–Когда тебе сказано было просто выполнять задания, ты это понял, как «убейся и умри»? — Я это понял, как «сделай все ради брата».
— Да, Мия, ты «должен», ха ха ха, ты всем уже должен? Болит рана? — его оскал даже не пугал. Сейчас. Атсуму проигнорировал вопрос в его сторону. Его волновало совсем другое. — Сакуса, что значит «один из первых знал почему оказался тут»? — Как только мы окажемся в безопасности, я отвечу на все твои вопросы. Сейчас ты долж–, я прошу мне поверить, Атс. — Ха ха ха, видел, Мия, как он заговорил? уже просит, может встанешь на колени? — Дайшо издевался, но и его целей никто понять не мог. Тсуму молчал. Он все так же буравил стену, не смотрел ни на зеленого, ни на черного. Блядский черный. — Мне кажется, пора заканчивать, это уже стало скучным. — А может ты закроешь свое ебало и свалишь отсюда? — Сакуса злился. И не понятно на кого, то ли на Дайшо, то ли на Мию за то, что тот ушел с ним разговаривать, то ли на себя за то, что проворонил предателя. — Нет, Сакуса, мы так не договаривались. Совсем не так. Даже если ваш бар канул в лету — это вовсе не значит, что наш уговор расторжен. — Я его расторгаю здесь. — Так тоже не делается, тебе пятнадцать? Ты столько лет работаешь «здесь», что за безрассудство? — Никакого безрассудства. Сейчас я сам по себе, а значит и не придерживаюсь никаких правил. — Удивительное рядом, вот как мы заговорили, что ж, приму к сведению, попрощайтесь перед долгой разлукой, Сакуса. — Какой разл–Хлопок. Крики. Выстрелы. Темнота.
***
— Сакуса, ты уже заебал со своими перчатками и масками, весь бюджет бара на них уходит. — Не мои проблемы. Меня позвали сюда работать, учитывая мои требования. — Да ладно… — Бокуто почесал затылок, — не кипятись. Я же шучу. — Юмор тебе не дается, Ко. — Конечно, — улыбка Бокуто была шире некуда, — мне даются только красивые женщины. — Какие женщины, Бокуто, — вклинулся в разговор Ноя, — ты слюни пускаешь только по сладким мальчикам. — Бывает дело. Сакуса мысленно выдохнул, что разговор о его «требовании» сошел на нет и расслабился. Кто-то бы мог подумать, что это просто заскоки и требования лишь для того, чтобы «поворотить носом», но Сакуса был слишком трудным человеком для таких заскоков. Перчатки стали второй кожей, когда мать совсем потеряла рассудок и била по рукам ремнем, тушила о них сигареты или заставляла прикладывать к плите. «Шрамы красят мужчину», — нихуя подобного. Киеми ненавидел свои шрамы за воспоминания, которые точно так же выжигались у него в памяти и становились частью его личности. Первое время это были обычные медицинские перчатки, когда он стал зарабатывать, перешел на кожаные, но все еще периодически менял их. Изнутри ткань изнашивалась и оставляла кучи мазолей на неровной поверхности. Почему маска? Здесь все менее прозаично. Его наказывали за улыбки. Улыбки, которые до жути напоминали отца. До жути раздражали. Маска стала родной еще раньше, чем перчатки. Стала защитой перед матерью в прошлом и защитой перед всеми в будущем. Когда открыты глаза, на самом деле, прочитать эмоции возможно, но тяжелее, чем при наличии еще и рта, который неконтролируемо может скривится или улыбнуться. Даже при постоянном контроле эмоций, Сакуса не мог контролировать свою мимику рта. Почему? Он не знал. То ли от того, что мать запугала и затюкала в детстве. То ли от того, что отец до боли часто улыбался и приучал к этому сына. Однако что первые, что второе стало неотъемлемой частью жизни и самого Сакусы. И прощаться с этим он не собирался.***
Сакуса стоял посреди поля и смотрел на Атсуму. — Опять в титаник играешься? — Знаешь, Оми-кун, когда в жизни происходит полное говно, единственное, что тебя спасает от того, чтобы пустить пулю себе в висок — это играться в титаник. Атсуму снова закрыл глаза и будто отдал свое тело ветру. — Это поле очень похоже на то, на котором когда-то бегали мы с братом. Теплое чувство развивается по венам, заполняет все тело. Единственное, чего я хочу, это, чтобы брат был в безопасности. Он — часть меня. Мой спасательный круг. Мой свет в конце туннеля. Мой единственный близкий человек в этом мире, понимаешь? — Ты уверен, что ему стоит доверять? Атсуму обернулся в полном недоумении. Его руки, до этого расставленные в разные стороны, безжизненно упали, а взгляд стал холоднее — все это совсем не было похоже на того самого «другого» Мию. — Если у тебя спросят: «Стоит ли доверять самому себе?», то, что бы ты ответил? — Все зависит от ситуации. — Ответь на вопрос, Оми-кун. — Стоит, чаще всего. — Вот и ответ на твой вопрос. Сакуса хотел еще что-то сказать, но блондин рванул по полю вперед и кричать ему уже было слишком неуместно, да и не характерно для Киеми от слова совсем. Поле было очень похоже на Атсуму. Оно не было чистым. Тсуму тоже. Оно не было идеальным, где-то трава была ниже, где-то вообще отсутствовала, где-то перетоптаны полевые цветы. Тсуму тоже. Но при этом поле пахло счастьем и теплом, которые наполняют легкие, даже если тебе сзади упрутся в затылок дулом пистолета — тебе хватит одного вдоха для полного умиротворения. И Атсуму тоже. Одного взгляда на бегающего и, кажется, на мгновение счастливого Атсуму хватит для того, чтобы расслабиться.***
— Сакуса, почему ты вечно во всем этом обмундировании? — Мия, а тебя ебет? — Да в целом нет, просто впервые вижу тех, кто убивает людей «вот так». Врачом хотел стать? — Ничего большего от тебя я не ожидал. Нет. Не твое дело. — Да и хуй с тобой. Мерзкий ты, Сакуса, с тобой прямо не поговоришь. — А ты сюда пришел для того, чтобы языками чесать? Или ты в баре работаешь не больше года? Я не пойму, откуда в тебе столько лишней энергии, выполняешь задания через жопу, зато поболтать о том, что тебя никак не касается силы есть. Атсуму не ответил. Он вообще не смотрел в сторону Сакусы. Его не обидели слова. Он не строил из себя актера. Не тащил из него информацию дальше. Не истерил. Не бил и не тушил сигареты о тело Сакусы.Не был матерью.
— Я позвоню, когда ты будешь нужен. — Да ладно, к чему это. Тебе я не буду нужен, лучше позвони, когда нужно будет снова стать мясом эллитного бара. Ушел. Ушел… Ушел? АТСУМУ???***
— АТСУМУ! Сакуса проснулся в холодном поту в комнате, что им предоставил Адлер. Тело перевязано. Голова гудит, а глаза не могут сфокусироваться на руках без перчаток. Кто-то снял? Паника охватила Киеми. И маски нет. Он судорожно трогал руками подбородок и губы на своем лице. Резко опустив руки на постель, выдохнул. Сел, не спуская ноги на пол, и осмотрелся. Атсуму не было. Паника накрыла новой волной, с большей силой. Он не помнил, что произошло, только разговор с Дайшо, но что было потом? Где-то внутри все ныло и сжималось. От непривычки Сакусу охватила сильная тревога, он не был в силах справиться с ней. Сон и последние события выбили его из колеи. Когда он последний раз спал вот так? Тело било дрожью. Он уже почти встал, как дверь вдруг открылась и показался высокий силуэт. — Кто? — Конь в пальто. Ты че встал, дурак. У тебя за последнее время тело решето напоминает. Сакуса выдохнул. Атсуму. –Когда тебе сказано было просто выполнять задания, ты это понял, как «убейся и умри»? — почему-то Киеми злился. — Чего, к чему ты это? — Почему вокруг тебя столько проблем? Ответь на вопрос. — Я это понял, как «сделай все ради брата».