Моя зависимость

      С каждым днём на улице становилось всё прохладнее. Ясное небо всё чаще затягивали грозовые тучи, готовые взорваться каплями дождя. Наступил последний месяц осени. Капли дождя без устали бились о стёкла окон, стекая по ним маленьким водопадом. Но это ничуть не мешало, уже не молодому мужчине, сидя за письменным столом, читать дневник своей пациентки.       Уже в который раз Хоган перечитывал одни и те же строчки:       «Я хотела бы забыть тот день, когда совершила ошибку. День, когда причинила Эйдану боль. Но, кажется, я уже никогда не смогу забыть об этом. И шрамы на моих запястьях, будут вечным напоминанием …».       Девушка явно нервничала, когда писала это. Ведь именно на этих словах, её почерк резко изменился. Стал корявым, размашистым, буквы наползали друг на друга. Но слова всё ещё можно было разобрать.       Доктор Хоган, не раз замечал шрамы на запястьях пациентки. Но каждый раз, когда он спрашивал её об этом, девушка отмалчивалась, не желая раскрывать тайну их появления. Теперь же он был всего в шаге, от того, чтобы узнать правду.       Взяв со стола диктофон, на который он надиктовывал свои мысли, Хоган включил запись, после чего сказал:       — Ещё несколько сеансов терапии и Элис Бергер сможет признать свою вину и начать путь к выздоровлению.       С каждой страницей дневника, записи Элис становились всё откровеннее. Девушка словно открывала свою душу, выставляя всё напоказ. Она неприкрыто писала о своих чувствах и эмоциях, которые вызывал в ней парень, о своих греховных желаниях, в которых не хотела признаваться даже самой себе, доверяя сокровенные мысли дневнику, будто забыла, что доктор будет изучать их. Мысли и чувства, о которых писала пациента, не беспокоили доктора Хогана. Если у девушки и наблюдались некие другие расстройства, кроме диагностированного ранее расстройства аутического спектра, то они не несли никакого сексуального подтекста. А значит, Эйдан Галлагер был для неё лишь неким идеалом парня, в которого она влюбилась, потеряв рассудок. Всего лишь влюблённость, возможно, даже первая серьёзная влюблённость девушки. Именно поэтому она жаждала находиться с ним рядом, знать о нём абсолютно всё.       — Знал ли сам парень о чувствах Элис, когда соглашался остаться с ней? И стали ли они на самом деле взаимны, как твердит пациента, или она их вообразила, потакая своим желаниям? — надиктовывал Хоган вопросы на устройство, о которых ему позже необходимо было подумать. — На следующем сеансе расспросить Элис о матери. Возможно, пережитое в детстве повлияло на её желание похитить парня.       Заметив упоминания о матери пациентки Хоган немало удивился. Он уже и не надеялся узнать о детстве Элис, ведь она закрывалась каждый раз, когда разговор, так или иначе, касался родителей. Но теперь у него появилась зацепка, которую он не собирался упускать. Хоган мог бы ещё очень долго размышлять о причинно-следственных связях поступков его пациентки, но был прерван, вошедшим в кабинет парнем.       Доктор Хоган совсем не ожидал увидеть в своём кабинете Эйдана Галлагера, поэтому был весьма удивлён его появлением. Парень топтался у двери, не решаясь пройти вглубь кабинета. С его куртки и волос скапывали на пол капли воды, что успели попасть на него, пока он перебегал улицу от такси к зданию.       — Здравствуйте, доктор Хоган, — поприветствовал его молодой человек, протягивая немного влажную от дождя ладонь.       — Мистер Галлагер, — ответил Хоган, пожав ладонь парню.       — Простите, я немного промок, — сказал он, вытирая ладонь о джинсы, после рукопожатия.       — Чем мы обязаны вашему визиту? — спросил доктор, указав жестом парню на стул, чтобы тот присел.       — Я хотел бы проведать вашу пациентку, Алису Бергер, — ответил он, приняв приглашение присесть. Руки его немного подрагивали от нервов, и он поспешно спрятал их в карманы куртки.       Они не виделись с Алисой больше двух недель, и парень не знал, как после всего случившегося, она отреагирует на его появление. Находясь дома, он постоянно задавался вопросами:       «Скучает ли она по мне также сильно, как я по ней?»        «Считает дни до встречи?»        «Ждёт, когда я заберу её из больницы?».       Ответить на которые, ему могла лишь сама Алиса. Девушка, которая поселилась в его сердце. Девушка, сделавшая всё возможное, чтобы быть с ним рядом.       — Не думаю, что это возможно, — ответил на его просьбу доктор Хоган.       — Но почему? — недоумевал парень. — Я уверен, она будет рада меня видеть!       — Мистер Галлагер, дело совсем не в этом. Мисс Элис Бергер только начала свой путь к выздоровлению…       — Её зовут Алиса! — перебил его Эйдан, сжимая пальцами подлокотники стула. — Она терпеть не может, когда окружающие зовут её Элис, — сквозь стиснутые зубы говорил парень.       Он прекрасно помнил, как однажды Алиса ругалась с курьером, который привёз для них веганские суши. Бедняга неверно прочитал её имя на листе заказа, из-за чего девушка взбесилась. Забрав заказ, она вытолкала его за дверь, даже не расписавшись за получение. Тогда ему было смешно. Он улыбался её реакции, и весь вечер пытался развеселить, чтобы поднять испортившееся настроение девушки. Воспоминания о днях проведённых вместе с ней, согревали его, не хуже шерстяного одеяла. И теперь холод промокшей одежды, ощущался парнем не так остро.       — Мистер Галлагер, попрошу вас не забываться! — строго отчитал его Хоган. Привстав со своего кресла, он словно нависал над парнем, уперевшись ладонями в стол. — Вы находитесь в моём кабинете, я главврач этой клиники, так что будьте добры, ведите себя прилично, — суровым голосом сказал он. Заметив кивок парня, доктор опустился обратно в своё кресло. — Так вот, Элис Бергер… Вам нельзя с ней видеться, — отрезал доктор. — Встреча с вами может негативно отразиться на пациентке, а ведь она почти созналась в том, что похитила вас и удерживала силой, заперев в своей квартире…       — Но это неправда, — возразил Эйдан, не веря словам доктора. — Алиса не похищала меня и тем более не удерживала силой. Это было моё решение остаться с ней, и вы не смеете требовать у неё признания в обратном!       — Кажется мне, мистер Галлагер, вы и сами ещё много чего не знаете… — заговорщицки начал говорить Хоган, но внезапно замолчал, а затем продолжил, но уже сменив тему разговора. — Мистер Галлагер, после всего произошедшего вы обращались к психологу?       — Какое это имеет отношение к Алисе? — спросил Эйдан, начиная злиться.       — В психиатрии существует такое понятие как Стокгольмский синдром. Он возникает у жертвы похищения и проявляется в виде необъяснимой симпатии к похитителю, — поясняет доктор Хоган, смотря парню прямо в глаза, — и я предельно ясно вижу в ваших действиях признаки этого синдрома.       — Нет у меня никакого синдрома!       — Не спешите с выводами, мистер Галлагер, советую вам всё же обратиться к специалисту и пройти обследование.       — Всё равно вы не имеете права запрещать мне видеться с Алисой. Я оплачиваю её лечение, и я могу в любой момент забрать её отсюда, — резко возразил парень, не желая выслушивать советы психотерапевта.       — Как я уже говорил, это моя больница, и я могу принимать соответствующие решения, — спокойным голосом сказал Хоган, развалившись в своём кресле. Было заметно, что мужчина чувствовал себя хозяином положения, ведь руки парня, несмотря на злость, что он испытывал, нервно подрагивали, а взгляд бегал из угла в угол.       — А если я прекращу оплачивать пребывание Алисы здесь?       — Тогда, нам придётся обратиться в миграционную службу, чтобы мисс Элис Бергер принудительно депортировали в её родную страну, для дальнейшего лечения, которое она больше не сможет получать в нашей клинике. Чего мне, честно говоря, очень бы не хотелось, — улыбаясь, сказал доктор.       — Нет…не надо… — испуганно прошептал Эйдан, уже представив, как Алиса увозят от него за десять тысяч километров. — Не отправляйте её. Я буду продолжать выписывать чеки на её лечение, только, пожалуйста, оставьте её здесь, — просит парень, опустив голову, так как понимал, что не может ничего с этим поделать.       — Мистер Галлагер, не нужно так убиваться, прошу вас, — сказал доктор Хоган, доброжелательно улыбаясь. — Никто не собирается вредить Элис. После того как вы пройдёте обследование, и мисс Бергер закончит своё лечение, мы тут же выпишем её из клиники, и тогда уж вы сможете встретиться, — убеждал его мужчина.       — Я понял вас, — не поднимая головы, сказал парень. — Пожалуйста, передайте Алисе, что я помню, о чём мы договаривались, — сказал Эйдан, встретившись с доктором глазами.       — Вот и хорошо. Не беспокойтесь, я всё ей передам, — убеждал парня доктор, встав со стула, чем намекал, что и тому пора покинуть его кабинет.       Уловив намёк мужчины, он встал со своего места и пожал руку доктору в знак прощания:       — Спасибо, доктор Хоган. Надеюсь, вы сможете помочь Алисе и скоро её выпишите, — сказал Эйдан напоследок.       Когда парень покинул кабинет, Корнелиус Хоган, тяжело вздохнув, опустился в своё кресло. Он совсем не ожидал, что Галлагер будет искать встречи с его пациенткой. И теперь не знал, что с этим делать. Всё, что он сказал парню, было чистой правдой. Элис действительно было противопоказано видеться с жертвой похищения, которое она совершила. Ведь их встреча могла свести на нет, всё чего они добились на сеансах психотерапии. Девушка уже готова была сделать главное признание. Осталось лишь совсем немного и Элис Бергер признает, что спланировала похищение Эйдана Галлагера. Теперь, когда девушка, принимала лекарства, она больше не могла притворяться и лгать Хогану.       Дождавшись конца тихого часа, Корнелиус вышел из своего кабинета с дневником пациентки в руках, а также ещё одной книгой, которую он хотел, чтобы она прочла. Когда доктор вошёл в её палату, девушка уже проснулась и переоделась, приготовившись к прогулке на улице. Дождь прекратился и теперь небо, снова осветило ясное солнце.       — Здравствуй, Элис. Как спалось? — спросил Хоган, присев на край больничной постели девушки.       — Уже намного лучше, — ответила она, потягиваясь. — Почему вы пришли сейчас? Я думала, мы увидимся позже на терапии, — спросила девушка, не понимая, причин появления доктора в её палате.       — Я принёс твой дневник, чтобы ты могла продолжить писать, — ответил он, передав ей немного потрёпанную тетрадь. — И ещё… книга.       Взяв в руки книгу, девушка недоумённо смотрела на неё. Она была довольно внушительных размеров, в твёрдом переплёте и немного затёртой в углах, что говорило о том, что книга была довольно старая.       — «Стокгольмский синдром: история появления и содержание термина», — прочитала вслух Алиса то, что было написано на обложке. — Зачем она мне? — спросила девушка, нахмурив брови.       — Я хочу, чтобы ты прочитала эту книгу до нашей завтрашней встречи. А также закончила запись, которую начала в дневнике.       — Сегодня мы не увидимся? — удивилась девушка, внезапной смене расписания.       — Нет, только завтра. Мы встретимся и обсудим твои записи и то, что ты прочтёшь в этой книге.       — Ладно, — согласилась Алиса, ничего не понимая. Книгу и тетрадь она отложила на тумбочку. — Доктор Хоган, могу я вас спросить?       — Конечно, — ответил он, улыбнувшись ей.       — А Эйдан…он не приходил? — несмело спросила девушка, спрятав глаза.       — Нет, — врёт ей Хоган. — А почему ты вдруг спросила об этом?       — Да так…просто… — также врёт Алиса, натянуто улыбаясь в ответ доктору.       Совсем скоро ей должно было исполниться двадцать один, и девушка стала часто вспоминать о том, как Эйдан обещал провести этот день вместе с ней, что бы ни случилось. Но к её дню рождения оставалось чуть больше недели, а парень словно исчез, забыв о ней, что только подтверждало слова доктора. Она ему не нужна.       — Ладно, увидимся завтра, — попрощался Хоган, покидая палату.       — До завтра, — совсем без настроения проговорила девушка в ответ.       За дверью палаты, доктор Хоган, поджидал медсестру, что была сегодня на смене для того чтобы дать той новые указания. Как только Кларисса приблизилась к палате мисс Бергер, он остановил её и отвёл в сторону для приватного разговора.       — Доктор Хоган, что-то случилось? — спросила она, заметив обеспокоенный вид мужчины.       — Ничего серьёзного, Кларисса, — улыбнулся ей он. — Элис Бергер принимает прописанные мной препараты?       — Конечно, доктор Хоган, как вы и просили мы подмешиваем их ей в еду, чтобы она не заметила, а пить даём, пустые безвредные капсулы.       — Хорошо, но у меня будет к тебе ещё одна просьба, — заговорщицки начал он. — Во время прогулки не оставляй мисс Бергер одну, и не позволяй ей ни с кем разговаривать, — просит мужчина, немного сжимая пальцы на локте медсестры.       — Конечно, как скажете, — кивает женщина, соглашаясь со всем, что просил её доктор. — Я постоянно буду рядом с ней, ни на шаг не отойду, — с полной готовностью выполнять любые его приказы ответила Кларисса.       — Хорошо, а теперь иди. Элис, уже, наверное, заждалась тебя, — сказал он, подтолкнув медсестру в направлении палаты.       После прогулки Алиса вернулась к себе. Странное чувство, будто за ней наблюдают, не покидало её всё время, пока она гуляла с Клариссой, которая неожиданно вызвалась составить ей компанию. Алиса всё время оглядывалась и искала глазами того, кто наблюдал за ней, но натыкалась взглядом лишь на медперсонал и других больных. А ей так бы хотелось увидеть вместо них Эйдана, который пришёл к ней без предупреждения, решив сделать сюрприз.       Сегодня у неё впервые был свободный вечер наедине с собой. За последний месяц, она уже успела забыть, какого это, проводить вечера в одиночестве. Но рада была снова ощутить эту свободу, когда никто ничего от тебя не ждёт. Конечно, доктор Хоган предельно ясно выразился, что ждёт, когда она допишет ту часть своей истории, о которой ей хотелось бы больше всего забыть, а также прочитает книгу, что он ей принёс.       Так как вспоминать и писать об ошибке, которую она совершила с Эйданом, ей не хотелось, девушка решила сперва заняться книгой. Алиса залезла на кровать, и сев в позу лотоса, принялась за чтение.       «Стокгольмский синдром — термин, популярный в психологии, описывающий защитно-бессознательную травматическую связь, взаимную или одностороннюю симпатию, возникающую между жертвой и агрессором в процессе захвата, похищения и/или применения угрозы или насилия.       Под воздействием сильного переживания заложники начинают сочувствовать своим захватчикам, оправдывать их действия и в конечном счёте отождествлять себя с ними, перенимая их идеи и считая свою жертву необходимой для достижения «общей» цели».       Первые же прочитанные девушкой строки ей не понравились, вызвав неприятные ощущения, словно у неё засосало под ложечкой, но она решила пробежаться взглядом по оставшемуся тексту.       «В большинстве случаев стокгольмский синдром — следствие сильной психологической травмы. Потрясение такого уровня, которое убеждает человека: его жизнь висит на волоске и ему не на кого положиться. Кроме разве что насильника — единственного активного субъекта, оказавшегося рядом, с которым связан пусть крохотный, но всё-таки шанс на выживание».       «Некоторые общие признаки, по которым можно распознать жертву стокгольмского синдрома, всё-таки существуют:       • Понимание, которое человек проявляет к насильнику. «Это не он, это обстоятельства вынудили его так поступать».       • Вера в доброту агрессора. «Он хороший, просто характер взрывной».       • Чувство жалости к мучителю. «Он такой, потому что отец бил его в детстве». «Он такой, потому что общество не признаёт его талант!»       • Нежелание расстаться с насильником. Ведь: «Он бывает добр ко мне», «Он меня ценит».       • Нежелание сотрудничать с обществом или полицией в привлечении мучителя к ответственности. «Не надо вмешивать в наши отношения посторонних людей». «Полиция просто отправит его в тюрьму не разобравшись, а ведь он был добр ко мне, я не хочу быть неблагодарным».       Читая каждый из пунктов, Алиса невольно вспоминала слова Эйдана, что он говорил ей:       «Я понимаю тебя. Тебе было одиноко, ведь у тебя совсем никого нет»       «Алиса, твоя мама не права, ты достойна любви!»       «Ты так заботишься обо мне»       «Я не оставлю тебя»       «Никому не позволю нас разлучить».       Теперь в каждой из них ей чудилось притворство, или доказательство наличия этого синдрома у парня. Она сама и не заметила, как по щёкам потекли солёные слёзы, пока не увидела, несколько упавших капель на страницы книги, что размыли чернила.       — К чёрту, — прошептала девушка, закрывая книгу. — Не буду я её читать, чтобы там не просил этот докторишка, — фыркнула она, отбросив книгу на другую половину кровати.       Обняв себя за колени, девушка раскачивалась на постели, как маятник.       «Это неправда. Неправда. Эйдан не врал мне. У него нет никакого дурацкого синдрома. Всё было по-настоящему» — как мантру шептала Алиса.       Немного успокоившись, девушка села за письменный стол, чтобы продолжить изливать свои мысли в дневник.       «Я хотела бы забыть тот день, когда совершила ошибку. День, когда причинила Эйдану боль. Но, кажется, я уже никогда не смогу забыть об этом. И шрамы на моих запястьях, будут вечным напоминанием …»       Перечитала она то, на чём закончила. Взяв ручку, девушка сделала тяжёлый вдох, прежде чем приступить к написанию продолжения своей истории.       «24.10.21       Прошла почти неделя с того момента как Эйдан оказался у меня в квартире и остался со мной. Мне нравилось жить с ним. Просыпаться и видеть его, немного заспанным, домашним, такого родного и близкого. Каждый день с ним был сродни праздника. Но я всё время боялась его потерять. Боялась, что он бросит меня, оставит также, как и остальные. Поэтому, для того чтобы Эйдана не посещали грустные и тревожные мысли, я каждый день подсыпала ему своё успокоительное в напитки…       Так делать было нельзя. Я знаю это. И что самое ужасное, об этом узнал Эйдан …»

***

      Спустя неделю общения с Алисой, Эйдан почти полностью изменил своё мнение о ней. Каждое его утро начиналось со встречи с девушкой. Алиса не старалась быть соблазнительной или привлекательной перед ним. Она просто была собой, и это нравилось ему в ней больше всего. Она не красилась, одевала только то, в чём ей было комфортно. Она не притворялась.       Если девушка говорила, что ей нравится, как он поёт, как играет, то это было действительно так. Она честно, без притворства, говорила какие его песни ей не по душе, и он играл только те, что нравились ей. Было в ней, что-то, что цепляло его. Заставляло поверить, довериться и расслабиться, не ожидая подвоха. Он больше не видел в ней свою похитительницу… Точнее он больше не видел в ней похитительницу. Она осталась для него просто «своей», стала ему другом. Родным и близким человеком, которому можешь доверить самый сокровенный секрет.       Эйдан и сам не заметил, как это произошло. Быть может, когда они проводили время вместе и случайно соприкасались руками. Или, когда смотрели очередные фильмы, которые выбирали по очереди, и Алиса как всегда уснула на его плече. Или, когда он, в который раз, играл для неё «I LOVE YOU», и она внезапно расплакалась. Каждый день, каждая минута, проведённая вместе, всё больше сближали их, делая одним целым. Случайные касания больше не были чем-то нежелательным. Теперь они могли без стеснения, шутя, прикоснуться друг к другу, или вовсе устроить битву подушками, а после щекотать друг друга, пока один из них сдавшись, не просил пощады.       Всё это казалось простыми мелочами, но они были нужны им обоим. Эти случайные касания, взгляды, объятия, слова поддержки. На протяжении жизни им обоим довелось выслушивать негативные комментарии в свой адрес, что подрывали их самооценку, но теперь они были друг у друга. Опора и поддержка, которой им так не хватало раньше.       Разместившись за барной стойкой, Эйдан сидел, подперев голову рукой, и наблюдал за тем, как Алиса, не замечая ничего вокруг, кружилась возле плиты , готовя для них обед. На лице его была нежная улыбка. Он любовался ей, и не скрывал этого. Ему нравилось смотреть как она, смешно хмурясь, сдувала пряди волос, что лезли ей в глаза, как поправляла лямку фартука, которая спадала с её плеча. На ней были синие обтягивающие джинсы, и белая футболка на два размера больше чем нужен был девушке. Алиса была очень красива, и он не мог этого отрицать. А ещё он не хотел уходить от неё, но понимал, что это неизбежно. Рано или поздно ему придётся покинуть её квартиру и вернуться в реальный мир, где она была его похитительницей, а он всего лишь жертвой похищения.       Сделав глубокий вдох и выдох, парень поднялся со своего места и приблизился к девушке, остановившись за её спиной.       — Что это так вкусно пахнет? — спросил Эйдан, заглядывая за её плечо.       — Я готовлю суп, — улыбнувшись, ответила Алиса. Девушке было приятно чувствовать тепло исходящее от него, ощущать, как его дыхание щекочет ей шею.       — Суп?       — Угу, — промычала она. Набрав в ложку немного супа, девушка подула на неё, чтобы остудить. — Хочешь попробовать?       — Конечно, — ответил он. Придержав девушку за руку, Эйдан поднёс ложку ко рту и снял пробу. — Очень вкусно, — похвалил он. — Почему его вкус кажется мне таким знакомым? — нахмурившись, спросил парень.       — Я готовила по рецепту твоей мамы, — ответила Алиса, продолжая помешивать суп. — Нашла в инстаграме.       — Нужно будет ещё раз поблагодарить маму за создание той страницы, — усмехнулся Эйдан, отойдя от девушки.       — Твоя мама, наверное, прекрасно готовит. У неё столько интересных рецептов…       — Поверь, ты готовишь ничуть не хуже моей мамы, — сказал, улыбаясь Эйдан. Услышав его слова, Алиса не могла поверить, что он действительно это сказал.       — Спасибо, — смущённо ответила она. — Садись за стол, я разолью суп по тарелкам.       — Алиса, ты и так постоянно готовишь для нас двоих и всё делаешь сама. Я к такому не привык, — сказал парень. — Давай, я помогу тебе, — предложил он, сделав шаг к ней.       — Ты первый для кого я с удовольствие готовлю…и мне нравиться таким образом заботиться о тебе. Раньше я ни для кого не делала ничего подобного…       — Мне приятна твоя забота, — сказал он, пытаясь забрать у неё тарелку с супом.       — Не нужно, я сама.       — Алиса…       — Я сказала, сядь за стол! Я сама всё сделаю! — вдруг выкрикнула девушка, чем немного испугала Эйдана.       — Ладно, — согласился он, судорожно сглотнув, сделал шаг назад.       Сев за стол, парень наблюдал, как Алиса расставляет тарелки с супом для него и для себя, и думал о том, почему именно сейчас она сорвалась. Об заболевании девушки он знал не слишком много, но со слов Алисы понял, что некоторые вещи она может делать только в определённом порядке и если ей помешать, то она может разозлиться, а ещё, что ей трудно понимать окружающих, в особенности их эмоции и чувства. Поэтому, когда девушка срывалась и повышала голос, он старался не злиться и не обижаться на неё, подозревая, что из-за болезни ей иногда тяжело находиться рядом с ним.       Обедали они в тишине. Каждый думал о своём. Девушка корила себя за то, что не сдержалась, но не могла произнести и слова, чтобы извиниться. Когда она чувствовала себя по-настоящему виноватой, то просто не могла выдавить слова извинений, как не старалась.       — Прости… — начал говорить Эйдан, подняв взгляд от тарелки.       — Не нужно, это я виновата, — перебила его Алиса, встретившись с ним взглядом. Хоть она и чувствовала свою вину, на её голосе это никак не отразилось. Внешне она выглядела равнодушной, будто ей плевать на извинения парня.       — Ладно, — ответил Эйдан, снова приступив к еде.       Видеть девушку такой холодной, по отношению к нему, было непривычно. Обычно Алиса всегда радовалась времени, которому они проводили вместе, и было совсем неважно, чем они занимались, важно, что вдвоём. Теперь же он боялся произнести ещё хоть слово, чтобы не расстраивать её ещё больше.       После обеда, Алиса молча собрала их тарелки со стола и направилась на кухню, чтобы их помыть, а также приготовить чай. Сидя за столом Эйдан не находил себе места. Видеть Алису настолько подавленной было грустно, от того, что он знал — именно он виновник её испорченного настроения. Встав со своего места, Эйдан направился на кухню, желая как-то приободрить девушку. Алиса стояла к нему спиной и что-то бормотала, настолько неразборчиво, что он даже не мог понять, на каком языке она сейчас говорит. Он, почти что бесшумно, подошёл к ней, заглянув девушке за плечо. Перед его взглядом предстала столешница, на которой стояли две чашки, его и её. Белая с изображением странного котика, от которого шло облачко с надписью на русском — её, и чёрная, с большой надписью по всей плоскости «I'm the boss here» — его. Руки девушки замерли над его кружкой, держа пакетик с неизвестным содержимым. Выглядело всё так, будто Алиса, хотела что-то подсыпать ему в напиток, как уже делала раньше.       — Что у тебя в руках? — спросил он, опаляя своим дыханием её ухо, от чего девушка вздрогнула и быстро спрятала пакетик в ладони.       — Да так…просто сахар, — нашлась с ответом она.       — Алиса, не ври мне, — строго попросил он, смотря ей прямо в глаза. — Что ты хотела мне подсыпать?       — Это успокоительное… — призналась девушка, решив, что лгать больше не имеет смысла.       — Но зачем? — не мог поверить парень.       — Я боялась, что ты уйдёшь…бросишь меня, как и все… Хотела, чтобы ты чувствовал себя комфортно и не тревожился, — говорила девушка. Повернувшись к нему лицом, она опустила голову, боясь встретиться с ним взглядом. В голосе были слышны слёзы, но он был уверен, что если заглянет в её глаза, то не увидит их следа.       — Как давно? — спросил он совершенно бесцветным голосом.       Всё сказанное Алисой причиняло ему боль. Она не верила ему и обманывала. Теперь он и сам, не знал было ли настоящим то чувство спокойствия, что он ощущал, находясь рядом с ней, или это всё результат действий успокоительных средств.       — С первого дня… — тихо прошептала девушка, так и не подняв взгляда. Ей было стыдно смотреть на него, в его глаза.       — Чёрт, — выругался он, не сдержавшись. — Ты постоянно обманывала меня.       — Эйдан…я не хотела…я боялась…и…я не знала, что мне ещё сделать… — не связно бормотала девушка, хватаясь за его руки.       — Хватит! — выкрикнул он, делая шаг от девушки. — Хватит, Алиса. Я сыт по горло этой фигней! И я ухожу домой, — слова парня прозвучали для неё как гром среди ясного неба. — Сейчас же открой входную дверь, и я уйду.       — Нет… — всё также тихо сказала девушка.       — Что?       — Нет, — уже громче произнесла она, подняв свой взгляд. Как и ожидалось, в глазах не было слёз, только решимость к действиям. — Я не отпущу тебя. Ты обещал, что останешься со мной на мой день рождения!       — А ты обещала, что не будешь врать, — грустно сказал Эйдан. — Как видишь, все нарушают свои обещания.       На это Алиса ничего ему не ответила. Обойдя, ничего не понимающего парня, она направилась прямиком в свою спальню.       — Куда ты идёшь? Мы не договорили, — крикнул ей вслед Эйдан, но она никак не отреагировала, скрывшись за дверьми второй комнаты. Подождав с минуту, он пошёл за ней.       Не успел он приблизиться к двери спальни, как Алиса вышла к нему навстречу, что-то держа в руках. Сперва он подумал, что это связка ключей, но затем понял, что это не так.       — Что ты хочешь сделать? — страшась, спросил Эйдан, делая шаг от неё.       Алиса молчала в ответ, продолжая наступать, пока парень, не видя куда идёт, не запнулся ногами, упав на диван. В её взгляде была холодная решимость и ничего более. Оседлав его, чем ещё больше удивила Эйдана, она взяла его руку и пристегнула наручниками к подлокотнику дивана, как делала это раньше.       — Алиса, отпусти меня! — кричал, разозлившись Эйдан, дёргая рукой. — Отстегни, эти чёртовы наручники!       — Нет! Ты обещал! — кричала она в ответ. — Я не хотела всего этого…ты вынудил меня! Мы ведь почти стали друзьями, а ты хочешь бросить меня также, как и все!       — Друзьями? — переспросил он, скривив губы в усмешке. — Ни чёрта ты не знаешь о дружбе, Алиса. Права была твоя мама, когда говорила, что ты не любишь никого кроме себя!       Эйдан не хотел говорить этих слов, но разозлился слишком сильно и не смог сдержаться. От слов, что произнёс парень, Алиса поникла всем телом, и у неё перехватило дыхание. Она больше не могла находиться вместе с ним в одной комнате, поэтому развернувшись, резко направилась в сторону спальни.       — Нет, Алиса, стой! Не оставляй меня тут одного!       — Пошёл к чёрту, Галлагер! — крикнула ему Алиса, прежде чем громко хлопнуть дверью, скрывшись за ней.       Никогда, до сегодня, она не звала его по фамилии, и это могло значить только одно — на этот раз он глубоко ранил её чувства. Задел за живое, хоть и не хотел этого на самом деле. Пытаясь снять наручники, Эйдан дёргал своей рукой, но это совсем не помогало. Он слышал, как из комнаты девушки доносились её крики и шум, но мог лишь догадываться, что делала Алиса и с каждым её полным боли криком, винить себя в случившемся всё больше.       Когда спустя примерно двадцать минут девушка вышла из своей спальни, от её решимости не осталось и следа. Алиса была ужасно бледной, будто увидела призрака. А в глазах стоял страх, такой неподдельный, можно даже сказать животный, и беспомощность, которую сложно было передать словами. Эйдан смотрел на неё и не мог понять, что могло так напугать девушку.       — Алиса…всё нормально? — спросил он, пока девушка искала пульт, чтобы включить телевизор. — Эй, что с тобой?       Даже не взглянув на парня, она продолжала его игнорировать. Найдя пульт, девушка включила телевизор на новостном канале, где обычно показывали все свежие новости Торонто. Он не понимал, что с ней происходит, но когда она присела рядом с ним на диван, заметил, как из кармана её джинс торчит ключ от наручников. На телевизоре началась программа новостей, но Эйдан видел перед собой лишь ключ, который желал заполучить. Он пытался незаметно забрать его у девушки, но быстро отдёрнул свою руку, когда она пошевелилась. Спрятав лицо в ладонях, Алиса заплакала. По-настоящему заплакала, что-то бормоча сбивчиво и бессвязно, что он не мог разобрать ни слова.       — Всё нормально? — спросил Эйдан, положив ей ладонь на плечо, как всегда делал раньше, когда хотел её утешить.       — Не трогай меня! — тут же крикнула Алиса, вскочив с дивана. — Это всё из-за тебя! Ты обещал, что никому не расскажешь… а теперь меня посадят! Я не хочу в тюрьму! — кричала девушка, но он совсем не понимал, о чём она говорит, пока не прислушался к словам диктора с экрана телевизора:        «…стало известно о похищении Эйдана Галлагера. Актёр, певец и посол доброй воли ООН был похищен неизвестной девушкой возле студии, где он записывал свои песни. Сейчас вы можете видеть кадры с камер видеонаблюдения, что находятся на парковке у супермаркета, где последний раз видели парня.       Лорейн и Роб Галлагер обратились в полицию с заявлением о похищении сына. Сейчас проводится следствие. Если кому-то что-то известно о месте нахождении Эйдана Галлагера, просим сообщить по телефону, который вы видите внизу экрана…»       — Я…я не понимаю… — начал говорить Эйдан, осмысливая слова ведущей. — Алиса, я ничего не говорил родителям. Ты должна мне верить!       — Тогда откуда они узнали? — спросила она, сдерживая крики истерики. — Ты говорил с ними, когда меня не было рядом! Из-за тебя нас найдут, и меня посадят!       — Я не знаю… — сказал Эйдан, попытавшись взять её за руку, но девушка вырвала её. — Алиса, пожалуйста, поверь мне…       — Замолчи! Просто замолчи! — кричала она в истерике, закрыв уши руками.       Ей не хотелось больше видеть и слышать Эйдана, поэтому она убежала на кухню, скрывшись с глаз парня. И снова он слышал лишь шум открывающихся шкафчиков и выдвижных ящиков, не имея понятия, что и для чего делает девушка. Состояние Алисы пугало его. Она была настолько расстроена, что могла сделать с собой всё что угодно. Услышав звон разбитой посуды и упавших ножей, в его душе поселился страх, разъедающий сознание, что усугублялся невесть откуда взявшимся чувством вины.       — Алиса, что случилось? — крикнул он, но в ответ была лишь тишина. Ни криков, ни шума больше не было. Только мёртвая тишина, словно и самой девушки там не было, от чего ему стало совсем не по себе. — Алиса, ты в порядке?! — испугавшись тишины ещё больше чем шума, крикнул он.       — Я порезалась… — услышал он ответ от девушки вместе с тихими всхлипываниями, от чего начал ещё активнее дёргать прикованной рукой, чтобы освободиться от наручников, но ничего не выходило.       «Чёрт! Чёрт! Чёрт! — ругал он самого себя. — Зачем я наговорил ей всё это? — задавался парень вопросом. — Она ведь мне совсем не безразлична …».       Отчаявшись разорвать цепь наручников, Эйдан пробовал просунуть руку сквозь кольцо, но оно было слишком туго застёгнуто. Опустив голову на колени, он запустил пальцы в волосы, немного оттягивая их. Отчаяние вырывалось из него с тихим стоном. Он не знал, что делать. Наручники были слишком прочные, и выбраться из них он смог бы лишь с помощью ключа, которого у него не было. Он так и не успел забрать его у девушки. Вспомнив, что на сьёмках ему как-то доводилось открывать наручники с помощью острой шпильки, парень начал шарить взглядом по поверхностям в поисках чего-то длинного и острого. Но вместо этого нашёл кое-что получше — ключ, который выронила Алиса, когда вскочила с дивана. Он лежал довольно далеко от него, но приложив усилия Эйдан смог дотянуться второй рукой и достать ключ. Освободив себя от наручников, он помчался в сторону кухни, из которой всё ещё не слишком часто доносились тихие всхлипывания девушки.       Когда он вбежал на кухню, его взгляду предстала, самая ужасная картина, которую он только видел в своей жизни. Алиса сидела на полу, опершись спиной о дверцу холодильника. Руки её лежали по обе стороны от неё, по ним тоненькими ручейками стекала кровь, скапывая с пальцев на пол. Лицо её было серовато-синего оттенка, шея и одежда в крови. Футболка из белой превратилась в грязно-бурую, а кровь всё не останавливалась. За время, что он пытался выбраться из наручников, девушка успела потерять уже немало крови и выглядела ещё бледнее, чем до этого, что пугало его ещё больше. Упав рядом с ней на колени, первым делом Эйдан прощупал пульс на шее девушки. Слабо, но он всё же чувствовал удары о подушечки своих пальцев.       — Всё будет хорошо. Сейчас всё будет хорошо, — бормотал Эйдан, в поисках своего телефона. Он уже хотел набрать номер экстренной службы спасения, когда Алиса слабо остановила его.       — Пожалуйста, не надо…       — Но тебе нужна помощь.       — Они заберут меня и посадят в тюрьму… — говорила она слабым тихим голосом, словно на большее у неё не было сил. — Я не хочу в тюрьму…хочу остаться с тобой…       — Никто тебя не заберёт! Слышишь? Я не позволю им! — убеждал он девушку, но был вынужден согласиться с её словами. Звонить куда-либо было нельзя.       Ему снова пришлось вспомнить все случаи, когда на сьёмках «Академии Амбрелла», доводилось практиковаться в остановке бутафорного кровотечения и обработке ран. Времени на глупые истерики не было. Алиса и так потеряла достаточно крови, пока он искал, чем открыть наручники, поэтому теперь он действовал быстро и решительно. В ванной Эйдан нашёл аптечку. С трудом, но он всё же смог остановить кровотечение. Порезы были неглубокие, но Алиса задела вену, поэтому кровотечение было настолько сильным. Обработав раны и перемотав их бинтом, Эйдан вздохнул с облегчением. Девушка была жива. Она всё ещё тихо всхлипывала и по щёкам её безостановочно бежали слёзы. Никакие его слова не действовали, она, словно не слышала их. Не придумав ничего лучше, Эйдан поднял её на руки и понёс в спальню, надеясь, что Алиса сможет уснуть, и после будет чувствовать себя лучше.       В комнате был ужасный погром. Все вещи были разбросаны по полу и кровати, а дверь на балкон распахнута, от чего в спальне было ужасно холодно. Положив девушку на край кровати, он убрал ненужные вещи и закрыл балкон, чтобы ей было комфортнее.       — Не оставляй меня… — донеся жалобный шёпот со стороны девушки, что дрожала от холода, свернувшись клубочком на кровати.       — Никогда, — ответил Эйдан, ложась рядом с ней. — Я с тобой, и никуда не уйду.       Он обнял её со спины, накрыв их обоих одеялом, пытаясь согреть теплом своего тела. Алиса дрожала в его руках, словно осенний лист на ветру, и он ничего не мог с этим сделать. Просто не представлял, что ещё может сделать для неё, чтобы ей стало лучше. Поэтому обнимал её прижимая к себе всё ближе, пока не почувствовал, что она больше не дрожит. Им было плевать, что они всё ещё испачканы кровью. Сил на душ не осталось. Спустя некоторое время девушка смогла успокоиться, слыша размеренное дыхание парня над своим ухом. Им стало так хорошо и спокойно рядом друг с другом, что они сами не заметили, как уснули.