Корни проблемы уходят гораздо глубже.
Взгляните правде в глаза, но не слишком забывайтесь – она больно кусается.
Награда за выполнение: улучшение отношений с семьей, доступ к новой локации.
Наказание за провал: ухудшение отношений с семьей, -100 репутации в мире людей.
Даже не знаю, что меня радует больше – то, что это Задание стало обязательным для того, чтобы дальше продвигаться по сюжету, или то, что моя Репутация, и так и так пробившая дно, упадет еще ниже, хотя, казалось бы, для чего она мне вообще нужна. Мои параметры почти не менялись, но никаких сложностей не наблюдалось, потому что я по возможности старалась не слишком сильно влиять на события, которые происходят вокруг меня. Они, так или иначе, важны для развития Хитоши и Сецуны, к чьим канонным версиям я привыкла. Тем не менее, я не смогу придерживаться своей же установки, потому что мое существование в корне меняет ситуацию. Сецуна компенсировала свою необщительность дружелюбием. Хитоши из принципа ни с кем не разговаривал. Мне было в большей степени все равно, главное, чтобы меня не сильно доставали. Я предпочитала компанию Хитоши или общество двух-трех человек, хотя с Хитоши, признаться, мне находиться приятнее, потому что он посвящен в мою тайну, а больше мне от него нечего скрывать. Я бы сказала, что наши отношения воздвинулись на новый уровень, но, хм, нет, этого не произошло. Он просто продолжал наблюдать за моими ковыряниями в еде взглядом «это-ужасно-но-я-ничем-не-могу-помочь», а мне оставалось надевать на лицо улыбку и болтать, чтобы отвлекать внимание от своей тарелки. Я могла поднести вилку с салатом ко рту, вдруг резко задуматься, окунуть вилку обратно в тарелку, болтая обо всем, что вижу, и повторять эту махинацию несколько раз. Создавался вид активного поглощения пищи. Я была этим довольна. А еще больше я была довольна тогда, когда Хитоши приносил мне плитку горького натурального шоколада – единственную сладость, которой я могла наслаждаться, не опасаясь за свой желудок. И что мне нравилось больше всего – его вкус ничем не отличался от того, что сохранился в моей памяти. Я не любила горькое, но приходилось довольствоваться малым. И в такие моменты становилось по-настоящему обидно. Я знала, что Койро-чан нравился горький шоколад, но сама ненавидела его до трясучки, и мне приходилось как-то идти на компромисс, принимая ее выебоны. Она всегда недовольная, когда я делаю что-то, что ей не нравится. Я полноправно владею ее телом, могла бы уже и утихомирить свой пыл. Возможно, мы бы подружились, если бы она была настроена на разговоры, но она всегда молчит, лишь иногда позволяет себе дергать какие-то невидимые ниточки, на короткий момент лишая меня возможности нормально воспринимать реальность. В такие моменты в голову лезут навязчивые мысли о том, что я – это не я и переживать не о чем, но к телу я уже привыкла, как и к капризам его бывшей хозяйки. И что-то подсказывает мне, что у меня нет возможности вернуться в свой мир, потому что не понятно, реально ли это Игра или меня затянуло сюда какой-то причудой. Да и я не собиралась никуда уходить, мне самой интересно, что будет с каноном после моего вмешательства. Если на тот момент, когда Канеки оказался в Антейку, Хинами было тринадцать лет, то случится это уже в этом году. Жаль, что я не помню хронологии событий. Нужно попробовать уломать Хиро прогуляться до двадцатого района. Я продолжала хорошо учиться, помогать Хитоши с причудой, гулять с Хинами и начала вести дневник, в который записываю свои идеи и мысли по поводу событий канона, и думаю, как бы не попасть в особо горячую точку. Нет, я попаду туда любым путем, Игра позаботится об этом, но нужно будет как-то выбраться оттуда, желательно не вперед ногами. До того, как Хитоши поступит в Юэй, я успею стать свидетелем: смерти Реко-сан, изменений Канеки, после которых он обратится в веру дед инсайдов, битвы с Совой и, скорее всего, арки с аукционом, на которой умер... ла? Биг Мадам. Дальше пойдет разветвление, через два-три года Мидория встретит Всемогущего, съест его волос, а там и Лига недалеко... и очень много сложностей. Я задумалась: если беспричудных – двадцать один процент, а гули составляют девятнадцать процентов от мирового населения, то на беспричудных в общем остается только два, слишком мало. То есть, ты либо просто чел, которому не повезло, либо потенциально опасная тварина, тогда всех без разбора можно косить. Разумеется, всем гулям ясно как божий день, что в правительстве есть крыса, а может и не одна, и люди там сидят гнилые, и один только комитет общественной безопасности что-то делает, а не просто сидит и пиздит свою правду. Я знаю лишь одно место, где гули живут почти законно, не опасаясь за свою жизнь – это Китадзава, небольшой городок где-то под Мусутафу, где промышляет каннибализм. Понятно, думаю, почему я туда ни ногой и почему слабенькие-средние гули там обычно долго не живут. Ненадолго вернемся к Заданию. Я продвинулась буквально на... немного, но это «немного» стоило мне истрепанных нервов и психоза Айро, который либо нарочно пытается заставить меня чувствовать себя дерьмом под ногами, либо делает это по инерции, не беспокоясь о том, что его слова для ребенка прозвучат слишком жестоко. Во-первых, он открыто указал мне на то, что я едва ли не на обочине подобранная, потому что никто в семье меня не хотел и не ждал, то есть Койро, судя по его словам, была незапланированным ребенком. Во-вторых, он сказал, что если бы не я, ничего не было бы. Я задала вполне резонный вопрос: не было бы чего? – и получила в ответ пиздюли и ссадину на щеке. Обидно, но очень информативно. Я подозреваю, что у Айро синдром недолюбленного ребенка, но у него точно есть проблемы с самоконтролем и с головой. Ёши не стал на меня кричать и не истерил, просто сказал, что я все узнаю, когда стану старше, и что сам он знает не очень много и может где-то наврать. Простите, конечно, но старше – это сколько лет? Мне уже одиннадцать и я ничего не знаю о ситуации в своей новой семье. Еще вопрос. До какого состояния нужно довести девочку, чтобы она боялась громких звуков и не любила оставаться дома? Койро тоже не подарок, но ее можно не замечать, она маленькая и тихая. Была когда-то. Теперь она – это я, у которой скоро слетят тормоза, потому что жить в полном неведении и строить идиотские теории по поводу отсутствия матери как минимум странно. Да, я отъявленная грубиянка и тварина, из которой в любом случае не выросло бы ничего толкового, но я знаю, что у меня есть чувства и мнение, которые принципиально обесценивают. Да пошли вы как бы нахуй, я не буду давиться едой только потому что вам так хочется, только потому что вам нужно. Я не сражаюсь, не получаю ранений, мне не к чему сверхскоростная регенерация, значит, я могу жить, как живется, не задумываясь ни о количестве RC-клеток в своем организме (к слову, эта характеристика заблокирована, так же как и пассивки по типу слуха и обоняния, хер пойми почему), ни о том, как добыть себе пропитание. Ну, типо, зачем делать, если можно не делать. Думаю, мысль ясна. Признаться честно, я начала рассматривать возможность поступления в Юэй, но не могу даже примерно сказать, каким макаром я смогу обмануть юэйскую систему безопасности. А потом решила, что ну его нахер, сначала я разберусь с веткой Канеки, прослежу за тем, чтобы никто из моей семьи не убился раньше времени, и постараюсь не отсвечивать до какого-то определенного момента. Можно помочь Мидории с причудой, но нужно ли ему это? Он и сам быстро с ней освоится, ну, подумаешь, сломает пару ног и рук, ему в будущем и не такое терпеть придется. Жаль, что я далековато от него живу, можно было бы немного омрачить его представление о святом Бакуго, потому что я знаю, как это обычно случается. Сильная личность порабощает слабую – все это я проходила на личном опыте, кстати, это ужасно, и посещать психолога нужно как минимум раз в месяц, а не раз в тысячу лет, как это делала я, в итоге все дошло до панички. Как-то странно показаны мидориевские проблемы, что в аниме, что в манге, потому что попросту не может школьный буллинг не оставить отпечатка на личности человека. Я взяла на себя ответственность за судьбу Хитоши и решила всерьез заняться его подготовкой к Юэй, потому что мы должны определиться со всем заранее, потом я замотаюсь и времени не останется. Сецуну мы тоже включили в эксперимент, потому что у нее очень удобная причуда, то есть, Хитоши мог бы попробовать контролировать разные части ее тела. Правда я, тупица, не подумала о том, что его причуда воздействует на мозг, но ничего страшного. Я задумалась над тем, сможет ли Сецуна чисто теоретически оказаться в 1-А классе, если мы ее немного поднатаскаем. Кстати, я без понятия, каким образом она получила рекомендацию, потому что родители у нее не связаны с геройской деятельностью, значит, ее возьмет под опеку нормальный такой герой, а там можно замолвить словечко и за Хитоши. И вот мы уже имеем одну решенную проблему. В принципе мне все равно, в каком классе они будут, А или B, но желательно все же в А. Тогда Айзава займется Хитоши, а Сецуне просто не будет скучно. Меня продолжает беспокоить тот факт, что Мидория входит в два процента беспричудных людей, поэтому я провожу свои маленькие исследования, пытаясь понять, что, как, куда и кому наследуется и передается. Ген, отвечающий за передачу и наследование причуды, передается от родителей, а у Мидории и мама, и папа на приличном уровне (насколько мне известно) владели своими способностями. По моему мнению, у Изуку не может не быть причуды, а тот дурацкий снимок с лишним суставом попросту могли подделать, не зря же существует теория, что у маленького Изуку украли причуду. В нее я верю слабо, но звучит она достаточно разумно. – Если я, по мнению моих одноклассников, вхожу в два процента обычных людей, то все становится ясным, – неуверенно делюсь мыслями я, наблюдая за тем, как Айро, прижав колено к груди, щелкает мышкой и тупо смотрит в экран ноутбука. Между его бровей залегла неглубокая морщинка, наверное, он злится, что не может подобрать нормальный кубок на гидро урон для Моны. – И травля, и обзывательства, и дурацкие записки. Тебя тоже обижают? – вопросительно склоняю голову вбок. – Нет, я их обижаю, – на лице Айро расцветает торжествующая улыбка. Он на мгновение замирает, в ожидании уставившись на экран, а потом закатывает глаза. – Почему? Почему ты не хочешь прокать в крит? Гидро данжи меня скамят. – Ну, твой Дилюк с нормальным кубком ходит, – проворчала я. – И Сяо тоже. – Да, а у тебя Сяо двадцатого уровня, не ной. – Потому что нехер было сбивать мой гарант. Странно, но то, что было популярно до моей смерти, популярно и здесь. Я не скучаю по людям из прошлой жизни, скорее по вайбу моего времени, сейчас, в моей современной Японии, все не то. Да, ты можешь послушать Алену Швец или хайперпоп, но культуры дед инсайдов не существует, как и шуток на эту тему. Возможно, есть что-то похожее, но очень обидно, что придется либо мне выдумать шутку из ничего, либо найти что-то похожее. Задумчиво осмотрев себя в зеркало, я решила, что волосы нужно обрезать, да покороче, потому что я не собираюсь тратить деньги на всякие масла и маски, мне это вот вообще не всралось, а поддерживать их в нормальном состоянии нужно, чтобы они не стали мочалкой. Ихиро-сан уговаривает меня оставить длину, или состричь до лопаток, но я уперлась в короткую стрижку, и она лишь тяжело вздыхает, каждый раз заплетая мне волосы по утрам. Хиро сказал, что мол, ты охуела, жди до четырнадцати лет, а потом делай что хочешь. Если честно, его позиция мне не совсем понятна, потому что в четырнадцать лет я могла бы десять раз передумать. Этого не случиться, во-первых, потому, что с длинными волосами будет неудобно бегать, а если я полезу в драку, они даже в хвосте будут мешаться; во-вторых, я не люблю длинные волосы, слишком много сил и нервов уйдет на поддержание их красоты. Хотелось бы вернуть на место септум, лабрет и проколы в ушах, раз уж это мое тело, но на одиннадцатилетке пирсинг будет выглядеть как минимум смешно. Я кажусь немного младше своего возраста, рост низкий и телосложение худое, издалека вполне можно за первоклашку сойти. Наверное, метр пятьдесят будет моим потолком. – У меня плечи болят, ты можешь поторопиться? – заныл Ёши, и я нетерпеливо поерзала на его плечах. – Не отвалились и ладно. Прекрати канючить. На позапрошлой неделе мы переехали в частный дом. Теперь мне придется добираться до школы на автобусе, но это не страшно. Я облюбовала комнату на втором этаже и бросила у ее порога свои коньки, как бы обозначая, что мой выбор не обсуждается. Тут были высокие потолки, поэтому я позаимствовала Ёши в свое личное пользование, чтобы разложить на полках всякую ненужную мелочь, потому что в некоторых ситуациях меня не спасает даже стул. Я весила как цыпленок, но Ёши все равно жаловался на боль в плечах, так что я выгнала его из комнаты и решила заняться одеждой. Хитоши вызывался помочь мне, но я жестко осадила его, потому что беспокоилась, как бы Айро ничего не учудил, ему повод не нужен. Теперь мы с Хитоши гуляли допоздна, обычно я уезжала на предпоследнем автобусе. Иногда после школы я сбегала на площадку, где находила либо Хинами, либо кучу незнакомых мне детей. Я не любила новые знакомства, мне в тягость дружба с людьми, а Сецуна и Чисэй, скорее, исключение из правил, типо, так получилось. Сецуна нужна мне, чтобы помочь Хитоши, а Чисэй просто хорошая. Я не забыла про семпая, точнее, про Цуруги, но мы скорее не друзья, а хорошие приятели. Он все еще пытается затянуть меня на волейбол, но я стратегически сопротивляюсь. Фигурное катание мне поднадоело, как и девочки, которые упрямо желают наладить со мной общение, но я не стала говорить об этом Ихиро-сан, чтобы не расстраивать ее. Мне любые вещи быстро надоедают, удивляться нечему, просто немного обидно. Я так горела, так радовалась, даже втянулась, а потом в один момент мне все резко разонравилось. Между прочим, Эцуко, с которой я общаюсь более-менее, Суми, ее школьная подружка, и я тянем всю группу, так как мы единственные, кто хотел кататься по-настоящему, а не пришли просто потому что заставили или угрожали отнять телефон. Я пыталась затянуть и Хитоши, но он слишком упрямая овца. Такую ни один пастух в стадо не загонит. – Вот поступишь ты в Юэй, – начинаю я, – а дальше что? Не сможешь отжаться даже два раза? Ну, хочешь, я с тобой на какую-нибудь борьбу пойду? О, стрельба из лука! Меня Ёши таскал на их школьные соревнования, выглядело безумно круто. Хотя... нужно уметь постоять за себя, может, дзюдо? Или нет, пошли со мной на каток, мы с Эцуко-чан тебя там всему научим. – Да, а злодеев он будет отправлять в нокаут пируэтами, – кивает Сецуна. Хитоши, проведя рукой по стоящим дыбом волосам, вздыхает. – Послушай, у меня хроническая бессонница. Ты серьезно думаешь, что я продержусь хотя бы пару недель? Мама два раза за десять минут угрожала сдать меня в дурку. – Ну нужно же что-то делать, – возражаю я, скрещивая руки на груди. – Ты собираешься быть героем или как? – Обычно твое «что-то делать» заканчивается тем, что у меня начинается мигрень. – Да когда такое было? – Тебе в хронологическом или в алфавитном порядке? Я закатываю глаза и тянусь в сумку за горьким шоколадом, а Сецуна говорит, что я монстр, раз могу есть такие гадости. Я пожимаю плечами и продолжаю запивать кусочки шоколада неразбавленным кофе. Про маму я еще обязательно спрошу у Хитоши. Наверное, он пытался пошутить, вышло даже смешно, но немного грустно. У него были хорошие отношения с обоими родителями, я была немного знакома с ними, они правда очень хорошие люди. Возможно, все не так радужно и блестяще, как мне казалось, но я не могу предположить, с чего бы его мама стала грозить ему психушкой. Это ни разу не нормально, он же всего лишь ребенок со сложным заболеванием, которое необходимо лечить, слова жалости тут мало чем помогут, если только немного наладят душевное спокойствие. У меня не было никакого душевного спокойствия, только бесконечная злоба на все подряд, потому что этот мир устроен слишком сложно. Слишком много непонятных вещей, я перелистала все форумы, перерыла все запрещенные сайты, даже через впн, а толку-то от этого? Никакой действительно полезной информации о гулях, о том, кто и кому наследуется, как им живется, как вычисляются и как ведется учет. К слову, недовольных в комментариях было столько же, сколько и нормальных. Под недовольными я подразумеваю людей, которые выступают против политики УБГ, то есть, гули, по их мнению, могут прижиться в обществе, могут найти замену своей пище и все в таком духе. Натыкаясь на это, я каждый раз сдерживаюсь от закатывания глаз, потому что это полный бред. Прижиться могут маленькие дети, которые не понимают, чем отличаются от других детей их возраста. Их можно перевоспитать, посадить на жесткую диету, исключить человеческое мясо из их рациона, и тогда, возможно, из них вырастет что-то нормальное или стоящее. С взрослыми это не пройдет, хотя бы потому, что они, ну, взрослые. Они привыкли прятаться, куда-то бежать, защищаться, убивать, драться и жить в постоянном страхе за себя и за свое потомство. Хиро заходит ко мне без стука. По собственной тупости я забыла задвинуть защелку, но ничего страшного не случилось, я же просто в интернете копаюсь, а не рисую планы по захвату мира. Он задумчиво смотрит под ноги, а потом убирает мои коньки в сторону пакетов, доверху набитых одеждой. Я скидывала все в кучу, так что там могут оказаться и домашние тапки, и футболки Ёши, но это не точно. – Чем занимаешься? – этот вопрос не выглядит странно. Не выглядел бы, если бы он говорил мне чуть больше одного предложения в день. Я захлопываю крышку ноутбука и подбираю под себя ноги, вопросительно изогнув бровь. – С чего вдруг такой вопрос? – Мне интересно, зачем тебе знать, откуда и как у нас рождаются дети, – он хитро прищуривается и улыбается. А, ну, наверное, я забываю чистить историю браузера. Такое случается, но редко. Удивительно, что ему вообще есть дело до того, что я и где ищу. – Иметь больше одного ребенка в семье опасно. И где тут подходящие условия для того, чтобы он родился здоровым и невредимым? Китадзава? Другие гетто? Даже не смешно. – Ты не думаешь, что тебе лет маловато? – Мне почти двенадцать. – Почти не считается. Я вздыхаю, признавая поражение, и нисколько не возражаю, когда Хиро опускается на край кровати. Мы с ним очень похожи – белые волосы, зеленые глаза, родинка под ухом. Даже странно, что мы несколько прохладно относимся друг к другу. Наверное, учитывая его постоянную занятость и мою самостоятельность, ничего странного в этом нет, но у меня возникает премерзкое ощущение, когда я понимаю, что немного перебарщиваю с игрой во взрослую самостоятельную девочку. – Послушай, – начинаю я, – возможно, это прозвучит странно, но давай дружить? Хиро непонимающе хмурится. – Дружить? А мы разве не друзья? – Даже не близко, – качаю головой я. На его лицо ложится какая-то тень, от которой мне становится не по себе. Он отводит глаза, задумчиво рассматривая пушистый плед, под которым я сижу, а потом очень устало и вымученно улыбается. – Ты на меня не злишься? – Нет, – теперь настала очередь непонимающе хмурится мне. – А должна? – Ну... меня никогда нет рядом, когда я нужен вам с Айро. А ты так легко предлагаешь мне дружбу, первая идешь на сближение. Это должен был сделать я. Потому что я твой отец. Но, видимо, не очень хороший. Я закатываю глаза. – Да, ты не самый образцовый родитель, но- – Спасибо за поддержку. – Да пожалуйста, дай мне закончить. Ты не самый образцовый родитель, большая часть моей жизни прошла вдали от тебя, но это не отменяет того, что ты все еще остаешься моим папой. Пока ты зарабатываешь нам на жизнь, мы учимся в школе и стараемся тебя не подвести. По-моему, все очень честно. – Ты самая умная, что ли? – возмущается Хиро. – Ладно, хорошо. Как мне искупить свои грехи? Ну ничего себе. Ребенка не стоит баловать такими предложениями, он такого может загадать, что век не откупишься. К счастью, я была достаточно благоразумна. – Кафе есть такое в Нэриме, Антейку называется. Мне про него рассказывала девочка-гуль, Хинами. Помнишь? Отлично. Там делают первоклассный кофе. А еще там есть Хинами-чан. Когда-нибудь ты сводишь меня туда, – я тыкаю пальцем в его крепкую грудь, и Хиро забавно округляет рот. – Отлично, по рукам. Ты спать не собираешься? Я ставлю ноутбук на прикроватную тумбочку и стягиваю с волос резинку, надевая ее на запястье. – Собираюсь, у меня завтра отборочные, я буду на катке целый день. Я поеду на автобусе, но если будет время, приходи посмотреть, Мацури-сенсей давно хотела с тобой познакомиться. – Я... обязательно приду, – моргает Хиро, а затем, как-то неловко улыбнувшись, наклоняется, чтобы прикоснуться губами к моему лбу. Я против не была – первая потянулась за объятиями, а потом отползла, закутываясь в кислотно-зеленый плед. – Спокойной ночи, Койро. Он уходит бесшумно, оставляя небольшую щель между дверью и косяком. Я задумчиво наблюдаю за тем, как он колеблется, прежде чем отойти. – И тебе, папа.