***
Вернувшись домой он поднимается к себе и стучится в двери Джина, но тот не откликается. Он дергает пару раз толкает дверь, но та, как и всегда, закрыта. – Он уехал. – голос Хосока звучит прямо за его спиной, и все его тело разом напрягается. Резко обернувшись к брату, он видит его виноватый взгляд. – Ты знаешь, он сам не свой. Я не стал его удерживать. Ему нужно развеяться. – Кто ему разрешал покидать дом!? – рявкает он, отчего Хосок вздрагивает и делает шаг назад. Воздух наполняется напряжением, а Чонгук вытаскивает свой пистолет, направляет его на дверь Джина и делает три точных выстрела по замку. – Ты ненормальный? – громко спрашивает Хосок, прикрыв уши руками. – Джину это не понравится. – Мне плевать! Мне плевать, что ему нравится и что не нравится! – Чонгук сует оружие за пазуху и толкает дверь. – Ты нарушаешь его личное пространство. Это неправильно. – Хосок загораживает ему дорогу, когда альфа пытается зайти в комнату Джина. – Он имеет право хотя бы на это. – Хосок твёрдо смотрит ему в лицо, но пелена злости застывает перед его глазами, и он, отодвинув брата в сторону, заходит в комнату. – Я устал от этих игр, Хосок. – Чонгук хлопает дверью перед носом брата. Гнев плещется в нем, и он стоит посредине комнаты, чтобы не разнести ее полностью. Джину не понравится? Но это, наверное, к лучшему. Хоть какая-то эмоция. Если так Джин, наконец-то, обратит на него своё внимания, пусть так и будет. Чонгук окидывает взглядом комнату мужа, замечая, что в ней за прошедший месяц ничего не изменилось, кроме одного - запах Джина пропал. Комната ничем не пахнет, и это навевает на мысль, что это сделано намеренно. Возможно, Джин не хочет повторения той ситуации и прячет свой запах. Это неприятно отзывается в Чонгуке. Он садится на кресло и закинув ногу на ногу, ждёт. Время идёт мучительно медленно, его мысли мечутся от одной к другой, и каждая из них не приводит его в радость. Может, Джин сейчас с кем-то другим? Сколько времени прошло, как он ушёл из дома? Ему сейчас весело? Смеётся ли он, растягивая свои губы в мягкой улыбке? Ревность просыпается в нем неожиданно, и он начинает утопать в ней. Если у правды есть границы, у фантазии границ нет. В его голове одна мысль абсурднее другой, Чонгук хочет знать истину. И он узнает ее от Джина. Когда слышатся шаги, Чонгук ухмыляется. Пришло время правды.***
Джин входит в свою комнату и встречается с Чонгуком глазами. На усталом лице омеги появляется удивление, которое очень быстро сменяется недоумением, а затем агрессией. Чонгук на миг забывает о своём гневе, но злость настигает его стремительно и снимает наваждение. – Что ты здесь делаешь? – голос Джина звучит холодно и отстранённо. Глаза омеги выражают крайнее возмущение, и Чонгук вдруг улыбается этому. – Видишь ли, дорогой супруг. – начинает он, нарочито медленно и ласково. – Я пришёл напомнить тебе о том, кто ты в этом доме. – Джин морщится от этих слов, но быстро возвращает себе лицо. Чонгук знает куда бить, и бьет беспощадно. – Попробуй, напомни. – ровным голосом отвечает омега и скрещивает руки на груди. Джин явно не горит желанием слушать нотации, но придется. Чонгуку необходимо знать, куда они катятся. – Ты набрался смелости и покинул дом, даже не удосужившись предупредить об этом меня! Ты, кажется, забыл, что должен просить разрешения на все свои передвижения, ибо я отвечаю за тебя! – Чонгук повышает тон, но Джин стоит неподвижно, прямо смотря на него. – Твоя безрассудность может стоить тебе жизни! – о том, что Джин покинул дом, ему доложили сразу же, как омега переступил порог дома. В тот момент у него появилось желание бросить все и вернуть Джина в дом, но дела, которые доверил ему отец, не требовали отлагательств. В какой-то момент его настигла мысль, что Джин бросил его. Оставил одного там, где они должны быть вместе. По приезде домой он надеялся, что Джин уже дома, но как оказалось – нет. – Я не твой заложник. Я буду делать то, что считаю нужным и правильным. Это ты забыл, что наш брак всего лишь обман для общества. – Джин не меняется в голосе произнося это, и Чонгук сжимает кулаки. Ему не нравится то, с каким пренебрежением говорит об их браке Джин. – Не думаю, что за пределами этого дома меня поджидает опасность. Она внутри этого дома, и простреленный замок - прямое доказательство этому. – омега в подтверждение своих слов кидает взгляд на дверь и сразу же возвращается глазами к альфе. – Сокджин! – Чонгук встаёт со своего места и медленными шагами подходит к нему. – Ты забываешься. – предупреждает он Джина, который качает головой. – Ты вдруг вспомнил о своих правах? Это так задевает твое эго и мешает жить? В чем причина данного разговора? – омега убирает руки с груди, и, не оборачиваясь, рукой указывает на дверь. – Ты забываешь, что мы с тобой друг другу никто. Мы просто живем под одной крышей и носим одну фамилию. Этот факт уже ничем не изменить. – подводит черту Джин и отходит в сторону. – Тебе пора. Наверняка, тебя уже ждут. Чонгук хватает Джина за плечи и встряхивает. Омега от неожиданности резко отталкивает его. – Не прикасайся ко мне! – в расширенных зрачках Джина плещется ярость и страх, он делает пару шагов назад, но Чонгук стремительно настигает его, притягивает к себе силой и обнимает за плечи. – Отпусти! Отпусти меня! – Джин кричит, будто не в себе, но Чонгук пытается утихомирить себя и свое желание убить мужа. Непокорность супруга действует на него катализатором разных эмоций, и он не справляется с ними. Он готов просить Джина, он готов обещать ему то, что захочет от него омега, но отпустить не может. Кажется, если он сейчас раскроет свои объятия, все то малое, что было между ними вмиг исчезнет, будто мираж в оазисе. – Успокойся... – его голоса почти не слышно из-за криков, которые издаёт омега, но Чонгук пытается, пытается в первую очередь, успокоить себя. Ему нужно думать о Джине, и не поддаваться на провокации. Сокджин применяет на нем боевой приём: с трудом отстранившись от него, омега заглядывает прямо в его глаза и бьет головой в нос. Пользуясь заминкой, он выскальзывает из его объятий. Тёплая струйка крови бежит по губе и капает на пол. Чонгук стоит в ступоре, с трудом веря, что Джин смог это сделать. – Мать твою, Сокджин! – рычит он сквозь зубы. Вытерев нос рукавом рубашки, он идёт на омегу, который выглядит не лучше. Джин заворожённо смотрит и, когда между ними остаётся пару шагов, он будто приходит в себя и резво уходит в сторону. – Что в твоей голове, чертова омега!? – кричит альфа, но Джин вместо ответа увеличивает расстояние между ними, убегая на другой конец комнаты. – Если ты подойдёшь ко мне, я разобью твою голову! – выкрикивает Джин, дрожащим голосом. – Не подходи ко мне! Чонгука забавляет поведение Джина. Омега уже не кажется таким грозным, он больше похож на напуганного оленёнка, который знает, что его ждёт, но все равно смело бьется с хищником. Он медленно идёт к нему, загоняя омегу в угол и растягивая губы в улыбке. Это удивительно действует на Джина. Омега на миг теряется, спотыкается о свои же ноги и с грохотом оседает на пол. Чонгук ухмыляется, в то время как Джин отползает в самый дальний угол и поднимается на ноги, опираясь на стену. – Чон Чонгук! Не подходи ко мне! – уже вопит Джин, и Чонгук останавливается напротив него. Ещё один шаг, и он почувствует горячее дыхание омеги на своём лице. Джин молчит и задерживает дыхание, но по телу видно, как сильно его трясёт. Чонгук вдруг понимает, что действительно напугал своего мужа и тихо выругавшись поднимает руку, чтобы просто коснуться Джина как когда-то. Он ещё помнит, как Джин расслабленно спал в его объятиях и жался ближе, он помнит его тепло, ритм его дыхания, когда его голова покоилась на груди Чонгука. Из-за этих воспоминаний его злость улетучивается, и ему как никогда в жизни хочется просто обнять омегу. В нем просыпается желание рассказать Джину о тех мыслях, которые так мучают его, но жест альфы омега расценивает по-другому. Чонгук успевает сделать попытку приблизиться, его рука в пару сантиметрах от Джина зависает в воздухе, и громкий треск стекла слышится совсем рядом. В голове неприятно шумит, и он встряхивает головой, встречаясь с шокированным лицом омеги. – Что тут происходит? – Чонгук вскидывает голову в сторону отца и до него, наконец-то, доходит, что Джин разбил вазу об его голову. Его прорывает, он хватается за голову, которая трясётся из-за смеха и приносит дополнительную боль. Тёплая жижа стекает по лицу, и ,судя по лицу Джина, масштаб творения превосходит все его ожидания. Он разворачивается и, пожав плечами, отвечает отцу: – У нас брачные игры на крови, отец. У главы Чон сереет лицо, и он оставляет их двоих разбираться со своими проблемами. Он хоть и отец, но не имеет право защищать кого-либо из них не зная всей правды. Но с Чонгуком он поговорит отдельно, как альфа с альфой. Кажется, его сыну пора вправить мозги. Чонгук снова смотрит на Джина, у которого глаза стекленеют все больше и больше. Он хочет подойти, но знает, что тем самым напугает мужа ещё больше. Он скользит взглядом по Джину и замечает, как его рука сильно сжимает осколок от вазы и вся веселость исчезает. Джин вздрагивает, когда Чон двигается с места, и тот сразу же останавливается. Это явно не лучшая идея – подходить к омеге, когда он в таком состоянии. Чонгук слышит, как в комнату залетает Хосок и ахает от увиденного. Старший Чон силком выталкивает его за дверь и кидает на него злой взгляд. Альфа не рассчитывал на жалость брата, но и не думал, что окажется единственным виноватым в этой ситуации. Кай встречает его у двери, и покачав головой, указывает в сторону его комнаты. Не найдя сил возразить, он следует указаниям старшего. На ходу раздеваясь, он проходит к себе в ванную и ужасается от увиденного в зеркале себя. Его глаза блестят лихорадочным блеском, кровь, местами застывшая на лице, неприятно стягивает кожу, и он качает головой. – На что я рассчитывал? – спрашивает он у отражения в зеркале, но ответа от него не ждёт. У них с Джином не самые легкие отношения. Они сложные не только в моральном плане, но и в физическом.***
Джин растерянно смотрит на Хосока, который что-то ему говорит и пытается расцепить его пальцы. Он будто в вакууме и видит только то, как шевелятся губы старшего. Омега пытается прочитать, что ему говорят, но безуспешно. Когда острая боль пронзает руку, все звуки мира разом возвращаются к нему, и слова Хосока он слышит отчетливо. – Давай же, отпусти осколок. – просит старший. Джин отлипает от лица Чона и переводит взгляд на руку, в которой он мертвой хваткой держит осколок от вазы. Перемещаясь взглядом, он видит капли крови на полу и разбросанные осколки повсюду. – Господи, Джин, приди уже в себя и отпусти этот чертов осколок! – рявкает Хосок, и он испуганно откидывает стекло в сторону. – Я... я ударил Чонгука. – говорит он тихо и следом спрашивает: – как он? Хосок смотрит на него как на чумного, от которого нужно бежать. – Нормально. Позаботься о себе. Твою руку нужно обработать. – медленно проговаривает старший, и Джин кивает, соглашаясь. Сейчас он согласен абсолютно на все, он без сил и воли. Сейчас он уже не воин. Кто-то из охраны приносит им все необходимое, и под надзором Хосока Джин проходит путь от осколков к кровати. Хосок со знанием дела начал обрабатывать его руку, периодически спрашивая, больно ли ему. Джин говорит, что больно, но не говорит, что больно сердцу. Оно стучится замедленно и с каждым стуком приносит тянущую боль. Острая реакция на Чонгука вывела Джина из колеи, и он грохнулся в кювет. Сейчас он мысленно лежит опрокинутый и израненный чужим поведением, и не может понять свои чувства. Он думает о том, больно ли Чонгуку и насколько глубоко он ранил альфу? Насколько быстро затянутся эти раны, и готов ли Джин нанести их снова? Готов ли он бередить старые раны или оставит их в покое? Он не может думать ни о чем кроме Чона, который отравленный и преданный им вернулся в свою комнату. Раньше он никогда не позволял себе поднимать руку на человека, но гордость в тандеме со страхом сыграли с ним злую шутку. Он не жалеет себя, ведь делая кому-то больно, нужно быть готовым, что половина боли останется с тобой. И он согласен с этим. Он согласен со своей болью, но он никак не может понять самого Чонгука. Зачем альфе держать его при себе? Но от мыслей, что Чонгук когда-то отпустит его на все четыре стороны, ему становится настолько дурно, что неприятный вкус желчи появляется во рту и ему приходится сглотнуть слюну. Он абсолютно запутался в себе. Он запутался в своих чувствах к Чонгуку и к этому браку. Именуя их сожительство браком, он будто обесценивает его истинное понятие, и ценности счастливой семейной жизни падают на глазах. Но в ситуации, которая случилось сегодня, он не знает кого винить. А есть ли вообще виноватый? Или они вместе совершили эту ошибку? – Я не знаю, что на вас обоих нашло, но вы ведёте себя словно дикари. Вам пора научиться говорить. – Хосок подвязывает бинт и устало вздыхает. – Не мне говорить вам о правильности, о семье и чувствах, но вы должны обходиться без рукоприкладств. Есть ощущение, что без определённых чувств вам жилось намного легче, но раз вы испытываете друг к другу чувства, не схожие с ненавистью, вам нужно взять ответственность за них. – Хосок хлопает его по плечу и собирается уходить. – Хён. – обращается омега тихим голосом, но сразу же передумывает. – Спасибо. – говорит он и делает поклон. Хосок закрывает за собой дверь, и он снова остается один. Прислуга уже прибралась в комнате, пока они обрабатывали раны, и он растерянно смотрит на дверь, которая ведет в комнату Чонгука. Что они делают? Между ними образовался обрыв, и они оказались по разные стороны. Нет никаких причин стоять и смотреть друг на друга со своей стороны, но именно это они делают. Не могут отпустить, не могут развернуться и уйти. Они будто застыли в этом моменте. Дверь скрипит, и Джин замирает. Его сердце грохочет в абсолютной тишине, и он дает себе время, чтобы успокоиться. То, что он собирается сделать уму непостижимо, но это, в первую очередь, необходимость. Ему необходимо увидеть Чонгука. Он хочет хоть одним глазком увидеть то, что он сотворил со своим мужем. Это садизм, но он хочет знать, что решение, которое он принял-правильное, поэтому ему нужно увидеть Чона. Он крадется словно вор. Его глаза уже привыкли к темноте. Он босыми ногами подходит к кровати Чонгука и останавливается. Белая повязка выделяется на общем фоне, и он делает короткие шаги вперед, чтобы рассмотреть супруга. Он помнит, каким умиротворенным становится лицо Чона, когда он спит. Он помнит, как хорошо в объятиях альфы, и ностальгия приносит болезненные ощущения. Присев на колени у изголовья кровати, он вытягивает шею и рассматривает альфу. Такой же красивый и сильный – проносится в его голове. Чонгук морщится, и он еле сдерживает себя, чтобы не прикоснуться к нему. Он останавливает свой порыв, аргументируя это тем, что альфе явно не нужна его забота, и тем более его извинения. Да и сам Джин не знает теперь, как смотреть мужу в глаза. Его мучает чувство вины, которую он не может искупить. Он кончиками пальцев прикасается к волосам Чонгука, осторожно проводит по щекам, но опомнившись, дергает руку на себя, как будто боится получить ожог. Просидев еще пару минут, он отползает назад и тихими шагами исчезает в своей комнате.***
Глава Чон ставит их перед фактом, и совесть не позволяет возразить. Чонгук и Джин коротко кивают на сказанное и расходятся по своим делам. Благотворительные вечера – это мероприятия, которые направлены на оценку возможностей домов, но Джин знает, что это сборища людей, которые с пафосными лицами оценивают друг друга. Джин никогда не участвовал в таких вечерах хотя бы потому, что мог встретить там не самый лучший контингент людей, но в этот раз вся личная неприязнь отходит в сторону и выносит проблему номер один на пьедестал. Проблема номер один звучит, как «вам с Джином нужно появиться на этом мероприятии и быть достойными. Никаких ссор и драк». Глава Чон явно определил границы дозволенного, и они будут следовать им. Чонгук, сдержанно улыбаясь, протягивает руку, и Джин коротко отвечает на улыбку, одновременно укладывая свою зажившую руку в ладонь мужа. Очередная серия из спектакля, но на этот раз Джин не может сосредоточиться, его все время отвлекает Чонгук, который не обращает на него внимание. Это бьет по самолюбию, и он вспоминает о причинах из-за которых они не могут быть вместе полноценно. И главенствующая причина заключается в том, что Чонгук не видит в нем омегу. Джин для него супруг, но нежеланный омега. Напомнив себе об этом, он перестает смотреть на Чона, сосредоточившись на окружающих людях. Он видит своих друзей и знакомых, которые поднимают бокалы приветственно и Джин отвечает им тем же. Через время он оставляет мужа в компании альф и присоединяется к друзьям, которых давно не видел. Официальная часть уже прошла, поэтому они могут не напрягаясь тратить отведенное им время на разговоры. Время летит незаметно и старшее поколение покидает мероприятие, оставляя молодежь одних. Чонгук сообщает, что ему нужно переговорить с партнерами и исчезает на втором этаже особняка. Джин провожает его фигуру глазами и возвращается к друзьям, которые уже сменили тему разговора. – Я весь вечер ждал, чтобы поговорить с тобой, Сокджин. – Пак Чанель ловит его около шведского стола и протягивает ему бокал. – Рад видеть тебя. – Сокджин не может не улыбнуться альфе. Они уже знакомы очень долгое время, и несмотря на это до сих пор поддерживают дружеские отношения, хотя, Джин понимает, что альфа чувствует к нему не совсем дружеские чувства. Омега умело притворяется дурачком, будто не замечает пылких взглядов и несмелых прикосновений. Чанель был хорошим альфой, с красивой улыбкой и волнистыми волосами. У него было отличное воспитание, чувство такта и отличался он особой сообразительностью. Ему определенно нужно рассмотреть Пака получше. По крайней мере, Чанель уважает и ценит его. – Не хочу показаться грубым, но ты выглядишь прекрасно. Ты самый потрясающий человек, которого я видел. – говорит Чанель, и смутившись такой откровенности, опускает глаза вниз, при этом мило улыбаясь. – Спасибо, Чанни. Ты такой милый. – кажется, он перестарался, так как Чанель с шумом выдохнул воздух и резко поднял на него свой взгляд. – Прости. – он прикасается к плечу Пака рукой, но Чанель перехватывает его руку и оставляет на ней поцелуй. – Чанель… – Это ты меня прости, Джин. Я теряю голову рядом с тобой. Не видеть тебя для меня самая настоящая пытка. – Чанель не собирается отпускать его руку, и Джин осторожно выдергивает ее сам. – Я покажусь бестактным, но я знаю, что твой брак – это всего лишь подпись на документах. Поэтому я не теряю надежду на… – Стоит потерять. – гневный голос Чонгука заставляет их двоих замереть. Джину не нужно оборачиваться, чтобы понять, что Чон в ярости. Его аура сшибает своей агрессивностью, и дышать становится намного тяжелее. Чанель хмурится и переводит свой взгляд с Джина на Чонгука. Это не тот взгляд, которым Пак одаривает омегу, а более тяжелый и взыскательный. – Это не тебе решать, Чон Чонгук. У Джина есть права голоса. – стальным тоном говорит Чанель и делает шаг в сторону Джина. Чонгук качает головой, и этот жест заставляет Пака остановиться. – Мы поклялись друг другу в любви и верности. И я уверен, что мой дорогой супруг никогда от своих слов не откажется. Так ведь, дорогой? – ядовитые слова Чонгука вылетают из его уст и заставляют Джина задуматься. Он окидывает Чонгука тяжелым взглядом, переводит глаза на Чанеля, который смотрит на него. – Мы можем остаться друзьями. Прости, Чанни. – его голос и взгляд смягчаются, когда он видит искреннюю боль в глазах Пака. Тот не отрывает взгляд и даже не моргает пару мгновений, а потом широко улыбнувшись говорит: – Я уважаю твой выбор, Джин. Но тебе следует быть осторожным. – обращается он уже Чонгуку. – Когда он устанет прощать тебя, я буду тем, кто его будет ждать. Хорошего вечера. – Чанель не дает никому из них вставить слово и уходит прочь. – Сукин сын! – Перестань, ты привлекаешь к нам внимание. – Джин, наконец-то, разворачивается к нему. Свирепый взгляд Чонгука припечатывает его на месте. – Поехали. – говорит Чонгук, и схватив его за руку, буквально тащит к выходу из особняка. Собравшиеся расступаются перед ними, и Джин чувствует, что альфа на грани. Он молча следует за ним, понимая, что любое его лишнее слово будет стоить очень дорого. Чонгук открывает ему пассажирскую дверь, и несмотря на свою злость, терпеливо ждет, когда омега сядет. Он обходит автомобиль и садится за руль, застегивает на Джине ремень и с визгом трогается с места. Джин хватается за подлокотник, и уменьшается в размерах из-за большой скорости. Скорость, безусловно, адреналин, но Джин все еще хочет жить. – Не гони! – выкрикивает он, когда Чонгук давит на газ, сжимая руками руль. – Чонгук, не гони, пожалуйста! – Ты хочешь его? – резко повернув голову, спрашивает альфа, и первые секунды Джин вообще не понимает, что имеет в виду Чонгук. – Отвечай! – Я хочу, чтобы ты сбросил скорость! Мы разобьемся! – Задаю вопрос еще раз: тебе нравится Пак Чанель? – давя на газ со всей силой, спрашивает Чонгук. Его телефон начинает звонить стандартной мелодией, и Чонгук открывает окно, выкидывая смартфон на дорогу. – Ты больной!? – Ответь, блять, на вопрос, Чон Сокджин! – Чонгук впервые обращается к нему своей фамилией, и Джин понимает на сколько серьезна вся ситуация. Он незамедлительно отвечает отрицательно, в надежде, что Чонгук сбросит скорость и вообще остановит авто, но Чонгук бьет ладонью по рулю и развернувшись говорит ему прямо в лицо: – Ты врешь мне! Ты врешь мне, блять! – Останови машину, Чонгук! Ради всех богов, останови эту машину! – Джин снимает с себя ремень безопасности и яростно начинает дергать за ручку двери, но та не поддается. – Не пытайся манипулировать мной, Сокджин! – Чонгук кидает на него яростный взгляд. – Я и так в твоей сети, что ты еще хочешь? Что ты хочешь, скажи мне? Хочешь быть с ним? Я тебе не позволю! – Ты слышишь меня? Я не люблю Чанеля! Я. Его. Не. Люблю! – выкрикивает он, и Чонгук сворачивает на обочину, резко останавливаясь. В машине слышны только их шумные, взволнованные дыхания. Джин бездумно смотрит вперед, в то время Чонгук смотрит на его профиль. – Я схожу с катушек от ревности, стоит мне подумать, что ты любишь кого-то, а не меня, что твои мысли могут быть заняты не мной. Впервые я испытываю эти разъедающие чувства, и мне сложно совладать с собой. У ревности холодные объятия, Сокджин. – Я не верю тебе. – Джин проговаривает это на автомате. – Я не верю тебе, Чонгук. Когда я пришел к тебе, ты оставил меня одного. Ты ранил меня своим отказом. Я прощу тебе все что угодно, но не отсутствие любви, поэтому я не верю тебе. Тобой движет слепая ревность и чувство собственничества. Избавь меня от этого. Мне это не нужно. – он дрожащими пальцами открывает дверь и на ватных ногах выходит из машины. Обеспокоенный Кай ловит его и провожает в другую машину, параллельно давая указание остальной охране дождаться Чонгука. Слезы бессилия катятся вниз по лицу, и Джин быстро стирает их руками. Он должен пережить эту ночь.