через четыре дня после рождества.
дом семьи чон.
приятную тишину комнаты разрезает противная вибрация звонка телефона, который юнхо нехотя берёт и, не смотря на контакт, отвечает. на том конце секретарь одного из отделов быстро и четко докладывала о скором приезде японских поставщиков, с которыми должна была состояться очень выгодная сделка. альфа только поднимается и спокойным голосом говорит о том, что скоро будет, сбрасывая и набирая номер минки. — господин чон? — сонно спрашивает хонджун, лежавший на груди альфы. — всё хорошо, малыш, просто работа. как твоё самочувствие? — здоровая рука мягко поглаживает по спине и мягкой шёрстке — я… я в порядке, господин чон… спасибо… заспанного лица касается смущение, и юнхо улыбается, потянувшись к мягким губам и коротко целуя. будь у альфы хвост, ей богу, завилял бы им сейчас, словно счастливый щенок, ещё бы и язык показал. хонджун, кажется, чувствует это желание внутреннего зверя хозяина и улыбается, потянувшись за новым поцелуем и довольно завиляв своим хвостиком, не встретив преград. — я рад, что ты в порядке. мне сегодня надо на работу, но обещаю освободиться пораньше хонджун впервые за всё время чувствует приятное покалывание в сердце, улыбаясь и ластясь к чужим рукам, пока в голове ещё играют гормоны. в этой бессознательной он делает, не думая, пока альфа улыбается счастливо и лениво целует потянувшегося омегу, забывая на пару минут о работе и прочих проблемах этого мира. у хонджуна наконец-то стала проявляться нежность в действиях, а он тут собирается променять его на каких-то поставщиков. в какой-то момент чон даже посылает их к чертям, нежно поглаживая спину и бёдра омеги и уже улавливая тяжёлые вздохи с его стороны. но телефон вновь призывно вибрирует, мешая почти состоявшемуся утреннему сексу и выбивая из приятной неги нежности. младший только вздыхает непонятно и ложится головой обратно на здоровое плечо хозяина. почему-то именно сейчас захотелось побыть той самой ноющей омегой, которая обиженно дует губки и просит альфу остаться. он ведь имеет полное право требовать его внимания, так? секретарь напоминает о скором приезде и впервые заставляет ненавидеть себя своего босса. у альфы тут продвижение в отношениях, которое повлияет на всю его жизнь, а тут эти поставщики так невовремя. юнхо недовольно хмурится, вновь набирая минки. с первого раза никто не берёт. приходится звонить несколько раз в ходе сборов, оставив задремавшего крольчонка под тёплым одеялом. в голове всё ещё играют отголоски прошедшей течки и незакончившегося гона, из-за которого на лице раздражение мешается с абсолютным спокойствием. иногда среди тишины проскакивает тихий рык: пуговица не застегивается с первого раза, потерялся галстук. — какой же хреновый сегодня день! сначала поставщики с утра пораньше, теперь ещё и галстук, — тихо в сердцах ругается, стараясь поправить манжеты и параллельно дозвониться наконец до минки. сзади со спины чувствуются чьи-то руки, неуверенно обнимающие и выбивающие все мысли из головы. хонджун не скажет, зачем он это сделал или что им движет в данный момент, но ему определённо нравится это странное чувство. альфа тёплый, поэтому он прячет чувствительный носик между лопатками, вздыхая смущённо. проявлять инициативу, будучи слабее, очень трудно, но что-то внутри само потянулось к старшему, а хон даже не смог этому противиться. — галстук в верхнем ящике шкафа. горничная всегда складывает их туда, господин чон, — тихо доносится со спины, и чон спешит открыть злосчастный ящик, чтобы найти там все свои галстуки и развернуться к младшему с мягкой улыбкой. ким стоит в его рубашке, застегнутой только на пару пуговиц, покусывая губы и смотря в пол. альфа просто не может не подойти и не обнять своё маленькое чудо, оставляя короткий поцелуй где-то на макушке и вдыхая сладко-солёный аромат омеги. они просто стоят вот так вот, ища заботу и защиту друг у друга и почему-то не отлипая. омега вновь подмечает, что у его хозяина руки до ужаса огромные и тёплые, прячущие в себе столько силы и нежности, что он невольно жмётся сильнее, не совсем понимая порывов своего сердца, но зачем-то следуя им. юнхо только умиляется чужой крошечности и продолжает пытаться дозвониться до друга. минки наконец отвечает на звонок спустя неизвестное количество попыток. — ты немного не вовремя позвонил, — голос альфы чуть хрипит, а где-то на фоне слышится тихий и мелодичный стон. — да, я слышу, — тихая ухмылка. — у тебя есть максимум двадцать минут. через это время ты уже должен быть на работе. те поставщики из японии приехали раньше времени. минки чертыхается под усмешку старшего и отбрасывает на кровать ненужное устройство, притянув своего омегу ближе и целуя искусанные докрасна сладкие губы с тихим рыком в ответ на стон. юнхо лишь вздыхает, убирая телефон в задний карман брюк, и чуть крепче обнимает своего омегу. — вам уже нужно уходить, господин чон? — придётся... у минки там уже утренние марафоны в постели, а я не могу даже просто побыть с тобой чуть дольше, — наклоняется чуть ниже, но в итоге опускается к шее с тяжёлым дыханием. — ты пахнешь просто прекрасно. я бы очень хотел остаться, — зарывается носом куда-то в шею, тихо рыча и пугая этим младшего, — но у меня работа. не пей сегодня таблетки. я постараюсь вернуться пораньше, и мы продолжим, обещаю. хонджун только и может неровно дышать, соглашаясь со всеми условиями, пока его приятно окутывает запах альфы. они стоят так ещё какие-то пару минут, и юнхо отлипает невольно, улыбаясь коротко и направляясь к выходу из спальни. — господин чон! — альфу останавливают за руку смущённым касанием, заставляя хонджуна покраснеть из-за этого жеста. — что-то не так, малыш? — берегите себя… пожалуйста… старший улыбается нежно, поправляя светлые пряди и обнимая коротко. — конечно, малыш. обещаю быть осторожнее хонджун улыбается кратко, шмыгнув носом, и кивает, смотря вслед закрытой двери и выглядывая в окно. что-то внутри него вновь загорается непонятным теплом, задевая давно забытые хрупкие чувства и заставляя вот так гореть от непонятного смущения. эти тепло и нежность на протяжении всех дней течки, когда он был особенно уязвим и нуждался в альфе против собственной воли, что-то тронули. ким боялся, что все те аккуратные касания, улыбки и прочее — просто мимолётное наслаждение, но альфа был так нежен во время гона, что его хрупкое сердце йокает до сих пор. может, это странно, но его начинает покорять этот альфа. — мисо, пригляните за ним. если смогу освободиться раньше, я оповещу, — говорит спокойно, собираясь на улицу и уже проклиная этот день: начался снегопад. чон игнорирует это и быстрыми шагами доходит до машины, выезжая из двора и оказываясь в офисе только через полчаса жутких предновогодних пробок. поставщики уже давно прибыли и ждали его, поэтому юнхо осталось только улыбнуться натянуто, пригласив их в переговорный зал. минки появился на собрании минутой позже. он был совершенно спокоен и полностью сосредоточен, будто и не было никакого разговора с утра во время секса с чонхо. о нём напоминал только небольшой укус на шее, который оставил чхве, пока был слишком возбуждён. на шее же юнхо только начинали цвести небольшие бутоны засосов, но, судя по его спокойному лицу, подобное его никак не отвлекало от работы.***
— вот видишь, я же говорила, что господин любит тебя, а ты спорил, — мягкий голос мисо заставляет хонджуна зардеть, но он продолжает держать спокойный вид — я не спорил. господин редко бывал таким, мне нужно было убедиться, что эта осторожность не разобьётся во время гона, — пожимает плечами, натягивая наконец мягкие чёрные штаны и поправляя широкую чёрную ленту на шее. мисо смотрит на омегу и грузно вздыхает, решаясь. — хонджун? — да? — мне нужно кое-что тебе рассказать. после этого ты можешь возненавидеть меня или посчитать кем угодно, — хонджун недовольно хмурится, не совсем понимая сказанного. — я должна была сказать об этом с самого начала, чтобы не мучать ваши с господином чоном сердца. возможно, сейчас бы ты не удивлялся его резким переменам и, наверное, вообще считал бы идеальным человеком. — я не совсем понимаю, о чём вы… — это может быть тяжело понять, но тебе нужно. всё же вы любите друг друга гораздо дольше, чем каждый из вас думает, — бета качает головой, грустно улыбаясь, пока до кролика наконец доходят её слова. — так это значит… — да, хонджун. тот альфа, о котором ты постоянно вспоминаешь, и господин чон — один и тот же человек. обстоятельства не позволили ему в своё время забрать тебя, и он очень сильно переживал из-за этого. дабы загладить свою вину, он нашёл похожего кролика, но сам не понял, что ты и есть тот самый, его единственный. мне очень тяжело было наблюдать за вашими отношениями, но я понимала, что так было нужно. возможно, я была не права, но на тот момент это было правильным решением. хонджун молча садится обратно на кровать, смотря в одну точку. в голове творится просто ужасная каша от сказанного. то есть… всё это время?.. да нет же! это какой-то идиотский анекдот! чей-то глупый способ пошутить! нет, он не может… но ведь мисо сказала, что… — тебе стоит поговорить об этом с господином чоном самостоятельно. мне нужно было только сказать правду. после мисо выходит, оставляя омегу с полным ворохом мыслей в голове. хонджун смотрит на электронные часы на прикроватной тумбе и тяжело вздыхает. до приезда хозяина осталось ещё десять часов. возможно, эти будут самыми долгими в этом году.***
дом семьи чон.
— да. да, всё верно. вам тоже спасибо за сотрудничество. будем рады с вами работать. всего доброго, — спокойный голос слышен ещё во дворе, оповещая слуг о прибытии хозяина домой. юнхо встречают, как и всегда, спокойно и быстро, помогая справиться с курткой и вновь теряясь в предновогодней суете. на лестнице привычно стоит хонджун, на лице которого вновь одно лишь спокойствие. внутри у омеги всё скрутило от волнения: ему нужно рассказать о том, что узнал, самому, без каких-либо служанок или прочих третьих лиц. он не даёт себя обнять, тихо попросив уйти с ним в спальню. юнхо почему-то следует просьбе. дверь за перевёртышем закрывается с тихим щелчком замка, оповещая, что назад пути нет. — ты хотел о чём-то поговорить, хонни? мягкий голос немного кружит голову. хонджун тихо сглатывает, никак не в состоянии взять себя в руки. нужно сказать. он имеет право знать. — вы… господин чон, я должен сказать кое-что очень важное. мисо сегодня рассказала мне об этом. вы тоже имеете право знать… это ведь касается нас с вами… неуверенный голос заставляет альфу напрячься. что-то случилось? кто-то угрожал? — ты о чём, крольчонок? — тянется рукой, чтобы обхватить осторожно лицо, но его руку обхватывает ким двумя своими, совсем слабо улыбаясь. — мы… были знакомы немного раньше, чем вам кажется. вы… для меня… — боже, малыш, просто скажи, что случилось? я не совсем понимаю, — делает шаг вперёд, пытаясь обнять, пока младший еле сдерживал слёзы — это вы… вы тот самый альфа, который приходил ко мне на ярмарку! — обхватывает крепкую руку и прикладывает себе к груди, смотря в глаза. юнхо смотрит пустыми глазами, не понимая сказанного и стараясь осознать слова младшего. это глупая шутка? чушь. но омега ведь знает о ненависти хозяина ко лжи, поэтому не станет врать. значит ли это, что... — ты?.. — да. мисо сегодня сказала, что это правда… — неловкая пауза. — господин чон? старший только обнимает омегу и зарывается носом в белые волосы. среди тихих всхлипов слышна такая же тихая усмешка. кролик пытается отодвинуться, чтобы узнать, что не так, но его прижимают только сильнее. он не смеет сопротивляться, поэтому рукой лишь медленно поглаживает крепкое плечо, всё ещё пытаясь унять кашу в голове. он сейчас стоит не просто перед своим хозяином, а перед тем самым альфой, который украл его сердце и почти сломал, но сейчас он такой открытый, тёплый и — самое главное — оставшийся рядом. — вам… хозяин, не стоит плакать… нам же больше не о чем плакать… — говорит дрожащим голосом, сам не сдерживая слёзы и шмыгая носом. — я от радости, малыш, от чистой радости, — берёт личико омеги в руки и улыбается ярко, потираясь носом о вздёрнутый острый и покрасневший от слёз. — ты не представляешь даже, сколько я потратил времени, чтобы найти тебя. мне так жаль, малыш, так жаль… альфа осторожно касается лбом чужого, прикрыв глаза. младший смотрит внимательно, роняя с серебряных глаз слёзы и чувствуя слишком быстрое сердцебиение. — господин… сейчас всё в порядке, вам не стоит плакать, — смотрит обеспокоенно и руку осторожно поверх чужой кладёт, стараясь улыбнуться. — не могу перестать, малыш. я искал тебя так долго, а ты всё это время был так близко… мне даже словами не передать, как мне жаль за то, что я сделал, как поступил с тобой, как… слова заканчиваются где-то на уровне мягкого поцелуя. такого робкого и нежного, что у хонджуна сердце скоро из горла выпрыгнет от волнения и трепета. он впервые так делает, впервые за три года чувствует то самое, потерянное тепло, которое ждало свой сигнал. юнхо берёт инициативу в свои руки, даже не пытаясь углубить поцелуй и медленно отрываясь от мягких губ. — я так люблю тебя, хонджун, — шепчет, смотря в глаза с твёрдой уверенностью и тёплыми искрами чувств. — я вас тоже люблю, господин. я так рад, что так получилось, вы же понимаете… — омега говорит эмоционально, но тихо, заставляя старшего улыбнуться ещё шире и коротко кивнуть. после хонджун ждёт где-то с пару минут, чтобы хозяин переоделся, и впервые с искренней радостью ложится с ним в кровать, пристально разглядывая уже давно знакомые черты лица и вновь чувствуя щекотку в груди, когда альфа обнимает его и недолго разглядывает собственный кулон на шее питомца. стоило догадаться, но времени не было на подобные думки из-за праздника, течки и работы. теперь же всё кажется таким предельно простым и идиотски понятным, что ким смеётся тихо после очередного поцелуя, оставленного на кончике носа. — я совсем забыл, какой ты эмоциональный, — проводит кончиками пальцев по шоколадным ушкам, смотря так влюблённо, что сердце омеги вновь трепещет, заставляя улыбнуться счастливо — а я забыл, как вы искренне улыбаетесь… вы всегда так серьёзны, господин- — ради всего святого, зови меня юнхо, пожалуйста. мы спим и живём вместе, забудь о формальностях хотя бы в пределах этой комнаты, — из груди рвётся тихий рык, но более мягкий и нежный, чем обычно — хорошо… я постараюсь… вы… ты сам приучил меня к этому. хотя мне не важно обращение, если это будете вы, юнхо. я люблю вас, важно только это, — шепчет счастливо, зевая куда-то в тёплое плечо и уже устраиваясь поудобнее в крепких руках — и я тебя люблю, хонджун, — мягкий поцелуй теряется где-то на уровне виска и мягкой шерсти. — спи крепко. после нескольких минут разглядывания теперь такого знакомого и искренне любимого лица юнхо всё же прикрывает глаза и посильнее запахивает одеяло, зарываясь носом в белые прядки и падая в тёплые объятия морфея с искренней улыбкой на губах. отныне она будет только такой.