***
Глава дома Чон с интересом наблюдает за Ким Намджуном и своим сыном Хосоком, которые сидели напротив друг друга. У Кима лицо было мрачнее тучи, и Юнги понимал его. Когда опасность касается кого-то из родных, бросаются все силы, чтобы исключить повтора. Юнги отпивает кофе и со стуком ставит чашку на блюдце. Хосок вздрагивает от звука, который нарушает тишину. Старший сын с опаской смотрит на него краешком глаз и сразу же отводит взгляд, когда Юнги смотрит в ответ. – Надеюсь, Вы, Ким Намджун, не задержитесь у нас надолго. – говорит глава Чон, и Ким переводит на него прямой взгляд. Они несколько секунд смотрят друг другу в глаза, и Ким первый отводит взгляд. Это никак не признак слабости, понимает Юнги, это признак уважения к старшим. – Я хочу самостоятельно убедиться, что у моего брата все будет хорошо и, что больше таких попыток убить его не будет. Думаю, вы понимаете меня. – четко говорит Намджун и снова смотрит на него. В чужих соколиных глазах Юнги видит стальную решимость, и это восхищает. – Хорошо. Как только я посчитаю нужным, Вы покинете наш дом. И я всё-таки предупрежу. – говорит Юнги и делает паузу. Он видит, как Хосок выпрямляется и сильнее сжимает вилку в руке. – Не перепутайте гостевую комнату с другой. – Я услышал Вас, господин Чон. – прочистив горло, говорит Намджун. – Хосока. – обращается он к своему сыну, который сразу же поднимает глаза на него. – Да, папа. – ровным голосом окликается бета, при этом Юнги замечает, как Хосок пытается не выдать свое волнение и кидает мимолетный взгляд на Кима, который не сводит с него глаз. – Красивое кольцо. – указывает он глазами на платиновое кольцо, и Хосок замирает, растерянно хлопая глазами. – Тебе очень идёт. – Спасибо, папа. – у Хосока голос садится, и он прочищает горло, отворачиваясь от отца. Хосок и Намджун встречаются глазами снова, и бета кидает взгляд на руки альфы, замечая аналогичное кольцо на пальце. Чон поджимает губы, чтобы не выругаться. Юнги знал любовь старшего сына к крепкому словцу, поэтому еле сдержал улыбку. Он следит за взглядом сына и мысленно потирает руки. Попались. Время наступления. – У тебя кто-то есть? – он отпивает из чашки и прячет в ней свой смех. Хосок давится воздухом, в то время как Намджун становится бледнее, но смотрит на ошарашенного от вопроса бету. – Папа... – Ты же знаешь сына дома Ли? Ли Ыну. Кажется, это он тебе в том году цветы таскал. Так вот его отец предложил вас двоих свести. Он парень видный, воспитанный, будет хорошим семьянином... – Юнги цепляет вилкой красиво нарезанный огурец и отправляет его в рот. Глава Чон переводит взгляд сначала на сына, который весь красный, молча открывает и закрывает рот, не находя слов - обычная реакция, но вот реакция Намджуна более занятная. Тот сжал кулак так сильно, что его пальцы побелели от напряжения, всегда спокойное лицо приняло суровое выражение, а соколиные глаза впились в лицо паникующего Хосока. Юнги внутри себя ухмыляется. Делать вид, что он не знает об отношениях своего сына и Кима в какой-то мере глупость, но, он отчетливо видит то, что эти двое пытаются скрыть от чужих глаз – свою любовь друг к другу. Сама по себе любовь коварна и безжалостна, и они успеют вкусить ее яд в будущем и без его помощи. Ким Намджун - достойный партнёр для его старшего сына, так считает Юнги, несмотря на конфликты между семьями. Сильный, умный, харизматичный и безжалостный. Он сможет защитить его сына, сделать его счастливым и подарить ему детей. Беты не так часто беременеют, но Юнги уверен, что у Хосока будут дети, и он будет счастлив этому событию в жизни. Поэтому, счастье сына - беты он ставит превыше разногласий между семьями, тем более, когда они пришли к перемирию поженив самых младших сыновей. Вспомнив о Чонгуке и Джине Юнги хмурится. Его младший сын, будучи альфой, унаследовал от своих родителей не только лучшие качества, но и сложный взрывной характер. Юнги не сомневался в Чонгуке, когда дела касались бизнеса, наследования, но брак совсем иной берег. И как Чонгук будет лавировать и обустраивать свою жизнь на этом берегу, зависит только от него. Сможет ли он усмирить себя на пути к счастливой жизни или будет гнуть свою кривую линию никто не знает, но Юнги уверен, что Сокджин именно тот, кто нужен Чонгуку. У него были определенные предчувствия насчет омеги. Его интуиция никогда не подводила, и он надеется, что и Чонгук его не подведет. От мыслей его отвлекают громкие крики, и он вопросительно смотрит на Ендже, который идёт в сторону выхода из гостиной и сразу же летит обратно. Все кто был за столом, разом встают, готовые отразить удар. Юнги краем глаза замечает, как быстро передвигается Намджун, обходя стол и закрывая собой Хосока. – Руки свои убрал! – знакомый голос басит, и обладатель голоса входит в гостиную. – Я убью твоего сына, глава Чон! – Тэхен ловко уходит от удара Ендже, но охранник ловит его на лету, когда тот пытается обойти его. – Ким Тэхен! – Тэхен будто змея впивается взглядом в брата, готовый бросится на него при необходимости. Казалось, что Тэхен под воздействием наркотических препаратов, ибо выглядел как настоящий безумец. – Веди себя прилично, это не твой дом! – Намджун звучит грозно, но бета переводит свой взгляд на Хосока, затем на Юнги. Если бы можно было убивать взглядом, то определенно Тэхен был бы убийцей, а Юнги давно мёртв. В глазах беты Ким отражается боль, которая переливается в разные спектры эмоций. Сейчас, им явно управляет гнев. – В отличие от меня или от тебя, хён, Джин самый чистый и искренний человек, и на его долю легла учесть, которую ни я, ни ты не смогли бы перенести молча, как делает это он. Он мягкий, покладистый, ласковый и последнее, что я хочу видеть, это то, как его мешают с грязью. Я не вмешиваюсь во все эти ваши гонки за первенство домов, кто кого убивает, кто с кем спит. Мне абсолютно плевать, как строится иерархия власти, на чьих костях и чьей кровью заливается фундамент, но не на Джина. В отличие от некоторых. – делает ударение бета. – Мы вырастили его не для того, чтобы он умер не начав жить! – Тэхен снова переводит свой взгляд на брата. – Я подарю ему свободу, которую он заслуживает. – Тэхен откидывает руку Ендже, который пытается удержать его на месте. Юнги даёт знак охраннику, чтобы тот не трогал бету. – И попробуйте только меня остановить, я сожгу ваш дом вместе со всеми жителями, и, наконец, вашей глупой войне придёт конец! – Тэхен! – Намджун еле сдерживает себя, чтобы не встряхнуть брата, в которого будто вселился озлобленный дух. Тэхен всегда был таким: несдержанным, говорил прямо и не думал о том, что может задеть чужие чувства. Намджун, в отличие от него, был полной противоположностью своего младшего брата. Он решал проблемы головой, умел говорить и договариваться с оппозицией. Такими качествами средний сын дома Ким не мог похвастаться, но в нем был тот самый огонь, который горел вечно, который грел в холодные времена, который освещал дорогу в темные ночи. Золотой серединой был Джин. Спокойный, умный и дипломатичный. Он не любил политику, но любил литературу, не любил махать кулаками, но при этом посещал курсы самообороны и знал механизмы холодных оружий. – Я хочу видеть своего младшего брата. Сейчас же! – Тэхен обращается именно к Юнги, который хмурится сильнее. Тэхен, которого он знает и с которым спит, совсем не такой жестокий, а вот Ким Тэхен, старший брат Ким Сокджина, не боится открыто угрожать и требовать в чужом доме. Глава Чон глазами пытается успокоить, но Тэхен встряхивает головой, прерывая связь. В тишине гостиной шаги Юнги отражаются эхом, и глава Чон делает намеренные паузы, чтобы поиграть на нервах присутствующих. Бета Ким не сводит с него глаз, надеясь, что он согласится добровольно отдать сына на растерзание, но его терпение в миг лопается. – Да пошли вы все! Тэхен с легкостью высвобождается из захвата Ендже, и ударив его в пах заставляет согнуться. Ошеломлённая охрана застывает на месте, смотря на кулак Юнги, который означает, что двигаться не разрешено, и следят за тем, как бета фурией мчит по лестнице вверх. Хосок выглядывает из-за спины Намджуна, но задавать вопросы не осмеливается. – Чонгуку не помешает взбучка. Он должен понять, что угроза будет со всех сторон, даже со стороны семьи Ким, и он должен понять, что не всегда радикальные меры являются истинными. Нужно уметь договариваться. И также ему необходимо понять, что именно он чувствует к Сокджину: простую обязанность или же зарождающиеся чувства. – глава Чон возвращается за стол и садится на своё место, выжидательно смотря на своего сына и Кима. – Садитесь. Это будет интересно. – говорит он и дает знак охране расходиться.***
Чонгук замирает на месте, когда дверь в комнату распахивается и являет перед ним еще одного Кима. Ему кажется, что этих Кимов в его доме больно много, но он запрещает себе думать в этом направлении. Осторожно выскользнув с кровати и укрыв омегу плотней, он стремительно приближается к Тэхену, который не сводит с него глаз. Как только он закрывает дверь за собой, два точных удара в челюсть с правой и с левой стороны заставляют его отшатнуться и удариться спиной о стену. Он трясет головой, чтобы сфокусировать взгляд, но чужое колено бьет его прямо в живот, и он с хрипом оседает на колени. Тэхен, хоть и бета, имел превосходные навыки в ближнем бою, что он и демонстрирует на Чонгуке, который намеренно терпит, чтобы выждать момент. Сокджин не простит его, если Чон покалечит его брата, поэтому он отражает удары, но в ответ не бьет. Он дает выплеснуть Тэхену всю злость, и когда бета замахивается на него, удерживая рукой за шиворот, Чонгук ловит кулак и заламывает чужую руку. С него хватит. Тэхен вырывается и отходит на пару шагов назад и встает в стойку, держа руки на уровне лица. Чонгук медленно встает со своего места и поправляет одежду, которую успел помять Ким. Он кончиком языка облизывает трещину в уголке губ и качает головой. Тэхен выглядит как разъяренный зверь, и Чонгук не хочет усугублять и без того шаткую ситуацию, поэтому, когда бета нападает на него снова, то с легкостью выворачивает сначала одну, затем вторую руку назад и фиксирует рукой. Второй рукой он держит Тэхена за шею, надавливая на болевые точки и не позволяя Киму вертеться и вырываться. Он толкает своего заложника вперед в сторону лестницы и надавливает на шею пальцами, когда бета пытается вырвать руки. – Не дергайся. – Чонгук устало идет за медленно шагающим Тэхеном и не думает увидеть на первом этаже зрителей. Он ухмыляется, когда понимает, что бету Ким намеренно не стали задерживать, давая его злости отразиться на лице Чонгука. – Ты не достоин моего Джинни! – вдруг говорит Тэхен сломленным от боли голосом. Чонгук не знает, что хочет сделать сильнее: рассмеяться или сломать шею Киму. Поэтому, от греха подальше, отталкивает от себя Тэхена, который летит вперед, но удерживается на ногах. – Цирк закончен. – говорит он, и развернувшись поднимается на верх, надеясь, что Джин все еще спит. Он пытается побороть себя и не вернуться в гостиную, ставя покой супруга в приоритет. У него еще будет время разобраться с братьями Ким и со своими родными. Он слышит, как грозно останавливает Тэхена голос Намджуна, который, он уверен, снова пытается пойти за ним. Тихо открыв дверь, он проскальзывает в комнату. Джин спит в той же позе, в которой он его оставил, и выдохнув воздух, Чонгук идет в сторону ванной. У омеги явно возникнут вопросы, если он увидит Чонгука при всей красе, которым его наградил бета Ким. Вернувшись, он снова укладывается рядом с мужем, притягивая его к себе. Голова Джина находит место на его груди, и оставив легкий поцелуй на волосах мужа, Чонгук прикрывает глаза. *** Сокджин разлепляет глаза и пару секунд не может вспомнить, где он находится. Чье-то горячее дыхание обжигает его лицо, и он с опаской поднимает глаза. Первое, что он видит - разбитую губу Чонгука, затем ссадину на скуле и закрытые во сне глаза. Он выглядит совсем по-другому когда спит, – думает Джин. Осторожно пытаясь отстраниться, он убирает руку мужа со своего живота и отодвигается в сторону, не сводя глаз со спящего Чонгука. Он хочет избежать неловкостей между ними, поэтому первое, что приходит ему на ум – это бегство. Технически то, что он уйдет в свою комнату бегством не считается, но чувствует он себя именно беглецом. Касаясь холодного пола своими босыми ногами, он понимает, что на нем одна лишь футболка, и судя по размерам не его. Возможно, Чонгука. Неловкость ситуации удваивается, и он быстро ретируется в свою комнату. Только закрыв за собой дверь, он понимает, что все это время не дышал. Он жадно хватает ртом воздух, при этом делая это в полной тишине, будто Чонгук мог проснуться из-за его попыток надышаться и прийти за ним. Поздно осознав, что он не умылся, Джин кидает взгляд на закрытую дверь ванной комнаты, и крупная дрожь заставляет его отказаться от мыслей об утреннем туалете. События прошлой ночи начинают воспроизводиться в голове, и он отчетливо помнит все, что чувствовал на момент, когда висел на волоске от смерти. Испуг, страх, паника смешались воедино, и последние силы начали покидать его, но в следующий миг он почувствовал свободу и яркий свет освещения врезался в его глаза, заставляя его распахнуть их широко, чтобы понять, что это не свет в конце туннеля. Следующим кадром он видел искажённые в ужасе глаза Хосока, который двумя руками сильно сжимал пистолет и смотрел в пол. Сокджин мог предположить, что там лежал труп Шаан, но Хосок быстро взяв себя в руки, приказал ему не смотреть никуда кроме него. Укутав его в полотенца, старший начал обтирать его, при этом что-то приговаривая себе под нос. Сокджин помнит, как он боялся остановить старшего Чона, который будто под гипнозом повторял одно и тоже, не прекращая двигать руками по его телу. А после он, кажется, заснул и проснулся именно в тот момент, когда Намджун и Хосок спорили, пытаясь переубедить друг друга. Когда воспоминания приводят его к Чонгуку, он замирает на доли секунды и прикладывает к лицу свои теплые ладони. Стыд накрывает его с головой, и он пытается забыть то, каким он был жалким и беспомощным. – Сокджин? – голос Чонгука раздается совсем рядом, и он боится обернуться. – С тобой все в порядке? – спрашивает альфа, и Сокджин медленно кивает головой, надеясь, что Чонгук увидел, но альфа обходит его и убирает его руки с лица. – Ты очень красный, может у тебя температура? – предполагает Чон и прикладывает свою ладонь к его лбу. – Мне просто стыдно. – вдруг говорит он и уходит от прикосновений Чонгука. Альфа застывает с поднятой рукой и впивается в него взглядом. – Мне стыдно, что расплакался как ребенок. Прости, этого больше не повторится. – Джин быстро отворачивается и не знает куда бежать. В идеале ему нужно переодеться, но в свою ванную он в жизнь не сможет войти, а к Чонгуку… – Сокджин. – голос альфы звучит как в ту ночь, отчаянно и тепло, что сердце его снова начинается биться в хаотичном порядке. Он не оборачивается, но чувствует, как Чонгук приближается. В ушах слегка шумит, и он чувствует, как альфа сжимает его плечи и упирается лбом о его плечо. – Ты должен винить меня, но никак не извиняться. Это было моей ошибкой. Ошибкой, которая чуть не стоило твоей жизни. Это ты должен простить меня. – Ты не мог предугадать, что кто-то из своих попытается убить меня, пока гонялся за тем, кто пытался отравить меня. Не вини себя. – у него дрожит голос, и он поворачивает голову к Чонгуку, который в этот момент поднимает свои глаза. Они оба замирают так, слишком близко друг к другу, не смея отвернуться или отвести взгляд. Сквозь грусть и тоску Джин видит в Чонгуке человека, который подставит ему плечо снова; который нуждается в тепле точно так же как и он сам; который связан с ним уже навсегда. Он боится прервать этот момент осознания, прервать ту тонкую нить связи между ними, но всему свое время. Они должны прийти к этому вместе. – Мне нужна ванная. – шепчет он, и наваждение пропадает. Чонгук, будто нехотя, отходит от него и выдохнув кивает. – Моя ванная комната в твоем распоряжении. Если хочешь… если ты не против, я могу подождать тебя внутри, пока ты будешь мыться. – Чонгук выглядит растерянным, и Джин кивает, удивляя не только мужа и но себя тоже. – Хорошо. – говорит альфа и повторяется. – Хорошо, пойдем. – Я возьму вещи. – глупо улыбнувшись говорит Джин и стремительно приближается к гардеробной. Но вспомнив, что он в одной футболке, замирает, и новая волна стыда окрашивает его тело. Он потерянно оглядывается на мужа, который несколько раз моргает, прежде чем отвернуться. Они все-таки попали в неловкую ситуацию, которую Джин пытался избежать.***
Чонгуку снится, как он жадно прикасается к Джину и нетерпеливо проводит своими пальцами по ребрам, зарывается носом в пахучую железу, втягивает воздух, состоящий только из роз. Его руки спускаются ниже, на тонкую талию и оглаживают их, и Джин не сопротивляется. Омега жмется ближе, позволяя откровенно касаться себя, ластится к его рукам, выдыхая стоны сквозь полуоткрытые губы. Чонгуку жизненно необходимо узнать, как именно чувствуются эти соблазнительные губы на его, и он воплощает мечту в реальность, хоть и во сне. Он отчетливо понимает, что это сон, поэтому позволяет себе все. Целует мягкие, сладкие словно мед губы, сходя с ума от них. Руки Джина цепляются за его бедра, и он на инстинктах делает толчки вперед, вырывая звучные стоны из уст омеги. Он уверен, что стоны Джина теперь никогда не покинут его сознание, такое невозможно забыть, чувственные, гортанные звуки потребности в нем. Оторвавшись от губ мужа, он слышит, как всхлипывает Джин и снова врывается в чужие сладкие уста своим языком. Джин проталкивает ногу между его бедрами и проезжается коленом по члену, и эти ощущения настолько реалистичны, что у Чонгука едет крыша. Он теряет мнимый контроль и подминает под себя всепозволяющего омегу и нависает сверху. Никогда он не думал, что сны такие настоящие, он чувствует каждый отклик чужого тела под ним, слышит каждый вдох-выдох и нетерпеливый скулеж. Чонгук приближает свое лицо к лицу омеги и замирает, когда тот распахивает свои глаза, которые светятся светло-коричневым огнем закатного солнца. – Боже мой! – Чонгук отскакивает как ошпаренный и пятится назад. Джин скулит сильнее и словно в бреду зовет его. – Это, блять, не сон… – ошеломленно шепчет он, когда понимает, что спутал сон с действительностью и чуть не изнасиловал своего течного мужа. Он пулей вылетает из комнаты, когда инстинкты начинают править им и пытаются вернуть его в жаркие объятия Джина. Когда он слышит протяжный стон мужа за стеной, он хватается за ручку двери, но прилагает колоссальные усилия чтобы не открыть ее. Это явно все испортит. Все, к чему они идут с Джином, падет прахом, если он откроет чертову дверь. Он сквозь зубы выплевывает нецензурную брань, споря сам с собой. Дьявол в его голове шепчет, что он имеет полное право быть там, обладать этим желанным телом, насладиться им сполна. Ангел в противовес дьяволу говорит, что это бесчестно и неправильно пользоваться ситуацией, ведь Джин сейчас не отдает себе отчет в том, что делает и желает. Чонгук мечется между ними, но вспомнив ясные, теплые глаза Сокджина мчится вниз в комнату Хосока. – Хосок! – он стучится нетерпеливо и дергает ручку двери, которая заперта. – Хён! Хосок открывает дверь и морщится, прикрыв нос пальцами. – У тебя гон? – уточняет бета, но Чонгук быстро качает головой. – У Джина течка и он в моей постели… – дьявол в его голове крутит пальцем у виска, приговаривая, что он полный идиот. Хосок накидывает на себя халат и хлопает дверью. – Ты оставил его там одного? В доме кишащем альфами? – у него непроизвольно вырывается рык. – Останься тут. Я во всем разберусь. – Чонгук чувствует что вот-вот потеряет контроль. – Чонгук? – Хосок отходит от него, но появившийся Кай спасает ситуацию. Он хватает Чонгука за плечо и крепко сжимает, чтобы тот посмотрел на него. – Ни под каким предлогом не пускай меня к Сокджину, хён. – сквозь зубы приказывает Чонгук Каю. – Даже если я попытаюсь тебя убить, не дай мне коснуться Джина в таком состоянии. – Чонгук противовес своим словам втягивает воздух глубже и рычит. Кай все еще удерживает его на месте, но Чонгук порывается выйти из захвата, смотрит на старшего животными глазами. – Ты сам попросил меня. – говорит Кай, и одним профессиональным ударом отключает сознание Чонгука.***
Чонгук просыпается от жуткой головной боли и лихорадочно начинает вспоминать, где и с кем он так перебрал, но сознание подкидывает ему в ярких красках раскрасневшегося, прекрасного Джина под ним, и он соскакивает с чужой кровати. Схватившись за голову, он издает звуки умирающего кита, но все равно идет к двери, которая закрыта. Он дергает дверь снова и снова, но та не поддается, и он устало садится на кресло. Его реакция на течку Джина была неоднозначна. Он мог бы растолковать это с нескольких позиций, но знает, что это бессмысленно. Оглянувшись вокруг, он видит свой смартфон и набирает Хосока. – Ты проснулся? – Хосок звучит спокойно, но он всегда спокоен, сколько его знает Чонгук. – Да. Голова болит. Как у него дела? – Чонгук задает встречный вопрос и с опаской ожидает ответа. – Я дал ему твоих вещей, и он немного успокоился. – он давит своего внутреннего зверя, который просыпается при упоминании Джина. – Ты поступил правильно. – вдруг говорит Хоби и отключается. Чонгук откидывается на спинку кресла и прикрывает глаза. Воспоминания врываются в его мозг яркими красками, и он скулит от ощущения реальности, которую упустил. Внутри тянущее чувство не дает спокойно дышать, и он прикладывает руку к груди в попытке унять тупую боль. Если бы он понимал свои чувства, было бы намного легче, но он в тупике. Он хочет Джина, но понимает, что это желание вызвано состоянием омеги и его феромонами, которые он выпускал неосознанно. Но как он отреагировал на них? Это было схоже с зарождением планеты в галактике, мощный взрыв в его голове и множество острых осколков, которые впились в его сердце. Смутное понимание крутится застенчиво, но он отгоняет эти мысли в сторону и говорит, что такого не бывает. Они не могут быть истинными. Это невозможно.***
Хосок врет своему брату. Джин не успокоился ни черта. Он рвет и мечет все, что попадается под руку, требуя Чонгука. Тэхен силой удерживает омегу, пока Хосок заливает в него таблетки. Хрупкий на вид Джин стал намного сильнее и с удвоенной силой требует своего мужа. Хосок видит такое впервые. Обычно омеги в период течки слабые и беззащитные, но Джин не был таковым. Он ярко демонстрирует свою ярость и желание увидеть альфу. К концу вечера Хосок и Тэхен выдохлись и просто наблюдали за метаниями Джина. Тот скрючивается от боли, но не оставляет свои попытки выйти из комнаты в поисках Чонгука. – Выпустите меня! – в очередной раз кричит Джин, и Тэхен успевает отскочить в сторону, когда над его головой разбивается стакан с водой. Хосок поднимает руки, когда злой взгляд Джина припечатывает его на месте. – Он был здесь! Он целовал меня! Выпустите меня из этой комнаты! Хосок и Тэхен уже наизусть знают то, что говорит им Джин, но двери все равно не открывают. Они наедятся, что Джин скоро устанет и, наконец заснет. – Он не хочет меня? – вдруг говорит Джин охрипшим голосом и садится на край кровати. – Господи, какой же я недалекий… он ведь просто не хочет меня, поэтому его здесь нет. Он не хочет меня. – Джинни, детка, это не так. – начинает Тэхен, но Джин останавливает жестом руки. – Я все понял, хён. Не надо жалости. – Джин откидывается на спину и обнимает сам себя. – Он наверняка в сонном состоянии перепутал меня с кем-то, а когда понял, сбежал. – Сокджин, это неправда. – Хосок порывается подойти к омеге, но Тэхен останавливает его за руку и качает головой. В таком состоянии Джина лучше не трогать, – говорит взгляд беты Ким. – Уходите! Никого не хочу видеть и слышать. Никого из вас не хочу видеть и слышать! – надрывно кричит Джин, закрыв свое лицо ладонями. Тэхен и Хосок переглядываются, но остаются каждый на своих местах. Джин вдруг убирает руки с лица и возвращается в исходное положение. – Дайте мне блокаторов. Здесь тошнотворно душно. – говорит абсолютно спокойным голосом Джин, и сам идет искать таблетки, которые ранее он пить не собирался. – Эй! Не так много! – Тэхен выхватывает из рук младшего пластинку, и выдавив две таблетки отдает Джину. – Почему ты так расстроен? – вылетает у беты Ким, и Хосок прикладывает руку к лицу, качая головой. Джин смотрит на брата искоса, запивая таблетки прямо из кувшина водой, так как стаканы были вдребезги где-то у стен. – Я не хочу об этом говорить, Тэ – хён. – отдышавшись, говорит Джин, и со стуком поставив кувшин на столик, укладывается на постель. – Спасибо, но вы можете идти. Я хочу побыть один. – в этот момент Джин выглядит так, как и должен выглядеть. Омега, переживающий трепетный момент. Он сейчас уязвим и слаб, как и все остальные.***
Чонгук чувствует себя словно в тюрьме. Ему три раза в день приносят еду, и на его вопросы никто не отвечает. Он понимает, что сам себя посадил в эту клетку, но мысли съедали его мозг словно личинки, и он не находил себе места. Казалось, что что-то в его отсутствие рушится, что-то ускользает от его внимания. Тревога начала расти, и к концу четвертого дня он вышел из себя полностью. Параноидальные мысли захватили его в плен, и он поддался им. Ему нужно было увидеть Джина. Для начала он выбил окно, и сигнализация с писком включилась, ударяя по оголенным нервам. Он закрыл уши на мгновения, и убрав руки посмотрел вниз. Третий этаж. В голове шестеренки крутились быстро, рисуя план дома, который он знал наизусть. Он находился в старом крыле дома, а значит где-то рядом есть пожарная лестница, по которой он заберется на крышу и добежит до нового крыла. Он разбил не то окно. Когда под противный звук он тащил дубовое кресло в сторону второго окна, к нему врываются, и он резко оборачивается. – Привет. – ярко улыбнувшись, говорит он. – Какими судьбами? – Что ты делаешь, Чонгук? – уточняет Хосок, и Намджун выгибает бровь, осматривая его с ног до головы. Его взгляд цепляется за кресло, которое Чонгук так и не отпустил на пол. – Свежим воздухом захотелось подышать. – говорит он и, наконец-то, ставит кресло и демонстративно садится на него, закидывая ногу на ногу. – Так что вы тут делаете? – Ты можешь выходить. – говорит Намджун, и Чонгук срывается с места. – Они оба ведут себя странно. – заключает Ким и украдкой целует Хосока пока никто не видит. – Сегодня же покину твой дом, чтобы увидеть тебя уже в своем. Ты придешь? – Хосок вместо ответа целует его, с громким хлопком закрывая за собой дверь в комнату, где они держали Чонгука. – Не самое удачное время для посещений, Ромео. – Тэхен встает у него на пути, и Чонгук одаривает его злым взглядом, пролетая рядом. – Два сапога – пара. – качает головой Тэхен, и прежде чем исчезнуть в своей комнате, он решает сходить и проведать главу Чона. – Сокджин! – у Джина дежавю, когда он слышит голос Чонгука. Он соскакивает со своей кровати и, стремительно приблизившись к смежной двери, закрывает ее. Затем тоже самое проделывает с основной дверью и возвращается в кровать. – Сокджин! – Джин со злостью забирается под одеяло и укрывает голову второй подушкой. Он все еще слышит, как зовет его Чонгук, но в этот раз он не поведется на его голос. Пора заканчивать эту игру с его сердцем.