И мне до тебя, где бы я ни была, дотронуться сердцем нетрудно. Опять нас любовь за собой позвала. Мы — нежность, Мы — нежность. Мы — вечная нежность друг друга...
***
Будь, пожалуйста, послабее. Будь, пожалуйста. И тогда подарю тебе я чудо запросто. И тогда я вымахну - вырасту, стану особенным. Из горящего дома вынесу тебя, сонную.— Роберт Рождественский
Как только Ламберт перешагнул порог покоев чародейки и направился вниз по ступенькам лестницы в столовую, в нос ударил непривычный, приятный аромат. С каких пор Каэр Морхен не воняет, а благоухает? И кто умудрился приготовить булочки здесь? Ведьмак лишь искренне надеялся, что это была не Йен, ведь иначе он, получается, восхитился её умением готовить. Сейчас ему хотелось просто наконец-то поесть и, налив себе эля, понаблюдать за кислыми рожами своих собратьев. Оказывается, сегодня утром в Крепость прибыла его знакомая, никто иная, как Кейра Мец. — Ну надо же! Даже ты соизволил приехать, — парирует блондинка, только завидев Младшего из Волков. — И я невероятно рад видеть тебя, Кейра, — саркастично сквозь зубы процеживает Ламберт и подсаживается к брату по делу, усиленно стараясь не обращать внимания на бывшую любовницу. Для себя он решил всё ещё несколько месяцев назад. Изначально, как могло показаться, у них всё шло довольно гладко, но совсем скоро стало понятно, что сосуществовать вместе они едва ли смогут. Чувств не было… А кровь от пустой страсти перестала бурлить довольно быстро. К тому же, иногда в своих желаниях и требованиях Мец переходила границы. За спасение собственной жизни, Ламберт обязался помочь магичке с добычей некоторых особых компонентов для вакцины. В итоге он таскался с ней по всяким затерянным уголкам этого мира, рискуя жизнью, добывал для неё самый важный компонент вакцины, а в итоге… Лично для себя он ещё не решил, кто из знакомых чародеек невыносимее — Кейра или Йен. Сколько же колб она побила в своих истериках о пол и даже него самого. Но ведь он, на самом деле, не мог поздней осенью добыть редкие растения или мутагены, которые даже летом отыскать — задача практически невыполнимая. Следствием было то, что они расстались. Бурно. Со скандалом и почти с дракой. Ведьмак направился в Каэр Морхен и больше не видел Кейру. До сегодняшнего дня. — Ого, Эскель… Я смотрю, выглядишь помято. А ведь когда-то ты просыпался не в постели с чародейкой, а в хлеву, — Ламберт лишь коротко усмехается, прилегая к напитку. Уж он то точно знал, что Эскель не обидится, а вот на нервах Кейры можно было поиграть. Бывали времена, когда ведьмакам приходилось практически целые годы в этих стенах проводить вместе. Правда, он явно не знал, что его брат просто научился избегать ненужных конфликтов с ним путём пропускания мимо ушей острых словечек. Эскель выглядел не сильно бодрым, хотя бы потому, что как и все остальные, перепробовал практически весь вчерашний алкоголь, без разбора смешивая его друг с другом. При этом у него было отчётливое воспоминание, будто бы засыпал он утром в своей кровати в обнимку с козликом. Но какого же было его удивление, когда утром его разбудил яркий аромат жасмина и лилий, коим обладал парфюм чародейки, которая, нависая над ним, аккуратно трепала его за плечо. Кейра не постеснялась попросить его о помощи в выборе свободной комнаты и переноске всех вещей, которые она успела захватить с собой. Эскель, конечно, не отказал, хотя делал это практически на автомате, словно в тумане ступая по коридорам Каэр Морхена, после чего поспешил покинуть магичку, чтобы ненароком ещё не сказать лишнего и не оказаться из-за этого на середине озера, как Геральт во время ссор с Йен. — Кто бы говорил, Ламберт, — фыркает мужчина, морщась и наливая эля и себе, — Я просто помог Кейре расположиться. А вот не ты ли ещё вчера говорил, что хочешь пригласить Трисс пойти с тобой на свадьбу? Ненавистник чародеек, что скажешь? Неужели что-то изменилось? — с долей иронии спрашивает ведьмак. Он понятия не имел, что происходило в жизни его младшего брата, но всегда с особой теплотой и лёгкой влюблённостью относился к Меригольд, которая так часто порхала словно бабочка между ними, завораживая чарами своей красоты и истинной женственности. Кейра решает тактично промолчать и не развивать разговор с Ламбертом сейчас, сидя в столовой. Она ковыряет вилкой омлет, и старается не смотреть в сторону братьев-ведьмаков, лишь внимательно слушая их разговор, чтобы вдруг не пропустить что-нибудь очень интересное. Ламберт же не остаётся в стороне и тоже наливает себе крепкого эля. Потрëпанный вид друга его забавляет, хотя ведьмак понимает, что и сам выглядит не самым лучшим образом. Как бы то ни было, но он просто не мог не пошутить, сказать что-то такое, для чего собрат бы долго искал достойный ответ. — Я такое сказал? — для начала он искренне удивляется, ведь, правда, не помнит, чтобы делился с Эскелем своими планами, но вида не подаёт, — Хо, брат… Ничего не изменилось. Видишь ли, дорогуша… Чародейка чародейке рознь. Слава Мелителе, Меригольд не фанатик алхимии, да и обрушить градобой точно не решится за любое неповиновение, — Ламберт смотрит то в ошарашенные глаза Эскеля, то на нервный тик Кейры, которая, кажется, уже была практически сжечь его за такую шутку. Увы, но между ними всё кончено. — То есть, говоря подобное, ты подразумеваешь, что все чародейки кроме Трисс конченные истерички? — не совсем разбирая слов, сказанных другом, задаёт вопрос Эскель, придерживая тяжёлую больную голову рукой. — Ох, брат… — вновь театрально протягивает младший из Волков, — Это лишь один критерий. Ну да ладно, ты поразмысли немного, дорасти сначала. — Ой, да иди ты… Опять всякую чушь несёшь. Сколько раз я уже себе говорил не спорить с идиотами. — Как грубо! — Ламберт наигранно возмущается, хмуря брови в этот момент, — Ну да ладно. Давай, наливай ещё, и я пойду, — осушая кружку, продолжает он. Ведьмаки с силой ударяются чарками и, после банального тоста, осушают их до дна. Младший из Волков встаёт, чтобы отправиться по своим делам, но его останавливает голос Эскеля. — Но только ты никуда не идёшь. Сегодня все наводят чистоту в Каэр Морхене. Весемир сказал во всём слушаться Нэннеке. Она вместе с Лютиком и Присциллой ушла за мётлами, вёдрами и тряпками в кладовую. Отлынивающие от работы на свадьбе будут пить лишь молоко, — совершенно спокойным голосом говорит старший ведьмак, даже не поднимая глаз на друга. — Ну что за… — протягивает Ламберт таким голосом, что в нëм проскальзывают даже вибрации рыка, — Старик вообще умом тронулся?! Я на такое не подписывался. То каменщик, теперь решили из меня горничную сделать, — недовольно фыркая, мужчина удаляется из комнаты, но в дверном проëме его встречает как раз та самая Нэннеке. Это была женщина с довольно объëмными формами, очень добрыми глазами, широкой открытой душой и… потрясающим командным голосом, который мог заставить абсолютно любого подняться со своего места. — Ах, вот где вы, голубчики! — восклицает жрица, окидывая взглядом ведьмаков, — А я вас как раз и ищу. От чародеек проку мало, вот Весемир и разрешил мне вас задействовать. Только сегодня, мальчики, вместо мечей у вас будут швабры. Но я думаю, что вы и с ними справитесь не хуже, — в еë интонации было столько напора и решимости, что Ламберт непроизвольно делает несколько шагов назад, а Эскель поднимается с лавки и подхожит ближе. — А Вам не кажется, что это… Мягко говоря, работа не совсем для ведьмаков? — пытается возмутиться Младший из Волков, складывая руки на груди и ехидно усмехаясь. Ламберту действительно не хотелось тратить время на то, чтобы подметать и мыть полы. Он лучше бы весь день латал дыры в стенах Каэр Морхена, чем сейчас будет глотать, скопившуюся здесь за годы, пыль. — А ну, цыц! — вновь громкогласно произносит жрица, поднимая при этом указательный палец вверх, — Я разве что-то не понятно объяснила? Это простая уборка, в которой мне требуется помощь. Подмести и помыть пол, смахнуть пыль с мебели. Что в этом такого постыдного? Чем раньше начнëм, тем быстрее закончим. А кто будет отлынивать, тот на свадьбе не получит ни грамма алкоголя. Пока женщина говорит, Эскель внимательно смотрит на неë, почëсывая подбородок и покачивая головой, видимо, таким образом соглашаясь с ней. Со стороны Ламберта же слышны только шумные вздохи и видно то, как мастерски он умеет закатывать глаза. Кстати, это была одна из черт, в которых они были схожи с Трисс. Когда он пытался в который раз подшутить над ней, то она повторяла данное движение так же отменно. — Ну хорошо, хорошо. Поможем. Только давайте побыстрее. У меня ещё и свои дела вообще-то есть, — всë же соглашается Младший из Волков. — Это какие у тебя дела могут быть? Кадрить мамзелей? — усмехается его коллега по цеху. — Заткнись, Эскель! Не твоего ума дело. — Заткнись же оба наконец! — голос Нэннеке прерывает диалог между братьями, который начинал перерастать в повышенные тона, — Всë, идëм, — с этими словами жрица вновь переступает порог кухни, уходя вглубь коридоров, а за ней следуют два ведьмака с поникшими головами, что вызывает смешок у Кейры, которая наблюдала этот этюд за чашкой чая с баранками.***
Тем временем Йеннифэр и Трисс уже были в ателье, где невесту сразу же увели примерять платье, пошитое специально для неë, а рыжеволосая смогла выпросить для себя чай, чтобы хоть чем-то заполнить пустой желудок, оставшийся сегодня без завтрака. Совсем скоро из-за ширмы появляется сиреневоглазая чародейка в абсолютно белом платье, что вызывает некий диссонанс в голове Меригольд. Этот образ абсолютно не сходится в еë мыслях с характером подруги, поэтому как-то странно и непривычно видеть Йен в этом нежнейшем подвенечном платье. — Действительно Вам идёт! Вы только посмотрите, ну что за вышивка, что за узор. Прелесть! — приговаривает швея, бегая вокруг магички, чтобы разложить шлейф платья и показать его во всей красе. — Как тебе? По-моему, мы переборщили с кружевом, — внимательно рассматривая себя в зеркале, строго говорит чародейка. — Но ваша свадьба — грандиознейшее событие для многих. Ты должна выглядеть роскошно, к тому же, кружево здесь явно не лишнее. Просто ты привыкла к более лаконичным, строгим фасонам, — склоняя голову чуть набок, отвечает рыжеволосая, при этом оценивающе окидывает взглядом платье. — Ладно, что ж… Дорогому камню — золотая оправа. Может, я действительно преувеличиваю, и это новые веяния в свадебных нарядах. Фелиция, молоденькая портниха и вместе с тем хозяйка ателье, оказывается на грани отчаяния, когда Йеннифэр заикается о недостатках платья. Она была наслышана о характере и манерах чародейки и очень сильно переживала, когда та обратилась к ней для пошива свадебного платья, хоть в душе и была рада и счастлива иметь такого клиента с громким именем. Когда же Йен соглашается с подругой, то Фелиция выдыхает, надеясь, что не придётся вновь что-то переделывать, потому что она уже потеряла счëт того времени, которое убила на пошив этого платья. — Да, пожалуй, именно так. Вставки из плотного кружева с жемчугом смотрятся великолепно, — с улыбкой Трисс пытается сгладить ситуацию, видя полное отчаяние в глазах швеи. Глубоко вздыхая, Йен касается шелковой ткани наряда. Платье изящно облегает еë фигуру, подчёркивая тонкую талию, высокую упругую грудь, хрупкие плечи. Белый шëлк с отливом удачно освежает кожу невесты, а жемчужная вышивка кружевного корсета предаëт образу благородность и умеренный шик. Платье не было вычурным или, напротив, через чур скромным — в самый раз для такой женщины, как Йеннифэр из Венгерберга. — Хорошо, больше не будем править. У нас просто нет на это времени, — соглашается брюнетка, обращая внимание на портниху. — Оно, правда, Вам очень идëт, — серые глаза Фелиции загораются огоньками, а сухие потрескавшиеся губы растягиваются в искренней тёплой улыбке. Что ж, её многодневный труд будет щедро вознаграждëн. — Я рада, что ты остановилась на этом варианте. Оно действительно получилось необыкновенной красоты, — зеленоглазая улыбается искренне, представляя, какова будет реакция Геральта, когда он увидит свою невесту в этом платье. Сейчас она может думать об этом без слëз, боли и сожаления. Меригольд, на самом деле, рада, что Белый Волк, кажется, наконец-то определился, спустя долгих тринадцать лет. — Фелиция, дорогая, помоги Йен с корсетом, — спокойно проговаривает Трисс, желая поскорее отправиться обратно в Каэр Морхен. — Конечно, — кратко кидает портниха, начиная суетиться. — Не стоит. Я хочу к нему немного привыкнуть. Лучше подготовь платье моей спутницы и заверни мою фату, – магичка аккуратно подбирает пышный подол подвенечного платья и поворачивается, чтобы рассмотреть, как оно сидит сзади. В этот раз на губах Йеннифэр можно заметить даже лёгкую улыбку. А это очень хороший знак. Рыжеволосая, не отводя взгляда от Йен, подходит ближе к ней. Она очарована. Чародейка из Венгерберга действительно была достаточно красивой женщиной, но в этом белоснежном платье смотрелась просто поразительно. В какой-то степени Трисс всë же завидовала ей, но по-доброму. Просто… В своих мечтах она тоже желала примерить свадебное платье и под руку с самым дорогим и любимым мужчиной войти в будущее, где будут они, их семья, уют и спокойствие. Меригольд горько улыбается и легонько покачивает головой, понимая, что это слишком глупые мечты для магички. — Трисс, ты чего? — подруга, кажется, замечает изменение настроения рыжеволосой и оборачивается на неë, задавая вопрос. — Я? Всë в порядке, — отмахивается девушка, поднимая голову вверх, и тут же улыбается более широко. Никто не виноват в еë неожиданных страданиях, кроме неë самой, такой нежной и наивной мечтательницы. И не стоит никого впутывать в свои переживания. — Что имеем не храним, потерявши — плачем, — ровным голосом продолжает брюнетка, — Ваша история закончена. И, я очень на это надеюсь, никогда заново не будет начата. Даже в попытках, — с явным намëком говорит сиреневоглазая, чей голос и взгляд становится более строгим и холодным. — Стой… Ты о чëм? Неужели ты думаешь, что я действительно попробую увести у тебя мужа? — как считает Меригольд, это даже звучит слишком мерзко, чтобы быть правдой. — Ну когда-то ты уже попробовала это сделать. — Тогда всë было по-другому… — с грустью подмечает девушка, опуская глаза вниз на свои руки, — Сейчас же у меня своя жизнь, а у него, теперь уже у вас, своя. — Ладно, хочется тебе верить, хотя, — она не успевает договорить, так как возвращается швея с вещами, заботливо упакованными и готовыми к транспортировке. Остаëтся лишь снять платье с Йен и аккуратно его сложить, что довольно быстро и делает портниха. После чего обе чародейки, не проронив больше ни единого слова, возвращаются через портал в Каэр Морхен.***
Они выходят к Крепости старого моря, вдыхая полной грудью влажный, ещё морозный для ранней весны, горный воздух. Замок всё так же величественно возвышается над небольшим озером, и притихшими, снежными долинами. Двор на удивление почему-то сегодня тих и пуст, а в окнах виднеется золотистый свет факелов. Видимо, все находятся внутри. Зябко кутаясь в тëплые мантии, Трисс и Йен спешат в саму крепость, огибая лужи и сугробы нерастаявшего снега. В это же время Ламберт, которому всё происходящее, если быть честным, не очень нравится и порядком надоело, ходил с завтрака довольно раздражённым, даже успел поругаться с Геральтом, но, благо, Весемир был рядом. Наставник всегда мог быстро рассудить споры. Когда Младший из Волков в очередной раз спускается вниз, чтобы достать из кладовой какие-то тряпки, которые от него требовала Нэннеке, руководившая уборкой, мужина слышит скрип открывающейся входной двери и с интересом направляется ближе к ней. — Кого же занесло в наши края! — удивлённо и, как обычно, с долей сарказма начинает он, — А, это всего лишь вы, — уже более спокойным голосом продолжает он, — Платья, надеюсь, не перепутали? — посматривая то на одну чародейку, то на другую, интересуется ведьмак. — Нет, не перепутали, — кратко бросает Йен, с укором посматривая на подругу, и сразу же направляется в их с Геральтом комнату, оставляя друзей наедине. — Ты не забыла приготовить носовые платки? Я тебе слёзы больше вытирать не буду, — усмехаясь, брюнет приобнимает Меригольд одной рукой за плечи, а второй перехватывает из еë хрупких ручек пару свëртков. — Ламберт! Ну хватит, я уже успела прорыдаться, — чародейка улыбается и поправляет чуть растрëпанные волосы. — Ну ладно, ладно, — ведьмак поводит плечами, но всё так же продолжает наблюдать за Трисс, своим острым слухом улавливая звон разбившейся посуды на втором этаже, — Слушай, давай поднимемся уже наверх. И желательно побыстрее, иначе меня Нэннеке в порошок сотрёт. Она у нас сейчас главная повелительница чистоты, швабр, тряпок и метёлок, — в данный момент в голосе Младшего из Волков можно было заметить долю неприязни, ведь ему то уж точно такое ремесло было не по сердцу. Трисс согласно кивает, позволяя Ламберту самому выбрать самый короткий и безопасный путь в верхние комнаты. — У вас здесь слишком холодно. Я не ожидала, что в Каэр Морхене ещё снег лежит, пошила лëгкое весеннее платье, — Меригольд цокает язычком и задумывается. — И насколько же весеннее у тебя платье? Если что, то придётся найти тебе шубу. У меня была где-то, — мужчина шутит, понимая, что его шуба вряд ли подойдëт чародейке, но старается сохранить при этом самый серьёзный вид. — Лёгкое Ламберт, лёгкое, — улыбается девушка, чуть вскидывая аккуратный носик вверх, — Мы с тобой переспали всего один раз, а ты уже хочешь одарить меня своей шубой? Вот уж новости, — она старается перевести всë в шутку, даже случившееся утром, но на еë щеках появляется предательский румянец. Чародейка даже не представляет какой вид может иметь шуба с плеч ведьмака. Ведь как мужчины не старались, бережно сохраняя новую вещь, гнилец или другая подлая тварь норовила появиться именно в тот момент, когда как раз-таки обновка надевалась. А средств, выводящих потроха утопцев магическому сообществу так и не было известно. Что же именно делать дальше с сегодняшним утром она полностью так и не решила, и поэтому решила отшутиться. — Я же забочусь, Меригольд, от сердца буквально отрываю, а ты не ценишь. Всё с тобой понятно, — мужчина качает головой, стараясь сделать наиболее печальное лицо, — Кстати, ночью здесь довольно холодно, если ты забыла, а у меня есть тёплое одеяло на овечьей шерсти. Так что ты подумай получше, с кем коротать эти ночи. — Хочешь, чтобы постель грело не только тёплое одеяло на овечьей шерсти, но ещё и рыжеволосая чародейка? Нет, зная холод ночей Каэр Морхена, предложение весьма щедрое, но прыгать из одной койки в другую в трезвом уме… С утра она не владела собой, еë захватили чувства, но с другой стороны ей же было так хорошо и спокойно рядом с ним. До чего же много нерешённых вопросов. — Заметь, не я это сказал, — мужчина усмехается и вновь опускает глаза вниз, — Утром ты была решительнее, — они проходят в комнату чародейки, где Ламберт кладëт свëртки на кресло, а сам становится рядом с окном, облокачиваясь на подоконник. — Ладно, ответь мне только честно, насколько сильно я околею, если отвергну твое предложение о тëплом овечьем одеяле? — если учесть состояние замка и всех гостей — тёплые одеяла будет явно в дефиците, впрочем, как и жаровни. При таком раскладе магичка не удивиться, если кто-то из приглашённых гостей не погнушается пойти отдыхать в спальню молодых, где явно будет теплее. Трисс Меригольд слишком хорошо помнит насколько бывает холодно, когда у тебя ничего нет. Там, в Новиграде, когда началась охота было не сладко. А так как с эликсирами у неё большие проблемы, стоило бы чуть лучше позаботиться о своей сохранности. — Честно тебе ответить? Сильно, — серьёзно кивает ведьмак, — Но не переживай. Тёплое одеяло я тебе достану. Сам занесу или попрошу кого-нибудь, — мужчина пожимает плечами и заглядывает в окно, за которым во всю бушует капель, — А то заболеешь. Ещё потом лечить тебя придётся. Нет, Ламберт был совсем не против провести лишнее время рядом с рыжеволосой чародейкой, но не хотелось бы, чтобы еë самочувствие при этом было далеко от хорошего. Намного приятнее общаться, когда оба собеседника полны сил и желания. — Если что, то я тебе напомню про одеяло. А если мы оба забудем, то тебя замучает совесть, потому что стук моих зубов будет слышно на весь Каэр Морхен, — Трисс загадочно улыбается, поглядывая на Ламберта, и ставит на столик вазу с фруктами, чтобы он мог дотянуться до неë. Конечно, она надеется на то, что ведьмак не забудет. А, может, и сам заглянет к ней. Главное, чтобы его окончательно не доконала уборка. — Как ты могла подумать, что я про тебя забуду? Ты же незабываема, Меригольд, — парирует мужчина и ловко отрывает от винограда небольшую веточку, сразу же отправляя несколько виноградинок в рот. — Ну вот и посмотрим, — магичка до конца никак не может уловить, что скрывается между всех строк. Ламберт словно сам не свой. Точнее, не так. Это тот же он, вот только что-то в нём неуловимо изменилось. Слишком разговорчив? Внимателен? Она просто обязана вывести его на чистую воду. Что скрывается за этим всем? Развлечение на пару ночей или всë-таки что-то большее..? — Кстати, Кейра уже здесь. Мне сейчас всë-таки надо начинать бояться за свою сохранность? – Меригольд знала, видела, как Кейра Мец сошлись с Ламбертом как раз сразу после битвы в Каэр Морхене с Дикой охотой. Она даже слышала, что те покинули стены замка, пустившись в путешествие. Кейра тогда смогла вернуть свой статус, благодаря изобретению лекарства от Катрионы, которая больше так не бушевала, но, все же, уносила жизни простых людей. И, да, они с Ламбертом уже обсуждали это утром, но всë же хотелось поставить в этом разговоре жирную точку. — Ну началось, — следом протягивает Младший из Волков, закатывая глаза, — Повторю ещё раз, если ты не поняла. Да, эта нахальная, упрямая и чрезвычайно истеричная особа уже приехала. Представляешь, я таскался с ней по всяким затерянным уголкам этого мира, рискуя жизнью, добывал для неё самый важный компонент вакцины, а она… Я ещё не решил, кто из них невыносимее — Кейра или Йен. Сколько же колб она побила об меня в своих истериках. Ну не могу я поздней осенью ей добыть редкие растения или мутагены, которые даже летом найти — задача практически невыполнимая. В итоге мы ней расстались. Бурно. Со скандалом и почти что с дракой. Я направился в Каэр Морхен и больше её не видел до сегодняшнего дня, — рассказывает мужчина, в некоторых моментах эмоционально покачивая головой или размахивая руками, — Так что тебе бояться нечего. Кейра никогда не была для него объектом обожания и тем более любви, возможно, только лёгкой симпатии, которая со временем довольно быстро угасла. Он был благодарен ей за спасение его жизни, но не более. — Ламберт, Ламберт, я же пошутила, — чародейка, не ожидавшая такой бурной реакции, смотря на распаляющегося мужчину, пару раз глупо моргает, — Прости. Кажется, она затронула какую-то очень чувствительную струну его души совершенно того не желая, и не совсем понимая какую именно. Но Ламберт явно злится, не скупясь в выражениях и подробностях. Девушка мягко укладывает руку на его плечо, чуть ощутимо поглаживая и сжимая. Нет, ведьмак и до этого отличался несвойственной остальным представителям своего цеха эмоциональностью, но сейчас… Прорывает? Или ей только кажется? — Ну и шуточки у тебя, Меригольд, — фыркает Младший из Волков, — Вот ты пошутила, а я специально отказался крыс отлавливать, — Ламберт усмехается и наконец-то немного выдыхает, но тут же напрягается, когда чародейка дотрагивается до него. — Может, что-то поедим? Я ужасно проголодалась и готова даже что-то приготовить. Если, конечно, ты не боишься моих кулинарных изысков, — интригующе произносит магичка, не отходя от мужчины. Кажется, что его будто ударяет молния. Все мышцы тела мужчины напрягается, а сам он на несколько секунд перестаёт даже дышать, лишь неотрывно смотря в самые красивые в мире глаза. Ламберт бережно перехватывает хрупкую маленькую девичью ладошку своей большой ладонью и некрепко сжимает её, аккуратно снимая с собственного плеча, но отпускать не торопится. Как бы ему хотелось прижать её к своим губам, выражая чувства, бурлящие внутри. А ведь говорят, что ведьмаки бесчувственны… Немного подумав, он всё же выпускает руку Трисс из своей. — Вообще меня там ждут Нэннеке и уборка, но твой план мне нравится намного больше. Даже при раскладе, что ты будешь готовить, хотя не доверяю магичкам в этом деле, — он снова кидает взгляд в окно, замечая вдалеке пару людей, видимо, очередных гостей. — Можешь помочь мне или сходить за вином, ну и прикрыться моим желанием расположиться с комфортом, — предлагает чародейка, — Мне как раз нужно ещё и свечи обновить. Я уверена, что у вас в запасах они есть. И, да-да, я помню, ты удивлен, что я вообще оказалась на этой свадьбе, но, знаешь, наверное уже отболело и не трогает. В конце концов… это была дорога в никуда. — В никуда, говоришь? Ладно, — будто невзначай говорит мужчина, вновь заглядывая в окно, — Не жалеешь? Ну… Что так вышло, — всё-таки внутри его очень сильно мучал вопрос о том, какие чувства девушка испытывает к его братцу в данный момент. — Боишься, что когда спросят: «Кто против этого брака?», то я первая побегу к алтарю отбивать Геральта? — Трисс хитро щурится, присаживаясь на край кровати, а потом и вовсе откидывается на неë, лишний раз убеждаясь, что перина здесь действительно хороша. — Ну… Мало ли. Кто тебя знает, Меригольд. Вы, женщины, непредсказуемы, особенно чародейки, — ведьмак ухмыляется одним уголком губ, подходя ближе к девушке и так же плюхаясь на кровать. — А ещё как униженная и оскорбленная пассия, я всенепременно устрою магическую битву с Йен, дабы пощекотать всем гостям нервишки, а Геральту самолюбие. Я как раз запланировала это на момент их клятв, думаю, будет весьма…феерично,— Трисс фыркает, вскидывая брови. — Слушай, Меригольд, я ради такого даже пить не буду. Хочу быть в трезвом уме и светлой памяти, чтобы запомнить такое, — ведьмак косится на чародейку, смеясь. — Вот и откровенничай после такого с тобой, — она несильно, в шутку ударяет его кулачком по плечу, перекатываясь на бок, подпирая голову рукой. Он наблюдает за магичкой, любуясь ею, но при этом внимательно слушая и внимая её словам. — Нет. Это было… Слишком долго, зыбко. Я не уверена, что хоть когда либо могла спокойно говорить, что мы вместе. Рыжеволосая замолкает, рассматривая потолок, испещрённый мелкими трещинами. — А что за радость всё время жить с осознанием, что греешь постель для того, кто не назовет тебя даже любимой, — она сделала всё, что могла: была рядом, помогала, просила пред сильными мира сего, врала… Ей не в чем себя упрекнуть, но когда не чувствуешь отдачи, сгораешь слишком стремительно, — Впрочем, Йен на вершине его списка, но… Вряд ли единственная. И она знает это. — Ну всё, я сейчас заплачу, — мужчина изображает невыносимо жалостливо лицо, — На самом деле, Геральт та ещё скотина. И тупица. Упустил такую женщину, а сам загнал себя под каблук, — говоря об этом, самый молодой из Волков нигде не лукавит, ведь наблюдая за данной картиной годами, уже успел сделать некоторые выводы. — А ты бы не упустил? По девушке нельзя понять, шутит она или спрашивает серьёзно. Чародейка и сама не понимает чего в ней сейчас больше. Но сказанное Ламбертом греет душу. — А ты как думаешь? — мужчина задаёт вопрос, хитро улыбаясь, и когда ощущает лёгкий толчок в плечо, то резко разворачивается, тут же нависая над Трисс, — Я сильно на дурака похож? — весело продолжает он, всматриваясь в красивые изумрудные глаза магички. Сейчас в данном жесте не подразумевается ничего пошлого. Это лишь небольшая забава, как шанс насладиться близостью обожаемой женщиной, вдохнуть её дурманяще-сладкий аромат, полюбоваться рыжими локонами, пухлыми губами, сияющими глазами, длинными ресницами и милыми веснушками. — Кстати, ты уже выбрала себе спутника на данное мероприятие? — интересуется Ламберт, не отрывая взгляда от девушки. Когда Младший из Волков одним неуловимо плавным движением перекатывается, нависая над ней самой, она замирает, не зная что ответить. Хоть эти кошачьи глаза и роднят в образах всех ведьмаков, чародейка не согласна, что они у всех одинаковы. У Ламберта вот, у самой границы зрачка, особенно когда он вытягивается в тонкую линию, отчетливо проявляется охра. Или, даже, терракот… Трисс просто повинуется моменту, проводя ладонью по его руке в кожаной куртке. Не высоко, только до локтя, чтобы спуститься снова к запястью. – А ты с какой целью интересуешься? Хочешь пригласить меня? — Может и хочу. Но вдруг Эксель перехватил тебя на половине пути. Ты же в курсе, что он без ума от тебя? — Эскель? От меня? Ох, Ламберт, ты, наверное, что-то путаешь. Он не обменялся со мной и десятком слов ещё в тот мой приезд, а внешний мир никогда нас не пересекал нас на своих просторах. Так что, мой дорогой милсдарь, у Вас есть все шансы пригласить опасную бывшую пассию на знаменательное торжество. Но, в таком случае, я желаю приглашение по всем канонам. Трисс снова шутит, совсем не ожидая ничего взамен. Ей просто впервые за долгое время настолько легко и весело хоть с кем-то, что можно позволить себе забыться, как она уже забылась утром. — Просто он не многословен. Но взгляды говорят о многом, — Младший из Волков ни на секунду не отводит взгляда от девушки и наблюдает за её реакцией, — А теперь внимательно, — подмечает он, — Госпожа, не соблаговолите ли Вы присутствовать на этом знаменательном торжестве в роли моей самой прекрасной спутницы. Обещаю, что не отдам Вас на растерзание Кейре и другой нечисти, — вновь усмехается ведьмак и с особой заботой и нежностью заправляет за ушко чародейки рыже-золотистую прядку волос, выбившуюся из её причёски. Мужчина обращает внимание и на то, что одной рукой она удерживает его за запястье, и это действительно приносит ему удовольствие. Её прикосновения… — Соблаговолит, — улыбается чародейка, чувствуя, как мягко, почти заботливо он заправляет прядь её волос, а взгляд темнеет, — Опять пытаешься соблазнить меня? — О, благодарю Вас, почтеннейшая. Вы не представляете, какая это честь для меня, — мужчина улыбается в ответ девушке, А после хитро улыбается на еë следующие слова, — Может и пытаюсь. Откуда ты знаешь? — продолжает шутить он, хотя, если быть честным до конца, то планах был такой пунктик. — Давай не сейчас… — старается поумерить его пыл чародейка, — Если с походом на свадьбу разобрались, то пошли за едой, вином и свечами, — Трисс легко похлопывает ведьмака по руке, безмолвно прося «отпустить» её. — Как же я устал, Меригольд, как устал. Ты просто не представляешь, — ведьмак пытается изобразить наиболее страдальческое выражение лица, а также сцепляет ладони в замок и укладывает их на груди, когда девушка высвобождается из его плена. К уборке крепости возвращаться не хочется абсолютно, тем более теперь, когда вернулась рыжеволосая, поэтому он и растягивает время как может. Но его действия не были направлены только на то, чтобы не заниматься делами, нет, ему было приятно провести время в компании Трисс наедине в непринуждённой обстановке. — От чего? — магичка присаживается, и теперь смотрит на мужчину сверху вниз, — От подготовки к свадьбе, долгой зимовки или…есть ещё что-то? Меригольд ловит себя на ощущении, что подобные разговоры не слишком, наверное, подходят для ведьмака и чародейки. Она должна плести интриги, разбираться в быстро меняющейся политике, узнавать какие-то секреты, а ведьмак должен рассказывать как вскрыл очередного катакана, выследил хвосторогу и чуть не нарвался на ганзу. Но они разговаривают почти на обычные темы, и ей это нравится. — Ты не представляешь, какая Нэннеке отчаянная и жестокая домохозяйка. Весь день Ламберт-подай, Ламберт-принеси, Ламберт-сделай, — шутит Младший из Волков, поднося руку ко лбу и изображая отчаяния, — Легче сразить мантикору, чем выжить под надзором этой женщины. Он наблюдает за чародейкой, продолжая лежать и будто даже не думая подниматься. — Ладно, уговорила, идём, — мужчина резко встаëт с кровати и разминает затёкшую шею, — Пока ты будешь готовить, я принесу свечи и сделаю ревизию нашего погреба с алкоголем, но ты меня практически на верную смерть отправляешь, — он поворачивается к девушке, понимая и внутренне ощущая, что она стоит совсем близко. В свете закатного солнца Трисс выглядит ещё прекраснее. Сейчас ему кажется, что её волосы будто бы на самом деле полыхают ярким пламенем, губы принимают цвет спелой вишни, а глаза всё так же переливаются изумрудами. — Уверена, полчаса ты вполне сможешь прожить без моего вмешательства. Полчаса, обещаю. И я проведу целую спасательную операцию, если того потребуют обстоятельства, — она чуть наклоняется вперëд и целует Младшего из Волков в щетинистую щëку, но тут же отстраняется. — Ладно, ухожу. Но только если я умру, то это ты будешь виновата. Как говорится, ни один ведьмак ещё не умер в своей постели, — он начинает движение к двери, но оборачивается, — А я, может, хотел бы стать первым! — театрально громко говорит Ламберт, после чего всё же скрывается за дверью. — Только попробуй умереть, слышишь? Я тебе устрою! Шуточная угроза, но между рёбер неприятно тянет, когда они говорят на эту тему. Она не желает ему смерти. Мужчина покидает комнату чародейки и спускается вниз — сначала в винные подвалы, чтобы провести там небольшую ревизию и выбрать какое-нибудь вкусное вино с необычными нотками, дабы порадовать чародейку. Его выбор падает на Меттинское розовое, обладающее сладостью с роскошным букетом насыщенных вкусов. Оно точно должно понравится такой нежной и чувственной особе, как Трисс. Ламберт уверен в этом. Затем же он забегает ещё и в кладовую, чтобы раздобыть для девушки свечи, дабы та не мучалась в потëмках. Меригольд же в это время скрывается на кухне, успевая собрать пару тарелок с зажаренным мясом и овощным салатом. Стоит отметить, что всë это пахло просто волшебно и главное — приготовлено с душой и заботой без помощи магии. Ведьмак после поисковые свеч в кладовке перемещается в столовую, где встречает Геральта, интересующегося, где он постоянно пропадает сегодня и зачем ему вдруг понадобилось вино и свечи. Младший из Волков никогда не был прочь покозырять перед остальными или потешить своё эго за счёт других, поэтому пока он разыскивает кубки поизящнее под стать напитку, то попутно деловито рассказывает Белому Волку о том, что он помогает Меригольд и у него совершенно нет лишнего времени на разговоры. С этими словами, но всë же без кубков, он спешит обратно в комнату рыжеволосой. Ведьмак поднимается по лестнице, на бегу подумывая, сколько ещё по времени Трисс будет готовить свои шедевры кулинарии, но каким-то шестым чувством улавливает движение сзади себя и успевает остановиться перед тем, как она сама в него врежется. Девушка только по какой-то очень хорошей случайности и реакции ведьмака, не опрокидывает всё горячее, заботливо разложенное по мискам, на себя. Нет, с ожогами справляться она научилась и без эликсиров, но не приятно было бы устроить себе такое «приключение» перед самой свадьбой. — Воу, Меригольд, потише, — он аккуратно придерживает девушку за плечи, чтобы она не упала, но тут же убирает руки, — А я уже скучать начал. Аккуратнее, не надо спешить. Лучше смотри не только под ноги, но и хотя бы периодически вперëд, — ведьмак слегка щурится, от чего зрачки его кошачьих глаз сужаются, позволяя ему сфокусироваться на лице чародейки. — О, Ламберт, урвала нам вкусненького. Давай ты это отнесëшь в комнату и мы запрëмся от греха подальше? Желательно делая при этом вид, что либо мы катастрофически заняты, что даже не слышим входящих, либо спим под действием сонной травы, — быстро отвечает она и передаëт поднос в сильные руки мужчины, а сама забирает у него бутылку с вином и свечи. Галантно пропустив даму вперёд, Ламберт ступает следом за ней, и теперь уже вместе они поднимаются наверх. — Уже успела насладиться предсвадебной суетой? Слышала, как они ругаются? — задаёт вопросы брюнет, уверенный в том, что она Меригольд тоже успела лицезреть одну из ссор молодожëнов, — Не понимаю вообще смысла этой свадьбы. Хотя, может, так и выглядит любовь, правда, я представлял себе всё немного иначе всегда. Но откуда мне знать. У ведьмаков же нет чувств. Это Геральт у нас такой особенный, — он старается не смотреть на девушку, но на сердце как-то неприятно тянет. — Я предпочитаю думать, что так выглядит именно их любовь, — Трисс передëргивает плечами, радуясь тому, что Ламберт не видит её лицо. Потому что… буря эмоций да, должна быть в отношениях, но, скорее в спальне. А так… Она сама уже давно поняла, что хочется тепла и уюта, знать, что тебя любят и поддержат. Собственно, по лицу Геральта она прочла примерно такие же желания. Конечно, еë нет-нет, да и посещали совершенно напрасные мысли о том, что с ней он мог бы быть счастливее. Но… Правда ли это была, уже никто не смог бы сказать точно. Проверять это магичка не собиралась совершенно точно. — Я не верю, что у тебя нет чувств, — девушка даже ненадолго останавливается, бросая быстрый взгляд через плечо. И не врёт. Ламберт слишком живой и так для человека, все чувства которого перенаправлены на боевые умения. Он видит красоту, может быть нежен, а так же бывает вспыльчив и порывист, что только доказывает, что ему многое не всё равно. Когда они заходят в комнату, то Ламберт ставит поднос на стол и вместе с девушкой принимается расставлять тарелки. — Похоже, что я катастрофически занят? — интересуется младший из Волков, упирая широкие ладони в столешницу, — А вообще тебя не заботит, что могут подумать другие? Вы же, чародейки, так дорожите свой репутацией, а сон трава здесь явно будет не главным вариантом. — Ламберт, я вообще на этой свадьбе… Как бы это помягче сказать, — на пару секунд рыжеволосая задумывается, делая паузу, — Персона нон грата. Бывшая любовница жениха. Лучшая подруга невесты, которая пудрила мозги её жениху, стараясь его увести. Вряд ли я могу испортить свою репутацию ещё больше, — Трисс горько усмехается, но дверь прикрывает. Так, на всякий случай. — Все мы иногда совершаем ошибки, — с какой-то горечью начинает Ламберт, пока его взгляд падает на пару серебряных кубков, которые он спешит переставить на стол, — Ты всё равно по-своему дорога им, раз они захотели видеть тебя в этот день. Может, у него ещё остались какие-то чувства к тебе, — ему трудно говорить, кажется, что слова сами просто не хотят произносится, но мужчина всё же делает усилие над собой. Сейчас он даже не хочет называть имя своего друга, брата. Младший из Волков всегда старался быть первым во всём. И если слава для него уже не имела такого огромного значения, то мастерство и место в сердце любимой девушки всё ещё оставалось важным. Он не хотел быть вторым. Вторым после Геральта. — А если прямо у алтаря не невеста, а жених решит сбежать? — ведьмак вновь горько усмехается и переставляет кубки. — Не побегу уже я, — весь этот разговор… Трисс зябко поводит плечами, хотя в комнате совершенно тепло, – Давай больше не будем об этом, ладно? Может, мне вообще не стоило приезжать. Чародейка механически помогает Ламберту сервировать стол, потому что мысли в голове толпятся нескончаемым потоком, хуже, чем в базарный день к Оксенфурте по осени, когда урожая много, как и конкурентов, а денег тоже хочется. — Ты чего? Конечно, стоило. Как минимум потому что по тебе соскучились Цири, Весемир, ну и ладно… Я тоже немножко, — всё же он признаёт то, что действительно скучал по ней, но не решается раскрыть масштабность этого, ведь на самом деле его очень сильно тяготила неизвестность, в которую канула Меригольд. — Я просто действительно устала от этой бесконечной тягомотины. Устала быть «воровкой», «случайно возлюбленной» или «разлучницей». Наверное, я катастрофически постарела, как сказал бы кто-то ещё, но мне хочется, чтобы мужчина был со мной и только со мной не несколько ночей в год или пару лет. Чтобы не срывался среди ночи, получив записку, или не называл чужим именем хотя бы. Ведьмак ощущает вес накалившегося воздуха комнаты который будто бы давит на плечи и заставляет чувствовать себя неловко. — Прости, — еле слышно говорит Ламберт и подходит к магичке, тут же заключая её в свои уютные объятия, — Тихо… Всё у тебя будет хорошо, — этот жест был похож на поддержку близкого друга, но как жаль, что Меригольд не знала о том, что он испытывает к ней, и как внутри него всё переворачивается от боли. Ведь он, правда, мог дать ей всё то, о чём она так мечтала. Ну или хотя бы попытаться это сделать. Младший из Волков никогда не знал, что такое настоящая любовь, ведь с детства видел лишь боль и страдания, поэтому ему очень сложно сейчас разобраться в своих чувствах. Вдох выходит несколько судорожным, но Трисс не плачет. Да, это всë не то, что бы очень очень весело, но, правда, отболело. Только немного горчит на корне языка, да неприятно тянет между рёбрами. Но в тёплых, она бы даже сказала, заботливых объятиях Ламберта ей на удивление легко и спокойно, как, впрочем, и в одной постели с ним. Нет желания вырваться, спросить, что же он такое делает или, тем более, оттолкнуть. — Тебе не за что извиняться, — шепчет магичка, обнимая его в ответ. С Младшим из Волков тепло и даже уютно, чего раньше она не замечала. Подумать только, самый язвительный и не особенно дружелюбный ведьмак сейчас проявляет настоящую заботу, которую мало кто мог и проявлял. — Наоборот, спасибо, — она неосознанно утыкается носом ему в изгиб шеи, — Может, поедим? Чего с пустыми животами сидеть? — улыбается чародейка, немного отодвигаясь. Ламберту кажется, что у него перехватывает дыхание, когда зеленоглазая утыкается носом в его шею. Как же ему хотелось бы уберечь её от этого злого беспощадного мира, укрыть собой и согреть своим теплом, словно самый первый ранний весенний цветок, чтобы он поднялся, расцвёл и стал ещё прекраснее. — Как скажешь, Меригольд, — он нехотя выпускает Трисс из своих надёжных сильных рук и отходит от неё, снимая массивные кожаные перчатки. Затем ведьмак хватает со стола бутылку и ювелирно открывает её, тут же разливая напиток по кубкам. — Я до сих пор помню это вино, — он как-то горько улыбается, вспоминая ту прекрасную, но так резко прерванную ночь в Вызиме, а после передаёт один из кубков магичке. — Это… оно? — чародейка не верит собственным глазам, принимая из рук мужчины кубок, — Где ты его откопал?! Ей действительно нравилось это вино, но в какой-то момент, то ли поставки загнулись, потому что шла война и многие обозы нещадно грабили и сжигали, то ли что-то случилось с винодельней, но факт оставался фактом — такого вина Трисс не могла больше найти нигде. — Только не говори, что у вас в подвале есть хотя бы маааленький стелажик с этими бутылками. Ламберт, не буду врать — я унесу всё, — девушка весело смеётся, делая ещё один глоток и жмурясь от удовольствия, а потом поднимает кубок. — Есть. И не маленький стелажик. Увы, Меригольд, тебе на своих хрупких плечиках всё не унести, хотя, может,после свадьбы уже будет и нечего уносить, — мужчина вздыхает, но не отрывает взгляда от чародейки. Ведьмак надеялся, что ей будет приятно. И это желание не имело какого-то скрытого подтекста. Ему действительно хотелось сделать для неё что-нибудь хорошее, удивить, ну и, конечно, просто подольше насладиться её присутствием. — Давай выпьем за этот вечер? За то, что мы всë-таки здесь, что не теряемся и есть друг у друга, — предлагает зеленоглазая. — Что ж… Давай, — соглашается младший из Волков и подходит ближе к Трисс, — Тогда уж ещё за самую адекватную чародейку, — Ламберт театрально улыбается, оказываясь довольно близко к магичке, но всё ещё старается удержаться за свой привычный образ, который по сути уже не смог отстоять сегодня. Когда они наедине, то ему вообще не особо хочется кидаться какими-либо колкостями в сторону этой девушки. Она и без того пережила уже слишком многое, несмотря на то, что ещё слишком молода для чародейки, да и он тоже для ведьмака. И если приглядеться повнимательнее, то это не единственная чёрта их сходства. — И самого меткого искусного в фехтовании ведьмака, — рыжеволосая не юлит — Ламберт действительно в совершенстве владеет мечом, потому что в меткости и подмечании тонкостей ему нет равных. Да и вообще, мужчина хоть и производил впечатление вспыльчивого юнца, но за этим скрывалось всегда нечто большее. Трисс всегда это интуитивно чувствовала, хоть и не могла сказать точно, с чем это связано. — Ламберт, а давай его всё заберём? – Меригольд заговорчески переходит на шёпот, но в глазах мерцает хитрый блеск. — Опять будешь открывать свои порталы? — интересуется ведьмак, отпивая некоторое количество жидкости из Кубка. — Ну, либо уменьшать в размерах. Но это может повлиять на вкус, аромат и цвет, поэтому не хотелось бы, — так-то и человека можно превратить в фигурку, вот только никогда нет гарантии, что после этого можно будет вернуть всё как было, — У тебя же тут просто обязаны быть свои тайнички? Или… Я могу сама, если не хочешь. Найти такое вино практически невозможно, а мне так нравится... Эгоистично? Конечно эгоистично, но вряд ли после пятого кубка хоть кому-то будет дело, что пить. А это вино навевает приятные воспоминания. — Тайнички..? — Ламберт хитро улыбается, а в жёлтых глазах загораются искорки, — Ты очень сильно удивишься, если узнаешь, что я там храню, — конечно, вряд ли чародейкв ожидает там увидеть мольберт, холсты, несколько законченных картин, а также небольшой ящичек с красками и кистями, скорее она бы подумала об арбалетах, другом оружии или каких-то трофеях. — Ты покажешь мне свои тайники? Удивляться Трисс любила, особенно, когда это было приятное удивление. А что касалось содержимого – это скорее Эскель бы хранил чучела убитых тварей и другие трофеи, у Геральта, скорее всего, было бы оружие и доспехи, может быть бомбы и эликсиры, но что хранил Ламберт… Было большой загадкой. — Только если будешь умницей и пообещаешь не болтать слишком много, — ведьмак вскидывает брови вверх и аккуратно покачивает головой. Ему бы не очень хотелось, чтобы кто-нибудь узнал о его маленьком увлечении, если только Трисс, которая и без того уже знала о нём слишком много. — Торжественно клянусь, что от меня о твоих тайнах не узнает никто, — магичка делает торжественно-серьëзное лицо, даже кивая ещё для надёжности. Она, не скрывая своего довольства, осушает кубок, весело смеясь. Вино хорошо бьëт в голову, стойкости в этом вопросе у Меригольд не было никогда, а тут ещё на голодный желудок. Но заморачиваться не хотелось от слова совсем. — Если я начну вести себя как-то… — она делает непонятный жест рукой, сама же от этого улыбаясь. Высокопарные речи на сегодня явно закончились, — Я хочу сказать, что если что, знай — я совершенно не хотела тебя оскорбить. — Меригольд, ты давай поаккуратнее. Пить так и не научилась, да? — мужчина всё ещё держит образ, расправив волевые плечи и слегка горделиво вскинув при этом голову вверх, — Меня? Как ты можешь меня оскорбить? — присаживаясь на соседний стул, задаёт вопрос ведьмак и всё же подливает магичке ещё этого прекрасного вина. Сам он предпочитает более крепкие напитки, но с обожаемой девушкой готов пить даже обычную воду, а здесь была не вода, а Меттинское розовое вино, которое имеет достаточно приятный бархатистый сладкий вкус с небольшой кислинкой в послевкусии. Чем-то оно даже напоминает их отношения, которые в целом были довольно приятными, но в самом начале имели ту самую кислинку непонимания и раздражения. — Увы, не стойка как к алкоголю, так и к эликсирам, — за всё время девушка так и не смогла для себя решить, проклятие это или дар. Ведь кто-то беспробудно пил, почти не имея возможности нормально захмелеть, а она вот могла. Даже когда это было не сильно нужно. Но в обществе Ламберта можно было позволить себе расслабиться, — Не знаю. Просто предупреждаю, что оскорблять тебя совсем не хочу. Ей вообще сейчас было на удивление легко и комфортно, ещё бы положить ему голову на плечо… Стоп. Меригольд ощущает, как начинают краснеть еë щëки. Вроде выпила ещё не так много, просто до приятной лёгкости и тепла, разливающегося по телу, не то что утром. — Ламберт, а я тебе нравлюсь? Даже если потом будет мучительно стыдно, сваливать на алкоголь чародейка не будет. Да, возможно поддаётся моменту, воскрешающему в памяти Вызиму, ту ночь, их сегодняшнее утро… Рыжеволосая, может, даже пожалеет о своих словах, но она, наверное, просто устала от этого тяжёлого флëра недосказанности. — Не как человек, как девушка. Младший из Волков спокойно потягивает вино, делая несколько больших глотков сладкой жидкости, но в следующий момент резко закашливается от неожиданности вопроса. Нет, конечно, он собирался в будущем рассказать ей о своих чувствах, но чуть позже. — Трисс… — ведьмак вздыхает и подходит ближе к ней, аккуратно подхватывая её за одну из маленьких, хрупких ручек, тем самым заставляя подняться со стула, — Тебе честно сказать? Уверена, что тебе точно нужна эта информация? — Младший из Волков старается поддерживать их диалог в шуточном, весело русле, делая это интонацией голоса, которая всë-таки находится на грани серьëзности. Ему действительно важно узнать, ведь сейчас он либо погубит всё, либо получит шанс быть рядом с обожаемой девушкой и сделать её самой счастливой, ну на сколько это у него получится. Меригольд приходится ухватиться за него прочнее, потому что голова чуть кружиться от резкого вставания с места. — Честно, Ламберт. Вот прям так, как есть. Не хочу больше намёков, додумываний и прочего. Все эти муки знатно переоценены слишком романтическими натурами, ещё не пробовавшими вкус жизни, и голодными менестрелями, которые слишком хорошо знают, что лучше всего продается. Но, обещаю, я постараюсь не сильно расстраиваться, если всë, что между нами было — это не больше, чем просто порывы страсти. — Ну хорошо. Только, увы, я не так красноречив как ты, — в секунду мужчина становится серьёзным и сосредоточенным.