Another Love — Tom Odell
NCT 127 — gimme gimme
Конец июля
— Ну, не хочу я идти на эти твои страшилки! — возмущался Сынмин, попивая свой напиток через трубочку. Ким, наконец-то, смог выцепить на пару часов Чонина из лап его парня. Лето было в разгаре, тепло и ярко светит солнце, всё было замечательно пока Ян не предложил сходить в кино. — А на что тогда идти? На твою драму? Я давно хотел сходить на этот фильм! Ну, Сынмин-и, пожалуйста! Хёнджин не пойдет со мной! Остаёшься только ты, — Чонин скорчил жалостливое лицо, надеясь, что оно поможет, но Сынмин был непреклонен. — Нет, — безжалостно отклонив ещё одно предложение и отвернул голову в окно, наблюдая за прохожими, давая понять, что его ответ был окончательный и обжалованию не принадлежит. На что Чонин обреченно выдохнул и откинулся на спинку стула. Они сидели в к-рор кафе, что так нравилось Киму. Тут он покупал всякий мерч со своей любимой группой и выглядел в такие моменты, возможно, самым счастливым. Чонину так нравится наблюдать, когда его друг так ярко улыбается, а глаза светятся ярче огней, протягивая руки к купленным вещам. Ян уже представляет, как он будет снова перебирать свой шкаф, чтобы найти место для новых вещей. Когда дверь кафе за ними закрылась, Сынмин крепко сжимал новенький пакет, пытаясь не размахивать им в разные стороны, как он любит обычно это делать. Хоть и потратил последние карманные деньги — ничуть не жалея об этом. — Так, и что? У вас, типо, всё в порядке? — спросил Ким, кусая мороженное, что купил им Чонин, по пути домой. От яркого солнечного света на тротуар ложились тени крон деревьев. Оставляя на асфальте разнообразные узоры. — Да, очень даже, — жуя на ходу фруктовый лёд ответил Ян, смотря себе под ноги, внимательно смотря себе под ноги, рассматривая незамысловатые узоры света, что пробивались, через листву. Из-за яркого солнца пришлось стянуть с головы чёрные очки. — Да уж… Так странно… — Что именно? — не понял о чём говорит его друг, Чонин поднял голову на его задумчивое лицо. — Если учесть, как вы познакомились, я ожидал, что это не продлиться и пару месецев... — ...Мы чуть не трахнулись в первые тридцать минут знакомства в туалете какого-то клуба... — Он тебе и правда так сильно нравится? — спустя минуту молчания спросил Сынмин. — Да, — прозвучал моментальный ответ, — Он мне и правда сильно нравится, хоть я и не знаю, как долго продлятся наши отношения, стараюсь ценить то, что есть сейчас. — А может вы вообще вместе будете до конца жизни, — звонко проговорил Сынмин. — Может и так, — улыбнулся в ответ Чонин, теряя её через пару мгновений, вспоминая кое-что, — А у тебя как дела? — Ты про что? — Я про твой любовный фрон-отношений, — коварно прищурив глаза, зыркал на друга, доедая фруктовый лёд и выкидывая пластиковый стаканчик в урну, - с той помощницей. — А, ты про Джихэ... У меня так ничего и не вышло, — без какой либо печали произнёс он, — У неё уже есть парень и я, зря всё это время пытался клинья подбивать к ней. — Ого... Вот как... Хэй, не расстраивайся! Будет у тебя девушка, рано или поздно она появится. Просто они все тупые и не видят такого классного парня! — фырчал Чонин, размахивая руками в стороны, чем случайно задел какого-то мужчину, — Ой, простите! — Я и не расстраиваюсь, просто было грустно, когда узнал, но не было никаких бабочек или чего-то такого "вау", "больно в груди" или о чём там пишут книги?.. А что ты почувствовал, когда вы там встретились с Хёнджином? Чонин молчал несколько секунд, состроив задумчивое лицо, а после выпалил: — Это секрет! — Эй-й! Я же тебе рассказываю! А ты? — стукнул Сынмин в плечо, на что тот потирая ушибленное место, засмеялся. — Не знаю просто, как это объяснить. Что-то есть внутри и это постоянно окрыляет, и сердце бьётся, когда мы вместе, когда держимся за руки, когда целуемся — мысли только о нём, и ноги подкашиваются, когда говорит или смотрит. Ащ! Мне неловко говорить об этом! — Фу, ты такой приторный, ужас! — скорчил тошнотворное лицо Ким, за что уже Ким получил кулаком в плечо. — Вот я посмотрю на тебя, когда ты влюбишься, вот уж тогда я буду рожи строить! — Ха! Посмотрим!***
Дверь с сильным грохотом ударилась об стену. Они ворвались в квартиру старшего в страстном поцелуе, уже на самом пороге раздевая друг друга. Чонина и Хёнджина встретил лающий Кками, которого с большой неохотой отдала мама Хвана, приговаривая, что: "её сын не заботится о любимце, исхудал пока жил с ним", на что Хёнджин оправдывался, — что даже сам иногда забывал поесть, но старался исправно кормить пса. Руки старшего, что сначала были на талии и заводили младшего спиной в дом, быстро переместились на ягодицы, сильно сжимая обе половинки, стоило двери захлопнутся обратно, закрывая их от чужих глаз соседей — погружая в собственный мир, где сейчас были только они (ну и бегающий под ногами Кками, которому приходилось не раз наблюдать чужую интимную жизнь). В ответ на эти действия, оба чувствуют чужой стон, что прозвучал в поцелуй. Чонин кусал и тут же зализывал чужие губы, а после ощущал в своём рту язык, что проходил по нёбу и сплетался с языком младшего. Они не видели куда шли, лишь ориентируясь по углам, что успели собрать боками; оказались на ближайшей удобной поверхности — диван, что был в гостиной. По пути туда снимая обувь. Можно было сказать, что поход в кино был очень даже удачным. Если не считать, что это был ужастик, которые Хёнджин до истерики ненавидит, но… ----- — Джини-и…- протянул в трубку Чонин, когда стоял на кассе в магазине, — Я так хочу сходить на него, а Сынмин на отрез отказывается, а там ничего нет интересного кроме него. Осталось всего пару дней проката. — А-а-а! Не-ет! Я тоже не хочу! Ты хочешь, чтобы твой парень умер от страха, да? — протестовал старший, он как раз отдыхал дома после ночной смены, лёжа на кровати. Теперь, когда с учёбой было покончено, диплом получен, а за квартиру платить и кушать что-то нужно — он вышел обратно в магазин. Его заменщик — Сонхва уволился и теперь он пашет за двоих, обучая по ходу нового работника. — Нет. Я не хочу, чтобы ты умер от страха. — И вообще. Не особо хочу в кино… — Ладно, — расплатившись за продукты, что попросила купить мама, младший вышел из универмаг, направляясь домой, — что ты хочешь? — Ну… Знаешь… Моя кровать такая холодная… А согреть её некому… — тянул в трубку Хван. — Есть Кками, — отрезал младший. — Я похож на зоофила?! — в ответ лишь смех младшего, — Эй! Это не смешно. — Тебе же нравится ушки и хвосты. А как же Холо*? — Взял и сравнил, конечно! Холо — другое! А ты мой парень, — недовольный голос звучал из динамика трубки. — Хорошо, — заключил младший, — давай сходим на фильм, и я весь твой. Согрею холодную кровать и её хозяина, как тебе такая идея? — … — Хёнджин? Так что? Сеанс через три часа. — Только не смейся, когда я буду дергаться в испуге. НО! Только на последний ряд! — Ладно, не буду смеяться, обещаю! Скоро увидимся? — Увидимся, Чонин-и~ И всё же просмотр кино проходит не так уж и плохо, как может казаться. Людей практически не было: пару парочек, сидящие на два ряда ниже; какие-то девочки подростки и группа парней, что много говорили; и они на последнем ряду. Хёнджин и правда подскакивал на сидении, стоило на большом экране появится скримерам. Он был ужасно сильно напряжён, когда музыка прекращала звучать или наоборот была быстрой и настораживающей. Чонину было смешно и жаль Хвана одновременно, но наслаждался этим. Он пол фильма смотрел на него. Когда старший уже был готов отключиться его руку обхватывают чужие пальцы и сжимают, заставляя испугаться от этого ещё сильнее и со страхом обернутся на младшего. И его тут же целуют, пытаясь успокоить. Разве не для этого были созданы последние ряды? Да, там удобно смотреть фильм: всё видно, никто не пинает в спинку твоего кресла, но сейчас Чонин не обращал на эти вещи внимание, хотя раньше думал только о своём комфорте, покупая билеты. А в конце, всегда жалуясь после сеанса Сынмину на слюнявых парочек, что чуть ли не при всех занимались сексом. Оказавшись на месте постоянно цмокающихся возлюбленных на последних рядах — Чонин, понял на сколько это оказывается классно. Сейчас хотелось лишь целовать эти мягкие губы и держать за руку, переплетая пальцы, сжимая крепко-крепко. Показывая: "Не бойся, я рядом!". Стоило им оторваться друг от друга, как они снова приближались, захватывая губы. Сначала нижнюю, а потом верхнюю, сталкиваясь зубами. Через закрытые веки вспыхивали разноцветные вспышки от действий на экране и звучали страшные вопли, кажется, там снова кого-то убивали. Трейлер фильма был многообещающим, но оказался даже ниже среднего. Пальцы Хёнджина коснулись кожи шеи, мягко обводя скулы и придерживая голову, чтобы вести в поцелуе. У Чонина мурашки, ему так нравятся прикосновения Хёнджина: то как он сейчас касается шеи, и как порой его обнимает со спины и кладёт подбородок на плечо, то как лезит на глазах у всех целоваться (хотя показывает, что ему противно). Нравится и то, как они могут просто лежать на кровати старшего и обниматься, ощущать под пальцами горячую кожу и бьющееся сердце в грудине, то как они могут во время секса оставить множество красных следов, что кричали: «Этот человек занят!», их разговоры до самого рассвета (хотя оба должны по утру бежать по своим делам). Чонину это всё так безумно нравится. Всегда при мысли о старшем, что порой был таким пугливым, как сейчас, таким заботливым и готовым выслушать, дать совет и поддержать, смотрящим глазами полными чего-то манящего и глубокого — в груди что-то расцветало, и пахло так сильно, а в голове пусто и много мыслей одновременно, от чего можно было задохнутся. Ян положил ладонь на колено, после чего ведя выше и сжимая бедро около паха. Хёнджин первый отстранился, с громким выдохом. Медленно переводя свои глаза на Чонина. Они так близко, но никто не против этой близости. Они смотрят в глаза, Хван блуждал с одного на другого, а после медленно скользя по лицу, останавливаясь на губах, что блестели от слюны, что были приоткрыты и немного опухли, что так манили ещё раз прикоснутся к ним. — Ты хочешь досмотреть фильм? — тихо спросил старший, гипнотизируя чужой рот, ожидая прочитать ответ. Хотя по Чонину и так было видно, что желания уже нет. — Думаю, что нет. Сейчас я хочу почувствовать тебя сильнее, — и снова целует, еле касаясь. — Тогда не вижу смысла нам тут задерживаться. ------ Чонин толкнул старшего на диван, тот с грохотом и скрипом пружин дивана упал туда, а после младший сел на так обожаемые длинные ноги. Их руки блуждали под одеждой, желая коснутся каждого участка тела, а горячее дыхание обжигало шею Хёнджина, на что старший откинул голову назад, давая больше пространства. Младший проехался языком по кадыку и прикусил его; услышал хриплый всхлип старшего. Хван старался дрожащими руками расстегнуть чужие джинсы и когда бляшка ремня была отснёгнута, просит Чонина встать, тот помогает быстрее снять сейчас так ненужную вещь, и обратно садится. Перемещая руки к воротнику рубашки. — И какого хрена решил её напялить именно сегодня, — быстро проговорив младший, целуя в губы. — Хотел для тебя красиво выглядеть, тебе же так нравится, когда я в рубашке, — улыбается в поцелуй, прикусывая и оттягивая нижнюю губу, — точнее нравится снимать её с меня. — Ты восхитительно смотришься в рубашке, она так облегает твоё тело… Ругаясь себе под нос, Чонин старался справится с этими чёртовыми пуговицами, что не хотели поддаваться под его напором. Когда последняя была, наконец-то, одалена, он победно усмехнулся и отодвинув края рубахи в разные стороны, прикусил внутри щёку. Хотелось кричать от простого удовольствия глаз. Ладонью пройдясь снизу-вверх, ощупывая чужой пресс, задевая застывшие соски и снова опускаясь вниз чувствуя своей задницей, как начинающему вставать члену было тесно в джинсах. Хёнджин пролез рукой в трусы Чонина сжимая член, слыша около уха тяжелый вдох. Младший старался не отставать и расстегнув чужие штаны тоже скользнул под них рукой. — Напомнило наше знакомство, не находишь? — спросил Ян с тихим стоном, чувствуя нарастающее возбуждение, что начинает заполонять его голову, не оставляя там мыслей. — То, что мы оба дрочим друг другу? Тогда можем перебраться в ванную комнату, для полной настольгии, — поцеловав место под скулой младшего, произнёс старший. — Мне, кажется, что я не дотерплю до ванны. Хочу сейчас, — Чонин выдохнул слова в рот Хвана, заставляя поглотить их в поцелуи, кусаясь и переплетая языки. — Так уж и быть, мой нетерпеливый, — ухмыльнулся Хёнджин и прося младшего чуть привстать на коленях, чтобы он мог стянуть чуть вниз свои штаны. Когда махинации с нижней частью были закончены, младший сел обратно. Сумраки садились на город, последние лучи солнца скрывались за горизонтом, оставляя после себя еле тёплый воздух, что пока ещё сохранил в себе жар дня. Хван притянул за талию младшего ближе к себе, припадая к шее, втягивая в себя запах, что стал таким близким: опускаясь одной рукой к его ягодицам, вылив смазку на пальцы, гладя кольцо мышц. Чонин принимал в себя чужие пальцы, что ласкали его изнутри, тихо постанывая, на ухо Хёнджина, вызывая в нём ещё более возбуждение. От чего-то секса хотелось очень сильно, как будто Яну что-то подмешали в стакан с колой из кино — внутри разгорался огонь. Старший растягивает его уже двумя пальцами, лёгкими движениями двигая их по кругу. Внизу живота импульс всё рос и Чонин уже не скупался на тон следующего стона, когда в нём было уже три пальца. На его ключицах расцветали красные пятна от зубов и засосов, что оставлял Хёнджин. Хван обхватил рукой красную щёку младшего, что дышал часто, а глаза потемнели от желания. Смотрел на опухшие губы и тут же припал к ним, получая мгновенный ответ. Опускаясь на всю длину, Чонин глубоко вдохнул, пытаясь успокоить своё бешено стучащее сердце. Хёнджин гладил его бедра, опаляя кожу тёплыми ладонями, что так идеально ложились на это место. Обхватив шею своего парня, младший начал двигаться, поднимаясь и насаживаясь всё сильнее. Было одно блаженство наблюдать за исказившемся лицом наслаждения младшего, который прикусил нижнюю губу, а глаза прикрыл, тяжело дыша через нос. Хван спустив руки вниз — на ягодицы парня, взял инициативу, схватив мягкие половинки, еле сжимая их в ладонях — сам насаживает младшего на свой член. Оба стонут в унисон, и испарина появляется на их лбах. Член легко выходил и входил в податливое тело, создавая скользящие звуки из-за обилия смазки. — Ещё…- ныл младший. Душно. В комнате воздух был, как будто раскалён, он обжигал лёгкие, а ощущения делал острее. Чонин положил голову на плечо Хёнджину и пытался подстроить ласку своего члена под заданный ритм. Истома приближалась с каждым толчком всё ближе и ближе. — Я… Ско… Ро… — раздался жалобный шёпот около уха старшего. — Я тоже, Нин-и, — простонал Хван. Рука Чонина задвигалась быстрее, задевая безжалостно быстро головку и проезжаясь по всей длине, заставляя излиться на торс Хёнджина, марая края его рубашки. Он выгнулся в спине и голову откинул назад. — Посмотри, ты испачкал мою любимую рубашку, — томно прошептав, только что кончившему парню, что истошно водил по своему органу, пытаясь продлить чувство экстаза, — придётся тебя наказывать? — Если этого так просил ваша душа, — удовлетворённо улыбнулся Чонин, облизнул свои губы. В тот же миг Хван вдалбливался в мягкое, расслабленное тело после оргазма. Чонину нравилось это чувство наполненности, тело стало более чувствительным, от чего четко ощущалось каждое движение. Сделав ещё толчок, Хёнджин резко остановился, вытолкнув последний воздух из лёгких, а после глубоко вдыхая его обратно, двинулся пару раз и вышел из Чонина. — Это было как-то сумасшедше, — подал голос Ян, спустя минуты тишины и восстановления дыхания, а после посмотрел на Хвана, что зачесывал щелку назад. — Согласен… Так что? Теперь наказание! — скривил губы в хитрой улыбке старший, довольно сузив глаза. — Что я должен сделать? — покорно спросил Чонин, с томимым ожиданием. — Раз ты замарал рубашку спермой, нужно убрать её. Оближи, — приказал Хван. Чонин несколько секунд не двигался, всё ещё сидя на чужих коленях, чувствуя около задницы член старшего, что стал вялым и склизкую резинку. — Как скажешь, — смиренно произнёс он и сполз с колен на пол, вставая на затёкшие колени. Поставив руки на диван, он наклонился ближе к белым пятнам, что ещё не впитались в ткань. Проведя губами по одежде, собирая языком оставшееся капли его спермы, а когда всё было поглощено поднял глаза, пытаясь найти глаза Хвана. Встречаясь с чёрными глазами, Чонин невольно проглотил слюну, от такого вида его парня: с зачесанной щелкой назад, чуть важным лбом и растегнутой рубахой, выставляю на показ изящное и с тройное тело. Хёнджин тоже смотрел сверху вниз на Яна, в эти бездонные карие глаза. Невыдержав, старший наклонился и захватил чужие уста. Его губы медленно и плавно касаются губ Чонина, лёгкие касания чередуются с нажимом языка. Первым отстраняется младший, присев вниз, на свои согнутые колени. — Предлагаю ещё заход, — прошептал старший, осматривая ключицы Чонина, где красные пятна привлекали. — А тебе всё мало, — сделал вывод младший, чуть отодвигаясь, полностью садясь на ноги. — Как я могу тебя не хотеть, когда ты такой весь красивый и сексуальный сидишь передо мной. — Дай мне перевести дух. Тем более, я есть хочу! — вскрикнул он, смешно морща лицо. Хёнджин ухмыльнулся: — Ты же ел попкорн в кинотеатре. — Когда это было! — Полтора часа назад… — Я поем и снова твой! — канючит младший. — Не смотри так на меня. Да и где-то я уже это слышал, — с ухмылкой на губах произнёс Хван, обведя глазами чужое выражение лица. — Хван Хёнджин! Ты мой парень или нет? Ты такой жестокий? — выпалил Чонин, сведя брови вместе, пытаясь делать более серьёзный вид. Хвана эта вся ситуация смешила. — Такой милый, Ян Чонин, — проведя ладонью по щеке младшего, а после отодвигая отросшую щёлку в сторону, чтобы чмокнуть в лоб.