***
Противный холодный воздух. Языки ветра обжигали мягкие щеки и зажатое в беззащитный комочек тело, причиняя пронизывающую боль в барабанных перепонках. Свист потока ветра лишь нагонял и без того невыносимую тоску; хотелось сжаться чуть ли не до бесконечности. Не спасал от осенней изморози и твидовый костюм — наверное не было ни единого участка кожи, где он мог бы ощущать хоть какое-то тепло. Но признаться честно, Чанмину было далеко не до какого-то морозного ветра и непогоды, разыгравшейся практически за полчаса на окрестностях заброшенного склада. Там, где-то в нескольких километрах от этого места — громко выла сирена скорой помощи, которую он так ожидал услышать спустя несколько минут после экстренного вызова. Щеки порядком покраснели не только от холода — лицо исказила гримаса отчаяния и неописуемой боли; на глазах застыли хрустальные капельки слёз. Самого же Чанмина трясло, как осиновый лист: абсолютно разбитый эмоционально, он был явно не в состоянии связать и двух слов, задыхаясь от собственных всхлипов. Уже давно было плевать, что весь он был замаран в чужой крови…но настолько ли она чужая, как ему казалось поначалу? Где-то там Чанмин умом понимал — его жалкие попытки остановить кровь руками ни к чему не приведут. Но он продолжал лежать на его теле и закрывать собой кровоточащую рану из-под ребра. Калибр, с которого в него стреляли, определенно был крупным, ибо рана действительно заставляла ужаснуться всякого, кто видел её. Юнхо же не подавал признаков жизни. Единственное, что отчасти намекало на то, что он ещё не сошёл кровью окончательно — это слабый нитевидный пульс, который можно было при усилии прощупать, что Чанмин, собственно, и сделал, приложив два дрожащих пальца к его сонной артерии. Жив. Но надолго хватит его крепкой выдержки? Нет, он знал, что Юнхо просто так не оставит его одного здесь, не сказав ему последние важные слова перед тем, как наконец отпустить дух на его руках…боже, нет, становилось моторошно до мучительной тяжести под ложечкой от одной мысли. Хён не из тех, кто оставляет своих близких один на один с этим жестоким миром, нет, он определенно сможет отвоевать право на жизнь. Сейчас же Хён его не слышит. Но ещё пять минут назад в его острых чёрных глазах читалась неописуемая нежность, а на губах застыла трогательная улыбка: даже находясь одной ногой по ту сторону «баррикады», Юнхо не прекращал подбадривать младшего. Чанмин трясся, почти задыхался от вставшего в горле комка невысказанных чувств, то ли дело стараясь зажать руками ранение, придерживал тому голову окровавленной ладонью и заглядывал ему в глаза, уже не пытаясь даже остановить нахлынувшие слёзы. — Мин…- Юнхо чувствовал, как ему становилось тяжело дышать. — Я не хотел бы, чтобы перед моей смертью ты думал, что я изменник… — Прости меня, — единственное, что смог выдавить в тот момент из себя Шим, наблюдая за тем, как увядает любимый на руках. — Только не закрывай глаза, пожалуйста. Посмотри на меня, посмотри. Слышишь, это сейчас закончится, слышишь? Закончится. Ты быстро оклемаешься, ты у меня сильный. У нас столько ещё не проведенных вместе ночей, а сколько у тебя в запасе осталось шуток? Я уверен, даже если не осталось, то ты обязательно сможешь их придумать, только пожалуйста, не давай себе засыпать, ты же не проснешься…- последнее слово Чанмин, к своему счастью, проглотил в резком всхлипе: его слова часто имели свойство сбываться. Что это — злой рок или же просто дурное совпадение? Трепещущие пальцы младшего чуть осязаемо коснулись щеки любимого и бесшумно прошлись по коже, оставив тонкий шлейф из полувысохшей крови. Боже, и этой прекрасной щеки он неделю назад касался крепкой пощёчиной? I was afraid that like «hooc» You might fly away from my side Not a day could I rest Saying «hugh» I didn’t know then that I was hurting you With my foolish obsession.***
Звонкий хлопок эхом отскочил от стен коридора неподалёку от раздевалки. Даже за закрытой дверью Джеджун мог спокойно расслышать просто разъярённые крики Чанмина, заставшего, пожалуй, самую омерзительную картину за всю свою жизнь. — Даже не пытайся искать оправдания своему бл…скому поступку! Как долго вы за моей спиной крутите шуры-муры?! Юнхо попытался спокойно донести мысль до Чанмина, объяснить, что это было лишь лёгкое недоразумение, но видя, что тот ещё немного — и взорвётся как атомная бомба, пошёл в отказ и не стал приводить аргументы в свою пользу. Чанмина же едва ли не передёргивало от того спектра эмоций, который он испытывал, видя растерянное лицо возлюбленного и одновременно вспоминая, как этот же возлюбленный вдруг зажимался с его напарником. Нет, он знал, что Джеджун явно не был равнодушен к Юнхо и не слишком пытался это скрыть, но никогда бы не подумал, что тот в открытую просто набросится на того, чтобы заполучить поцелуй. Вскоре гнев Чанмина сменило отчаяние. Хотелось только плакать и плакать от своего проигрышного положения — дрянный характер, доставшийся непонятно от кого, соперник в лице напарника, с которым тебе приходится ходить на задания рука об руку, а теперь этот же соперник явно доказал, что он лучше этой занозы в твидовом костюме. — Надо же, — кривясь от подкатившего комка в горле, начал Чанмин, с ненавистью заглядывая тому в глаза. — Даже сказать ничего не можешь? Обычно у тебя всегда находится словечко в запасе, а сейчас что? Но долго держаться в амплуа сволочи он не смог: скупая слеза предательски скатилась с его глаз и выдала всё его нутро. — Я не идеален. Я паршивец. У меня ужасный характер и я это прекрасно осознаю. Но неужели я настолько был противен тебе, что ты захотел мне насолить таким образом? Юнхо, пожалуйста, не играй с моими чувствами, когда я их испытываю. Я не настолько плохой человек. Где-то там внутри у Юнхо сжалось от того, каким приходилось ему лицезреть любимого. Мысленно проклиная Джеджуна за его минутную несдержанность, он на миг поднял руку, чтобы хотя бы коснуться его, но Чанмин тут же обрубил: — Не надо меня жалеть, не заставляй меня чувствовать себя ещё более у…бищно. Просто оставь меня. Дай мне смириться с происходящим. И будь счастлив. Оставив старшего наедине с его словами, Чанмин молча развернулся и, крепко зажмурившись, пошёл прочь с этого места, мечтая хотя бы ментально оградиться от ситуации. Впервые ответив взаимностью на чувства, Шим предстал перед ним без своего защитного панциря — мягкий, тёплый, добрый человек. Когда узнаешь его поближе, то даже не верится, что вот это безвинное чудо — вообще-то 32-летний ворчливый, отмороженный на заданиях агент. И как можно было не влюбиться в Юнхо? В нём были красивы не только его маскулинные черты лица и пронзительные острые глаза, но и его практически светлая как у ребёнка душа и вечно хорошее расположение духа. Что этот ангел забыл на работе, где нужно убивать людей? Его любили без исключения все, кроме Чанмина. Ну, точнее, он просто его раздражал своей напыщенной жизнерадостностью. Однако раздражение долго не могло затмевать истинное отношение Чанмина к нему. Да, вот этот гомофоб до мозга костей оказался по уши влюблён в своего напарника. И сейчас их связывают далеко не деловые, и даже не дружеские отношения. Просто нужно разрешить между ними один вопрос… Just know this before you go That I was the only man who loved you only So stupid was I An idiot a scumbag who couldn’t even protect you If you stay beside me ’till the end You’ll be more heartbroken, you might fall Made a very good choice A person who will set you free Will come to you, will come to you***
На это задание Чанмин впервые не стал одевать бронежилет под пиджак: уж слишком он ограничивал его размашистость действий, что было необходимо на заданиях. Неужели господин Суман не мог запатентовать эксклюзивные для агентства бронежилеты, а не очередной пистолет с самовзрывающимися пулями в теле противника? Надеясь не пересечься с бывшим возлюбленным, Мин выбрал самую неприметную камеру хранения в тени и встал спиной к помещению, снимая с себя повседневный жёлтый свитер в разноцветную полоску. В помещении было достаточно тепло, поэтому ему не приходилось жаться и шипеть, как нечисть на святую воду. Тишину развеяли шаги вошедших напарников. И по бодрой, но не слишком торопливой походке, Чанмин сделал для себя вывод — Юнхо всё-таки запихнули в действующий состав, даже несмотря на присутствие более опытного Джеджуна. Сам же Джеджун не выглядел так, будто отжал черноволосого светлолицого красавца, скорее как будто его бестией стала заноза в твидовом костюме — холодно, как будто у себя на уме, даже в какой-то степени сторонясь обоих. Видимо даже у такого отбитого и циничного на заданиях агента есть хоть какая-то капля совести. Поведя взглядом исподлобья на ютившуюся в углу фигуру Чанмина, Джеджун отвернулся и сосредоточился на грядущей миссии. Чего не скажешь о Юнхо, который то ли дело поглядывал на заметно подавленного бывшего, рискуя быть пойманным на гляделках. — Говоришь, их там много? — не поворачиваясь, задал короткий вопрос Дже, доставая бронежилет из камеры. — Влиятельная ОПГ, говорит аджосси Ли, — как-то невесело ответил Юнхо, но бодрости в его голосе, тем не менее, не отнимать. — Походу даже якудза. — Японцы, — сухо констатировал факт Джеджун. — Думаю, лингвист нам точно не понадобится. — Зато понадобится неплохая сноровка. Якудза тоже не промах. — Поэтому ты без бронежилета сегодня? — вздёрнул бровью Джеджун, даже не моргнув и поведя взглядом в сторону агента. — Бронежилет ничего не гарантирует. Да и сковывает движения, а оно мне ни к чему. — Хах, надеешься от пули увернуться? — сдержанно усмехнулся блондин, посмотрев на Юнхо, деловито подправлявшего галстук у зеркала и всё так же незаметно поглядывавшего на отражение внезапно обернувшегося Чанмина. Почувствовав между ними напряженную атмосферу, Чанмин тут же отвернулся и посмотрел куда-то в пол. Как же ему неприятна была эта фраза про пулю… — Думаю пронесёт, — развеял странное молчание Юнхо, напоследок пройдясь ладонями по пиджаку и подправив пистолет в кобуре. — Как знать, — вяло произнёс Дже. I won’t make any more of small excuses So make that kind of look on your face no more (so sad) With my mouth shut I only wanted to wish your happiness It wasn’t that, no***
— Агент Юно на месте! — Агент Хиро прибыл на место! — Агент Макс прибыл на место! — Отлично, агенты. Соблюдайте крайнюю личную безопасность и совершенную секретность. Ни пуха, ни пера! — раздался в подслушке бодрый голос Сумана. — Так, аджосси Ли, — улыбнулся Юнхо. Агенты высадились у железных глухих ворот заброшенного склада, в котором предположительно и обосновались потенциальные якудза. Джеджун долго не тянул кота за хвост — быстро вынув откуда ни возьмись лазерную дрель, он мгновенно привёл в непригодность металлический замок одним точным выстрелом. — Теперь можем идти вперёд. Приглядывайте по сторонам, — строго подметил Джеджун, покосившись на сзади идущих напарников. Чанмин же не произнёс и слова, хотя в таких ситуациях, когда Хиро немного может возомнить мамочкой всея отряда — он всегда да вставит едкое словечко, заставив добродушного Юнхо проржаться от души. Да только сейчас ему явно было не до смеха. Глубоко погрузившись в омут раздумий, Мин даже как-то абстрагировался от голосов Юнхо и Джеджуна, чью шутку подхватил первый, да и не совсем понимал, что они практически зашли на территорию заброшенного склада. Лишь ясное: «Эй?» заставило Макса взбодриться и посмотреть невозмутимым взглядом на старшего. — Мин, сосредоточься, мы уже пришли. — Тут распутье, — поставил руки в бока Дже, чуть встряхнув свою отросшую блондинистую чёлку с глаз. — Здесь два прохода. — Жаль, что не три, и жаль, что не один, — выдохнул Юн. — Как поделимся? — В любом случае кто-то в одиночку да отправится. — Может кто-то останется на распутье? — А если что-то произойдёт — к кому будет кто-то из нас бежать? Мы все здесь равноценно важны. — Идите вы вдвоём, а я отправлюсь один, — внезапно дал знать о своём присутствии Мин. — Ты уверен в том, что это правильно? — обернулся Юнхо. — Мы все равноценно важны, не так ли? Что же поменяет ваше альтернативное решение? — из голоса младшего сочилась затаившаяся обида и Джеджун успел прочувствовать это всем нутром. Но решив, что личностным рамсам на задании не место, он быстро спустил это на тормоза и согласился с предложением Чанмина. — Тогда ни пуха, ни пера? — спросил Юнхо. — Ни пуха, ни пера, — кивнул Джеджун. In the cold wind with «hoo» I warmed up your cold hands «Pooc» (deep) in my arms After a year we had our first kiss I gave myself to you I always do***
Луч света с трудом пробивался сквозь небольшое окошко, заставленное множеством деревянных ящиков, освещая путь шедшим напарникам. Место выглядело достаточно пустым, да и необычайно широкий простор играл на струнах инстинкта самосохранения обоих, заставляя их бдеть каждую минуту. Джеджун встал практически под самый луч и немного прищурился. На свету можно было рассмотреть его болотно-зелёные глаза с чёрной аккуратной подводкой, которая шла ему как никому другому, впрочем, это можно было сказать даже про его не слишком броские, но подчёркивающие кошачьи глаза тени. Юнхо же неожиданно для себя растерял свою привычную уверенность, да и взгляд говорил о том, что он погрузился в омут беспокойных мыслей. И, разумеется, Джеджун не мог такое игнорировать — хоть они были в неопределённости, да чувства к Юнхо у него были. — Ты в норме? — Не сказал бы так, — чуть поджав губы, ответил тот, вдумчиво всматриваясь по сторонам и поправляя кобуру. — В чём дело? — слегка приподнял брови белокурый. — Да душа не на месте. Мелкого одного оставили, — вздохнул Юнхо. — А вдруг западня? — Это был его выбор, — постарался успокоить его Джеджун. — Мы могли повлиять на этот выбор, Дже. Лучше бы я оставил его под твою опеку и сам пошёл. — Только не говори, что ты сейчас развернешься на полпути обратно, — осмотрел того с ног до головы Джеджун. Юнхо же в ответ отсканировал его точно так же с ног до головы, внезапно приободрившись. — И то верно. Я сделаю это молча. Вместе с этими словами Чон резво развернулся назад и трусцой помчался в совершенно противоположную сторону, оставив Хиро в неподдельном изумлении: — Юнхо, вернись немедленно! Да он сам тебя пристрелит после того, что между вами случилось! — Не хочу огорчать, но случился ты, Дже! Джеджун готов был поспорить, что от услышанного у него как минимум отвалилась нижняя челюсть. Такой нахальный, но правдивый ответ, он не ожидал услышать от такого добродушного человека, как Юно. Just know this before you go That I was the only man who loved you only So stupid was I An idiot a scumbag who couldn’t even protect you If you stay beside me ’till the end You’ll be more heartbroken, you might fall Made a very good choice A person who will set you free Will come to you, will come to you Порывистый ветер прошёлся по тёмно-алым волнистым локонам Чанмина, небрежно встрепенув его шкодливый и одновременно педантичный зачёс налево. Нахмуренные брови, пристальный взгляд по сторонам и подозрительность превращали его в какое-то неземное создание — тёмно-карие улыбающиеся глаза и любопытная форма пухлых губ со смотрящими уголками вниз делали его героем какой-то вымышленной вселенной. А стоило ему куда-то засмотреться — и засматривался на него уже сам Юнхо, утопая в глупом любовании. Он и вправду выглядел чарующе, когда вглядывался в какие-то маловажные, на первый взгляд, детали, и очень расстраивался внутри себя, когда находил хоть какое-то отклонение в симметрии. Чанмин был неисправимым перфекционистом и хоть это играло только на руку во время заданий — оно всё же невероятно досаждало ему в повседневной жизни. Неожиданно Мин почувствовал всем телом, как его пожирали многочисленными и пристальными взглядами из-за кучи деревянных ящиков на открытой местности. Чуйка агента практически никогда не подводила: если он что-то и говорил — то оно будто нарочно и сбывалось. Либо же Чанмин обладал удивительным умением зреть в корень ситуации, но сейчас ему пришлось выученными движениями вытащить пистолет из спрятанной кобуры и нацелиться вперёд на предположительную мишень. Действия агента сподвигли и затаившихся противников выйти из тени и наконец вступить в открытый бой. Хоть якудза и отличались неким благородством от простых разбойников, но их никак не остановил тот факт, что их целая толпа, а он — один, да ещё с одним-единственным огнестрельным оружием против вооруженных до зубов головорезов. Люди в тёмном одеянии стали выползать из-за ящиков, как чёрная напасть, отточенными движениями приближаясь и сужая круг вокруг Чанмина. Чанмин же нервно сглотнул и попытался придушить в себе нахлынувший страх — он бывал в разных ситуациях, но именно сейчас ему стало не на шутку боязно за свою жизнь. Что же, по крайней мере, даже если он здесь и положит голову, то уже героем, который сражался один против всех. — По одному, засранцы, — шикнул на хангыле Чанмин, тем самым положив начало неравному бою. Thank you for giving me happy memories You go on and don’t remember, forget anything Don’t look at me with worried eyes, I’m okay***
Юнхо остановился за последним поворотом, по инерции пробежав ещё пару метров, и упёрся руками в колени, дабы отдышаться от ненормальной спешки. И пока приходил в себя, в его поле зрения попали оставленные на песчаной земле многочисленные следы от чьих-то подошв. Тропа вела прямиком к тому повороту, по которому должен был пройти Чанмин, прежде чем выйти на открытую местность. Юнхо выпрямился и посмотрел вдаль, внезапно уяснив для себя одну вещь — здесь следов было бесчисленное множество, так что следы от туфель Шима давным-давно затерялись среди целой вереницы. Он один против них, а у него нет даже бронежилета, который мог бы в случае чего задержать пулю и спасти тому жизнь. От одной мысли, что с его всё ещё возлюбленным может случиться непоправимое, Юнхо становилось не то глубоко не по себе, не то страшно. Кажется, покинуть Джеджуна среди склада оказалось не таким уж и опрометчивым решением, как им казалось обоим в тот момент. Быстро воодушевившись, Чон без раздумий рванул по следам в надежде застать Чанмина ещё живым.***
Шим резво увернулся от резкого удара ногой и тут же наградил противника апперкотом прямо в поддых, парализовав тому дыхание и тут же прибив его к земле болезненным ударом локтя; второй со спины накинулся на высокого агента и попытался повалить для более удобного ударом ножом, но Чанмин прекрасно знал, что если лягнуть между ног — то противник триста раз успеет пожалеть о своей затее. Несчастный ниндзя тут же оказался поваленным на пол и последнее, что он видел перед собой и слышал в тот момент — это наставленное дуло пистолета и громкий выстрел, последовавший вслед за этим. Без капли сожаления или угрызения совести Макс расправлялся с противниками практически на каждом таком задании, но единственный раз, когда ему пришлось пойти на уступки — сейчас стал частью их команды. Обезоружив последнего из японцев, Чанмин наконец заправил пистолет в кобуру, принявшись оттряхиваться от пыли и с неким презрением осматривать поле боя, усеянное телами в чёрных костюмах. Чуть слышно про себя хмыкнув, шатен вновь обратил внимание на свою персону и начал поправлять твидовый пиджак и задравшиеся рукава. В тот момент Мин даже не подозревал, что его жизнь все ещё висит на волоске. Совершенно незаметное с такого расстояния дуло винтовки медленно наводило прицел на высокую статную фигуру агента, а затаившийся незнакомец, чьё лицо было сокрыто маской и падающей зловещей тенью, щурил глаз и не отпускал приклад. Снайпер сидел в засаде практически всё время боя, из которого Чанмин вышел победителем. Да, было несколько ушибов и возможных ссадин, но более якудза не могли причинить ему вред, поэтому вся ответственность за миссию легла на плечи подлеца, который собрался было уже нажать курок: цель топталась на одном месте и ничего не подозревала о своей участи. Юнхо затаился напротив второго крыла и прекрасно лицезрел, что происходит в тылу и какая опасность грозит Чанмину. Лихорадочно раздумывая, как же поступить, Юно принялся медленно, но верно продвигаться в сторону выхода на открытую местность, вскоре перейдя на очень быстрый бег. Ещё пару секунд — и будет слишком поздно. Чанмин даже не успел сообразить, как рядом с ним за пару секунд вырос из земли Юнхо. Не давая младшему опомниться, агент тут же обхватил его за плечи и буквально силой развернул к себе так, что оказался спиной к выглядывающему дулу винтовки. В эту секунду прогремел выстрел. Someday all my heart’s wounds will be cured Someday I will meet a nice person Forget, yeah, forget everything and hurry up and go Before I change my mind and hold onto you Время для младшего словно замерло. Изумлённый до невозможности Чанмин мог лишь стоять в той же задеревенелой позе с открытым ртом и смотреть вдаль на стоящего почти вплотную Юнхо, моментально вытащившего пистолет из кобуры и, почти не прицеливаясь — метко пустить пулю в сидевшего снайпера. Невнятно пошевелив губами, Мин попытался произнести хотя бы что-то членораздельное при виде обернувшегося к нему товарища, взявший его за плечи и заглянувший тому в глаза. Чанмин столкнулся с его лихорадочным взглядом и издал совсем тихий не то стон, не то писк: нервное потрясение именно таким образом давало о себе знать. Вскоре страх в глазах брюнета сменился неподдельным облегчением; Юнхо шумно вздохнул и аккуратно коснулся бархатистой щеки возлюбленного. На его лице появилась его неизменная невесомая улыбка. — Ты в порядке? … — Ю…Ю...Юнхо? — еле выговорил его имя Чанмин, вздрагивая веками. — К-Как ты тут очутился? П.П.Почему ты оставил Д-Джеджуна? Внезапно осознав для себя, что он буквально намертво вцепился в пиджак Юнхо и никак не сопротивлялся его прикосновениям после всего, что между ними случилось неделю назад, Чанмин ослабил хватку и попытался себя успокоить. Опасность миновала, последний из Могикан…точнее, последний из якудза, был сражён точным выстрелом. Но что-то в ту минуту не давало покоя Шиму. Взор его черных, как безлунная ночь, глаз выглядел безумно уставшим и был устремлён только на него одного. Более ничего не существовало в его мире, кроме этого красноволосого очаровательного шатена с губами-тюльпанами — такими же необычными и трепетными. Лишь спустя полминуты до Чанмина дошло — его смущала неприятная липкая влага на ладонях. Медленно опустив глаза вниз, он готов был закричать от ужаса, да только в тот же миг отняло голос. Кровь. Багровая кровь. Она была на его руках, ею была пропитана ткань тёмно-синего пиджака Юнхо, она стекала ручьем на песчаную землю, превращаясь в грязно-коричневые бесформенные комочки. Но это была не кровь Чанмина. Это была ЕГО кровь. Out of habit I might call you without knowing Hello hello hello hello Missing you like crazy If I’m at your door, be cold***
Глаза агента мгновенно раскрылись пуще прежнего. По телу прошлась предательская дрожь, заставившая его окровавленные ладони затрястись. Подняв ошарашенный взгляд обратно на Юнхо, Чанмин оказался сражён окончательно — с его лица не сходила эта призрачная улыбка. Ему было как будто плевать, что перед глазами картинка ходила кругом, что силы медленно, но верно покидали его тело с каждой каплей крови — его глаза всё так же горели теплом, в них кипела жизнь, кипели эти страстные и одновременно такие трепетные чувства к своему Чхвекан Максу. — Юнхо! — чуть ли не визгнул Чанмин фальцетом, быстро подхватив уже шатавшуюся фигуру агента и медленно опуская на землю. — Юнхо, ложись-ложись, сейчас подам сигнал Суману… Осторожно придерживая тому голову, Чанмин опустился на колени и подставил свою ногу для него, дабы тот не лежал на голой земле, и быстро задрал его пиджак, чтобы увидеть, куда же попала треклятая пуля. И хоть Мин по своей профессии был не медиком, но его родители имели учёную степень, а потому примерно знал, где находилась поджелудочная железа, и знал, насколько органы брюшины сильно кровоточат. Нервно сглотнув, Чанмин быстро вытащил рацию из-за пазухи и немедленно стал набирать начальника. Юнхо же смотрел наверх. Наверно, ещё никогда с таким восхищением и любопытством он не рассматривал сумеречный небосвод, в котором смешались осенние краски бледно-жёлтого и прохладно-лилового. Кажется, сейчас в его жизни тоже настали своего рода сумерки. Дышать было всё тяжелее и тяжелее, но на сердце было куда более тяжко. Какое о себе последнее впечатление он оставит после своей смерти в глазах Чанмина, которому он разбил ранимое сердце своей изменой, и какие слова последние услышит от него Джеджун? Как он может уйти так спокойно? — Мин… Я не хотел бы, чтобы ты думал перед моей смертью, что я изменник. — Прости меня. Чанмин сцепил зубы, пытаясь разглядеть лицо любимого сквозь пелену слёз и лишь качал головой, отказываясь верить, что сейчас счёт пошёл на минуты. Если они не успеют — он умрёт на его руках. Нельзя дать ему заснуть, нельзя. — Только не закрывай глаза, пожалуйста. Посмотри на меня, посмотри. Слышишь, это сейчас закончится, слышишь? Закончится. Ты быстро оклемаешься, ты у меня сильный. У нас столько ещё не проведенных вместе ночей, а сколько у тебя в запасе осталось шуток? Я уверен, даже если не осталось, то ты обязательно сможешь их придумать, только пожалуйста, не давай себе засыпать, ты же не проснешься… Макс произнести последнее слово так и не смог; резкий всхлип вырвался из его груди и тот склонился над Юнхо, касаясь пальцами его худой щеки и роняя горькие слёзы на его прекрасную родинку у губ. — Пожалуйста, не засыпай… Ты нужен мне ещё, Юнхо, — мямлил несчастный. — Скорая уже в пути. Just know this before you go That I was the only man who loved you only So stupid was I An idiot a scumbag who couldn’t even protect you***
Джеджун уже сбился со счёта, какой круг он уже успел протоптать за всё время ожидания Юнхо. Да, он глупо надеялся, что тот вернётся вместе с Чанмином после уже дружеской помощи на задании и они втроём сплочённо продолжат свой путь уже более уверенно, чем когда они были одни вдвоём. Дже было стыдно признаться самому себе, что его тешила мысль, что Юнхо теперь никому не принадлежит и у него появилась отличная возможность сделать его «своим». Но почему после такой отчаянной борьбы за его внимание, в которой он очевидно выиграл — ему не так радостно, как того хотелось бы? Возможно, в нём проснулось сострадание к Чанмину, чувствовавшего себя глубоко оскорблённым и покинутым? Либо же так на него повлияли эти резкие слова про «случившееся между ними»? Кто знает. Но Джеджун готов был проглотить эти слова от любимого человека — рядом с Юнхо он в какой-то степени даже потерял чувство собственного достоинства. Но его слишком долго нет. Джеджун что-то чувствовал неладное, но ссылался на свою излишнюю бдительность и подозрительность ко всему и вся, а потому до последнего не поддавался желанию взять и просто проверить, как там Юнхо. Возможно, они уже давно освободились и идут к нему? А может, они задержались потому, что выясняют отношения между собой и сейчас Дже вновь его потеряет? Блондин тут же махнул головой и нахмурился: ему самому были противны эти мысли. Как будто это не человек, а предмет, который они делят между собой. Но от ревности было всё сложнее и сложнее абстрагироваться ещё до того, когда Макс с Юно расстались и когда он ещё мог краем глаза лицезреть случайно, как они, уединившись в слепой зоне для камер наблюдения, предавались нежным, а порой даже пылким ласкам, заставлявших Чанмина блаженно улыбаться и немного сползать по стене, прижимая к себе черноволосую головушку возлюбленного. Джеджун мгновенно отворачивался и сцеплял зубы, молча уходя оттуда и уже не видя, как Мин сам поднимал раскрасневшееся лицо Юнхо к себе, даря протяжный жадный поцелуй. Наконец, ревность победила гордость; Хиро наконец вытащил рацию и без каких-либо раздумий нажал на кнопку, внезапно обнаружив для себя, что Юнхо свою рацию так и не выключил. Всё-таки он действительно позаботился о том, чтобы его товарищ мог связаться с ним в любой момент. — Юнхо, ты сейчас в порядке? Приё- Маленькие пухлые губы застыли на полуслове. Из рации хоть и с помехами, но отчётливо было слышно невнятное горькое рыдание. Так рыдать может действительно отчаявшийся человек, потерявший всякую надежду. Но это не голос агента Юно содрогался в громком плаче (сердце бы Джеджуна услышанного не выдержало). Это был Чанмин. — Юн.хо… — Пожалуйста… — раздался слабый хрипловатый голос уже самого агента. — Передай Дже, что мне очень жаль за эти слова…он всё прекрасно поймёт… — Ты сам это сделаешь, — почти срываясь на шёпот, ответил Мин. — Пожалуйста, ещё немного потерпи, не закрывай глаза, скорая через несколько минут прибудет… Посмотри мне в глаза. Даже сквозь шумные помехи было слышно, как тяжело и надсадно дышал Юнхо. — Смотри-смотри … Пожалуйста, говори со мной, не закрывай глаза. Ты же понимаешь, что если ты заснёшь — то это конец? … Юнхо? Юнхо! Джеджун даже не заметил, как его рука, сжимавшая рацию, медленно-медленно опустилась сама по себе. В голове крутилась только одна мысль — он должен быть там. Просто обязан там быть, чего бы ему это ни стоило: возможно, это последние минуты, когда он видит его живым. Чуть дрогнув веками, блондин тут же сорвался с места и помчался обратно, надеясь добраться туда как можно скорее. Из рации лишь доносились громкие безысходные мольбы не смыкать глаза, признания в безграничной любви, пропитанные жутчайшим страхом. — Юнхо, не закрывай глаза, пожалуйста, Юнхо! Прости, мне так жаль, что я сделал тебе так больно, я готов всё отдать, лишь бы ты остался в порядке! Это я должен был быть на твоём месте, я! Этого не стоило делать, Юнхо! Я люблю тебя…! If you stay beside me ’till the end You’ll be more heartbroken, you might fall Made a very good choice A person who will set you free Will come to you, will come to you***
— Я тоже люблю тебя, Мин, — нежно улыбнулся Юнхо, с нескрываемым трепетом и любованием всматриваясь в заплаканное припухшее от слёз лицо Чанмина, упорно сжимавшего рану под ребром. Собравшись остатками сил, брюнет потянулся рукой к его мягенькой щеке, тихо пройдясь окровавленными пальцам по бархатистой коже. Ощутив родные прикосновения, Чанмин на миг перестал всхлипывать и покосился на свою щеку. Взгляд мужчины мгновенно преобразился: и хоть на карих глазах застыла пелена из слёз, но во взгляде появилось мимолётное умиротворение. Внутри сердца Мина стало приятно тепло, так что он позабыл о том холодном ветре, что поднялся на околицах склада и пронизывал его сквозь пиджак и тонкую рубашку. Но всё было так сиюсекундно и так призрачно… Чанмин увидел, как веки Юнхо всё тяжелели и тяжелели, а с его уст сорвался приглушённый хрип. Тонкая нить тёмной крови медленно протянулась с уголка его засохших губ; во рту ощущался её тошнотворный металлический привкус. Кареглазый почувствовал, как паника током прошибла его тело — ранение было тяжелее, чем он предполагал. Рука, гладившая его щеку, под тяжестью смертельной слабости, рухнула на землю, а Юнхо, чувствуя, как сознание стремительно покидает каждую клетку его мозга, склонил голову на бок и больше не сопротивлялся самому себе. Чанмин, в уже глубоком отчаянии прокричав его имя, отпустил его рану и взял того замаранными загустевшей кровью за щеки, пытаясь взбодрить. — Юнхо, нет, не отключайся, смотри на меня! Скажи что-нибудь! Чанмин не готов был принять тот факт, что свет жизни, горевший в его глазах ещё пять минут назад — потускнел. Его очаровательный агент, ловко пробравшийся когда-то в закрома его души, оставляет его прямо сейчас. Призрачная улыбка медленно растворилась под напором смертного сна. Глаза сомкнулись и последнее, что успел услышать Юнхо — это признание в любви. — Юнхо! Милый, открой глаза! Пожалуйста, не оставляй меня-а-а-а… — Макс согнулся, уже в истерике протянув последнее слово, вцепившись в его запыленный пиджак, и снова предпринял жалкую попытку разбудить Юнхо. Но ладонь лишь бессильно прошлась по щеке, оставив размазанный кровавый след, и упала тому на плечо. Из груди Чанмина вырвался далеко не тот сдержанный мужской всхлип — скорее истошное рыдание сквозь плотно сжатые зубы. Фигура Мина сгорбилась над телом и будто под тяжестью чего-то необъятного приземлилась сверху на грудь почти безжизненного Юнхо. Ни о каком самоконтроле здесь речи и не шло: даже не заметив, как он дважды похлопал того по тому же месту, он просто лёг на него, как преданный пёс возле хозяина и опустил лицо. Шум поднявшегося ветра глушил крики Чанмина, плакавшего в крепкое родное плечо. Этот человек причинил ему слишком много боли за всю эту чёртову неделю. Но он был готов простить ему любую измену, если бы это позволило ему заживить все раны и спасти ему жизнь. — Я не дам тебе умереть… — вдруг заставил себя приподняться Шим, на секунду прекратив всхлипывать. Чтобы с разъярённым криком произнести: — Я НЕ ДАМ ТЕБЕ УМЕРЕТЬ, СЛЫШИШЬ МЕНЯ? Выдержав короткую паузу, Мин снова взорвался плачем и устало, нет, изможденно упал обратно. И всё это слышал Джеджун, летя, как угорелый, на место трагедии. Крики, всхлипы, эта фраза — Дже в голове рисовал, пожалуй, самые ужасные картины, которые он мог себе вообще представить. Но кажется, более страшной картины, которую он увидит — никогда не было, нет, и никогда не будет. Она будет их всех преследовать в самых изощрённых ночных кошмарах. Крепко поджав губы, Дже заставлял свои ноги мчаться как можно быстрее, но вот что-то странная тяжесть подкатила к горлу и спёрла дыхание. Дже испытывал это чувство отнюдь не давно и знал — сейчас нет времени поддаваться чувствам, ведь это может стоить обоим слишком дорого. Хиро не мог понять, от чего ему больно — от понимания того, что Юнхо абсолютно беспомощен, или же от того, насколько же громко и пронзительно рыдал обычно чёрствый и скупой на ласку Чанмин. Дже даже не заметил, как уже выбрался на открытую территорию и чудом не перецепился за валяющийся труп злосчастного снайпера. Джеджун на плохое зрение никогда не жаловался, а потому при виде двух лежащих на земле товарищей ему стало не то что плохо — нельзя никакими было словами описать то его мимолётное состояние. Ранили обоих? Или же Чанмин, панически боясь остаться один, последовал примеру безумно влюблённой Джульетты? Но громкий плач, который не прекращался ни на секунду, развеял сомнения как минимум по поводу второй догадки. Пробежав по инерции ещё несколько метров, Джеджун оказался рядом с ними и просто замер. Нога случайно ступила в образовавшуюся лужу крови возле неподвижного тела Юнхо, заставив Дже резко затаить дыхание и невольно взглянуть на него. Рана из-под ребра уже не так интенсивно кровоточила, что значило одно — там почти нечему было течь, даже струйка крови с его рта и та загустела, так и не дойдя до земли. Заставив переступить себя через ужас, агент тут же приземлился рядом с Чанмином и без особых усилий оттащил его от тела, крепко схватив его за плечи. Один только вид Шима заставлял Дже нервно сглотнуть: заплаканное и опухшее от непрестанных слёз лицо — пожалуй меньшее, что сейчас навеивало панику. Чанмин был весь измазан кровью: след от пальцев на щеке, мокрая до нитки рубашка с синим галстуком, испачканный пиджак и штаны… — Ты цел?! — вырвалось у Джеджуна. Чанмин медленно поднял голову и почти сипом протянул, жалобно заглядывая тому в глаза: — Это я должен был быть на его месте, я… Дже тут же отпустил Чанмина и метнулся к лежавшему Юнхо. Видеть его посеревшим и бледным, как сама смерть, было сродни пытки. И хоть на лице агента оставалась маска из едва сдерживаемой невозмутимости — внутри него всё пылало адским огнём. Он действительно не подавал признаков жизни. Приложив два пальца к его сонной артерии, Джеджун вздохнул с облегчением, если это так можно было назвать, и тут же обратился к Максу, в надежде того растормозить: — Скорая в пути?! Стоило ему выговорить эти слова, как раздался визг колёс из-за поворота и громкий вой сирены вылетевшей кареты скорой помощи. Джеджун тут же подскочил с места и рванул вперёд, махая фельдшеру рукой, тем самым дав знать об их местонахождении. Мужчина, сидевший за рулем, тут же надавил на педаль тормоза; машина со специфичным звуком проехала ещё десяток метров и остановилась на месте. Из скорой тут же выбежал сам тучный фельдшер, а вслед за ним — медработники с каталкой для транспортировки пострадавшего. Добежавший агент тут же повел их за собой, стараясь хранить обладание: — Он потерял много крови. Чанмина оттащили от тела как тряпичную куклу два медработника, но Хиро тут же их окликнул: — Он здоров! У него сейчас нервное потрясение. Реаниматолог приподнял одно веко Юнхо и тут же направил луч маленького фонарика. Широкий зрачок тут же сжался, стоило свету попасть на сетчатку. — Безусловные рефлексы на месте, есть ещё шанс! На носилки его! Два медбрата тут же оказались рядом с телом и оперативно уложили его на каталку. Джеджун сцепил зубы, провожая взором убегавшую толпу, и всем нутром душил в себе волну нахлынувших чувств. Как бы это жестоко ни звучало, но именно сейчас, когда он резко осознал, что может потерять то, что ему так дорого — он стал чувствовать, как душа восстает из пепла забвения и стряхивает с себя частички равнодушия и чёрствости. Подпустив слишком близко к сердцу людей, Дже почувствовал впервые за несколько лет, что такое боль. Боль, пронзающая глубже, чем тысяча пуль Herstal или даже Desert Eagle, привела его в какой-то степени в сознание. Наконец он стал не просто существовать. Он стал жить. Проживать каждый момент своей жизни. И возможно, потому он не остался равнодушным к боли Чанмина в тот момент, хотя и сам находился в не менее отвратном состоянии. Медленно развернувшись назад, он посмотрел впереди себя. Мин так не встал с земли и просто продолжал сидеть, чуть покачиваясь из стороны в сторону. Поток ветра доносил до уха едва слышные всхлипы младшего; его потряхивало не на шутку. Глаза будто парализовало, лишь изредка вздрагивали веки, а губы трескались от пронизывающего ветра. Нервно сглотнув, Дже ступил к тому навстречу, медленно приближаясь и чувствуя желание точно так же упасть рядом с ним и дать волю чувствам. Но понимал — если сейчас и он разрыдается, то конец всему. Чанмин на миг поднял голову и обратил свой измождённый взгляд на опустившегося на колени напарника. Признаться честно, он никогда бы не подумал, что будет ожидать поддержки от своего заклятого соперника в делах сердечных. Да и Дже распирало от жалости и искреннего сострадания. Недолго мешкаясь, блондин потянулся руками для осторожных объятий и, не дождавшись сопротивления — прижал к себе младшего и того вновь накрыло волной истерики. — Дже, это вся та кровь, что стекла с него… Чанмин схватил того за край одежды и зарылся лбом в его плечо, вложившись, наверно, всем объёмом лёгких в пронзительный плач. Джеджун лишь молчал и не смел его осуждать за то, что тот внезапно превратился в тряпку — ему не меньше хотелось кричать в пустоту и он прекрасно понимал его желание. Тонкие пальцы лишь осторожно перебирали край тёмно-красных волос Макса, а плечо порядком уже намокло от горючих слёз. Перед глазами — его светлая нежная улыбка, тёмные глаза, превращавшиеся в полумесяцы, в ушах — его звонкий заливистый смех как невероятная отдушина в его довольно небезоблачном существовании. Энергетика Юно играла яркими красками жизнерадостности, оптимизма и вечно хорошего настроения: стоило ему зайти в помещение — и всем, кто находился там, становилось даже легче жить. Он мог растормошить каждого, приободрить добрым словом, однако Чанмину было достаточно даже его одного ласкового взгляда, который он якобы невзначай бросал в его сторону, когда разговаривал с Суманом. Тепла была не только его душа, но и его жилистые ладони и длинные пальцы, шея, в которую Мин часто зарывался тихими уютными вечерами, его грудь, к которой он прикладывался, чтобы услышать стук его сердца, а как были теплы, нет, горячи его губы, касавшиеся внезапным поцелуем к нему. Джеджун был лишён этого и не понимал, какое это счастье, когда любимый человек рядом с тобой и треплет вьющиеся волосы ото сна, трётся носом об твою щеку, заставляя рассмеяться от нелепости его проявления любви, и просто когда держит за руку и даёт тебе выговориться по поводу всего, что терзает твою душу. И ты лишь вынужден быть счастлив просто хотя бы потому, что этот человек просто есть, что он дышит, что его сердце бьётся, и просто знать, что он тоже счастлив. Как жаль, что не с тобой. Дже сцепил челюсти, понимая, что ему безумно хочется закричать, но вместо этого Чанмин почувствовал, как его рука крепко сжала его пиджак у спины в кулак. — Пожалуйста, возьми себя в руки, — едва смог выговорить без срыва Джеджун. — Нам нужно отсюда уходить. — Дже… Чанмин на миг отстранился от него, уже не рыдая и не проливая горькие слёзы, но с внезапной уверенностью заглянул тому в глаза. Агент почувствовал, будто тот его бурил проницательным и пристальным взглядом. — Если его сердце остановится — остановится и моё.