***
По прибытию на остров, компания, едва сдерживающихся от убийства друг друга мальчиков, была встречена их ровесником с блондинистыми волосами. Странно, подумал Тобирама, я думал, что все Узумаки были рыжеволосыми. Их гид, который оказался вовсе не гидом, а их новым предполагаемым учителем, сразу признал в нем взрослого, что предпочитали игнорировать почти все, с кем он встречался. Это было приятно. Может быть, он даже постарается произвести хорошее первое впечатление. Тобирама представился.***
Их наставник был силён. Теперь Тобирама окончательно признал его и его компетентность. Может быть, у него наконец-то появится человек, с которым он сможет нормально поговорить, не обсуждая нелепые мечты и не пытаясь доказать собеседнику, что он может поддержать разговор на равных. Наконец, они могли отправляться. Довольно быстро они добрались до гигантских ворот, открывающих им вход в обитель Узумаки, месте, о котором неизвестно никому, кроме тех, кто там живет. Войдя, младший Сенджу почувствовал, как на его чувства обрушилась стена давления, отдаваясь звоном в голове и темными пятнами в глазах. Впоследствии, Тобирама отказывался признавать, как нелепо он себя чувствовал, позорно потеряв сознание перед другим юным взрослым и его заклятыми врагами. По крайней мере, у его наставника были симпатичные глаза, обеспокоено осматривающие его, после пробуждения.***
Узушио было другим. Это не было сравнимо ни с одним местом, которое альбинос видел когда либо раньше. Люди здесь были открытыми, приветливыми. Их любили, как своих детей. А детей в Узу почитали, как королей. «Дети наше будущее», любят говорить Узумаки, всовывая в руки пирожок или конфету. «Мы защищаем самое дорогое, то, что останется после нас», объясняют взрослые, обучая новой технике, «дети — наше наследие, единственное, что останется после нас». Слушая это, Тобирама с каждым днем все больше и больше уважал аловолосых и все больше хотел стать учителем. Хотя эту мечту было лучше оставить, когда они покинут это мирное место, им придется вернуться к войне с Учиха. Как и планировалось. Как ожидалось. С каждым днем мысли Тобирамы становились все мрачнее и мрачнее. С каждым разом, когда их командная работа улучшалась, он все больше беспокоился о том, когда настанет время им вернуться домой. Дом. Какое странное слово. Альбинос уже начал считать Узушио своим домом, не прожив здесь и полугода. А как он мог этого не сделать? Узнавая живущих здесь людей, он все больше думал, что они его настоящая семья, настоящие родственники. Все здесь были трудолюбивыми, работая не покладая рук, но делая это с удовольствием. Узумаки были исследователями и учёными, они не знали, что такое «стоп». Эта тяга к знаниям, это желание открыть что-то новое, раскрыть все тайны мира. Это было близко самому Тобираме, всегда любопытному, всегда любознательному. А еще аловолосые были мирными, можно сказать невинными. Они, конечно, донимали друг друга, но какие родственники этого не делают? В их представлении, «кровавая война», это серия удачных розыгрышей и проделок. Они никогда не вступали в битвы, требующие лишения жизни, требующие жестокости. Тобирама об этом мог только мечтать. Может быть он и насмехался над братом, за идею мира с Учиха, но сам он был пацифистом побольше Хаширамы. Пока старший брат тренировался, он – изучал. И за это его сильно ругали. Отец. Старейшины. Клан. «Кому нужны эти исследования чакры, когда многие Сенджу умирают раньше, чем обнаруживают свое сродство?» «Тебе стоит больше практиковаться, а не читать свои книжки. Этим ты не выиграешь войну» «Что ты будешь делать, когда встретишься лицом к лицу с Учиха? Расскажешь ему десять забавных фактов?» «Нам не нужны новые техники, Тобирама, нам нужны подготовленные солдаты. Иди на тренировку и не возвращайся до захода солнца.». Он никогда не говорил об этом Хашираме, он никогда не позволял своему старшему брату видеть, какими глазами на него смотрят в клане. Тобираме даже стараться не нужно было, инфантильный старший Сенджу не видел ничего, кроме глупых мечт о мире и дружбе. Дурак.***
Мрачные мысли и изматывающие тренировки, постепенно сказались на младшем Сенджу. Он перестал высыпаться и стал вялым на тренировках. Это, конечно, не ускользнуло от их наставника. Так что, когда одной ночью, Тобирама спустился на кухню, чтобы выпить стакан воды, его там уже ждали. — Ты ведь знаешь, что, как твой наставник, я помогу тебе всем, чем смогу, — прошептал в темноту ночи блондин, — и как друг, я готов выслушать все, что тебя тревожит. Расскажи мне, Тобирама. — Это бесполезно, — просто ответил он, рассматривая края стеклянной чашки, в которой отражались блики луны. — Бесполезно? — задумчиво склонил голову Узумаки, выглядя, как очень удивленная лиса, — Что именно «бесполезно»? — Все это! Залог «мира», совместные тренировки, командная работа! — тихо вскрикнул альбинос, прежде чем зашипеть от досады, — Это ты останешься здесь, когда нас отзовут, продолжая жить в мире! А мы вернемся к войне! Войне, против Учиха! Так зачем… — голос Тобирамы сорвался, переходя в рыдания, — так зачем все это, если мы будем вынуждены снова воевать друг с другом… Убивать и умирать… Наруто замолчал, рассматривая луну в окне. Тишину прерывали лишь тихие всхлипывания младшего Сенджу, сидящего напротив блондина. — Потому что не будет войны, — наконец сказал он, снова смотря на своего подопечного. — Откуда ты можешь знать? — надрывно спросил Тобирама, вцепившись в свой стакан. — Я не знаю, — честно ответил Узумаки, — но я надеюсь на это. — Одна надежда нам не поможет, — удрученно прошептал в ответ беловолосый. — Поэтому вы есть друг у друга. Наруто забрал чашку из ослабевших рук его подопечного и повел того наверх, в его комнату. Сев на край кровати, блондин предложил другому мальчику лечь, что тот и сделал. Укрыв его одеялом, как делает мать для своего дитя, Узумаки напевал, гладя Тобираму по непослушным волосам, успокаивающе проводя руками. — Ты прав, что мир в Узу сильно отличается от всего, что ты можешь найти в странах Стихий, — тихо начал он, — Но что похоже, так это люди. И если я что-то и знаю о людях, о взрослых, так это то, что они тоже могут быть не правы, тоже могут бояться. Я не знаю, что было на уме у Буцумы или Таджимы, но я верю, что они устали воевать. Что они больше не хотят воевать. — Так почему бы просто не заключить мир? — робко, нерешительно, прошептал Тобирама. — Потому что они выросли, веря, что должны воевать. Они могут знать, что это жестоко, что это не правильно. Но они выросли так и теперь они не могут просто закончить вражду, длившуюся веками. Они тоже люди, Тобирама, им тоже страшно. Неизвестность пугает. Показаться слабым, врагу или собственному клану, пугает, — Наруто прервал поглаживания, но оставил руку на серебристой макушке, прежде чем заглянуть в вишневые глаза, — как ты думаешь, не рассматривай они возможность перемирия, отправили бы они вас сюда? — Они… хотели, чтобы мы поладили? — поражённо отозвался мальчик. — Может быть, а может и нет, — пожал плечами блондин, — но они, по крайней мере, видели возможность того, что вы сможете стать лучше их. Смелее их. И тогда, возможно, им не придется больше сражаться, если вы не будете воевать. Если вы больше не захотите сражаться. — Хаширама и Мадара знали друг друга раньше, — задумчиво прошептал Сенджу, — они дружили тайком, пока Отец не узнал. Таджима тоже. — Тогда, они, вероятно, рассматривали возможность заключить мир, — задумчиво ответил Наруто, — Может быть даже не сознательно, но где-то в глубине души. Как бы то ни было, все зависит от вас, Тобирама. Никто не может заставить вас действовать, если вы этого не захотите. Твоя жизнь в твоих руках. Распоряжайся ею так, как тебе угодно. А теперь, иди спать, тебе нужно немного отдохнуть. — Спасибо, Нару-чан, — невнятно пробормотал альбинос, сильнее зарываясь носом в подушку. Следующие его слова, были совсем неразборчивы для Наруто, выходящего из комнаты, — Может быть, мой брат - не такой уж идиот…***
Часть тяжести действительно свалилась с плеч Тобирамы, после их ночного разговора с Наруто. Но окончательно он расслабился, когда Хаширама и Мадара рассказали им о своей мечте. О деревне. Тогда и там, было подтверждено, что все они не хотят воевать, что они хотят мира и будут добиваться его, чего бы то ни стоило. Когда же блондин пообещал им помочь, Тобирама не смог сдержаться, выкрикивая благодарность своему сенсею, сопровождаемую злополучным «Нару-чан», которое он старался держать при себе. Но как он мог сдержаться? Их сенсей, их потрясающий сенсей, принесший столько радости в их жизни, пообещал помочь им с миром. Младший Сенджу не мог быть счастливее, чем в тот момент. К его смущению, остальные поддержали его в начинании с прозвищем и вскоре, сами они были ласково сокращены самим Наруто. Это было мило, это было по семейному. Но в тот момент, кем они были, если не семьей? В тот день Тобирама не мог уснуть, слишком возбужденный событиями прошедшего дня. Поднявшись с кровати, он тихо подошел к комнате блондина, легко постучав. Услышав одобрительное ворчание, он открыл дверь, прошмыгнув внутрь. — Что-то случилось, Тора? — использовал новое прозвище заспанный Узумаки. — Прости, Нару-чан, — виновато опустил глаза в пол альбинос, — просто мне не спалось и… — Все в порядке, — отмахнулся блондин, сдвигаясь к одному краю кровати и похлопывая по месту рядом с собой, — иди сюда. Улегшись на довольно маленькую кровать, Тобирама оказался прижатым к боку блондина, который, ничего не смущаясь, уверенно положил голову мальчика себе на грудь, обвивая его руками со всех сторон. Поерзав, чтобы принять удобную позу, он удовлетворенно вздохнул, выдыхая в платиновые волосы своего ученика. — Рассказывай, — проворчал он с закрытыми глазами, — что тебя так взволновало? — Я просто до сих пор не верю, что все это реально, — прижался к блондину Тобирама, зарываясь глубже под его подбородок, — у нас будет мир. Нам больше не придется сражаться. Мы сможем быть теми, кем захотим, делать то, что хотим… — И чего ты хочешь, Тора? — ласково спросил Узумаки. — Хочу быть учителем. Как ты, — без колебаний ответил альбинос, — хочу быть учёным. Создать что-то новое, исследовать все, что смогу. Хочу что-то дать этому миру, вместо того, чтобы продолжать отнимать. — Это хорошая цель, — «цель» Наруто никогда не говорил «мечта», как что-то эфемерное, недостижимое. Это всегда была «цель» до которой он мог добраться, что он мог сделать, — Я верю, что у тебя все получится. Я верю в тебя. — Спасибо, Нару-чан, — сиплым голосом прошептал Тобирама, растроганный словами другого мальчика. Он верил в правдивость его слов. В ту ночь, Тобирама Сенджу, впервые в своей жизни, спал, как ребенок.