Ангел

      В Клетке было душно и без сигаретного дыма, а с ним становилось все труднее дышать, в таком-то маленьком, едва проветриваемом помещении, ещё и вдвоём. Волк дымил с перерывами, чтобы помещение успевало хоть немного проветриться. Македонский сидел где-то на полу у соседней койки, уткнувшись лицом в сложенные на коленях руки. Со стороны его сожителя он выглядел как едва заметный комок, ещё и не сразу увидишь ведь, однако от него иногда доносилось тихое шуршание свитера, что хоть как-то выдавало его присутствие, а то Волк бы и вправду подумал, что застрял тут один. Один находиться он не любил, ужасно скучно и как-то неприятно, а сейчас, хоть и молчаливое, но живое существо с ним присутствует. — Мак, ты заснул там? - Волк поднимается на своей кровати и принимает сидячее положение. — Нет... - но последовавший следом зевок явно намекал, что это ненадолго. Волк усмехнулся.       В комнате было уже темно и, когда маленький огонёк от сигареты состайника погас, она будто перестала иметь границы в виде стен, тьма поглотила их вместе со всей малочисленной мебелью. Македонский всё ещё не спал, и немного вздрогнул, когда услышал тихие, крадущиеся в его сторону, шаги. Появилось ощущение, что сейчас к нему, загнанному в угол, подойдёт зверь, появившийся из самой темноты, как только погас свет. Только было уже не страшно. Волка он не боялся, совсем не боялся, и считал его своим другом, как и всех в Четвертой, только этому другу он оставлял больше запретных чудес, забирал больше боли и сидел рядом с ним ночью дольше, чем около остальных. Вот зверь уже присел перед ним на корточки, оперевшись одной рукой на стену у плеча жертвы, а его дыхание было где-то на уровне макушки Македонского, и сверху раздался насмешливый голос. — Хрен найдешь тебя в этой темноте, забился в самый угол, - Волк говорил так, якобы он не прокрался к парню по прямой через всю комнату, без проблем сразу же находя его. Иногда Маку казалось, что парень видит в темноте и скорее всего, так оно и есть. — А зачем ты меня искал? - он чуть приподнял голову, лица собеседника он все равно не увидит, но не говорить же лицом в пол. А проблеск глаз все же заметил. — Хочу поговорить кое о чем, - судя по звуку, он сел напротив Македонского, сначала должно было пойти недолгое молчание, чтобы дать ему подумать, о чем же Волк хотел поговорить, но, судя по всему, брюнет хотел начать разговор сразу же, — Это ведь ты чудеса раздаёшь. Я всегда по ночам чувствую, как ты рядом сидишь, а потом проводишь рукой по спине и дышать легче становится, словно боль уносишь. Он говорил это тихо, на уровне шёпота, от того и сел так близко, наверное, хотя сначала говорил как обычно. Он делал это чтобы никто его слова не услышал, кроме Македонского, словно кто-то был здесь помимо их самих, а это слышать никому больше нельзя. И от этого страх, поначалу окутывающий всё тело мелкой дрожью, стихал. Очень хотелось довериться этому голосу, но чувство огромной вины за свою ошибку билось в груди страхом. Помимо Волка о чём-то знал и Шакал, точно догадывался Слепой, а больше всех знал Сфинкс. Но те двое ничего не говорили, Сфинкс ему ничего не сделал. А от брюнета он такого не ожидал, поэтому растерялся. — Я же не дурак, Македонский, я же чувствую. Волки всегда чувствуют такое. - он продолжил всё тем же тихим, ласковым голосом. От него совсем не чувствовалось опасности. — Расскажи, откуда ты попал сюда. На него не давили, в глазах Волка пылало дикое любопытство, возможно, он бы разозлился, не получив ответ, но вряд ли бы как-то навредил парню.

***

      Как-то раз Волк зашёл в ванную ночью. Уже и не вспомнить зачем. И так и застыл в двери, увидев как голый Македонский пляшет под струей воды, что немного приглушала его тихие смешки, не пойми чем вызванные. Он был так весел, и от этого словно светился, озаряя собой всю ванную комнату. Мальчишка и без того казался ему солнечным, хоть и пытался скрыть себя под какими-то большими тряпками и челкой закрывал лицо, а сейчас он просто сиял, сиял, как июльское солнце, и заливался прекрасным, самым приятным для ушей, смехом. Который, к сожалению, оборвался, когда Македонский посмотрел в сторону двери. Его глаза расширились от испуга, а лицо залилось краской, от шока он потерял равновесие на мокром полу и чуть не упал, но успел вовремя зацепиться за дверь кабинки. Он бы так и остался стоять долгое время, жадно ловя ртом воздух и не находя слов, если бы не Волк. — Привидение увидел? - он стоял скрестив руки на груди, всё у той же двери, явно недовольный чем-то, и непонимающий почему его так испугались. — Н-не говори н-никому... - только и смог пропищать, уже сползший на холодный пол и свернувшийся в калачик, мальчик. Стыд так и не смог пройти. И молчание, длиной в несколько минут, казалось удушающим. Он ждал, что парень посмеется, что осудит, но ничего из этого не было. — Не скажу. - просто ответил Волк и вышел из ванной, плотно закрывая за собой дверь. На следующий день шатен сильно нервничал и с опаской смотрел на всех в Четвертой, ждал что кто-то поделится новостью от Волка. Не хотелось считать друзей такими подлыми, но ничего поделать он не мог. Теперь все знают о его маленьком мирке, в котором он мог вести себя как захочет. Однако, никто ему ничего не говорил, и Македонский успокоился, чувствуя приятное тепло в груди.

***

      Ему нравился Волк, он был надёжным и приятным человеком, сейчас Македонский решился довериться ему снова. И рассказал как жил раньше. Обо всём рассказал: и про деда, и про тех у кого жил после, и про бритоголовых, что преследовали его, и про всё остальное. А Волк слушал, молча и жадно. Когда рассказывать уже было нечего, Македонский замолк, с волнением ожидал реакции. В голове Волка всё никак не укладывалось, почему же Сфинкс не поделился с ним этим сам, неужели считал его опасным для Македонского? "Ну я ему устрою" со злобой подумал тот, и снова перевёл всё внимание на парня перед собой. Его способности просто поражали, но сам паренёк был настолько несчастен из-за них, что это всё выглядело абсурдом. Всё эти гнусные люди в Наружности замучили его и даже здесь, в Доме, он боится что им воспользуется тот, кто узнает о его силе. — Э-э, не плачь, всё же сейчас нормально - из-за своих размышлений он поздно спохватился, что Македонский уже некоторое время тихо всхлипывает. Кажется, это задумчивое молчание Волка его напугало. Притянув комок из свитера и едва заметного в нем мальчика, он начал успокаивать его, крепко обняв и тихо что-то говоря на ухо. Македонский вцепился в его рубашку дрожащими руками и поначалу умолял его не делать чего-то, чего именно Волк не расслышал, да и плевать, если он против того, что его подняли с пола и перенесли на кровать, обнимая и прижимая ещё ближе к себе, то возражения не принимаются. Он неисчисляемое количество раз повторил, что ничего плохого с ним не сделает. То, что Македонский так его боится и считает обратное, сильно оскорбило, но злость быстро прошла, ведь рыжий точно не в состоянии контролировать свой страх.       Через какое-то время шатен немного успокоился, сидя уже на коленях Волка, куда он сам перебрался, когда плакал, и пытался окончательно придти в себя. Поняв, что Волку ничего от него не нужно, он готов был снова заплакать, уже от радости и благодарности к нему. Но ещё одной истерики Волк, скорее всего, не выдержит, поэтому он держался и глупо улыбаясь продолжал сидеть, устроившись головой на его плече и крепко обнимая. В объятиях Волка он чувствовал себя защищённым.