в руке, он с печалью продолжил глядеть вслед удаляющейся фигуре собственного друга.       — Теперь понятно, почему ты так изменился…