Дорогой Зла

      — Э-э… Я присяду? — раздался рядом с Гарри робкий голос. Подняв глаза, он увидел его обладательницу: ту самую лохматую девочку из поезда, которой он помог искать жабу Невилла Лонгботтома.       — Конечно, — улыбнулся мальчик, отодвигая перед девочкой стул, отчего та смущенно покраснела — но к этому Поттер уже привык. — Тебе очень идет красный галстук, — сделал он небольшой комплимент, наслаждаясь еще одной волной смущения, что донеслась до него через варп.       — С-спасибо, — пробормотала девочка и уселась рядом. — Что читаешь? — спросила она, чуть покосившись на раскрытую перед Гарри книгу.       — “Гоблинские войны, от Мерлина до наших дней”, — приподнял корочку Гарри, демонстрируя название. — Весьма занятное чтиво, надо сказать.       — Ух ты! — чуть удивленно посмотрела она на него. — А ты читал еще…       В общем, они поладили. Впрочем, Гарри вообще ладил с большинством людей, с которыми сводила его судьба — он был красивым и обаятельным мальчиком, вежливым и умным.       Но были среди окружающих и исключения. Например, профессор зельеварения Северус Снейп.       Снейп, по словам тех же близнецов Уизли, не любил вообще никого. Но на Гарри, такое ощущение, он взъелся персонально! Не стоило, наверное, на первом же уроке дерзить ему, ехидно сомневаясь в абсолютной универсальности безоара. Только лишний десяток баллов потерял.       Баллы эти, конечно, мало на что влияли — но перфекционизм внутри Гарри, взращенный Сластёной, не давал и шанса на то, чтобы потерять хоть один из них без жутких душевных страданий!       Так вот, если к остальным гриффиндорцам профессор Снейп относился просто не очень хорошо, то в отношении Гарри он прямо-таки сочился ядом. Совершенно несправедливый и идиотский наезд с ответами на вопросы в первый же урок взбесил мальчика! Ведь не полистай он заранее учебник — чего делать до первого занятия был совершенно не обязан — он бы и на один-то из этих вопросов не ответил! Не говоря уж про рассуждения на тему безоара, про который Добряк еще летом многое рассказал.       Но куда больше Гарри бесился от того, что в Хогвартсе почти невозможно было спокойно заниматься варп-колдовством! Нет, просчитывать линии вероятностей, медитировать и тренироваться физически никто не мешал. Но мороки и иллюзии тут были бесполезны — потому что, как оказалось, те же призраки и живые картины прекрасно видели сквозь них.       Что касается картин, то ими крайне заинтересовался Умник. Он бормотал про каких-то эльдар и их камни душ, но конкретики от него добиться было нереально — было понятно, что пока демон Тзинча не разберется в вопросе досконально, он останется потерян для окружающих. Да Гарри и не настаивал. Тренироваться он мог и сам, так что предпочел не дергать Умника. По опыту знал, что как только тому будет что сказать — он скажет. И это “что-то” наверняка окажется чем-то интересным!       Еще одной проблемой стала ментальная магия.       По словам духов-советчиков, как минимум директор Дамблдор и Северус Снейп точно являлись мастерами-менталистами. Их эмоции были наглухо закрыты от варпа, а когда Гарри глядел им в глаза, то явственно ощущал давление на собственную защиту. Наличие которой, кстати, почему-то не вызвало вопросов у этих двоих — что само по себе ничего еще не значило! Тот же Аластор Моуди тоже вслух равнодушно отмахивался от слов миссис Фигг, а сам…       Но и к остальным учителям и студентам лезть в мысли Гарри не спешил: Умник отговорил его от столь поспешного решения. По его словам, на основании ими прочитанного, можно было сделать вывод, что волшебники за века существования менталистики навострились определять и противостоять влиянию на разум — а потому не стоило их провоцировать. Стоит директору или учителю зелий заподозрить влияние на студентов — и они начнут искать самоуверенного мозголома, вздумавшего копаться в умах их подопечных!       И как всегда всё упиралось в его излюбленную отговорку — мало данных. И сколько бы Гарри не раздражался, что вместо изучения столь интересного направления, как магия разума, Умник копается в конструкции живых картин, но понимал: если порождение Тзинча вцепился в какую-то тему, перейдет к другой только после того, как выжмет из предыдущей всю возможную информацию!       Гермиона Грейнджер, без ложного притворства, нравилась Гарри. Милые кудряшки, вздернутый носик и прикольно выступающие верхние резцы зубов. Кто-то сказал бы, что это недостаток, но мальчику отчего-то нравился этот милый изъян. Будто перед ним мышка или зайчик. Так и хотелось погладить девочку, потискать в объятиях, потормошить, освежевать, сварить и съесть!...       Гарри поперхнулся на середине фразы, которую только что говорил Гермионе, и потряс головой. После чего, нахмурившись, подумал, что раздражение Сластёны начинает выходить из-под контроля.       Нет, он и сам несколько злился на все эти правила, расписания и ограничения, что накладывались на учащихся Хогвартса. В конце концов, здесь даже не было возможности провести ритуал Добряка, который тот так ждал и на который Гарри возлагал надежды по своей защите от надоевших ему сезонных болячек! Да что там — у него и обычный-то ритуал пока не было возможности провести! Во-первых, исчезновение питомцев учеников, которые были самыми логичными кандидатами в жертвы, вызвало бы ненужный ажиотаж. А во-вторых, Гарри чувствовал, что за студентами постоянно кто-то присматривает. В смысле, помимо призраков и картин. Но, в отличие от последних, этого — или “этих” — кого-то увидеть пока не удавалось.       Ну и, конечно, в уныние повергал тот факт, что сладостей в замке было не достать — изумительные десерты, что подали на открывающем пиру, не в счет. Пир — он и есть пир.       Но меланхолия Сластёны начинала выходить за рамки дозволенного. Потому что именно этот дух-советчик Поттера в последнее время начал подкидывать в мозг мальчика картины крайней степени откровенности!       По большей части это были картины очень жестокого и медленного умерщвления окружающих людей. Хотя и обнаженных тел, занятых… некоторыми телодвижениями — тоже хватало. А порой первые и вторые сцены были скомбинированы, отчего Гарри и вовсе становилось плохо!       Он не понимал и не принимал той информации, которой порождение Слаанеш таранил его мозг! А учитывая, что Сластёна еще и молчал, будто язык проглотил, то Гарри и вовсе начинал паниковать, чем же так обидел одного из четверки своих друзей?       Добряк на все вопросы по-доброму вздыхал и отговаривался тем, что во взаимоотношения Гарри с другими духами не хочет лезть. Забияка плевался и ругался, называя Сластёну “мерзким ползучим слизняком с отвратительными слизнячьими потребностями” — но конкретикой тоже не баловал. Умник с головой ушел в исследование картин.       В итоге Гарри остался один на один с неудовлетворенным любопытством и скукой. И это состояние ему совершенно не понравилось!       А скучным было практически всё. Никаких особенных умений или заклинаний они не изучали. Так, мелкие пробники, чтобы понять уровень подготовки и силы.       На чарах они отрабатывали движения палочкой и разрабатывали кисти рук. Но с той грацией, что приобрел Гарри под влиянием Сластёны до школы, это было столь же просто, сколь и скучно.       Трансфигурация была точно такой же. Только вместо разработки рук они кипятили себе мозги формулами и законами этого предмета. Как понял Гарри, первый урок, со спичками, тоже был чем-то вроде “среза знаний”, призванный дать понимание уровня силы каждого ученика.       Северус Снейп после первого урока начал компостировать всем первокурсникам мозги на тему техники безопасности — постоянно проезжаясь на тему бедняги Невилла Лонгботтома, который в тот раз умудрился расплавить котёл. И Гарри с одной стороны сочувствовал пухлому однокурснику, а с другой — откровенно радовался и даже злорадствовал. Потому что пока учитель зелий был занят увальнем-Лонгботтомом, он игнорировал самого Гарри!       Защита же от Тёмных Искусств была чем-то вроде комедийного шоу — но хоть скучать на нем не получалось. Хотя, положа руку на сердце, если продраться сквозь заикание профессора Квирелла, то понять, о чем он вообще вещает, было вполне возможно. К тому же, по словам духов, Квиррелл точно так же, как Снейп и Дамблдор, был закрыт ментальными щитами от варпа, что защищало учителя ЗОТИ от сканирования разума. Но было такое ощущение, что это была не его собственная сила, а нечто заемное — скорее всего какой-то артефакт, что он прятал в своем несуразном тюрбане.       Про копошение в земле, гордо называемое “гербологией”, можно было и вовсе не упоминать — более бесполезного занятия найти было трудно.       Единственными более или менее полезными и интересными предметами в школе оказались астрономия и… история магии.       Профессор Катберт Биннс, их учитель истории, был одним из школьных призраков. И, как положено призраку, был несколько далековат от реальной жизни, как и от жизни вообще, мелькнула ёрническая мысль у Гарри. Да и сам по себе Биннс был ужасно зануден! Его манера нудно бубнить превращала его уроки в испытание силы воли и разума пред лицом этого усыпляющего голоса. Но если повезло пройти это испытание, не заснув, то можно было найти кое-что интересное в повествовании профессора.       — Сэр! — подошел к призраку Гарри в конце урока, когда Биннс принялся так же монотонно зачитывать домашнее задание. — Вы упомянули о Первом гоблинском восстании Кровожада, произошедшем во времена Мерлина. Это означает, что оно было не последним?       Катберт Биннс смерил мальчика очень удивленным взглядом поверх своих призрачных очков. Но на вопрос все же соизволил ответить:       — Совершенно верно, мистер, э-э…       — Поттер, сэр. Гарри Поттер! — уже привычная обворожительная улыбка наползла на лицо Гарри. Он не был уверен, что его обаяние подействует на привидение, но привычке изменять не собирался.       — Ах, да! — даже как-то оживился Биннс. — 31 октября 1981 года, Годрикова Лощина, падение Темного Лорда Волан-де-Морта. Занимательный и пока что весьма неоднозначный исторический факт, который…       — Так что с гоблинскими восстаниями, сэр? — позволил себе напомнить о теме разговора мальчик, опасаясь, что призрак снова скатится в рассуждения на тему очередного “исторического факта” — в данном случае его, Гарри, собственного “подвига”.       — Хм, — снова призрак смерил мальчика странным взглядом. — Скажем так, “восстаниями” данные события начали называть относительно недавно, века этак с XVII-XVIII. Как раз после окончательного объединения волшебников в единые квази-государственные общины, в нашем случае под руководством Министерства Магии. “Политически верные формулировки”, мда, — с неожиданно прорезавшимся презрением фыркнул призрак. Гарри даже опешил от такого проявления эмоций от ранее скучного и бесцветного Биннса. — На самом деле это были самые настоящие войны, в ходе которых европейская цивилизация, а то и все человечество, рисковало прекратить свое существование! Но сейчас модно выставлять эти конфликты, как некие “мятежи нелюдей”, которые подавлялись чуть ли не кучкой обывателей, — поджав губы, снова презрительно хмыкнул призрак. — Впрочем, если вам интересны подробности, — вдруг спохватился он, поняв, что выбился из привычного амплуа зануды, — то я могу посоветовать несколько книг из библиотеки, еще не попавших под цензуру. Там о войне с ордой Кровожада и последующих попытках гоблинов вернуть свою власть на Британских Островах, рассказано подробно и почти без купюр.       И вот Гарри сидел в библиотеке и с интересом читал рекомендованную Биннсом книгу. В содержимом которой нашел что-то интересное даже Забияка — хотя вот его-то Гарри меньше всего подозревал в увлечении печатным словом.              “Он — Бларголаг, Великий враг!       Он кровь лакал, как вурдалак.       Он погрузил весь мир во мрак       И в пламя из-за Грани!       Порвав металл своих оков,       Напором тысячи клинков,       Кабаньих бронзовых клыков       Повергнет Мирозданье!…”              “Мда, не очень-то похоже на описание обычного восстания”, — подумал Гарри, стараясь отвлечься от странных мыслей, навеянных обиженным на весь мир Сластёной.       Книга была достаточно старая — века XIX, а то и более раннего периода. А потому изобиловала вставками на латыни и такими вот выдержками из древних баллад и поэм.       ”И этот Бларголаг — или Кровожад, как примерно переводится его имя — не похож на обычного гоблина-вожака”, — проговорил Забияка на удивление спокойным голосом. ”А учитывая, что Кровожадами называют высших демонов моего повелителя Кхорна, то...”       ”То у нас вырисовывается занятная картина прошлого и будущего!” — внезапно раздался голос Умника в голове Гарри.       “Умник!” — обрадовался мальчик. “Ты вернулся!”       ”Если так уж подумать, я никуда и не уходил”, — хмыкнул в ответ тот. ”И даже ничего интересного не пропустил. Помимо затянувшейся истерики нашего слаанешитского друга”.       ”Еще скажи, что она не обоснована!” — так же внезапно взвился голос Сластёны. ”Эта ублюдочная школа!... Эта изуверская шляпа!!”       ”Успокойся”, — “поморщился” Умник под злобное ворчание Забияки и молчание Добряка. ”На Гарри всего лишь наложили небольшие и — замечу — временные ограничения по некоторым взаимоотношениям с другими индивидуумами...”       ”Небольшие? Небольшие?!” — снова завопил Сластёна так громко, что у Гарри даже голова начала болеть. ”Да нас попросту кастрировали! В буквальном смысле! Что значит, никакого секса до достижения шестнадцати лет?! Это произвол!”       ”Как будто это помешает тебе эти пять лет развлекаться иными способами”, — спокойно парировал истерику Сластёны Умник. ”Это даже хорошо, если честно. Меньше времени потратим на попытки залезть окружающим в штаны и больше — на обучение”.       ”Но это же чудовищно!” — попытался еще раз Сластёна.       ”После шестнадцатилетия наверстаешь!” — отрезал Умник, на чем разговор и закончился.       Что странно, несмотря на то, что Гарри провел ритуалы только в честь Нургла и Кхорна, тем самым как бы немного усилив Забияку и Добряка, негласным лидером их четверки почему-то оставался Умник. Одними только словами он мог заставить отступить любого из духов-советчиков Гарри, что вызывало у них у всех толику уважения.       А обсуждали они те ограничители, что автоматически наложились на Гарри после того, как он прошел распределение, и каковые они обнаружили только на следующий день после открывающего пира. Одним из которых был запрет на любые сексуальные контакты до достижения шестнадцатилетнего возраста.       Как это работало и каковы границы этих “контактов”, Сластёна еще грозился выяснить. Но уже было понятно, что действует это ограничение и за границами школы.       Впрочем, Гарри не особенно-то вдавался в подробности этого ограничения. Ему пока что, в силу возраста, был не очень понятен сам принцип “сексуального взаимодействия”. Хотя, например, в сторону красивых девчонок он иногда поглядывал, находя их очень милыми. Как в случае с Гермионой Грейнджер.       — Э-э… Ты меня слышишь? — спросила девочка, сидящая рядом с ним — и Гарри наконец отвлекся от книги и своих мыслей, обратив внимание на Гермиону.       — Я прекрасно тебя расслышал и понял, — спокойно ответил Поттер, посмотрев на неё поверх своих очков. — Урок полетов. Сегодня. Ты прочитала про квиддич и общие сведения по этой тематике, но какой-то конкретики пока не нашла. И могу сразу сказать, что не найдешь, — вздохнул он, закрывая талмуд по истории, оставив закладку на отрывке поэмы про Кровожада Бларголага (какой бы тавтологией не было такое сочетание) и поворачиваясь к Грейнджер.       — Ну… — потерянно сглотнула Гермиона, временно превращаясь из уверенной в себе “заучки”, знающей все на свете, в обычную девчонку одиннадцати лет. — Я очень волнуюсь. Если честно, это ужасно, что летать на метлах нельзя научиться по книгам!       — А по-моему, все логично, — пожал плечами Гарри. — Это сугубо практический навык, тут теорией не обойдешься. А в мире волшебников метла — один из самых распространённых и простых в освоении способов перемещаться в пространстве. Да и ты же помнишь, — хмыкнул он, — что данный предмет не входит в экзаменационные списки. А если подать прошение, то от него и вовсе можно отказаться!       — Как это — отказаться?! — с каким-то священным гневом воскликнула Грейнджер, но тут же смущенно поникла и покраснела — под недовольным взглядом мадам Пинс. — Как можно отказываться от одного из школьных предметов? Это же… это!...       — Вполне нормально, — хмыкнул Поттер. — Ты лучше скажи: что вы с Уизли не поделили?       Грейнджер поджала губы и произнесла:       — Он чумазый, неряшливый, невоспитанный мальчишка! И говорит гадости девочкам!       — Ну, не сказал бы, что эти “гадости” были так уж незаслужены... — протянул Гарри, задумавшись.       На самом деле, в тот раз Рон смог его удивить — так качественно и действенно нагрубить старшекурсницам, что те от него отстали, это надо было уметь! Хоть и понятно было, что скорее всего, вышло это под влиянием старших братьев-близнецов, но сам факт... Умник даже изобразил что-то вроде аплодисментов в голове Гарри. И сказал, что для малолетки младший Уизли очень занятно ругается. Видимо, жизнь в большой семье дает некоторые своеобразные плоды.       Так вот, одна из старших девочек, курса шестого, попытались отчитать Рона за то, что он “водится со слизнями”. Хотя Гарри прекрасно знал, что все “вождение” заключалось в том, что Уизли сцепился с Малфоем на тему шахмат. В тот раз, в купе поезда, их противостояние закончилось вничью — и оба мальчика загорелись идеей взять интеллектуальный реванш!       Но то, как ответил на довольно грубый наезд Рон, изумило и развеселило Гарри.       — Не тебе возникать на эту тему, Геттерби, — хмуро огрызнулся он тогда. — Говорят, ты так паршиво играла в квиддич в финале прошлого года, будто специально подыгрывала Слизерину. Их капитан что, такой душка, что ты специально по кольцам мазала? — вокруг раздалось несколько нервных смешков. — В сортире ты тоже мимо унитаза промахиваешься или только когда Флинт рядом?       В общем, от Рона отстали. Хотя у этой Геттерби и нескольких её подружек появился на младшего Уизли большущий зуб!       И теперь выясняется, что они и младших девочек настрополили против Рона.       — Прежде, чем ты начнешь мне доказывать, какой Рон придурок, подумай — это твое мнение или мнение Геттерби? — спросил Гарри. Ему нравилась его проницательность, поддерживаемая умением чувствовать эмоции окружающих, анализом вероятностей и подсказками духов. Показывать людям вокруг свое превосходство, несмотря на то, что он всего лишь первокурсник, было весьма приятно — раньше он за собой такого не замечал. — У его семьи не очень большой доход, потому он и одет так скромно. А что за столом старается жрать как можно быстрее… Хм, ну это скорее следствие принципа “в большой семье не щелкай клювом”, — усмехнулся он. — Ты заметила? Рон старается запихать в рот как можно больше еды как можно быстрее, будто боится, что её у него отнимут. Разумеется, у него это выходит… не очень опрятно.       — Но он действительно общается с этим противным Малфоем! — возмутилась Гермиона, но уже как-то без огонька.       — И что? — пожал плечами Гарри. — Я тоже с ним периодически общаюсь — и чего такого?       Он подозревал, что ему, как Мальчику-который-выжил, могли простить подобные мелочи. А вот Уизли, чья семья поколениями училась на Гриффиндоре и все это время враждовала со слизеринцами, доставалось за подобные кульбиты по полной! Гарри сам слышал, как Рон ругался со своим братом Перси, который вещал на тему “недостойных знакомств” и убеждал “не портить ему и отцу репутацию”.       Чем Рональд мог такими связями испортить репутацию своему отцу, было непонятно. Зато было видно, что МакГонагалл и Снейп к их с Малфоем шахматной инициативе отнеслись весьма благосклонно. Поттер не удивится, если вскорости будет создан школьный шахматный клуб — и первыми участниками будут как раз Уизли и Малфой.       Спор с Грейнджер закончился не успев толком начаться — время большой перемены заканчивалось, пора было идти переодеваться потеплее и шагать во двор, на урок полетов.       Мадам Трюк, симпатичная женщина “чуть за сорок” с короткими седыми волосами и странными желтыми глазами, провела краткий инструктаж, объяснила все необходимые моменты и проследила за тем, чтобы все ученики справились с призывом метел. Даже успела распечь Малфоя за неверный хват — на что тот попытался возмутиться, но вынужден был выполнить требования преподавателя. Ворча при этом под нос на тему того, что он летает не первый год.       И все было хорошо, пока Лонгботтом не устроил фальш-старт и не грохнулся с высоты трех метров, сломав запястье.       — Скукота-а! — тоскливо протянул Малфой, подойдя к Поттеру и нахмурившейся Грейнджер, когда Трюк повела Невилла в Больничное крыло. Его постоянные спутники, Крэбб и Гойл, как обычно маячили у него за спиной. — Поттер, как смотришь на то, чтобы полетать, пока училка отошла?       — А успеем до её возвращения? — заинтересовался Гарри. И он сам, и Сластёна внутри, очень хотели попробовать полетать — необычное должно было быть ощущение!       — До больничного крыла идти минут десять, — фыркнул блондин. — Пока она там все объяснит, оставит этого недотепу и вернется, пройдет еще минут пятнадцать. За это время успею показать вам пару финтов, — самодовольно усмехнулся он.       — Да ты даже метлу нормально держать не можешь, как выяснилось, — фыркнул стоящий рядом Рон.       — Да что ты вообще понимаешь в квиддиче, Уизли? — фыркнул слизеринец. — Тот хват, который она показывала — повседневный. То есть рассчитанный на то, что ты не будешь отрывать ладони от древка. А мой хват — спортивный, рассчитанный на то, что хотя бы одна рука остается свободной...       — Погодите-ка! — вмешалась вдруг Гермиона. — Вы же не всерьез сейчас, правда? Гарри! Вы не можете просто взять и нарушить прямое распоряжение учителя! Вас же исключат!       — Послушай, ты… — пренебрежительно начал Малфой, недобро сощурившись.       — Я не “ты”, а Гермиона Грейнджер! — упрямо вскинула голову Гермиона, и Гарри понял: если сейчас не вмешаться, все закончится перебранкой, и полетать они точно не успеют.       — Грейнджер, пейджер, Пауэр Рейнджер, — передразнил девочку Гарри. — Гермиона, не будь занудой! Мы же тебя не тянем тоже нарушать правила. А за нас не беспокойся — Малфой прав, успеем спуститься до того, как Трюк вернется, — беспечно махнул рукой он.       И, не обращая больше внимания на пышущую возмущением девочку, он уселся на метлу.       Как только Гарри оттолкнулся от земли и метла понесла его вверх, его охватил такой восторг, что пару мгновений он даже дышать не мог! А уж первые кульбиты и вовсе захватывали дух!       Кроме Гарри и Драко никто не рискнул последовать за ними в небо, так что летали они вдвоем. Рон лишь что-то хмуро буркнул и отказался.       Малфой жалел, что нет даже мало-мальски завалящегося мяча, чтобы перебрасываться им. Но, в принципе, и так было весело — на первый раз Гарри вполне хватило!       Спустились они в последний момент, усиленно делая вид, что ничего не произошло. Другие ученики, особенно парни, весело переглядывались, но так ничего и не сказали учителю.       Впрочем, остальной урок тоже прошел неплохо. Полетать довелось всем, но далеко не всем это понравилось — та же Грейнджер поднялась едва на полтора метра в воздух, после чего позеленела и быстро вернулась на землю.       Рон держался на метле вполне уверенно, но все же не так легко, как тот же Малфой или Поттер. Последний, кстати, своей грацией сильно всех удивил, порождая постоянные вопросы: “а ты точно в первый раз летаешь?”       Мадам Трюк весьма заинтересованно поглядывала на Поттера, обронив фразу о том, что видна кровь его отца. Тот, как оказалось, тоже отлично летал и играл в квиддич за сборную Гриффиндора в свое время.       Уже подходя к стрельчатой арке, что вела в замок, Гарри услышал сзади окрик Малфоя:       — Эй, Поттер! Лови!       Он резко обернулся и лишь уловил краем глаза отблеск какого-то предмета, что летел его сторону. Ну как, в его сторону — летел он сильно выше, рискуя разбиться о верхний парапет арки.       Резкий прыжок на стену ниши, оттолкнуться и послать тело вверх, в изящном кульбите ловя летящий стеклянный шарик, брошенный Малфоем. И застыть, ловя на себе изумленные и восхищенные взгляды окружающих.       — Мерлинова борода… — протянул кто-то из парней.       — Ничего себе, Поттер! — воскликнул подбежавший Малфой. — Как ты это сделал?!       — Прирожденные навыки, — скромно улыбнулся Гарри. А потом начал рассматривать предмет в своих руках. — А это что такое?       — Это вроде как та стеклянная безделушка, что Лонгботтом вечно с собой таскает, — фыркнул Драко. — Только что в траве подобрал. Думал её спрятать куда-нибудь, чтобы этот олух поискал, но что-то мне лениво. Так что решил — отдам тебе. Он же на вашем факультете… развлекается, — рассмеялся он своей шутке. — И не пожалел, как видишь! Не каждый день увидишь такие финты…       — Мистер Поттер! — раздался со стороны двора голос МакГонагалл. — Ни разу… За всю работу в школе, ни разу!... — запыхаясь, пыталась выговорить она, спеша к ним. Наконец, немного отдышавшись, она проговорила: — Мистер Поттер, как вы это сделали?       — Ловкость и тренировки, профессор, — отчеканил Гарри. — Много бегал и лазал с детства.       — Оно и видно, — вернулась она к своей строгой манере речи. — Пройдемте со мной, Поттер.       — Эм… профессор? — насторожился Гарри. Его особые способности раскрыли? Или она видела, как они летали с Малфоем? Но тогда бы позвали и последнего. — Я что-то нарушил?       — Что? О, нет, — ободряюще улыбнулась МакГонагалл. — Просто подумала, что вы захотите кое-с-кем познакомиться.       А уже через пять минут она поставила Гарри перед старшекурсником в гриффиндорской мантии и представила его. После чего произнесла:       — Вуд! Кажется, я нашла вам ловца.              ”И на кой нам эта морока?” — фыркнул Умник, когда они уже вернулись в башню Гриффиндора. ”Мы вроде как не хотели выделяться из общей массы...”       ”Это ты хотел не выделяться, а мы с Гарри были очень даже не против”, — фыркнул довольный Сластёна. ”К тому же это единственный способ легально летать! Ух-х… Это было прекрасно!” — мечтательно протянул он.       ”Ловец”, — презрительно фыркнул Забияка. ”Если уж играть в этот квиддич, то только загонщиком! Вполне законно бить людей железными шарами, несущимися с бешеной скоростью — вот где веселье”.       ”Впрочем”, — невозмутимо продолжил Умник. ”Теперь мы получим доступ к полю для квиддича и сможем тренироваться физически, тем самым продолжая свой прогресс”.       “Любой путь куда-нибудь да выведет, так?” — весело подумал Гарри. У него было отличное настроение.       ”Именно!” — подтвердил Умник. ”К тому же, с твоими способностями выигрыш в любом матче, считай, у тебя в кармане”.       Квиддич стал для Гарри Поттера настоящей находкой! Тренировки позволяли развеять скуку и продолжить развиваться физически. Да и в варп-колдовстве тоже, как ни удивительно! Попытки разглядеть ход игры в варпе позволили довести промежуток четко просматриваемого будущего до двух минут вперед, а сканирование эмоций окружающих в моменты сосредоточения растягивалось на все квиддичное поле, давая возможность считывать эманации не только игроков, но и зрителей.       Зрителей, правда, на тренировках было не сказать чтобы много. Его новые друзья с Гриффиндора — Грейнджер и младший Уизли, да порой старшие братья-близнецы последнего. Малфой на стадион не приходил — да его бы и не пустили сокомандники Гарри. Еще не хватало, выдавать стратегию игры вероятному противнику!       Так что Гарри ждал первого матча с огромным нетерпением! Поблистать на глазах всей школы, полетать всласть, да еще и потренировать свои способности — лучшей иллюстрации сочетания полезного с приятным и придумать трудно.       Оливер Вуд — капитан команды Гриффиндора — был в полнейшем восторге от нового ловца! Тот был ловким, грациозным и удивительно быстрым! Не в последнюю очередь потому, что некий благотворитель прислал мальчику “Нимбус-2000”, новейшую спортивную метлу!       ”Директор Дамблдор и МакГонагалл”, — отрезал Умник категорично, когда Гарри удивился такому анонимному подарку. ”МакКошка — выпускник и декан Гриффиндора, Дамблдор — тоже с этого факультета и тоже когда-то был деканом. Да и веет от этих двоих недвусмысленными намерениями вытянуть любимый факультет из той репутационной ямы, в которой он оказался”.       “Но ты же говорил, что мысли и чувства директора закрыты напрочь и прочитать их невозможно”, — удивился на это мальчик.       ”Если непосредственно, то да, совершенно нереально”, — согласился демон. ”Но если бы ты внимательней меня слушал, то понял бы, что можно читать намерения человека и опосредованно — по линиям судьбы, по вероятностям и просто исходя из банальной логики. Заметить, что директор приглядывает за Гриффиндором в общем и тобой в частности, может даже лишенный твоих способностей человек”.       “Но это же очень дорогой подарок!” — нахмурился мальчик. ”Просто из желания помочь любимому факультету такие подарки не делаются. Особенно такими людьми, как Дамблдор”.       ”А мальчик-то растет”, — добродушно рассмеялся Добряк своим густым, утробным голосом. ”Уже сам делает правильные выводы”.       ”Дамблдор — личность многогранная”, — задумчиво протянул Умник. ”Если бы не его жесткий ментальный щит, предположил бы, что он клиент одного из моих сородичей — больно уж многослойны его планы и неоднозначны дела. Даже те, о которых мы читали в официальных источниках.”       Гарри кивнул — он понял, о чем говорит дух-тзинчит. Они много чего перечитали за то время, что готовились к Хогвартсу и в самой школе — в конце концов, это ж школа волшебников! Тут просто не может быть неинтересных книг!       Так что Гарри проштудировал и несколько книжек по истории магии двадцатого века, особенно что касались нынешнего директора. И многие приводимые там цитаты Дамблдора касательно “Общего Блага” очень сильно напоминали риторику его главного оппонента во время Второй Мировой Войны — Геллерта Гриндевальда.       Дамблдор был о-очень непростым персонажем, ох, непростым! И поверить, что он просто на старости лет так развлекается, пытаясь подсуживать родному алознамённому факультету, можно было с трудом. Но как один из вариантов его все же решили оставить — мало ли?       Да и что они могли сделать? Умник с Гарри просканировали метлу от древка до кончиков прутьев, но кроме наложенных при производстве чар ничего не нашли. Значит, эффект у метлы должен был быть чисто психологическим. Если бы Гарри был таким же забитым заморышем, каким являлся до знакомства со своими четырьмя спутниками, то он бы точно повелся на эту волшебную сказочку и точно бы пошел на поводу у “доброго и великодушного” дарителя. Теперь же… время покажет. В любом случае, они со Сластёной были просто не в силах отказаться от такого подарка!       Вуд не стал спрашивать, откуда у Гарри новенькая метла — в конце концов, он и сам мог её себе заказать. Да и разрешение на первом курсе иметь личную метлу не вызвало вопросов — Оливер и сам видел, как предвкушающе МакГонагалл смотрит на Поттера с “Нимбусом” в руках. Было ясно как день, что помощник директора, яростная фанатка квиддича, не могла не воспользоваться своими полномочиями, чтобы “пойти навстречу столь яркому таланту”.       Но вот странная причуда самого Поттера по оформлению этой метлы…       — Гарри, а зачем ты всю метлу в красный покрасил? — как-то раз не выдержал и спросил его Вуд. — Я, если честно, удивлен, что она у тебя не стала барахлить после такого — это же могло повредить тонкие чары на прутьях! Но она, такое ощущение, даже лучше стала летать…       — Все просто, — улыбнулся тогда Гарри. И дал очень загадочное объяснение: — Красный — быстрее!