Гордые Бессмертные

      Шэнь Цинцю исполнилось восемнадцать. Его изящный силуэт обрёл особую гибкость и стать. Одетый в скромный ученический ханьфу цвета цин, он сжимал в руке Сюя. Весенний ветер трепал длинные чёрные волосы, поднятые в хвост, раздувал шёлковые ленты.       Лю Цингэ не мог отвести взгляда от этого надменного лица. На его губах играла едва уловимая усмешка. Он не видел колючку Цинцзин столько времени! Почти год тот был заперт в бесконечных тренировках и сейчас в нём чувствовалась тёплая энергия золотого ядра.       Лю Цингэ ждал. Ждал, пока он посмотрит в сторону адептов пика Байчжань, ждал гневного румянца на высоких скулах, ждал рассыпающихся искр чувств в глазах цвета цин. Ну же, Цзю... Ох, ты ведь больше не желаешь этого имени? Цин-цю, взгляни на меня!       Шэнь Цинцю не смел повернуть головы в его сторону. Он чувствовал, как от ненависти и страха вибрирует земля. Ученики Байчжань шумно смеялись над очередной чудовищной шуткой и юный Шэнь чувствовал, как сводит мышцы спины от бесчисленных клинков презрительных взглядов.       Да кто вообще придумал отправить на совместное испытание именно эти пики?!       Но старые лорды не видели проблемы. Мирно переговариваясь, они готовились к отправлению.       Наконец, знак был получен и Шэнь Цинцю грациозно взлетел в седло. Его белоснежный скакун не уступал наезднику ни в красоте, ни в стати. От этой картины захватывало дух...       И Лю Цингэ не мог вдохнуть.       Они пустились в галоп на равных. Суровый лик Шэнь Цинцю ни разу не повернулось в сторону бога войны.       Лю Цингэ досадливо прицокнул и обогнал ученика Цинцзин, догоняя наставника.       Шэнь Цинцю застыл, побелев – в чёрных волосах старшего ученика Байчжань, наряду с серой, реяла шёлковая лента цвета цин.       Сердце юноши пропустило удар, совершив немыслимый кульбит, зашлось в оглушительном стуке. Эта лента... неужели, та самая? Или её подарил кто-то из учениц прославленного пика Цинцзин? От этой мысли в груди взорвалась боль, а чёрные брови задрожали, сойдясь на переносье.       Шэнь Цинцю вскинул взгляд.       Лю Цингэ смотрел в упор. В его глазах угадывалось такое насмешливое ликование, что сомневаться о том, чья лента развевается в длинных волосах, не приходилось.       Шэнь Цинцю смог удержать выражение лица, но не облегчённый вздох.       Во время пути они не перемолвились и словом, но взгляды касались друг друга тысячи раз.       По прибытии в Нанкин, ученикам предстояло пройти жеребьевку на бамбуковых дощечках. Казалось бы, чего проще – берёшь дощечку с именем и идёшь с этим человеком под барьер. Но отчего-то ученики считали, что тот, кто тянет жребий, более удачлив. Между пиками разгорелся жаркий спор. Никто не хотел уступить. Только старшие ученики оставались безучастны.       – Значит, вы решили, что жребий вам даёт сама судьба? – усмехнулся лорд Цинцзин, устав от споров. Его ладонь указала на Шэнь Цинцю и Лю Цингэ. – Тогда мы проверим его на этих двоих.       Он взглянул на чаши с именами учеников Байчжань и Цинцзин, предлагая юношам одновременно вытянуть по дощечке.       Шэнь Цинцю почувствовал, как дрожат его руки.       – Мы войдём под барьер немедленно? – спросил он наставника.       Тот кивнул в ответ.       Юный ученик принял решение, едва взглянув на бамбук. Ему не было дела до того, чьё имя значится на табличке.       – Лю Цингэ, – произнёс он уверенно.       Тот, нахмурившись на мгновение, сжал в ладони дощечку и отчеканил:       – Шэнь. Цин. Цю.       Это имя впервые слетело с губ бога войны. Ученик Цинцзин чуть покраснел. Ему нравилось, как оно звучит в этих устах.       Юношей проводили к месту испытания. Сад Ихэюань всегда славился своей изумительной духовной энергией. Они поклонились предсказателю и с первым щелчком, сорвавшим клепсидру* в движение, над их головами сомкнулся призрачный купол.       В наступившей тишине они стояли напротив друг друга, не поднимая глаз.       – Я сохраню её, – тихо произнес Лю Цингэ, показывая тонкую пластинку.       Шэнь Цинцю прерывисто вздохнул. На его дощечке было иное имя. Конечно, он знал далеко не всех учеников, но это видел впервые. Он выбрал Лю Цингэ сам, но признаться в этом не мог. Осторожно уронив бамбук в траву за своей спиной, ученик осторожно сделал шаг назад, наступив на хрупкую пластинку, а затем растерянно разжал руки. Он проверил рукава, заглянул за пояс. Поднял огорчённый взгляд на Лю Цингэ.       – Наверное, выпала, – посетовал обманщик.       Ученик Байчжань улыбнулся в ответ.       – Всё-таки ты такой растяпа, Цинцю-эр**...       Тот задохнулся, краснея. Лю Цингэ впервые использовал подобные нежности.       – Идём? Или думаешь, наше будущее найдёт нас и так? – улыбнулся ученик Байчжань.       Шэнь Цинцю протянул ему руку и поспешил вслед за юношей в глубь сада.       За барьером предсказатель с недоумением хмурил брови. Имена на бамбуковых дощечках выжигалось заклятьем предсказания. И то, что держал в руках ученик Цинцзин... не имело воплощения. Человека, чьё имя хранила тонкая пластинка, не было среди адептов. Шэнь Цинцю должен был войти под барьер в одиночку.       – Этот юноша с двумя лентами, как его имя? – спросил предсказатель.       – Лю Цингэ, – с гордостью ответил лорд Байчжань.       Предсказатель сверился с многочисленными печатями и записями.       – Ну надо же, – произнёс он тихо. – Как печально...       – О чём вы говорите? – тут же встревожился лорд Байчжань.       – На табличке Шэнь Цинцю нет имени Лю Цингэ. Лорды напрасно предложили тянуть жребий обоим. Это привело к тому, что юный Шэнь должен был пройти испытание дважды. С Лю Цингэ, так как табличка ученика Байчжань и впрямь указала на Шэнь Цинцю. Второе же испытание он должен был пройти в одиночестве. Ведь оно создано призраком... призраком будущего. Но Шэнь Цинцю вошёл под барьер с Лю Цингэ, солгав. Табличка с именем призрака – в его руках, а это два разных заклятия! Боюсь, подобная неосторожность создаст иллюзию такой силы, что не отличима от реальности!       – Так... Мальчишка обманул нас? – удивился лорд Цинцзин.       – Обманул, – согласился предсказатель. – И нас, и саму судьбу... Иллюзия Ихэюань никогда не простит ему лжи. Наложившись друг на друга, испытания иллюзии могут стать явью и убить Шэнь Цинцю.       Он помолчал, горько вздыхая.       – Вызовите лекарей. Может быть, мы успеем его спасти.       Лорды переглянулись.       – Почему нам не снять барьер и не остановить это? – обеспокоенно спросил лорд Цинцзин.       Предсказатель покачал головой.       – Это невозможно. Пока клепсидра не отсчитает положенное время, любой, попытавшийся снять барьер, умрёт.       Лорд Байчжань кивнул. Похоже, выбора у них не было. Оставалось только ждать.

***

      Шэнь Цинцю, подняв голову вверх, наслаждался лёгкими прикосновениями падающих лепестков. Лю Цингэ, тайком срывающий их лёгкими порывами ветра, сохранял серьёзное лицо. Но стоило взглядам встретиться и ученик Байчжань подхватил его на руки, прижимая к себе. Тело Шэнь Цинцю было необычно лёгким и хрупким, словно созданное из белых цветов.       Они оказались под раскидистой старой яблоней. Её ветви были так стары и тяжелы, что склонялись к самой земле.       Лю Цингэ опустил Шэнь Цинцю на землю и взял в ладони его руки, полные цветов. Он осторожно удерживал тонкие длинные пальцы, что казались такими нежными и прекрасными. Столь изящными, что терялись в его мозолистых больших руках.       – Цинцю, твои пальцы... они такие нежные, как... как эти цветы, упавшие в воды озера...       Бог войны покраснел. На пике Байчжань не учили красивым словам и музыке. Наверное, Шэнь Цинцю, привыкший слагать стихи, рассмеётся этой неловкой попытке...       Лю Цингэ сжал его руки в своих.       Но тот молчал. Ученику Байчжань даже показалось, что в глазах цвета цин застыли сверкающие слёзы.       – Цинцю? – спросил он испуганно.       Шэнь Цинцю закрыл глаза и замотал головой.       – Не говори ничего! – прошептал он и прикоснулся поцелуем к бледным губам.       Лю Цингэ задохнулся. Он так боялся, что лёгкие мотыльки поцелуев взлетят с его губ, унося прекрасное мгновение на своих нежных, словно белые цветы, крыльях.       Его руки сомкнулись за спиной ученика Цинцзин. Он готов был тонуть в его нежности долгие часы. Интересно, если они так и простоят весь срок, наслаждаясь этим поцелуем, испытание будет засчитано?       Лю Цингэ хотелось проникнуть глубже, хотелось распробовать вкус. Его сильная ладонь опустилась на затылок Шэнь Цинцю. Он чуть покусывал его губы...       Ученик пика Цинцзин выронил нежные цветы из тонких пальцев. Он не мог дышать, скованный жадной лаской Лю Цингэ. Его руки упёрлись в грудь возлюбленного, отталкивая. Но тот не чувствовал ударов кулаков в грудь и сопротивления. В тёмных глазах сквозил золотой свет безумия.       Шэнь Цинцю чувствовал, как кружится голова, когда Лю Цингэ, скользнув губами вдоль линии шеи, разорвал тонкий шёлк и впился зубами в нежный изгиб у ключиц.       – Цингэ! – вскричал тот, вырываясь.       Чэнлуань, оставшийся лежать в траве, вибрируя, стремился покинуть ножны. Шэнь Цинцю сложил пальцы в печать и призвал меч. Сюя, откликнувшись, сбился, бессильно вонзившись в нескольких шагах – ученик Байчжань разбил печать, перехватил его руки, переплетая пальцы.       Не зная, как быть, Шэнь Цинцю обхватил ногами талию Лю Цингэ и огромным усилием повалил в траву.       Бог войны замер, глядя на юношу с восторгом и страстью.       – Цингэ! Послушай меня, Цингэ, – зачастил Шэнь Цинцю испуганно. – У тебя искажение. Ты слышишь меня? Прошу, будь послушен. Позволь мне помочь тебе! Цингэ?       Тот отпустил руки Шэнь Цинцю и рассмеялся. Какое ещё искажение? О чём он говорит?       – Что ещё Цинцю-эр готов придумать, чтобы сбежать? – спросил он, обхватив лицо ученика Цинцзин ладонями.       – Ты ведь первый начал эту игру, Цинцю. К чему сейчас лгать? Мы здесь совсем одни. Так позволь мне взять тебя!       – Игру? – дрожащим голосом переспросил тот. – Это... для тебя игра?       Он вдруг почувствовал, как сердце взрывается осколками боли, осыпается в глубь души, мчится по венам, рассекая потоки ци, сбиваясь, раня.       – А для тебя – нет? – горько рассмеялся Лю Цингэ. Ему было больно не меньше. Он никак не мог понять, почему этот человек каждый раз, заманив его в ловушку желаний, утопив в зелёных водах глаз, в последнюю минуту бежит прочь? Лю Цингэ и впрямь казалось, что он играет. Словно кошка с мышкой, то оставляя, то вновь хватая мягкой лапой.       – Цингэ... – прошептал Шэнь Цинцю. Он опирался на грудь бога войны, сидя на его животе. Длинные волосы то и дело щекотали лицо ученика Байчжань, развеваемые ветром.       – Цингэ, я... Я позволю тебе делать всё, что пожелаешь, если сейчас ты разрешишь помочь тебе, – согласился Шэнь Цинцю, склонившись ниже и заглядывая в глаза. Колеблющаяся ци то и дело захлёстывала их золотой волной. Ученик Байчжань усмехнулся.       – Всё? – спросил он хитро.       – Всё, – солгал Шэнь Цинцю.       – Хорошо, – ответил тот, замирая.       Ученик Цинцзин усадил его перед собой и опустил ладони на широкую спину. Тёплый поток ци хлынул в меридианы. Это и есть будущее Лю Цингэ? Он должен будет пережить искажение ци? Если сейчас Шэнь справится с этим, всё закончится? Он выдохнул. Энергия медленно приходила в равновесие.       – Учитель! – внезапно услышал Шэнь Цинцю над самым ухом гневный окрик. Он вздрогнул.       Лю Цингэ закричал, сжимаясь под его руками. Испугавшись, юный ученик Цинцзин сбил поток, раня того, кому так стремился помочь.       Шэнь Цинцю испуганно обнял его, дрожа.       – Цингэ! – позвал он, оглядываясь. – Цингэ!       Кто это был?! Кто напугал его так, что он позволил потоку энергии сбиться?       Но рядом никого не было.       Лю Цингэ выплюнул кровь, выворачиваясь из объятий. Его глаза затянуло золотым светом. Если это не остановить, ядро будет разрушено и ци, выйдя из под контроля, убьёт несчастного собственным мечом!       Чэнлуань устремился к ученику Байчжань. Шэнь Цинцю не мог тратить времени на печати. Выдернув Сюя из земли, он с трудом отбил клинок.       – Цинцю! Признай, ты всегда ненавидел меня?! У тебя на это много причин. Я ведь всегда был сильнее! – грозно рыкнул бог войны.       Чэнлуань, развернувшись, вновь помчался на юношу. Шэнь Цинцю судорожно вздохнул. Окутавшись грозовой энергией, клинок обрушил на них чудовищную атаку.       Ученик Цинцзин толкнул Лю Цингэ на землю и накрыл его барьером, отбивая удар. Чэнлуань, бешено вращаясь, вонзился в ствол яблони по самую рукоять.       Оглушительный гул от дрожи стали взрывался болью в висках. Символы заклинаний, светясь, скользили по рукояти к клинку.       Лю Цингэ, зло рассмеявшись, разбил барьер и ударил Шэнь Цинцю по ногам.       Сюя выпал из его рук. Юный заклинатель, упав на спину, смотрел, как с кривой ухмылкой над ним нависает ученик Байчжань. Он успел привстать на колени, когда хватка железных пальцев сомкнулась на его подбородке.       – Цингэ, очнись! – вцепился в его запястье Шэнь Цинцю.       Тот склонился к его лицу.       – Ты всегда ненавидел меня, Цинцю? Всегда хотел мне отомстить?       – Не будь тупицей! – прошипел в ответ ученик Цинцзин.       – Нет? – с сомнением переспросил Лю Цингэ. – Тогда поцелуй меня.       – Цингэ! – взвыл тот, опрокидывая бога войны на спину и накрыв его собой.       Волна ци, захлестнувшая Лю Цингэ, вырвала клинок из древесного ствола. Скользнув в цуне от юноши, он пропорол плечо Шэнь Цинцю.       Вскрикнув, тот зажал рукой раненую руку.       – Отойди! – закричал Лю Цингэ с презрением. – Кто сказал, что ты можешь меня защищать?!       Глаза Шэнь Цинцю налились болью и яростью. Размахнувшись, он влепил будущему лорду Байчжань пощёчину.       Чэнлуань сорвался с небес. Ученик Цинцзин едва успел отбить его, призвав Сюя печатью.       Лю Цингэ молчал, глядя на него с удивлением. В это мгновение просветления разума, он ненавидел себя за то, что подвергает это хрупкое существо такой опасности. Ему никогда не одолеть Чэнлуань!       Он вскочил на ноги во время следующей атаки. Всего-то и нужно встретиться с ним. Ведь это всего лишь иллюзия. Не может же он умереть!       Видя, как Чэнлуань мчится на него, Лю Цингэ сжал в объятиях Шэнь Цинцю, не давая ему защитить его. Не слушая криков и слёз.       – Цингэ! Прекрати! Отпусти меня, Цингэ! – рыдал ученик Цинцзин, видя, как приближается окутанный вспышкой света меч.       – Цингэ!       Сталь вонзилась с левой стороны спины ученика Байчжань и пронзила грудь Шэнь Цинцю. Он задохнулся, видя, как гаснет взгляд Лю Цингэ. Как отступает золотая пелена.       Боль достигла кончиков пальцев. Он почувствовал, как наполняется кровью рот.       Последним усилием Лю Цингэ сложил пальцы в печать и выдернул клинок. Тот со звоном упал в траву. Юный заклинатель упал на колени, безучастно глядя вдаль. Его тёмные глаза были мертвы.       Шэнь Цинцю вырвало. Его грудь стремительно алела, однако, ученик Цинцзин тратил силы на то, чтобы закрыть собственной ци рану Лю Цингэ. Она не кровоточила. Словно бога войны больше и впрямь не было в живых.       – Цингэ... Прости... меня... – только и смог выдавить Шэнь Цинцю. Его пальцы в последний раз скользнули по щеке ученика Байчжань, оставляя алый след. С трудом проглотив кровь, он опустился у ног сидящего рядом Лю Цингэ. Багровая струйка стекала с уголка губ, пачкая светлый ханьфу бога войны.       Когда барьер пал, лекари Цаньцао немедленно бросились на помощь Шэнь Цинцю, запечатывая многочисленные раны.       Ученик Байчжань не имел ран, но находился в состоянии глубокого оцепенения. Выходя с испытания, он почувствовал под сапогом бамбуковую табличку жребия.       Табличку Шэнь Цинцю. На ней значилось совершенно незнакомое имя – Ло Бинхэ.       Лю Цингэ сжал её в руках, чувствуя, как хрустит, ломаясь, тонкое дерево. Он больше ничего не чувствовал. Ни любви, ни ненависти. Его душа была пуста, словно Чэнлуань и впрямь пронзил сердце насквозь... __________ *Клепсидра – водяные часы. **Имя + суффикс 儿 (эр), такой тип обращения употребляется между друзьями, родственниками, влюблёнными для выражения любви и нежности.