Меняет снова полюса холодная тоска И в центре гроз спит крепким сном венец творения Там колыбель во льдах, и каждый шаг Дыханье северных ветров меняет направление
Ни чаек, ни солнца. Тёплый ветер, шум волн, зато буря эмоций в душе. Капитан не хочет принимать факт того, что вся его команда мертва. Что они сейчас лежат на морском дне, а их лёгкие наполнены водой и тела замылены. Они больше не смогут встретиться, пожать друг другу руки, обнять крепко. Антон Диму Кате обратно не привёз. Такую реальность принимать не хочется, но он сам уже надёжно пригвоздился к сердцу, вонзив металлическое остриё в центр бьющегося органа. — Ты потерял команду? — спрашивает Арсений, глядя исподлобья на Антона. — Всех до одного, — кивает капитан, серьёзно глядя вдаль. Хранитель замолкает, смотрит в воду, осматривает зачем-то весь корабль, словно обдумывая, стоит ли говорить что-то, о чём он думает. — Умершие в море, по легенде, превращаются в жемчуг, — всё-таки говорит. — Был бы у меня этот жемчуг, — Антон вздыхает, слегка поворачивая штурвал, — не спускал бы с него глаз. Потому что красивый и потому что в этом души моих друзей. — Люблю я вас, капитанов, — усмехается по-доброму хранитель. — В легенды верите, свои сочиняете. Интересно это всё. — Я сам долго не хотел верить, пока своими глазами не увидел. И русалок, и остров. До последнего на подкорке была мысль, что бред это всё, и я просто так корабль затопил вместе с экипажем. — Ничего в этой жизни не бывает зря, — качает головой Арсений, кладя руку ему на плечо и слегка похлопывая. — Поверь мне. Даже то, что остров собрался в корабль — не случайность. — Расскажешь мне ещё одну легенду? — Антон отвлекается от штурвала, лишь придерживает его, воспользовавшись штилем. Он смотрит Арсению прямо в глаза, улыбаясь тепло. — Если хочешь, — Шастун кивает. — Хорошо, — улыбается он. — Остров этот раньше не принадлежал никому. Может, его и вовсе не существовало, этого никто не знает. Однако вскоре на нём начали обитать животные. Потом, когда мужчина, убивший Бога Смерти, решил сбежать от самого себя, он нашёл это место. Всё живое здесь вымерло. Чего бы он ни касался — завядало, тухло. Новый Бог жил тут, убивая всё вокруг и себя долго, столетиями. Но вскоре появился наш экипаж. — Ты плавал тогда с Капитаном Н, — он говорит это больше для того, чтобы самому осознать произошедшее. — Да, — кивает голубоглазый. — Бог Смерти ненавидел тех, кто любил. Он сразу чувствовал это, и убивал их. Из наших двое погибли от его руки — Капитан и юнга. Он всё стремился попасть домой, аргументируя своё возвращение тем, что его ждёт невеста. Раз — и нет его, пепел. А кэп золото любил, богатства, девушек, женщин. Пытался тоже спорить с Богом, — но это даже звучит смешно, — так что тоже, — Арсений проводит большим пальцем по шее, показывая, что Капитану перерезали горло. — А ты никого не любил? — Любил. Сильнее всего. И до сих пор люблю. Бог Смерти сказал, что во мне чистая любовь, самая искренняя. К людям и этому миру. А тут, что правда, — то правда. Он посчитал меня слишком хорошим и молодым для смерти, поэтому нарёк хранителем цветка и острова. Вот и вся история. — Вау, — Антон всё это время слушал хранителя с улыбкой и искренними эмоциями на лице: будь то удивление или огорчение. — Хотя, нет, это ещё не всё, — задумчиво тянет Арсений. — Остров помог тебе, потому что ты тоже любишь. Маму свою, море, друзей. Он почувствовал в тебе эту любовь и духовную связь со мной. Я удивлён, что это произошло так быстро, но оно такое, какое есть. У нас с тобой духовная связь. — Это как ментальная. Миндальная, — сам же шутит капитан, а Арсений прыскает в кулак.***
Хранитель открывает глаза, видит перед собой спину капитана, всё то же судно. Он чувствует лишь спокойствие. Арсений дремал лишь пару часов, всё это время ощущая, что они идут в правильном направлении. Остров сам знает, куда их доставить. Вскоре на горизонте виднеется берег. Корабль причаливает в порту. Арсений оглядывается по сторонам. Он не привык видеть вокруг себя так много людей, поэтому ёжится поначалу, рядом с Антоном держится, пока они спускаются с судна. — А что теперь будет с кораблём? — спрашивает капитан, оглядываясь на «Последнюю фантазию». — Он сам исчезнет. Никто этого и не заметит, поверь мне, — заверяет его хранитель, а сам ныряет рукой в сгиб локтя Антона, прижимаясь к нему. — Страшно мне, людей много. Чего смотришь так, будто я верблюда съел? — Да так, — хмыкает капитан и спускается с моста, что ведёт в порт. — Стойте, капитан! — слышится голос сзади. — Капитан Шастун! Антон оборачивается и застывает от удивления: Серёжа, покрытый от запястья по пояс голубо-зелёной чешуёй, — предстаёт пред ним, как лист перед травой, что называется. Живой, здоровый, счастливый даже как будто. А у Матвиенко взгляд взволнованный, глаза бегают. По его виду угадать можно, что сердце стучит, как бешеное. Шастун смотрит ниже и видит у него на руках тело. Живое тело. Димкино. — Что происходит? — всё, на что его хватает в этот момент. — Если вкратце, то русалки сделали меня местным ловеласом, потом мы нашли Диму на морском дне, и, благодаря моему авторитету, он выжил. Но он спит пока. Так что лучше Катьке отнесите, — быстро проговаривает Сергей, поднимая руки и укладывая спящего Позова на землю. — Боже мой, — вздыхает Антон. — Какие чудеса море творит, — Арсений улыбается, сложив руки на груди. — Мне сказали передать тебе это, — он протягивает капитану браслет с двумя жемчужинами, — белая и чёрная. — Говорят, кто в море умирает, тот превращается в жемчуг. А эти цвета символизируют старость и мудрость Павла Алексеевича и молодую белую безбашенность Ильи. — Теперь они всегда будут с тобой, — шепчет из-за спины капитана Арсений. — Идём. — Серёж, меня мама ждёт. Ну, ты сам в курсе, — поджав губы, объясняет Шастун, спустя пару секунд. — Ты теперь вечно будешь жить в воде? — всё же интересуется он. — Получается, что так, — пожимает плечами Матвиенко. — Но я не жалуюсь. У меня есть множество красивых девушек и огромный участок моря в распоряжении. Пусть, главное, твоя мама останется здорова. И Поза береги, — он напоследок улыбается мягко. Так, как никогда прежде не улыбался. И ныряет в воду, скрываясь в пучине навсегда. Хотя, кто его знает? Антон с Арсением относят Диму домой. Отдают в руки Кати, пытаются остановить поток вопросов, но выходит не очень хорошо. Однако Арсению вскоре удаётся успокоить жену Позова, и они с Антоном направляются к капитану домой.***
— Антон, — с порога раздаётся голос отца. — Наконец-то. Проходи. Дверь открывается без скрипа, в доме тихо, слышен редкий кашель из дальней комнаты. Антон тяжело вздыхает, стараясь не погружаться сразу в страдания. Он оглядывается на Арсения, тот со слабой улыбкой кивает ему и проходит вместе с ним вглубь коридора. — Привет, мам, — улыбаясь, шепчет Шастун, садясь на корточки у кровати. Он берёт в свои руки её слабую ладонь, поглаживает всё ещё мягкую, но прохладную кожу. Озноб. — Здравствуй, сынок, — она слабо приподнимает уголки губ в подобие улыбки. Арсений за его спиной с цветком орудует. Шепчет что-то, пыльцу в найденный стакан смахивает, колдует буквально. Антон этого всего не видит, не оборачивается. Боится то ли провала, то ли ещё чего-то. Хранитель осторожно подходит к кровати, кладёт руку на плечо Шастуну, одним жестом прося его отойти. Антон обходит кровать, садится на её край, сжимает мамину руку. Отец стоит в дверях, дышит тяжело, смотрит на это всё, наблюдает. Опираясь на дверной косяк, он, сложив руки на груди, сверлит взглядом Арсения. Совершенно неизвестный ему человек собирается лечить его жену...каким-то цветком? С другой стороны, после того, как его сын вернулся из места, откуда мог не вернуться, как и все, кто плавал до Крайних Вод, можно уже ничему не удивляться. Но он смотрит исподлобья, контролирует, следит, чтобы мужчина этот не навредил его супруге. — Как вас зовут? — подаёт голос отец Антона. — Арсений, — повернувшись к нему всем корпусом, отвечает хранитель, держа стакан с пыльцой в руках. — Будьте сейчас тише, пожалуйста. Мне нужно сосредоточиться. — И как вы собираетесь это сделать? — насмешка в голосе, опаска. — Всё позже, — спокойно кивает ему голубоглазый, приставляя к кровати стул. — Как вас зовут? — обращается он к матери Антона. — Майя, — слабо отвечает женщина, тут же закашливаясь. — Какое красивое имя, — улыбается мягко Арсений. — Меня зовут Арсений. Я являюсь хранителем этого цветка. Все мои силы сейчас будут направлены на то, чтобы помочь вам. Вы доверяете мне? — Доверяю, — прохрипев, кивает Майя. — Хорошо, — кивает ей в ответ Арсений. Он откладывает с её груди одеяло, ставит стакан на тумбу и поправляет подушку. Майя двигается чуть выше, оказываясь в положении полусидя. — Можете закрыть глаза. Просто расслабьтесь. Всё будет хорошо, я вам обещаю, — хранитель кладёт ладонь, в которой зажат лепесток мальвы, в область диафрагмы женщины. Сам прикрывает глаза, и от руки начинает исходить слабое голубое свечение. Антон смотрит на это заворожённо, чуть ли не с открытым ртом. Он удивлён, но старается вести себя максимально тихо, чтобы не отвлекать Арсения от дела. Свечение становится более синим, начинает подниматься вверх лёгкой дымкой, смешиваясь с жёлтыми языками пара, похожего на огонь. Всё начинает поблёскивать, распространяясь по телу Майи, но так и не касаясь кожи, будучи поверх неё. Арсений открывает глаза, берёт стакан и остальные лепестки кидает туда, сминая их. Из них выходит небольшое количество сока, а следом стакан заполняется синей водой, что появляется словно из ниоткуда. Цвет её, словно глубинные воды океана или ночное небо, усыпанное звёздами. — Выпейте это, пожалуйста, — просит вполголоса Арсений, приставляя к губам Майи край стакана. Она выпивает всё до дна, голубое свечение не пропадает ещё несколько мгновений, а потом в один момент исчезает. Арсений выдыхает тяжело, но с облегчением. Майя прикрывает глаза и наконец дышит легко. — Ей надо поспать, — говорит хранитель. — Завтра утром будет чувствовать себя живее всех живых. — Спасибо, Арсений, — доносится неподалёку тяжёлая фраза отца на выдохе. — Всегда рад помочь, — отвечает голубоглазый. — Вашего сына, на самом деле, тоже стоит отблагодарить. Он проделал огромный путь, — Арсений смотрит на Антона с великой нежностью в глазах и сам не понимает, откуда вдруг такие чувства. — Спасибо тебе, — улыбаясь, шепчет Шастун. Они ещё пару часов сидят на кухне, обсуждая путешествие капитана, разбившийся корабль, рассыпанную клубнику, умерших товарищей, выжившего Диму, освободившегося Арсения, убитого Бога Смерти и их возвращение домой. Хранитель вспоминает про Антонов компас, утерянный во время кораблекрушения и создаёт новый, без всяких там «Куда твоя душа хочет, туда и плывёшь». Он отдаёт его капитану, и Антон ещё долго благодарит Арсения. А Шастун-старший смотрит на этих двоих и думает, что жизнь наконец-то налаживается....the end?
***
— Вот и всё, — Антон захлопывает книжку, глядит на часы и целует девчушку в лоб. — Вот и сказочке конец, а, кто слушал? — Молодец! — восклицает дочурка, но снова зевает и падает в кроватку, накрываясь одеялом. — Добрых ночей, солнышко, — шепчет Шастун, прикрывая дверь в детскую. — Уложил? — спрашивает Арсений, подходя к мужу и обвивая его талию руками. — Да, — шёпотом отвечает Антон. — Ей понравилась сказка про хранителя цветка и смелого капитана морского судна? — Очень, — кивает мужчина, целуя Арсения в нос. — Пойдём тоже спать, я устал. — Идём, — брюнет мягко касается губами щетинистой щеки Антона и отправляется с ним в спальню.