Осень 1993 года. Хогсмид, трактир “Кабанья Голова”.
— Вы спятившие. Вот реально — два долбанных чокнутых сквиба! — качал головой и немного истерически похохатывал Сириус Блэк, раскачиваясь на стуле в номере, снятом Андреем и Сэмом в местной злачной забегаловке. — Мордред и Моргана! Да плакаты с моей мордой висят на каждом углу — а мы с вами просто заявляемся в “Кабанью Голову” и снимаем номер. Ну хоть отожрусь да набухаюсь перед казнью, ха-ха! — вновь расхохотался он и приложился к стакану с виски. — Если будешь и дальше так безумно хохотать и слишком много болтать — то действительно можешь оказаться на эшафоте, — меланхолично отозвался Сэм Диллинджер, которому как раз выпала очередь сторожить их с Андреем то ли пленника, то ли соратника. — Никогда не понимал русских, — покачал головой Блэк. Несмотря на то, что он вроде как не ответил на замечание американца, тон Сириус все же понизил. И стал говорить как-то немного серьезней, без усмешек и уж тем более хохота. — Что этот Долохов, что тот, — он имел в виду сидящего в Азкабане Антонина, — да и все те, кого видел помимо этой семейки — очень странные ребята! Но Долоховы, конечно, даже на общем фоне выделяются. Он отхлебнул еще алкоголя и продолжил, пользуясь молчанием Сэма: — Твой друг же понимает, что единственным результатом освобождения его братца из Азкабана, будет попытка Антонина стереть “грязную кровь”, оскверняющую его высокородную фамилию? — спросил он. — Пожиратели Смерти и так-то редкостные мудаки, а уж Антонин, с его застарелой семейной ненавистью — вообще маньяк, каких поискать! У него настоящий комплекс насчет убийства грязнокровок, причем как можно более мучительным способом. Что он сделает, когда узнает, что в его семье родился сквиб… Даже представить не берусь! — Ну, Андрея же не убили при рождении, — пожал на это плечами чернокожий агент. — Значит, есть шанс, что и с братом он найдет общий язык. — Может, и так, — в ответ тоже пожал плечами Блэк. — Вот только я что-то в этом сомневаюсь. Он постоянно гладил пальцами идеально выбритый подбородок и как-то недоверчиво ерошил короткий ёжик черных волос на голове — первое, что заставили его сделать двое сквибов, это помыться, а потом полностью побрить лицо и состричь свои длинные патлы. Причем “состричь” — не значит “подравнять, чтобы они все ровно спускались до середины шеи”, а именно состричь! Заставили бы и налысо побриться, но тут уж Сириус встал на дыбы: маскировка маскировкой, а оболваниваться и сверкать свежей лысиной он совершенно не желал! Впрочем, и так его теперь можно было узнать только с очень и очень большим трудом! Потому что бородку с усами он носил с тех самых пор, как они у него начали полноценно расти, а длинными густыми волосами гордился еще на втором курсе. Так что сходу признать в нем Сириуса Блэка, мог только искусный физиогномист. С одной стороны, ему было жаль волос — все же это была его гордость, одна из “фишек”, как говорили магглы. Но учитывая, в какие грязные колтуны они превратились за столько лет в тюрьме, проще действительно было состричь и вырастить новую гриву, чем вычищать эту. Вторым аргументом “за” обновление имиджа являлось его совершенно невероятное преображение! Только магглам — ну или вот таким вот выросшим среди простецов сквибам — могло прийти в голову просто радикально сменить прическу и побриться ради маскировки. Потому что Сириус, сам работавший в Аврорате некоторое время, прекрасно знал, что его бывшие коллеги в первую и любую другую очередь будут ждать от него попыток магически изменить внешность. Оборотное зелье, какие-нибудь элементы метаморфизма, что угодно — но только не вот такие методы! Совершенно логичные и сами собой напрашивающиеся, если подумать — но никогда, НИКОГДА не приходящие на ум волшебникам. Так что его заявление на тему сумасшествия идеи заявиться в “Кабанью Голову” исходило скорее от шока и изумления столь элементарному решению его проблемы. Он ведь и сам был чистокровным волшебником, лишь периодически общавшимся с магглами, а потому инстинктивно искал все ответы в первую очередь в магии. Но порою никакая магия не заменит истинное волшебство! Волшебство, заключенное в смекалке, дерзости и ловкости рук. — Ну что, как вы тут? — спросил вошедший в комнату Долохов, очень непривычно выглядящий в длиннополом плаще-мантии, купленной тут же, в Хогсмиде. — Нормально, — белозубо улыбнулся Сэм. — Мистер Блэк тут удивляется нашей безбашенности и идиотизму наших планов по вызволению твоего брата. — А, ну то есть план проникнуть в закрытую волшебную школу, окруженную стаей инфернальных тварей, что охотятся как раз за ним, мистеру Блэку идиотизмом не кажется? — в свою очередь усмехнулся Андрей. — Ой, ну заклевали, остряки! — кисло скривился Сириус. — Я уже десять раз говорил: я знаю кучу тайных ходов, о которых даже директор не догадывается. Проникнуть за стены замка — раз плюнуть! А дальше и вовсе вариантов куча. — Вопросы у нас возникают скорее не к методам проникновения в Хогвартс, — скрестил руки на груди Долохов. — А к нужности этого проникновения. Вам-то, понятно, хочется добраться до своего старого приятеля… — Эта крыса мне никакой не “приятель”! — тут же яростно оскалился Блэк, отчего стал снова похож на свой образ с плакатов: злобного психопата с собачьим оскалом. Но быстро взял себя в руки под сосредоточенными взглядами своих “соратников”. — Я уже говорил: эта мразь предала моих друзей. Петтигрю сдал Джеймса и Лили Темному Лорду! Историю друзей Сириуса Блэка двое агентов уже слышали. И, если честно, не особенно верили в её достоверность. Парочка бывших школьников становятся настолько интересны местному Темному Властелину с замашками маньяка-психопата, что он объявил на них охоту и лично пришел убивать? Бред же! Хотя, учитывая слухи о душевном здоровье этого самозваного “Властелина”, он мог что-то себе такое надумать — псих же! Да и хитровывернутые нравы волшебников сбрасывать со счетов не стоило — но по обычной человеческой логике вся эта история выглядела чертовски странно. Впрочем, обсуждать эту тему ни Андрей, ни тем более Сэм, не стремились. Они не хотели встревать в дела волшебников глубже, чем они уже влезли, — и уж тем более встревать в их разборки. Но парочка идей у них все же была. Подстава. Спецслужбы волшебников, отчаявшись ликвидировать опасного архитеррориста в открытом противостоянии, решили устроить засаду и поймать ублюдка на живца. Каковым “живцом” оказалось незадачливое семейство Поттеров. И ведь прямо все, как во время образцово-показательной тайной операции: тщательно охраняемая цель, аккуратно слитая информация, захлопнутая ловушка… Зачем только было реально подставлять Поттеров под столь же реальный удар — непонятно. Но подобные нестыковки куда удобней было списывать на все те же волшебные заморочки. Мало ли, какие там магические нюансы были? Как уже говорилось: вникать во все это двое сквибов не стремились. — И тем не менее, — мягко вернул беседу в конструктивное русло Андрей. — В чем практический смысл пленения Петтигрю? Что вы хотите доказать? Свою невиновность? Вот уж сомневаюсь, что даже если вы публично разоблачите его, что-то изменится. Просто в глаза глянуть, понять — почему? — А какой практический смысл вызволения твоего братца, а, Долохов? — нарочито выделил фамилию русского и криво усмехнулся ему в лицо Сириус, наклоняясь из положения сидя вперед, опираясь локтями на колени. Под этим взглядом Андрей нахмурился, но не отвернулся. — Ты ведь тоже затеял всю эту безумную авантюру с проникновением в наш мир только для того, чтобы посмотреть в глаза своим родственничкам! Спросить — за что они так с тобой? Разве нет? Долохов ничего не ответил. Лишь прикрыл на мгновение глаза и сменил тему: — Кстати, в пабе на первом этаже странное оживление с утра пораньше. Человек пятнадцать, все в странной одежде — причем странной даже для волшебников! — уточнил он. — Шумные, веселые, обоих полов. Вроде как собираются в рейд по этому вашему Запретному лесу. Не по твою душу случайно? — поднял он бровь, вопросительно глянув на Блэка. — Не уверен, — нахмурился тот. — Как выглядят? — Если бы не знал точно, что это волшебники, сказал бы, что одеты в плащ-палатки с защитным камуфляжем. Вооружены — ну, помимо палочек — всякой колюще-режущей амуницией, у некоторых арбалеты… — Похожи на собирателей, — кивнул Сириус понимающе. — По крайней мере, именно в такой снаряге профессионалы из иррегуляров обычно ходят в рейды по таким местам, как лес вокруг Хогвартса. — Иррегуляров? — уточнил Сэм. — Если в рейд собираются регулярные подразделения авроров или из Отдела Тайн — то снаряжение куда серьезней. И не каждый поймет, что оно вообще на них есть, — фыркнул Блэк, расслабленно откидываясь на кресле и вновь прикладываясь к виски. — Так что, отвечая на ваш вопрос: нет, это не за мной. Эти ребята явно собираются “по грибы”, — улыбнулся он. Но, увидев очередной молчаливый вопрос в глазах собеседников, пояснил: — За ингредиентами они пойдут. Видимо, пока я сидел в Азкабане, Министерство наконец-то пересмотрело свою политику в отношении Запретного леса и разрешило такой поход. — Здесь что, какой-то особый заповедник? — удивленно хмыкнул американец. — Ну, некий кусок леса официально считается владениями кентавров, — пожал плечами Сириус. И зевнул: ему явно не очень интересна была поднятая тема. — Остальное — большая часть — формально пустует. А если реально — то там слишком опасно, слишком палевно перед магглами, слишком много проблем с теми же кентаврами… Последние два пункта можно даже совместить. Сэм с Андреем недоуменно переглянулись. Сириус же, видя это, вновь пустился в пояснения: — В случае любого вмешательства или вторжения на их территорию, кентавры каждый раз на полном серьезе грозятся учредить Великое Посольство в Лондон, в Министерство Магии. А они не умеют колдовать и не способны укрываться от простецов! — отсалютовал Блэк стаканом. — А теперь представьте табун конелюдов с бунчуками, в ярких попонах, трубящих в бронзовые трубы, скачущих по какой-нибудь маггловской трассе из Шотландии в Англию! — не удержавшись, Сириус расхохотался, видя откровенно вытянувшиеся лица его собеседников. — Вот вам и угроза. — И ваше правительство просто… терпит их? — аккуратно спросил Сэм, видя, что Андрей до сих пор “подвисает”, обдумывая полученную информацию. — Это же глобальная угроза не только британскому Министерству — это угроза всему вашему хваленому Статуту Секретности, — про последний Сириус им тоже рассказал. — Ребятки, я не эксперт во всей этой политической дребедени, — устало (видимо, от тяжести вселенских проблем, а не от выпитого) развалился в кресле Блэк. — Спросите Дамблдора… ну или Вы-Знаете-Кого, если воскресить получится. Они вам столько этих… как их… тузов накидают на эту тему — сразу все поймете! — Тезисов. Не тузов, — поправил опьяневшего волшебника Андрей, но вполголоса. Он явно не стремился сейчас к точности формулировок, и так поняв, что имел в виду Сириус Блэк. — Конечно, если бы не я, рейд был бы покруче, — фыркнул тем временем Блэк. — Под сотню человек бы собрали точно! В Лютном желающих хоть отбавляй… — Думаешь, они так тебя боятся? — хмыкнул Сэм. — Скорей уж тех тварей, что летают над лесом, — вместо Сириуса ответил Андрей, хмуро глядя в окно, где как раз виднелся темно-зеленый массив Запретного леса. — Я даже удивлен, что вообще кто-то решился лезть туда в такое время. — Дементоров наверняка каким-то образом отвадят от собирателей, — хрипло произнес на это волшебник. — У этих ребят точно есть крутой спонсор — такие предприятия просто так не делаются. А где спонсор — там связи в Министерстве, и немалые! Как-то же они заставили Фаджа дать добро — значит, смогли договориться и насчет амулета от дементоров. К тому же, с ними наверняка пойдет Хагрид в качестве проводника, а он кучу тайных троп и секретов Запретного леса знает! Не будут зевать — не пропадут. — А кто такой Хагрид? — все еще глядя в окно, якобы рассеянно спросил Андрей. — Лесник школьный, — пожал плечами Блэк. — Полувеликан. Неплохой парень, хоть и увлекающийся немного. Зверушек любит, — фыркнул он. — Ясно, — деланно равнодушно кивнул Долохов, хотя ловил каждое слово собеседника. На самом деле, он видел этого Хагрида — здоровенный детинушка! Андрей еще при первой встрече понял, что лесник не просто человек, а теперь и вовсе стало ясно: полувеликан. По старой привычке Долохов анализировал всех встреченных личностей, изучал их связи и взаимные отношения, выстраивая для себя картинку окружающего мира. Не так, как это делает большинство людей — а именно как опытный агент КГБ. То есть: с прицелом использовать каждый, даже самый незначительный факт в своих целях. Андрей покосился на сидящего в противоположном углу Сэма. Вот уж кто точно недоумевал в их компании больше всего! Диллинджер не понимал, да и не мог понять, как его друг — всегда практичный профессионал Андрей Долохов — мог ввязаться в подобную плохо проработанную авантюру с минимальными шансами на успех. Ведь бред же, полный бред: ломиться в супер-охраняемую магическую тюрьму, чтобы освободить одного-единственного заключенного! Который, к тому же, как выяснилось, не будет рад своим освободителям. Сам Долохов, положа руку на сердце, тоже не всегда себя понимал. Но чувствовал, что нужно поступить именно так, а не иначе! Так порой проявлялась их с Сэмом способность видеть, та самая хваленая интуиция. А интуиции, как уже говорилось, они привыкли доверять. В один момент, правда, Андрей чуть было не поддался отчаянию и не опустил руки — это было в тот момент, когда они все же выловили Блэка и он рассказал им обстоятельства своего побега. Повторить что-то подобное еще раз было просто нереально! Не сейчас, по крайней мере. Потому что по большей части это была чистой воды удача. Нет, разумеется, факт владения анимагией тоже сыграл немалую роль: все же психика Сириуса не была за все эти годы так раскурочена влиянием дементоров, да и пусть крупный, но все же пес мог пролезть там, где не мог человек. Но в камерах из отверстий были только зарешеченные окошки во внешних стенах и дверях, сами двери — из тяжелого дуба, обитые стальными полосами. И открывались они только для редкой чистки отхожих отверстий и выноса трупов. Дементоры тоже нечастно снисходили до тесного контакта с узниками: предпочитали высасывать эмоции через те же окошки. Но бывали и исключения… На самом деле, как понял Долохов, пресловутый Поцелуй Дементора, высасывающий душу человека, практически полностью повторял эффект от их же обычного длительного воздействия. Многие узники Азкабана, со слов Сириуса, после нескольких лет в компании этих тварей, ничем не отличались от жертв Поцелуя. Та же казнь, только растянутая во времени. Так что никто: ни тюремщики-маги, ни тем более Министерство — не обращали особого внимания, если кто-то из преступников, заключенных на верхних уровнях, окончательно превратится в пускающий слюни бездушный овощ. Кто сможет доказать, что он не сам постепенно “опустел”, а его специально высосал дементор? Да никто. Но для своих редких “шалостей” дементоры выбирали отнюдь не всех. Лишь тех, кто и сам приближался к порогу, к состоянию овоща. Они прекрасно это чувствовали! Так что Сириус просто сымпровизировал и, на чистейшем адреналине, вырвался на свободу! Конечно, звучит безумно: сымитировать угасание эмоций, дождаться, когда какой-нибудь дементор заинтересуется им, откроет камеру, приблизится… и отпрянет, обожженный вспышкой яркого света! Неоформленный беспалочковый патронус, сделанный на чистых эмоциях — со слов Сириуса, он не брался такое повторить еще хоть раз. В тот момент он просто настолько сильно захотел выбраться, что даже такое было ему под силу! А пока тварь металась от боли по камере, он уже обернулся собакой и выскочил в коридор. Найти достаточно широкое окно и выпрыгнуть через него в объятия холодного Северного моря — и вовсе было делом техники. Долохов же во всей этой истории додумал еще один пунктик: все удалось в том числе потому, что охрана расслабилась. Как рассказал Блэк, дело происходило сразу после визита высокопоставленного начальства — то есть лично министра Фаджа. Напряженная подготовка к проверке “сверху”, вылизывание коридоров и чистка сортиров зубной щеткой — знакомая картина. Вот только после такого визита непременно следует “откат” — охрана, измученная подготовкой и ожиданием ревизии, резко расслабляется, и несколько дней работает спустя рукава. Потому-то Блэк так легко и выскользнул из тюрьмы после того, как покинул камеру. Так или иначе, теперь тамошние вертухаи наверняка завинтили гайки по самое “не могу”, не оставив ни единой щелочки, ни единой даже призрачной надежды побега! Без шансов. В тот момент, когда Андрей это понял, он чуть было действительно не сдался. И правда: что могут двое сквибов и беглый маг без палочки, против полноценной карательно-бюрократической машины Министерства Магии? На первый взгляд — ничего. Но то-то и оно, что лишь на первый! Разумеется, ни тогда, ни сейчас у него не было идей на тему того, что там “на второй взгляд”. Но сам факт того, что он чуть было не опустил руки, взбесил его неимоверно! Кровь бурлила от предвкушения Войны! И Андрей Долохов не собирался от неё отказываться только на том основании, что в самом начале что-то пошло не так. Он и сам не понял, каким образом оказался вновь на улице у входа в “Кабанью Голову”. Частое дыхание, сжимающиеся кулаки и бешено колотящееся сердце. Из горла готово вырваться разъяренное рычание. Да что с ним такое?! Медленно выдохнув, Андрей еще пару минут, прикрыв глаза, выполнял особую дыхательную гимнастику — чтобы унять вспыхнувший гнев. Гнев на самого себя. Это было странно. Непривычно. Неправильно! Он никогда особо не злился и вообще был довольно отстраненным от эмоций человеком: недаром его за глаза Айсбергом звали. Точнее, эмоции-то он испытывал — все же не робот — но все как будто… через фильтр. В любой момент он мог накинуть на свои эмоции поводок и усмирить их — и по праву гордился своим самоконтролем. И вот теперь, когда они влезли в этот магический гадюшник, когда контроль собственных чувств нужен был как никогда, у него начинаются непонятные “качели”, от почти полного отчаяния до всепоглощающей ярости! Это не могло не насторожить. Впрочем, помочь тут вряд ли кто-то мог. Не из числа их знакомых волшебников: Сириус Блэк и Мундунгус Флетчер вряд ли тянули на звание великих менталистов, способных считать чужое влияние на мозги. Оставалось только надеяться всё на ту же интуицию, собственные навыки и… на удачу, наверное. Больше и не на что. Кстати, про Флетчера. Через несколько часов у них была назначена встреча на окраине деревни, возле странного местечка под названием Визжащая Хижина. Скользкий мошенник не посмеет брыкаться, конечно: после продемонстрированного двумя сквибами он всерьез считает, что за ними стоят какие-то влиятельные волшебники. Но страховка все равно не помешает. Андрей вздохнул. Нужно больше людей. Вербовка никогда не была его коньком, но проводить её он умел — как и Сэм. Оставался вопрос, кого тут вербовать? Насколько это оправдано? Насколько безопасно? Последние десять лет он участвовал почти во всех шпионских войнах финала Холодной войны, где так или иначе присутствовало колдовство — но никогда, ни разу до сего момента не влезал в сам волшебный мир непосредственно! А потому, хоть и имел специфический опыт, считать себя знатоком магического социума не мог. С одной стороны, мир волшебников манил своей этакой девственностью. Некая наивность, мрачная сказка, не готовая, что профессиональные убийцы — не эпические “темные властелины” и мифические монстры — а именно профессиональные убийцы вторгнутся в неё. Ведь люди, столетиями живущие в изоляции и во всем полагающиеся на магию, кажутся такими уязвимыми! Им не придет в голову, что обычный человек, да даже обычный волшебник, никогда не касавшийся Темных искусств, и в принципе не помышлявший ни о чем большем, нежели должность клерка в заштатном отделе Министерства, вполне способен вдруг прикончить соседа по кабинету. Или сразу самого министра — причем обычной перьевой ручкой или галстуком. Главное — правильная мотивация! А мотивировать такие, как Долохов и Диллинджер, умели превосходно. Но с другой стороны, магический мир пугал и настораживал, не давал и шагу ступить без тщательной проверки этого самого шага. Мало ли, кто и что увидит, почует, прочтет в голове у не умеющего защищать сознание сквиба? Андрей подозревал, что все разработки КГБ и ЦРУ в части защиты разума своих агентов являются полным пшиком на фоне силы таких монстров, как Альбус Дамблдор или лорд Волан-де-Морт. Да и любого другого мага-менталиста… ...Или оборотня. Видимо, вновь сработала верная интуиция, потому что Андрей успел резко свернуть в промежуток между домами, не дав себя обнаружить. Толпы школьников, заполонивших улицы, стали дополнительным прикрытием, а секундой позже он уже вышел на параллельную улицу и скрылся в толпе. А все только потому, что он заметил, как один из преподавателей Хогвартса, дежуривших на улицах Хогсмида, чтобы ученики не натворили ничего предосудительного, вдруг резко дернул головой в его сторону и принюхался. Понимание того, что это Ремус Люпин — новый учитель Защиты от Темных искусств и оборотень, пришло позже. По слухам, что вертелись в деревушке, и по свидетельствам Сириуса, двое сквибов примерно знали нынешний преподавательский состав школы. А с этим Люпином Блэк даже когда-то дружил — так что прекрасно знал и о “пушистой проблеме”, как он выразился. Андрей по долгу службы сталкивался с оборотнями — с теми из них, кого упустили те парни, как называют волшебников американцы. Чаще всего они оказывались самыми обычными людьми, которых покусали в полнолуние. Но все равно проблем волколаки доставляли огромное количество! Особенно паскудной была невозможность охоты на них с огнестрельным оружием — твари чуяли запах пороха и оружейного масла метров за сто, так что либо пользуйся снайперкой, либо ищи альтернативу. Долохов дернул щекой с досады: идея таскать с собой пистолет уже не выглядела такой уж хорошей. Но и не брать — тоже не очень умно. Замкнутый круг какой-то… Конечно, этот Люпин сейчас не в своей волчьей форме, такого тонкого нюха у него нет. К тому же они были посреди улицы, в толпе, и понять, от кого идет странный запах, волк не мог. Но стоило быть втройне аккуратней. Уже почти дойдя до околицы деревни, по дорожке, что вела к Визжащей Хижине, Андрей поднял глаза и вновь чертыхнулся. Потому что на какое-то мгновение встретился взглядом с черными глазами другого дежурного профессора — Северуса Снейпа! Едва заметный укол в мозгу, тень удивления на лице Снейпа — и контакт распался. Андрей поспешил прочь, а профессор зелий нахмуренно проводил его взглядом... ...Но потом Снейп тряхнул головой и выкинул лишние мысли из головы — она и так скоро трещать начнет от непомерной нагрузки! Что-то странное, мелькнувшее в поверхностных мыслях незнакомого здоровяка с квадратным подбородком, было слишком мутным и неоформленным, чтобы об этом думать — для четкого чтения мыслей нужен был долгий контакт, сосредоточение и, желательно, словесная форма заклинания. Так вот мельком мало что можно было прочесть, особенно в такой толпе. И так незнакомцев и темных личностей в деревне прибавилось, спасибо Малфою! Читать всех, искать странности — жизни не хватит. И все же что-то еще не давало Северусу покоя. Не мысли незнакомца, нет. Что-то в его лице… Что-то знакомое.Ноябрь 1993 года. Хогвартс.
“Черными тучами рать собиралась несчетная. Злата и крови алкает кабан бронзорылый! Выбор стоит: или рабство, иль гибель почетная — Третьего нам не дано. Солнце в небе застыло. Из-под земли поднимается рокот и пламя, Кузни грохочут и кровь алтари обагряет! Поднял пещерный народ свое черное знамя - И впереди их шеренг демон алый шагает…” Древняя баллада века этак VII-VIII была громоздкой и длинной, описывающей чуть ли не каждый чих участников тех событий, перемежаясь витиеватыми отступлениями и иносказаниями. Хорошо хоть это был перевод, а не оригинальный текст: даже со способностями Гарри, продираться через дебри гэльского или староанглийского ему совершенно не хотелось! А так — это было совершенно ошеломляющая в своей достоверности история, абсолютно не похожая на то, что им впаривали в министерстких учебниках или в повседневной жизни! Мир, тогда еще не разделенный на обычный и волшебный, представал в своем суровом и мрачном величии, наполненный магией и лязгом мечей, героизмом и предательством, легендами и повседневной жизнью! Министерские пропагандистские поделки на этом фоне выглядели особенно жалко. Гарри становилось все больше ясно, отчего профессор Биннс еще при жизни отчаялся вернуть интерес к своей дисциплине, а уж после смерти и подавно. Первое, что делает любая пропаганда — переписывает историю. И в большинстве случаев делает это так, что история становится картонным лубком, где собственно истории места нет. Остаются только различной степени кривости байки про “высокоморальных, несгибаемых, героических, непобедимых наших” и “развращенных, злобных, трусливых, подлых, коварных НЕнаших”. Читать такое нормальному человеку, а уж тем более верить в это — в лучшем случае скучно. Гарри же и вовсе относился к агиткам Министерства с изрядной долей брезгливости! Баллада об Аелрике Златогрифе — или Эрике Гриффиндоре, как его потом переиначили — и битве у Черной Горы была воистину героическим эпосом! Гарри казалось не очень справедливым, что великий полководец, могучий маг и вождь, вершивший судьбы целых королевств, был почти позабыт. В то время как его потомок, Годрик Гриффиндор, всего-то основал школу магии, но до сих пор является одной из самых известных исторических личностей. Но такова уж человеческая память. Хотя, Гарри был не очень справедлив к основателю своего факультета: помимо основания школы он прославился очень многими деяниями, в том числе на поле боя, как его славный предок. Но все равно выглядело несправедливо. И да: когда Гарри впервые увидел гравюру того же Годрика Гриффиндора, сделанную при его жизни, он аж фыркнул от возмущения: картинка в официальном учебнике отличалась от неё как небо и земля! ”На самом деле — это свойство большинства людей, интерпретировать события и людей прошлого согласно привычной современной картине мира”, — философски “пожал плечами” Умник. ”В Средние Века многим и в голову не могло прийти, что легендарные римляне, о которых они узнают из старых книг и свитков, мылись в банях чуть ли не каждый день. Или воевали преимущественно пешими — причем война не была привилегией дворянства, а велась посредством профессиональных армий! Таких примеров уйма”. “Так и волшебникам не приходит в голову, что тот же Годрик Гриффиндор мог носить доспех, сражаться мечом и копьем, разить врагов в конной рыцарской сшибке”, — хмыкнул про себя Гарри, переворачивая страницу. “Его изображают каким-то задохликом в мантии, а он, тем временем, был настоящим великаном с буйной гривой волос, в кольчуге и латах”. ”Магглы тоже любят примерять на своих предков современные понятия и моральные устои”, — хмыкнул Сластёна. ”Тот же пример рабства или “прав человека” — первое в древности было само собой разумеющимся, это даже за что-то особенное не считали. А второе, наоборот, вызвало бы лишь недоуменное пожатие плеч — какие могут быть права у раба или смерда? Но современные кликуши почему-то все громче и громче пытаются очернить деяния героев прошлых лет лишь на основании того, что они-де были рабовладельцами! Чушь”, — фыркнул напоследок он. ”Люди прошли долгий и трудный путь, их мировоззрение и моральные устои претерпевали многие перемены”, — неспешно рассуждал Умник. ”Мир меняется: каждый день, каждый час! Вопрос в том, можешь ли ты угнаться за ним… или вовсе — опередить? Ведь только тогда ты сможешь перекроить его по своей воле, не озираясь на остальных”. Гарри задумчиво кивнул. Что-то в словах Умника было — что-то воодушевляющее! Конечно, он мало что понимал в современных политических или социальных реалиях: сначала был слишком мал и отрезан от нормального общества, а потом ему это просто было не интересно. Нет, им в школе рассказывали многое про политическое устройство большинства развитых государств — демократию. В основе — право народа самому решать, что и как ему делать, не оглядываясь на тиранов, силой выбивающих себе привилегированное положение в обществе, ничего этому обществу не давая взамен. И тут же — про благословенную Богом королеву, что в своей мудрости смогла понять веяние истории и сделать так, чтобы и дать народу причитающиеся ему права, и сохранить свою династию на троне... Последнее утверждение Гарри никогда не понимал. То, что вещали им преподаватели в младшей школе на тему патриотизма, верности Родине и престолу — вообще было отдельной песней, противоречащей самой себе, а Умник и рад был такой возможности в очередной раз повернуть своего носителя в ту сторону, которая выгодна ему. ”А вот скажи, Гарри… Что в обществе, где решения принимает некий “народ”, ждет по-настоящему сильных людей?” — вкрадчиво спросил он. ”Что будет с тобой? Ведь ты уже сейчас силен настолько, что большинство обывателей испугаются самого факта наличия твоей силы! Они выдумают — да уже выдумали! — огромное количество рамок и условностей, что никогда не позволят тебе воспользоваться плодами твоего могущества! Они испугаются. А знаешь, почему?” “Почему?” — нахмурился Поттер. ”Потому что воспетая твоими бывшими наставниками “демократия” — это “власть” большинства. Серой массы, которой претит развитие, путь вперед, полет фантазии! Любой, выделившийся из этой массы, обречен сдать назад, вернуться в стройные ряды безликих фигур, что составляют так называемый “народ”! Но ты не сможешь усидеть в таком болоте. Ты всегда будешь выделяться и всегда будешь впереди всех!” “Но ведь это же воля большинства…” — неуверенно подумал Гарри. ”Верно”, — внезапно легко согласился Умник. ”Или не совсем верно. Или совсем не верно. Но чего хочет большинство? Именно”, — уже зная, что ответит его патрон, продолжил тзинчит. ”Они хотят стабильности! То есть — консервации нынешнего порядка дел, статус кво. Чтобы нынешние элиты вечно правили, чтобы нынешние бедняки становились еще беднее и не возникали. Чтобы ученые раз за разом только и занимались, что подтверждали ранее известные истины — или заблуждения”. “Подожди”, — устало потер глаза Гарри. “Как большинство может хотеть становиться беднее? Это очень странно!” ”Люди вообще странные существа”, — вновь хмыкнул Умник. ”Дай им волю, дай власть толпе — или тем, кто на волне этой толпы поднялся наверх — и они заткнут любой свободный голос. Любая инициатива будет тонуть в болоте мнимой “стабильности”, боязни перемен! Стремясь ко всеобщей свободе, люди отказываются от свободы личной. Заковывают сами себя в кандалы, сдерживают собственные таланты и устремления. Как говорится, легко пришло — легко ушло...” “Что ты имеешь в виду?” — нахмурился Гарри. ”Истинная свобода не бывает всеобщей”, — ответил демон Тзинча. ”Современное общество совершенно не ценит ту свободу, что по крупицам завоевывали их предки! Они считают, что так должно быть и так было всегда — но это не так!” Разговор происходил, что ожидаемо, в голове Гарри. Сам же мальчик сидел в библиотеке — практически пустой по причине воскресного утра. Даже самые упоротые заучки отсыпались по своим спальням, не желая тратить начало выходного дня на учебу, особенно в начале года. ”Серой массе не нужна свобода”, — жестко отрезал Умник. ”Все революции, призванные дать людям свободу от рабства, вершились кучкой сильных, независимых, образованных и волевых личностей! Отцы-основатели Соединенных Штатов не были выходцами из низов, Джордж Вашингтон и вовсе был весьма состоятельным земле — и рабовладельцем. У них было все что нужно, в глазах какого-нибудь простого работяги! Но они желали большего, для себя и своего народа — и имели смелость рискнуть и взять это”, — продолжал Умник. ”Французские якобинцы? Русские большевики? Везде одно и то же: единицы сильных ведут за собой толпу слабых. Но их всех объединяет не только это...” Гарри аж задержал дыхание. ”Они завоевали свою свободу! Силой оружия, своей непреклонной волей и крайним напряжением сил. Не получили по наследству, не родились с ней — а пошли и взяли! Встали в полный рост и заявили: мы — люди, и никто не может просто так унижать и помыкать нами!” Умник опускал многие факты, акцентируя внимание на отдельных понятиях и фактах, игнорируя нюансы — впрочем, как всегда. Конечно, Поттер чувствовал, что его советник-тзинчит недоговаривает, в отдельных случаях даже мог понять, в какие именно моменты — но не перебивал. Он хотел поверить словам Умника! И верил. “Сейчас тоже никто людьми не помыкает”, — все же протянул мальчик. Но не очень уверенно. ”Ой ли?” — хмыкнул Умник. ”СМИ, пропаганда, манипуляции общественным мнением — инструментов воздействия полно. А люди слишком привыкли к тому, что ничего не нужно добиваться — всего уже добились те, кто был до них. И потому не ценят этого, меняя свободу на мнимую безопасность и дешевые блага. Как африканские дикари, продающиеся в рабство за стеклянные бусы из рук белых колонизаторов, они не торгуясь отказываются от силы и свободы — с тем условием, лишь бы и сосед не был силен и свободен. Ты собираешься мириться с этим?” “Нет!” — нахмурившись, качнул головой Гарри. “Я не позволю никому ограничивать мою силу! Я силен — и стану еще сильнее. Настолько, чтобы никакая серая толпа не могла диктовать мне условия!” ”Вот это я понимаю разговор”, — проворчал Забияка. ”А то от вашего яйцеголового трепа уже зубы сводит!” ”В самом деле!”, — капризно проныл Сластёна. ”Мог бы сразу сказать: херня все эти ваши общественные договоры, демократия и народовластие. Рабский ошейник на шею — и вперед!” ”Ты что, употребил что-то?” — недоверчиво рыкнул Забияка после небольшой паузы. ”Ты, вонючий сиреневый извращенец, никогда не выражался так прямо и просто!” ”Как я могу употребить что-то крепче тыквенного сока, если нахожусь вне реального мира, а Гарри до шестнадцати ограничен в этом?” — обиженно простонал слаанешит. ”Давайте что ли прогуляемся в Запретный лес! Ронки направить в нужном направлении, малыша Бэсси* проведать...” ”Нас не пустят даже к хижине Хагрида”, — фыркнул Умник. ”Мы уже высчитывали вероятности: целенаправленно нас, конечно, не выслеживают, но Люпин, Снейп и эта Тонкс точно будут бдить! Стоит нам отлучиться из замка...” “Посмотрим, каков вблизи окажется Люпин”, — мотнул головой Гарри. “Если он сможет распознать наши иллюзии — значит и правда не стоит рыпаться. Если же нет”... — он многозначительно хмыкнул. Гарри тоже хотел прогуляться. Но осторожность и неблагоприятные вероятности не позволяли делать это в обход правил — он не был еще достаточно силен, чтобы открыть миру свои способности. Был конечно вариант добыть каким-то образом разрешение на поход в Хогсмид иными путями, нежели у Дурслей — тех увезли в Мунго править память, так что вариантов с ними не было. А ведь договорились с дядей Верноном, что тот поставит свою закорюку на министерском пергаменте! Но вышло как вышло, и Гарри ни о чем не жалел. Другим способом было получить подпись у одного из деканов… Но, опять же, это было возможно, только если декан абсолютно уверен в том, что родители или опекуны разрешили посещение Хогсмида, просто не успели оформить письменно. Кого и как можно в этом убедить? Помона Спраут? Они не особенно пересекались между собой, вряд ли она пойдет ему навстречу. Северус Снейп? Ха-ха, очень смешно. Собственный декан? Слишком большая формалистка, к тому же во всем оглядывается на директора — а тот сильно озабочен безопасностью Гарри, чтобы что-то разрешить. Остается только Филиус Флитвик. Полугоблин, поддерживающий связь со своими сородичами и, по всей видимости, разделяющий их верования и культуру. Запрещенные верования и культуру. Гарри потер руки. Он знал, что делать! Но сперва — испытание для Люпина.Ноябрь 1993 года. Литтл-Уингинг.
— Ах, Меган, это так мило с вашей стороны, пригласить нас на новоселье! — ворковала миссис Дейлингем, с удовольствием отдавая должное жаркому. — Мы с Долли весьма, весьма почтены! Да и еда — выше всяких похвал! Меган Корнхилл лишь кивнула на похвалу, довольно улыбаясь. Жаркое действительно удалось! — Дорогой… — с придыханием выдохнула другая гостья новоселов — румяная и круглая миссис Паттерн. — Попробуй филе — оно изумительно, не так ли? — Конечно, милая, — прохрюкал в ответ её муж, мистер Паттерн — похожий на колобка пухлощекий мужчина с маленькими поросячьими глазками и блестящей в свете люстры лысиной. Единственной растительностью на его голове были густые усы щеточкой, теряющиеся на широченном лице. — Просто тает во рту! Удивительный вкус, что это за мясо? — Семейный секрет, — мило улыбнулась Меган, в свою очередь отдавая дань пище на столе. Рядом раздался басовитый хмык — Ричард, здоровяк с густыми пшеничными волосами до плеч, так же налегал на мясо и гарнир. Вот только, в отличие от остальных присутствующих, он и сидящая тут же Хелен были в курсе, чьё это было мясо! Меган с Хелен купили дом в Литтл-Уингинге, стоящий на самой окраине городка, уже три недели назад, и за это время успели неплохо обустроиться в нем. Конечно, в основном играл роль тот факт, что дом и до них был вполне себе обжитым — раньше он принадлежал некоему мистеру Принстону, недавно умершему от старости. Его родня, по большей части переехавшая за границу, не была заинтересована в этой недвижимости, а потому не сильно заламывала цену — так что от тех сумм, что оставил им Ангел, осталось немало фунтов. Но на предметы интерьера пришлось все же потратиться: многое из мебели старика Принстона уже либо дышало на ладан, либо просто не нравилось новым жильцам — а потому подлежало безжалостной утилизации! Ну и о полном переустройстве подвала не стоило забывать, как и его углублении и расширении. Конечно, своими силами такую масштабную перестройку две женщины вряд ли бы потянули. Но Ангел позаботился и об этом, прислав парочку своих рабов, обладающих удивительными силами! Когда они только появились в их новом доме, Меган не удержалась от улыбки: их обоих коснулось Божество — и наверняка не без помощи Ангела. Низкорослые, изящно-тонкие гуманоиды с огромными глазами и длинными заостренными ушами, они напоминали описания брауни или эльфов из старинных сказок. Если, конечно, исключить несколько “нестандартную” внешность, привнесенную в их облик все тем же Ангелом. Они представились как домовые эльфы Квинки и Добби. Точнее, их представила Квинки — девушка, судя по характерным изгибам тела и выпирающим его частям. Добби был несколько... ограничен в выражении своих мыслей. Просто потому, что у него были удалены голосовые связки и часть мышц лица, равно как и веки с ноздрями — так что выражать какие либо эмоции голосом или мимикой он не мог. Но Меган, с её новоприобретенной силой, достаточно было просто сосредоточиться, чтобы почувствовать. Боль. Агония. Безумие. Наслаждение. Домовой эльф находился в состоянии непрекращающейся, завораживающей агонии, что не ослабевала и не притуплялась со временем. Лишь трансформировалась в нездоровое, темное блаженство, которое исходило от Добби удушающе-сладкими волнами, в которых они с Хелен буквально купались все то время, что несчастный находился в их доме. Она даже подумывала, чтобы попросить Ангела отдать им Добби насовсем — у неё было несколько идей насчет использования его… в определенных направлениях. Квинки тоже представляла собой определенный интерес, хоть и не была погружена в силу их Божества так сильно, как Добби. Но Меган чувствовала, что как раз с ней ничего не выйдет: не потому, что они не получат удовольствия, а потому что Ангел её попросту не отдаст. Откуда такое чувство, она не знала, но в последнее время старалась доверять своей интуиции. Тогда, на трассе, после того, как они с Хелен высушили первую свою жертву, как раз интуиция ей и помогла. А нынешние посиделки являлись ничем иным, как празднованием новоселья! Приглашен был только узкий круг знакомых, которыми Меган и её небольшая секточка заинтересовались. Внешне же выглядело все так, будто молодая пара, вскоре желающая пожениться, и племянница невесты вселяются в новый дом, в связи с тем пригласив на ужин ближайших соседей и риэлтора, что продал им дом, вместе с женой. И да, здоровяк Ричард действительно официально числился женихом Меган, а Хелен — её племянницей. По крайней мере, для жителей Литтл-Уингинга, а остальным и знать не стоит. Ричард был третьей их жертвой из числа тех, кого они заманивали заняться сексом втроем, и в процессе выпивали жизнь. Вот только здоровяк-байкер оказался тем еще шалуном, что как и они, любил “пожестче”. А потому в порыве страсти прокусил Меган плечо, вкусив тем самым её крови. Крови, в которой бурлило одно из зелий Ангела. На пару с парочкой веществ, что принесла Хелен — но как раз они-то вряд ли сыграли особую роль. В тот раз их тройничок перерос в кровавую оргию, даже не дожидаясь ухода “снятого” самца. Более того: этот Ричард сумел выжить и тут же запросил больше! Так в их “семье” появился третий участник. Что касается риэлтора, то он еще в первую их встречу показался женщинам весьма перспективным служителем Слаанеш. Нет, в сексуальном плане он вряд ли впечатлял, но вот что касается того же чревоугодия… Когда они немного разговорились, он признался, что у них с женой есть необычное хобби: они любят есть. Точнее, любят пробовать! Разные необычным блюда и напитки, чем экзотичней тем лучше. Они даже регулярно уезжают в отпуск в различные точки земного шара, чтобы отведать самых странных деликатесов из разных стран мира — и каждый раз находят что-то необычное. А потому, когда Меган пригласила этого толстячка вместе с супругой отведать кое-что новое, а заодно отпраздновать переезд, мистер Паттерн не смог устоять. Соседей же представляли женщина слегка за сорок, миссис Ханна Дейлингем, и её знакомая — девушка лет девятнадцати, Эдит, живущая в доме напротив. Муж первой был в отъезде, а родители второй работали в Лондоне, частенько ночуя там же — так что их одиночный визит не был чем-то странным. Остальные соседи жили уже несколько дальше — коттедж стоял немного на отшибе — а потому Меган не успела пока с ними пересечься. Но Меган выбрала этих двоих не столько потому, что успела познакомиться только с ними. Скорее, потому, что эти двое знали друг друга. А точнее — были любовницами! Темная страсть замужней дамы и юной соседки, налет запретности — это был завораживающий коктейль, который она смаковала раз за разом, предвкушая тот момент, когда подключит их к своим маленьким играм. В самом деле: что это за оргия, когда в ней участвуют всего трое? Она планировала в будущем, не без помощи Ангела и его подручных, несколько расширить охват и перенести основное веселье в Саут-Хеленс. В конце концов, этот особняк Ангел просил прикупить для него, а им самим предстояло найти подходящую недвижимость непосредственно в родном городке. Потому что там, в отличие от сонного Литтл-Уингинга, была более свободная… атмосфера. Да что там: Саут-Хеленс полным ходом скатывался в полнейшую анархию! Лишь резко возросшие возможности и сила Лорда еще держали город от полномасштабной войны банд, где все дерутся со всеми, деля шкуру еще не убитого, но уже ослабленного медведя. Хотя, учитывая, что Ангел и секта Энди теперь, вроде как, помогают Лорду, у того есть шанс выкарабкаться из той ямы, в которую он вступил, объявив войну Фирузу. Но даже если Лорд возьмет контроль над городом — это будет отнюдь не контроль Закона и Порядка. Это будет контроль Криминала! Ну и культов, которые он прикрывает. Например, культа Слаанеш, который Меган увлеченно формировала. Изящным жестом она пригубила вина, вернувшись к разговору, который завела миссис Паттерн. — ...средь бела дня! Представляете? — воскликнула она. Вроде бы возмущенно, но скорей с тем нездоровым, лихорадочным возбуждением от сочных новостей и сплетен, что так любят кумушки вроде неё. — А ведь девочкам было всего по десять лет! Какому извращенцу могло понадобиться похищать их? Для чего?! — Оливия, не думаю, что это уместный за столом разговор, — не очень уверенно попытался возразить мистер Паттерн. Хоть и было видно, что он и сам не прочь обсудить “жареные” новости. — Тем более, что произошло это аж в Теддингейле — полсотни миль отсюда! — Именно! В Теддингейле! — подняла пухлый палец Оливия Паттерн, будто подчеркивая нечто очень важное. — Я бы не удивилась, если бы это произошло в Саут-Хеленсе, но Теддингейл!... Без обид, Меган, — изобразила извинения женщина. — Но Саут-Хеленс — действительно жуткая криминальная дыра, особенно в последние пару лет. Как вы не боитесь работать там полисвумен, я даже не представляю! — Кто-то должен поддерживать порядок. Даже в такой “дыре”, — ничуть не обидевшись, улыбнулась в ответ Меган. — Но, в самом деле, случай вопиющий. Похищение двух школьниц, средь бела дня, прямо по дороге из школы… не знаю, как работают копы Теддингейла, но, насколько я знаю, пока никаких следов или мотивов похитителей выяснить не удалось. — Как страшно жить порою! — картинно вздохнула молчавшая до этого миссис Дейлингем, эффектная высокая дама с идеальной фигурой и едва заметными морщинками вокруг карих глаз. Её волнистые темные волосы были собраны на висках, что придавало ей вид некоей фэнтезийной королевы, сошедшей со страниц книги сказок. — Что дальше: наркоторговцы в школах? Или нападения прямо на улицах Литтл-Уингинга? — Ну, думаю, что до такого все же далеко, — хмыкнула на это Меган. — Уж местный полицейский участок, как я могу судить, работает на зависть многим! По крайней мере, о каких-либо преступлениях в вашем городе в последние лет десять я не слышала… — Пф! Это вряд ли заслуга нашего шерифа, мэм, — фыркнула на это вторая их соседка, рыжеволосая и веснушчатая Эдит Маккрей. Она была чуть разбитной девицей, с буйной гривой кудрявых волос на голове и яркими голубыми глазами — и явно тяготилась серой действительностью Литтл-Уингинга. Возможно, её связь со старшей соседкой была некоей формой бунта против этого обывательского болота? — Жирный Доусон только и может, что в кресле сидеть и пончики жрать — а его увальни и зад почесать без посторонней помощи не могут! — Эдит! — чуть укоризненно посмотрела на девушку миссис Дейлингем. — Простите, — без особого раскаяния пожала плечами Эдит. И тут же чуть тише добавила: — Хоть это и правда. — И все же, — вернулась к теме похищенных школьниц миссис Паттерн. — Даже если полиция не может найти девочек, то почему никто ничего не делает? По телевизору только и делают, что крутят по десять раз сообщения про этого сбежавшего Блэка — могли бы и объявление о похищении показать! Хотя бы на местном ТВ. А может, — тут она наклонилась вперед, — этот Блэк и есть похититель? Говорят, он маньяк, убийца и психопат! Кто знает, что он сделает с парой невинных крошек! — Хм, — чуть улыбнулась Меган, встретившись с не менее насмешливым взглядом Ричарда. Краем глаза она заметила, как склонилась над тарелкой Хелен, чтобы не было видно её кривой усмешки. — Не думаю, что это Сириус Блэк. Он действительно буйнопомешанный психопат и убийца, но это явно не его стиль. Меган понятия не имела о “стиле” маньяка Блэка — им не давали никаких углубленных ориентировок на него. Но это не мешало ей плести кружево слов, путающих собеседника в своем хитросплетении: — Он бы не стал долго умалчивать убийство, если бы даже решился на него. Пугающая слава для таких, как он — что воздух! Так что нет, — покачала головой Меган. — Теддингейл, конечно, не Саут-Хеленс, но и в нем хватает подонков и извращенцев. К тому же, не стоит отбрасывать факт мафии, торгующей детьми. — Бедные девочки! — вновь картинно всхлипнула миссис Паттерн. — Их наверняка уже давно разделали на органы! А каково родителям?... — Еще жаркого? — мило улыбнувшись, прервала толстушку Хелен, потянувшись к блюду с мясом. — О, спасибо, дорогая, — тут же растеряла минорный тон Оливия. — И все же удивительно нежное филе — просто объеденье! Как бы и в следующий раз, — с намеком на продолжение знакомства, выделила она, — отведать это чертовски вкусное блюдо? — Конечно, миссис Паттерн, — широко улыбнулась в ответ Меган. — Поверьте, этого мяса пока хватает, так что еще один ужин организовать будет не проблема. Ужин, на который вы заранее можете считать себя и мужа приглашенными. — Наверняка, какая-то экзотика, — коротко вздохнул Марк Паттерн. — Трудно такое достать, верно? — Когда как, — усмехнулся молчавший до сего момента Ричард. — Удается порой достать… по службе. — Ах, да, вы же вроде с международными перевозками дело имеете? — отвлекся на деловую тему Паттерн. — Недавно сопровождали сделку по аренде помещений под склады в лондонском порту, так вот… Постепенно разговор ушел от темы похищения, сорта мяса на столе и вообще чего-то интересного. Обычная застольная беседа, с дежурными комплиментами хозяйке вечера и её кулинарному мастерству. Даже заскучавшая было Эдит не спешила показывать недовольство — настолько вкусной была еда. А поздно вечером, проводив гостей, Меган с двумя своими первыми культистами спустилась в подвал и двинулась к дальнему его углу. Туда, где под кучей какого-то садового хлама таился неприметный люк на минус второй этаж — тот самый, возведенный магией домовиков. Матовое сияние ламп осветило обширное помещение, напоминающее одновременно операционную, лавку мясника и кухню. Потолок был бетонным, и достаточно высоким, чтобы даже Ричард мог ходить, не пригибаясь. Широкий деревянный стол был снабжен четырьмя кандалами, покрытыми ржавыми разводами, а столешница была темной от крови, пролитой на неё. Дальний угол был перегорожен решеткой из сваренных меж собой широких стальных полос. В темноте импровизированного узилища наметилось шевеление — как-будто кто-то постарался забиться в самый дальний угол клетки, в надежде, что его не заметят. — Элис, детка, — мягко произнесла Меган, присев на корточки возле прутьев. — Не бойся меня. — Не надо, — жалобно всхлипнул кто-то внутри клетки. — Пожалуйста, не надо!... — Деточка, ну что же ты? — еще мягче пропела женщина. — Ты же сама сказала, что вы с сестрой любили играть. Ну так давай поиграем! Играть с твоей сестрой нам пришлось… по вкусу, — Меган медленно облизнула губы, заставив обитательницу клетки тонко заплакать, все время повторяя все тоже: — Нет… пожалуйста… Пожалуйста, не надо… За решеткой, обхватив ножки в чулках, сидела девочка лет десяти на вид. Некогда синее платьице было грязным, волосы свисали сальными сосульками — она явно провела здесь не один день. Впрочем, никаких следов физического насилия или недоедания на ней не было видно — похитители, напротив, были заинтересованы в том, чтобы она была жива, свежа и здорова. И упитанна, насколько это возможно. Единственным, что в облике девочки было по-настоящему жутким — это взгляд. Взгляд, полный ужаса, был обращен на стену напротив клетки. На которой было распято то, что осталось от трупа её сестры-близнеца. Осталось там, впрочем, мало что: большая часть мяса, печень и сердце пошли на утоление чревоугодия слуг Той-Что-Жаждет и их гостей. Висящие же останки являлись скорее частью импровизированного алтаря, устроенного прямо под ними. Ну и в качестве жуткого зрелища для оставшейся пленницы. — Это большая честь — послужить пищей для Госпожи Удовольствий, девонька, — вновь улыбнулась Меган. — Но не дрожи. Твой срок еще не пришел. Пока. Меган Корнхилл выпрямилась и отошла к алтарю. Следующий Ужин — именно так, с большой буквы — она планировала через пару недель. До тех пор малышка Элис — одна из похищенных в Теддингейле школьниц — будет жить. С другой стороны, жить ведь можно и без руки? Или ноги? А еще без ноги вряд ли получится убежать… Щелчком пальцев глава культа Слаанеш призвала жутко изуродованного домовика, что принес им ингредиенты для Малой Молитвы. Пора было начинать вечерний ритуал...