Если оно истекает кровью, его можно убить.
___________________
хищ·ник животное, которое получает пищу, охотясь и убивая добычу.
___________________
— Будем честны. Было бы весьма глупо оставить нам такой удобный способ избавиться от собственного корабля, — говорит Тали. Лиара краснеет. — Ну, задним умом все хороши. Но я… Шепард вмешивается в их разговор. — Разборки отложим на потом. Нам нужно сбить этот корабль, а затем в ускоренном темпе вернуться в колонию. Ни на что не отвлекаться, ясно? — Ну, а как мы его собьем? — спрашивает Кайден. — Тяжелого оружия мы не захватили. Рекс рычит. Думаю, он оскорблен. — На что поспорим? — Корабль гетов цепляется за здание в двух точках, — замечает Тали, пробивая нарастающий тестостерон. — Если получится что-то с ними сделать, нам не потребуется мучиться с самим кораблем. Теоретически. — Тогда чего же мы ждем? — ворчит Рекс, топая к клешне фрегата. Убрав оружие, он разминает руки и окутывает себя колоссальным количеством биотической энергии. Он бьет по полу, отчего тот покрывается паутиной трещин. Со вторым ударом в воздух поднимаются облака каменной пыли. На третьем пол ломается, и кроган хватает черную клешню, отрывает ее от бетона и выбрасывает в открытый люк. Черт. Я знал, что Рекс силен, но это совершенно иной уровень. Кому нужно тяжелое вооружение, когда есть кроган-биотик? Фрегат дрожит и стонет, но не сдвигается дальше метра. Что проблематичнее — он начинает мерцать, возвращая в себя часть сознания от осадных платформ. Плохо дело. Боевой мастер фыркает, поднимает руки, выпускает массивный залп биотики в потолок и, напрягшись, вырывает клешню из крыши. Он рычит, и я добавляю собственные силы, чтобы оторвать вторую черную клешню. К нам присоединяются Лиара и Кайден, но проблема не в недостатке сил, а в их направленности. Как бы мы не напрягались, мы фактически лишь поднимаем себя. Поскольку клешня так хорошо прицепилась к крыше, нам приходится больше взмывать на биотике, нежели срывать сооружение гетов. Ну ладно. Если мы слишком легкие, мы можем и утяжелиться. Рекс осознает это вместе со мной, а два других биотика — мигом позже. Объединив усилия, мы с нашими новыми массами едва ли не сносим пол, но всё же сдираем черную клешню с потолка, и фрегат зловеще скрипит. Клешня падает, с металлическим грохотом врезаясь в серое тело корабля. Лишившись двух опор, корабль гетов отцепляется от заброшенного небоскреба, падая в бездну. Мы слишком долго с ним провозились. Но даже в падении у него вспыхивают сопла, замедляя его падение. Металлический серый фрегат разворачивается и устремляется к Надежде Чжу. Стоит ему скрыться, как до нас доносится голос Джокера, явно едва сдерживающего панику. — …ндер, ответьте. Черт, Шепард, скажи что-нибудь! Я не шучу! — Джокер, это ты? — нахмурившись, спрашивает Шепард. — Нет, блин, пасхальный кролик! Коммандер, у нас серьезная проблема. Колонисты взбесились и стучат по корпусу. Я не волновался, потому что, ну, удачи вам разбить кулаками космический корабль, но потом один из них притащил сраную ракетницу. Нам пришлось сматываться. Простите, коммандер, я не знаю, что это вообще было. Шепард прикусывает губу. — Все в порядке? — Да, у пары людей синяки от падения. Гарруса мы тоже забрали — он в норме или, во всяком случае, не стал хуже. — Где он? — спрашивает Шепард. Я даже не глядя понимаю, о чем она думает. В такой неразберихе самое время предпринять вторую попытку убийства. — Чаквас увела его в медотсек, где они по какой-то причине заперлись. Причин не знаю, не следил. — Можешь не выяснять, — велит Шепард, заметно успокоившись. — Мы тоже с новостями. Мы обрушили фрегат гетов, но он успел взлететь до того, как коснулся земли. Насколько мы знаем, он направился в колонию. — Да пусть он их разбомбит. Эти уроды поцарапали краску на моей малышке. — Этого мы допустить не можем, Джокер. В общем, смотри в оба. Не подпускай к нам фрегат, но не подвергай опасности колонию. Пилот неодобрительно вздыхает, делая всё, чтобы мы это услышали. — Как скажете, начальница.___________________
— Всё чисто, коммандер. Похоже, геты либо сдохли, либо сбежали, — Эш поднимает винтовку и даёт нам знак идти вперёд. — Синее поле тоже пропало. Мы все знаем, как важно вернуться в Надежду Чжу, пока туда не прилетели остатки сил гетов. Джокеру удалось оттеснить фрегат, иначе всё уже давно было бы кончено. Я уже второй раз обязан ему за спасение жизней. Кстати, про долги и обязательства, Элизабет Бэйнем уже тут как тут. Вам придётся объясниться, юная леди. — Ты знаешь больше, чем рассказала нам, — заявляет, даже не спрашивает, Шепард. Если я что и узнал про Аннелизу Шепард, так то, что она может быть милейшим человеком на свете, но не дай вам бог попытаться обвести её вокруг пальца. Она попросту ненавидит, когда ей лгут — а ещё рабство. Поэтому, встретив Элизабет, ту, что обвела её вокруг пальца, не рассказав о рабстве, она не улыбается. Вообще. — Мисс Бэйнем, — говорит она, — не хотите ли объяснить, почему вы решили не рассказывать нам о Торианине? Учёная бледнеет. — Я хотела, но не смогла! Когда геты напали, я осталась, чтобы послать сообщение в министерство колоний. Я пыталась сообщить им, где искать Торианина, но питание отключилось. Я не знала, что делать! Шепард мрачно смотрит на неё, но стискивает зубы и прикусывает язык. Это искусство и делает её превосходным тактиком, хоть стратегии и не являются её коньком. — У нас нет на это времени. Вы идёте с нами и расскажете всё, что знаете, — и, схватив молодую учёную, она бросается вместе с ней к «Мако». Путь до перевалочной станции проходит в муках. Из-за лишнего пассажира на борту мы зажаты, как сардины в банке. Шепард даже не старается вести осторожно; заметив нескольких отставших гетов, медленно плетущихся в Надежду Чжу, она без раздумий переезжает их. — Не сомневаюсь, что этот придурок Джонг тоже знал о Торианине, — возмущается Шепард. Никто не осмеливается ей ответить, кроме Рекса, которому, как обычно, всё по барабану. — Да, знал, — пищит Элизабет, зажатая между Рексом и Тали. — Именно поэтому он был здесь. Не чтобы наблюдать за колонией, а… Ну, понимаете, — Шепард прищуривается пуще прежнего. Обычно спокойная коммандер без предупреждения бьёт по тормозам, с визгом останавливая «Мако» и отбрасывая нас всех вперёд. Она молча выходит из БМП, проверяет обе снайперские винтовки и идёт к станции, где мы повстречались с чудесным гражданином Джонгом. Буду честен, мне плевать, что с ним станет. Он — претенциозный идиот, считающий себя центром вселенной. — Ты не сделаешь этого, Джонг! Я тебе не позволю! — о, что-то остаётся неизменным. — Это… моя мама! — кричит Элизабет, выпрыгивая из БМП и проносясь мимо Шепард к перевалочной станции. Джонг уже достал какой-то милипиздрический пистолет, угрожать которым должно быть ниже чьего-либо достоинства. С другой стороны, незащищённое тело он пробьёт на раз. Джулиана не отступает, хотя дуло пистолета упирается ей в грудь, но всё равно бледнеет от страха. Честно говоря, она реагирует куда лучше меня, когда на меня впервые наставили пистолет. — Элизабет! — в глазах учёной впервые возникает искренний страх, когда Джонг наставляет пистолет на её дочь. — Выходите так, чтобы я вас видел! Все! — истошно орёт Джонг. Шепард пожимает плечами, выходит из-за баррикады и спокойно заходит на станцию. Мы следуем её примеру, не собираясь сдаваться. Как я уже сказал, против наших щитов и доспехов пукалка Джонга ничего не сделает. Очевидно, понимая это, Джонг наставляет пистолет на мать и дочь. — Шепард, — цедит он, стараясь скрыть неуверенность. — Так и знал, что не стоит надеяться на то, что геты вас прикончат. — Не расскажете, что здесь происходит? — холодно спрашивает Шепард, игнорируя скрытую угрозу. — Связь восстановлена. «ЭкзоГени» хочет скрыть следы своей деятельности здесь, — выдаёт представитель компании, яростно глядя на нас. — Я прочёл ваше досье; необязательно повторять события на Торфане! Мы можем решить этот вопрос! — Это колония людей, нас нельзя так просто сдать в утиль! — возражает Джулиана. — Повторения Торфана не будет, — опасно тихим голосом обещает Шепард. — И как же мы решим этот вопрос? Хотите убедить меня закрыть глаза на истребление колонистов, хотя только что признались, что желали мне смерти? Может, лучше мне истребить вас за порабощение этих колонистов? — она кладет руку на пистолет, но все знают, что она способна выхватить его, прицелиться и выстрелить в мгновение ока. — Вы не посмеете! Я — представитель компании «ЭкзоГени»! — кричит Джонг, когда кровь отливает у него от лица. — А я — Спектр Совета. Я победила. — Я… Я убью их! — истерично угрожает Джонг, наконец-то понимая, что он совершил серьезную ошибку. Пора бы уже. Шепард кивает нам с Лиарой, и мы окутываем Элизабет и Джулиану Стазисом. Джонг стреляет в них, но пуля безвредно отскакивает от обездвиженных женщин. — Тогда я убью тебя! — кричит Джонг, раз за разом стреляя в Шепард, пока его пистолет не перегревается. Дюжина пуль отскакивает от ее щитов, оставляя Шепард невредимой. Выжившие охранники не смеют доставать оружие: по крайней мере, у них хватает мозгов не лезть на вооруженного до зубов Спектра. — Понимаешь, я бы испугалась, если бы ты, ну, хоть сколько-то пугал, — замечает Шепард. Джонг в бессильной ярости нажимает на спусковой крючок, но пистолет не может выстрелить. — Ты издеваешься надо мной?! — Что? Нет, — отвечает Шепард, стараясь быть серьезной. — А вообще — да, — она быстрее гремучей змеи вскидывает пистолет и стреляет Джонгу в грудь. Мне кажется, это было неизбежно. Джулиана и Элизабет пошатываются, выйдя из Стазиса. — Вы застрелили его! — ахает Джулиана. — Он выстрелил первым, — как будто это что-то оправдывает. — Мы не можем задерживаться здесь. Нужно вернуться в Надежду Чжу. Мы должны остановить Торианина. — Это телепатическая форма жизни, обитающая под Надеждой Чжу, — отвечает Элизабет, предвосхищая вопрос матери. — Существо овладело разумом местных поселенцев. Именно его изучала «ЭкзоГени». Все мы были лишь подопытными. — Я попытаюсь не убивать колонистов, — заверяет её Шепард, — но мне придётся трудно, если они будут пытаться убить нас. Джулиана задумывается. — Если существо ослабило их нервную систему, я могу предложить решение, — она берет с ближайшего верстака флаконы с газом и протягивает их нам. — Для нейтрализации колонистов можно использовать нервно-паралитический газ. Здоровые цели он лишь замедлит, но ослабшие от него полностью потеряют сознание. Если желаете, я могу приспособить его к гранатам. — Если это даст нам шанс их спасти, я согласна, — Шепард смотрит на нас, и мы все протягиваем наши гранаты. Когда всё закончено, Шепард прощается с выжившими и возвращается в «Мако». Время пришло. Пора разобраться с Торианином. Шепард едет в Надежду Чжу, но даже теперь нам не дают передохнуть спокойно. — Эй, коммандер, — сообщает Джокер. — Тот фрегат возвращается к вам. Я сбил его основное орудие, но будьте начеку. — Спасибо, Джокер. Мы с этим справимся, — заверяет его Шепард. Буквально через секунду аэрошоссе сотрясают несколько грохочущих ударов, вынуждая «Мако» трястись над новыми выбоинами. — Это ещё что сейчас было? — Это не обстрел, — заключает Рекс. — Они сбрасывают платформы. И действительно, из кратеров поднимаются шагающие танки и колоссы, заряжая импульсные излучатели. Шепард выкручивает руль, и мой первый выстрел из пушки «Мако» пролетает мимо цели. Шепард врубает реактивные двигатели, подбрасывая «Мако» над четырьмя залпами ревущей плазмы. Два шагающих танка и два колосса? Их огневой мощи хватит, чтобы несколько раз прожарить нас до румяной корочки. Стоит колёсам «Мако» коснуться асфальта, как Шепард мгновенно разворачивает БМП и, разогнавшись, взлетает с рампы посреди аэрошоссе. Постоянные толчки и тряска шатают меня по всему месту наводчика, из-за чего мне кажется, что передвигаться я смогу только на ходунках. — У меня нет на вас времени! — рычит Шепард, с впечатляющей точностью петляя между платформами. Я успеваю сделать несколько выстрелов, но нависающий над нами колосс остаётся невредим. С неба падает рой платформ поменьше, и их пушки больше раздражают, нежели наносят урон. Шепард без зазрения совести сбивает их, ломая синтетиков колёсами БМП. Шепард направляет «Мако» к гаражу Надежды Чжу, уже виднеющемуся на горизонте. Никто из сидящих сзади не осмеливается что-либо сказать — если Шепард хоть на миг потеряет концентрацию, мы слетим с аэрошоссе. Я продолжаю стрелять из пушки по шагающим танкам и даже умудряюсь повредить каркас одного из них. В нас вновь стреляют из импульсных излучателей, но Шепард маневрирует между расплавленных выбоин и шаров обжигающей плазмы. Из фрегата вырывается последний серебряный луч, и из кратера поднимается гет-разрушитель с оружием в руках. «Мако» наезжает на него прежде, чем он успевает выстрелить, безжалостно затягивая гета под колеса. Увы, разрушители сделаны из более твёрдого теста, чем обычные геты-солдаты. Синтетик переживает столкновение и стреляет из ракетницы; взрыв подбрасывает «Мако» в воздух и отбрасывает БМП на бок, снося меня с места наводчика. Окна разбиваются, вышвыривая кого-то из отряда из кабины. Шепард атлетично выпрыгивает из разбитого лобового стекла и открывает ответный огонь. Но, как бы точно она ни стреляла, одному снайперу колосса не убить. Рекс тоже быстро поднимается, освещенный горящим «Мако». Лицо крогана искажено от ярости, из его челюсти течёт кровь. Тали, Эш и Кайден приходят в себя медленнее, но уже через пару секунд отбегают в укрытие за покореженным «Мако» и начинают стрелять. Фрегат продолжает сбрасывать платформы, угрожая задавить нас числом. Я стараюсь отбросить так много, как только могу, но даже с помощью биотики Рекса и Кайдена серая волна синтетиков продолжает наступать. Но где же Лиара? Я замечаю синюю руку, держащуюся за край аэрошоссе; азари просит о помощи, но её крик тонет в общем шуме. Похоже, геты её ещё не заметили, но мы слишком далеко, чтобы ей помочь. Должно быть, она отлетела во время взрыва и повисла над пропастью. — Я за Т’сони! — кричу я, надеясь, что кто-нибудь это услышит. Я не смогу никого подбить на бегу, поэтому я бросая свой пистолет Шепард. На то, чтобы убрать его в кобуру, уйдёт лишняя секунда, которых у меня нет. Расширив барьер на всю мощь, я выбегаю из укрытия, а Шепард, подхватив мой пистолет, стреляет по неумолимо наступающим гетам. Ходячие танки, ранее обгонявшие пехоту, остались вдали, но когда они до нас доберутся, нам придётся совсем несладко. Выстрелы Шепард прикрывают мои первые шаги, но затем в мой кен прилетают залпы из импульсных винтовок, грозясь сбить меня с ног сокрушительной силой. Аэрошоссе узкое, с него никуда не денешься, а противников меньше не становится. Как только мой барьер пропадает, я падаю на живот и качусь на металлических пластинах на моём торсе. — Невесомость! — кричит Лиара, и я понимаю, как ей удалось так долго продержаться в подвешенном состоянии. Уменьшив свою массу биотикой, она перестала так сильно бороться с гравитацией. На это уходит немало биотики, но когда на кону стоит собственная жизнь, пойдёшь и на подобный риск. Держась одной рукой за дорогу, я разворачиваюсь, врезаясь ногами в узкий желоб аэрошоссе. Схватив азари за руку, я перебрасываю её к себе. Мимо меня пролетают три импульсных залпа, которые взрывают укрытие нашего отряда, и Тали на ударной волне отбрасывает в сторону. Шепард выбегает из-за уничтоженного «Мако» и ищет новое. — Черт, — вдруг вздыхает она. — Игра окончена. Что это? Смирение? А затем я вижу то же, что и Шепард. Нам никак не выстоять против стольких гетов. Будь мы в «Мако», будь мы на «Нормандии», будь мы хоть в открытом поле, у нас был бы шанс. Но не здесь. Воздух разрывает пронзительный визг, подобно которому я ещё никогда не слышал. Армия синтетиков колеблется, продолжая целиться в нас, но не стреляя. Чего они ждут? Если я обречен умереть, пусть это будет быстро. На шею одного из колоссов запрыгивает тускло-коричневое существо и вгрызается в его обшивку. Из-под земли и из узких подземных переходов вылезают другие такие же твари, выплевывая едкую желчь. Ползуны Торианина? Армия растительных зомби появляется посреди строя гетов, пробивая платформы тяжелыми ударами когтей и безнаказанно поглощая даже мощные выстрелы. Пехота погибает практически мгновенно, а те, кто избежал когтей ползунов, умирают под огнём нашего отряда. Выжившие ползуны, истощённые, но не сломленные, бросаются к шагающим танкам. Их слабостью всегда были неуклюжие размеры и медленное время перезарядки; ползуны постепенно изматывают их, и могучие колоссы падают от желчных плевков детей Торианина. — Это еще что за хрень? — выпаливает Эш, скорчившись от отвращения. — Надеюсь, что не колонисты, — бормочет Шепард, распахнув глаза. — Это не они, — замечаю я. — Они как будто сделаны из растительной материи. Без человеческих частей. Когда последний колосс падает, ползуны поворачивают к нам безглазые морды; из их зияющих пастей течет желчь. — Их же ведь убивать можно, да? — тихо спрашивает побледневшая Лиара. — Я только за, — Шепард подает нам пример, паля из пистолетов по оставшимся восьми ползунам. На паре выстрелов она не останавливается; град металла сдирает куски разлагающейся растительности с безжизненных тел. Поскольку нам негде укрыться от их ядовитых плевков, мы медленно отступаем, пока они не падают замертво. — Нужно попасть внутрь и убить эту тварь, — заявляет Шепард; ее голос в равной степени полон ужаса и отвращения. Тали нажимает на кнопку, открывая дверь гаража и наконец-то уводя нас с аэрошоссе. Не дав нам даже передохнуть, на нас вновь обрушивают град выстрелов. На сей раз — обычными пулями, хотя я уже не уверен, что хуже. Наверное, всё-таки одержимые колонисты вместе с троицей ползунов, медленно плетущихся к нам. С тремя справиться значительно проще, чем с восемью, особенно поняв, как именно их победить. Выстрелы в голову им не сильно вредят — разве что добавляют дыр, из которых течет желчь. Лучше всего стрелять в ноги и торс, даже если это всего лишь замедляет их. Рекс возглавляет атаку против двух колонистов, засевших за баррикадами; его широкий барьер хорошо закрывает нас, при этом пропуская выстрелы из его собственного пистолета. Он отбрасывает обоих колонистов и обезоруживает их, не дав даже оклематься. Мы с Эш ударяем их по головам, лишая сознания, но спасая жизни. Но если Торианин заставит их подняться и продолжать бой, я их пристрелю, что бы Шепард ни говорила. — Что у нас с гранатами? — спрашивает Шепард, прежде чем подняться по лестнице. У нас с Лиарой их нет, как и у Рекса. Мы с ней не тренировались обращаться с взрывчаткой, а Рекс при желании сам способен что-либо взорвать. У Кайдена нашлось две, у Тали — три, у Эш — еще две. Вместе с Шепард мы имеем в общей сложности восемь гранат. Немного, с учетом того, как рассредоточились колонисты. — Придется обойтись ими. Кто лучше все бросает? Скорее всего, Гаррус, но его с нами нет. Шепард больше специализируется на подрывных снарядах — по типу тех, которыми она вышибла дверь в туннелях. Что удивительно, руку поднимает Тали. — Я неплохо бросаю, Шепард. Шепард на секунду задумывается, оценивая ее, а потом кивает, и Тали рассовывает три гранаты по нескольким из множества карманов ее скафандра. Кайден отдает Шепард одну из своих гранат, и мы всемером штурмуем лестницу. Как оказалось, напрасно: колонисты отступили к основной зоне. Даже если их контролирует Торианин, колонисты есть колонисты. Они не обладают физической подготовкой тренированных солдат и, как бы им ни промыли мозги, испытывают отвращение, стреляя по другим людям. Они дрожат, у них сдают нервы, они промахиваются, целясь практически в упор. Поэтому, когда они открывают по нам огонь из штурмовых винтовок и дробовиков, никто особо не паникует. Шепард и Тали бросают по гранате, окутывая колонистов зеленым газом. Четверо, попавшие в облако, почти сразу же падают, роняя оружие. Мы врываемся на основную зону, и Шепард старается как можно скорее прервать страдания колонистов. Из-за угла на нас выпрыгивает парочка ползунов, пользуясь тесными границами колонии. Один из них с поразительной скоростью хватает Кайдена за ногу и сбивает на землю, прежде чем его подстреливает Шепард, а затем и все остальные. Существо умирает почти мгновенно, но желчь, текущая из его трупа, всё равно прожигает броню лейтенанта. Ползун даже после смерти не выпускает его из своей хватки, и Кайден сдерживает крик, когда желчь обходит его кинетические барьеры и въедается в кожу. — Аленко! — кричит Шепард, когда другой ползун прощается с жизнью благодаря биотике Лиары. Страж поднимается на ноги, проверяя, может ли он идти. Его нога воспалена и покрыта волдырями, сочащимися гноем, но, осторожно подвигав ей, он полностью опускает ступню на землю. — Броня приняла на себя основной урон, коммандер. Идти можно. Анни кивает, прищуриваясь за лицевой пластиной шлема. — Только не геройствуй, — Кайден кивает, поднимая пистолет. Мы продолжаем. В колонии людей явно меньше, чем я помню в игре, но некоторые были убиты минометами гетов еще до того, как мы с Рексом приземлились. Но всё равно восьми гранатам их не обезвредить, как и не отпугнуть ползунов. Кроме того, их общее сознание на деле оказалось гораздо опаснее, чем мы представляли. Иначе как объяснить, что неподготовленные колонисты ведут себя на поле боя лучше закаленных солдат? Да еще и их хозяин приказывает сражаться до последнего вздоха. Тали растеряла все щиты, попытавшись разведать их позиции, а Шепард пришлось прострелить одному из колонистов предплечье, чтобы тот не пробил ей броню. С другой стороны, в игре было сложнее. Да, их не убить с одного удара, но после выстрела в ногу к кому угодно можно успеть подбежать и вырубить. В итоге наша подготовка и оружие пересиливают, и последний колонист падает в зеленой дымке. — Так, и как нам теперь попасть к Торианину? — интересуется Шепард. Я указываю на консоль. — Один из колонистов постоянно стоял рядом с ней, но я ни разу не видел, чтобы он что-то на ней делал. Может, это уловка? — Стоит попробовать, — соглашается она. Когда Шепард подходит к консоли, из медпункта, пошатываясь, выходит Фай Дань, держа дрожащей рукой старый пистолет. — Я сопротивлялся, но он проникает прямо в голову, — стонет он, хотя я не уверен, больше для нас или для себя. — Вы… вы не знаете, что это за боль. Я пытался бороться. Но не смог. Он хочет, чтобы я убил вас. Но… я не стану! — он подносит пистолет к виску, скорчившись в агонии. За миг до того, как он нажимает на спусковой крючок, я окутываю его Стазисом. Его глаза продолжают двигаться под слоем биотической энергии, и мне сложно понять, что выражает его взгляд. Страх? Боль? Надежду? Как только Стазис спадает, я подбегаю и ударяю его в висок, сваливая его на землю. — Он жив, Шепард. Не знаю, поможет ли нам спасение Фай Даня, но лучше так, чем никак. Шепард вводит последнюю команду, и сегмент грузового корабля отрывается от земли, открывая проход в лабиринт под Надеждой Чжу. Черная лестница напоминает разинутую пасть демона, а вонь, идущая из-под земли, ничуть не развеивает это впечатление. Это запах гниющего мяса, брошенного на солнцепеке, запах разложения. Это худшее, что можно учуять, от такого готов вывернуться желудок. Эш тут же бледнеет, и даже Шепард отшатывается, а мне приходится сглотнуть, чтобы не затошнило. Тали волноваться не приходится — в ее маске встроен респиратор. Кайден, заметив нашу реакцию, закрывает шлем и интересуется, не попали мы под действие нервно-паралитического газа. Когда вонь доходит до Рекса, он морщится и обнажает зубы. — Господи, это ужасно, — стонет Эш, закрывая шлем. — Убийством этой твари мы сделаем одолжение всей галактике.___________________
Фонариками мы пользуемся только первую пару пролетов — дальше пещеру освещают какие-то грибы. Они излучают странный мерцающий зеленый свет, но так мы хотя бы не будет драться в темноте. — Мы знаем, насколько огромен этот вид? — спрашивает Лиара, поспевая за Шепард. — Нет. Но, раз это растение, предположу, что… — Ого, — ворчит Рекс. Для него это равносильно упавшей на пол челюсти. Возвышаясь над всеми нами длинным-длинным водопадом сидит Торианин, подвешенный на мясистых опорах. Играм не под силам передать его величие — полагаю, в нем не меньше тридцати пяти метров в высоту и половина этого числа — в ширину. Когда-то он казался мне огромным сердцем, но в реальной жизни он совсем иной. Да, это мясистая пульсирующая масса, но она черная, красная, зеленая и коричневая, сплетенная твердыми наростами, которые не дают ей рассыпаться и сгнить. Торианин вздрагивает, выблевывая на каменистую площадку перед нами зеленый клон азари. — Я говорю от имени Старого Корня, как говорила от имени Сарена, — говорит она, воздев руки. — Вы предстали перед Торианином. Он повелевает вам восхищаться им! — Ты что-то дал Сарену, — говорит Шепард, игнорируя приказ. — Это же нужно и мне. Клон азари опускает руки и начинает ходить из стороны в сторону. — Старый Корень произвел обмен с созданием из плоти по имени Сарен, — говорит она. — Но договор был нарушен. Холодные слуги Сарена стали убивать созданий из плоти. Тех, кто должен был стать основой нового периода. Тех, кто достался мне по праву. Старый Корень видит вокруг тебя воздух лжи! Обменов больше не будет! — Сарен и геты были здесь? — нервно спрашивает Тали. — Наверное, — шепчу я в ответ. Мне не очень-то хочется прерывать речь азари. Похоже, она долго ее репетировала. — А что? — Ну, это объясняет, что за усилитель сигнала мы нашли в туннелях. — Как? — По пути мы отключили поле, заглушавшее сигнал. — Сигнал к чему? — Полагаю, — уныло заключает Тали, — ко всем тем бомбам на потолке. Две дюжины бомб синхронно взрываются — вероятно, геты заложили их, когда Сарен приходил на «обмен». Возможно, колонисты поняли, что произошло, но не успели их обезвредить. Поэтому они установили в подземных туннелях поле, заглушающее сигнал, вынудив гетов поставить усилитель, чтобы его пробить. И мы своими руками отключили это поле. Тонны камней падают с потолка, врезаясь в землю и разрушая части пещеры. Мы с Лиарой возводим биотическое поле, которым остановили ядовитый газ на «Одиссее», а Рекс и Кайден его усиливают. Падающие камни разбиваются о него, и сквозь щели между ними я вижу, как Торианин выплевывает всё больше клонов азари, которые копируют наши движения и защищают нейронные узлы и основное тело. Сраный подражатель. Но поодиночке азари не справиться с гранитной лавиной, и некоторых из них сметает в бездонную яму или раздавливает обвалом. Камни, наконец, перестают падать, и выжившие рупоры Торианина яростно проклинают Сарена за предательство. Но бомбы не убили Торианина, как рассчитывал Сарен, и, как бы мне не претило убирать за недальновидным ублюдком, похоже, именно нам придется исправлять ошибки беглого Спектра. Над нами маячит бескрайнее небо — из-за взрывов в пещеру впервые за сотни тысяч лет попал свежий воздух. Внутрь проникает солнечный свет, а остатки построек колонии сваливаются в бездну. — Что это? — выдыхает Кайден, держась за колени, пока мы приходим в себя после долгого удержания барьера. Я следую за линией его взгляда и замечаю Фай Даня, до сих пор сжимающего в руке пистолет. Клон азари тащит его бесчувственное тело, прислоняет к стене и запихивает в розовый нарост. Причем не только Фай Даня. Измученные клоны азари стаскивают колонистов к наростам, виднеющимся на стенах по всей пещере, и запихивают их внутрь. — Все в порядке? — спрашивает Шепард, кашляя от пыли, оставшейся от взрывов. — Да, — отвечаю я. — А вот насчет колонистов не уверен. Шепард хмурится, и я указываю ей на последних колонистов, пропадающих в наростах. Затем розовый шар, куда попал Фай Дань, распахивается, выплевывая на пол нового ползуна. Но этот не похож на остальных — он выглядит новее. Свежее. Стройнее. Он атлетически поднимается и идет, не пошатываясь, в отличие от тех ползунов, что мы видели ранее. — Вот черт, — выдыхает Шепард. — Он только что?.. — Его превратили в растительного зомби, — я сглатываю. Кажется, я тоже немного позеленел. Матерь божья. То есть, ползуны Торианина — это мертвые тела колонистов? А вдруг они дрожат и с трудом плетутся из-за долгих лет посмертной жизни? Способность Торианина кажется еще более устрашающей. Мне на секунду представляется, как это разумное растение приказывает мне тащить в эту пещеру моего мертвого брата, отца или мать и затолкать его тело в нарост. А потом беспомощно наблюдать, как Торианин превращает его в чудовище, в гротескное, извращенное подобие жизни. Послание ясно. Вы послужите даже после смерти. Ползун, появившийся из Фай Даня, идет вперед с легкостью человека, всего недавно перешагнувшего расцвет своих сил. Шепард стреляет ему в центр безглазой морды, и он отшатывается, но лишь на миг. Лиара отталкивает существо биотикой, и оно с визгом падает в бездну. — Богиня, — вновь и вновь бормочет она; ее синяя кожа практически потеряла цвет. Свежая армия ползунов кричит, как банши, и бросается на нас — кто быстро, кто медленно. К ним присоединяются клоны азари, хоть из-за истощения подбить их не составляет труда. Шепард бросает в толпу последнюю гранату, сметая пятерых ползунов одним облаком зелёного газа. — Все видели нейронные узлы, которые защищают зелёные азари? — кричит Шепард между выстрелами. — Да! — отвечаю я одновременно с Рексом. Эш тоже подтверждает, что видела; они с Шепард сначала снимают зелёную азари из винтовок, а затем сосредотачиваются на узле. Сгусток сотрясается, когда сверхскоростные снаряды пронзают его плоть, и в конце концов взрывается. Тем временем Лиара, Кайден, Рекс и я сдерживаем наступление ползунов. Против четырёх биотиков даже такой толпе приходится непросто; Сингулярности и Деформации, которые посылает Лиара, мешают им собраться в кучу, а наши с Кайденом Броски сбрасывают отдельных ползунов в бездну или кидают их под ноги собратьям, замедляя всю толпу. Сила и практически тысячелетний опыт Рекса позволяют ему выцеплять наиболее мощных ползунов, и он превращает их в похлёбку несколькими выстрелами из дробовика. Мне под руку попадается каменный штырь, и я взмахиваю им, оттесняя подобравшуюся слишком близко тварь. Тали поджигает одного из ползунов, и Лиара отбрасывает его в остальных, распространяя огонь. Возможно, тактика не самая лучшая, поскольку теперь нам приходится сражаться с растительными зомби, которые хотят порезать нас на шашлык горящими когтями. Над толпой ползунов на биотике взымает свежий клон азари, оттесняя и разделяя нас. Она стреляет из дробовика, попадая Кайдену в здоровую ногу. Он падает; из его бедра хлещет кровь, которую он пытается остановить панацелином, оставшимся в уни-инструменте — запасы в броне ушли на предыдущую рану. Я бью каменным штырем ей в живот, усиливая эффект биотикой. — Ты не пройдёшь! — кричу я, на миг замечая ошарашенный взгляд Кайдена. Стоит ей по-кошачьи приземлиться, как её сносит Рекс; полутонный ревущий кроган отбрасывает клона в каменную стену, а затем биотикой насаживает на балку, упавшую из разрушенной колонии. По сути, мы имеем в распоряжении магического динозавра. Оползень уничтожил немало нейронных узлов, поскольку Шепард и Эш расстреляли всего три из них, а Торианин уже сотрясается и каким-то образом издаёт пронзительный визг. Армия ползунов на мгновение замедляется — Торианин понимает, что, возможно, сегодня настал его последний день. Спустя более сотни тысяч лет, когда ничто не предвещало беды, эти слабые создания из плоти, над которыми он насмехался, вполне могут убить его. Надеюсь, он это понимает. Потому что, как бы сильно он ни сопротивлялся, он заслуживает смерти. Армия ползунов с удвоенной энергией устремляется к нам, и Шепард сменяет винтовку на пистолет. — Нужно отступать! — кричит она поверх шума битвы. — Последний нервный узел на нижнем уровне! Идем! Кайден морщится и опускается на одно колено. — Простите, коммандер, — с трудом говорит он между вздохами. — Меня подбили, — к его чести, никто не ожидал, что новорождённые клоны будут вооружены. Откуда у них вообще взялись дробовики? — Тали, отведи Кайдена на поверхность, — тут же приказывает Шепард. — И свяжись с Джокером, возможно, нам нужно будет быстро сматываться отсюда. Тали, попутно проверь, как там Гаррус, — спешно добавляет она. — Есть, Шепард, — кивает кварианка, берёт Кайдена за руку и помогает ему дохромать до лестницы. Ползуны Торианина, видимо, не расценив их, как угрозу, сосредоточивается на нас. Многие из свежих ползунов мертвы, а шатающейся и едва плетущейся толпе за нами не поспеть. Когда Шепард открывает огонь по последнему нейронному узлу, перед ней возникает ещё один клон азари, но в этот раз она не дерётся, а говорит: — Стой, создание из плоти! Шепард подчиняется, но лишь на миг. Торианин глотает горькую пилюлю. — Ты наносишь ужасный урон нашей оболочке. Если ты уйдешь, мы дадим тебе то, что искал Сарен. Шепард притворяется, что задумывается над предложением, а затем с силой вжимает дуло пистолета в узел. — Давай-ка проясним. Ты даешь мне то, о чем я просила с самого начала, и я с моим отрядом отсюда ухожу. И оставляю тебя здесь с новыми рабами. Верно я понимаю? — Да, — настороженно отвечает клон. — Тогда вот тебе мой ответ, претенциозный ты мудак. Иди нахер. Мне плевать, что ты там дал Сарену. Иди нахер. Нахер твоих зомбодетей и нахер твою зеленую азари. Тон клона становится ледяным. — Ты совершаешь серьезную ошибку, создание из плоти. Проворный ползун, собрав все имевшиеся силы, бросается к коммандеру, извергая желчь из открытого рта. Я действую, не задумываясь, закрывая ее собой и отталкивая с его пути. Желчный плевок попадает мне в плечо, длинные полосы лаймово-зеленой кислоты стекают по моей руке. Она прожигает броню и начинает жечь меня — биотический барьер никак не смог спасти от жидкой атаки. Шепард отпихивает ползуна и вымещает на нем свою злобу, раздирая тварь голыми руками. Еще больше желчи вгрызается в мою руку, и боль ослепляет меня подобно второму солнцу и ошеломляет ощущением того, что меня варят заживо. Я невольно дрожу, когда желчь сталкивается с охлаждающей волной панацелина; моя рука за долю секунды сгорает дотла и восстанавливается из пепла. Эш добавляет свой запас панацелина, помогая мне видеть что-то помимо слез. Шепард злобно смотрит на молчащего Торианина и мертвого клона азари у своих ног. А затем она всаживает снаряд за снарядом в опухолевидный нервный узел, пока пистолет не перегревается и Торианин с воем не падает вниз.___________________
Когда исполинское растение падает, рядом с нами распахивается нарост на стене, и из него выпадает азари. — Богиня… Я свободна. Свободна! — Ты ещё кто такая? — спрашивает Шепард, наставляя на нее окровавленный пистолет. — Меня зовут Шиала, — почтительно отвечает азари. — Я была невольницей Торианина. Победив его, вы освободили меня. — Кто. Ты. Такая, — повторяет Шепард. Азари поднимается на ноги. — Я служу… служила матриарху Бенезии. Когда она присоединилась к Сарену, я, как её ученица, последовала за ней. Позже Сарен отдал меня Торианину. — Зачем? — спрашивает коммандер. — В качестве платы за древний артефакт, называемый «Шифром», — отвечает азари. — Это объединённые знания всех протеан, поглощённых Торианином. Проще говоря, это ключ к пониманию их сознания. Лиара, не в силах больше терпеть, спрашивает, широко распахнув глаза: — Что случилось с моей матерью? — Я тебя знаю, — бормочет Шиала. — Ты — дочь матриарха. У Сарена есть корабль. Огромный. Он называется «Властелин». Если попасть на него, он… меняет тебя. Ты начинаешь верить, что Сарен и его цели верны и что тебе нужно всеми силами ему помочь. Так случилось и с матриархом. — Хочешь сказать, что матриарх азари, существо с практически сильнейшей силой воли во всей галактике, была… взята под контроль? — Да, — честно отвечает Шиала, и от одного этого слова у меня мурашки по коже. Индоктринация — чертовски страшная вещь. — Это… — Шепард подыскивает подходящее слово. — Вызывает беспокойство. — Я могу дать вам то, что искал Сарен, коммандер Шепард, — со сверкающими глазами говорит азари. — Это будет моей платой за спасение из плена Торианина. — Это поможет мне понять видения? — с подозрением спрашивает Шепард. — Должно помочь, — задумчиво говорит Лиара. — Маяки были запрограммированы под протеан. Получив их генетическую память, вы сможете куда лучше в них разобраться. — Хорошо, — соглашается Шепард. — Передай мне Шифр, Шиала. Бывшая ученица Бенезии шагает вперёд, и её глаза наливаются чёрным. — Расслабьтесь, коммандер. Обнимите вечность. Проходит доля секунды — или только мне так кажется — и Шепард отшатывается, тяжело дыша и внезапно вспотев. — Коммандер! — вскрикивает Эш, бросаясь к ней. — Вы получили великий дар, коммандер, — мрачно сообщает Шиала. — Воспоминания целой расы. Чтобы свыкнуться с ними, понадобится какое-то время. Анни Шепард растерянно оглядывается, а потом берёт себя в руки и успокаивается. — Тали, Джокер с тобой? — Эй, одно слово от прекрасной леди — и я буду где угодно. Вы разве этого ещё не поняли, коммандер? — радостно щебечет Джокер. — Доложить обстановку, — приказывает Шепард, всё ещё с трудом фокусируя взгляд. — Фрегат гетов покинул планету, как только прогремел взрыв, мэм. Направился к ретранслятору десять минут назад. Какой-либо другой активности я не наблюдаю. Я опустил корабль в доки колонии. Лейтенант Аленко и Тали на борту. — Выдвигаемся к вам, — с трудом говорит Шепард. — Наземный отряд, конец связи. — Коммандер, — осторожно спрашивает Шиала, — что вы собираетесь делать со мной? Шепард пожимает плечами. — Делай, что хочешь. — Я бы осталась в колонии, но она, похоже, разрушена… Я более не подчиняюсь ни Сарену, ни Жнецам, ни Бенезии, ни кому-либо ещё. Если вы собираетесь на Цитадель, можно мне отправиться с вами? Коммандер задумывается. — Возражений не имею. Но ты будешь следовать нашим правилам, и наши пути разойдутся на Цитадели. Хватит с меня таскающихся за спиной доброжелателей. Азари приподнимает губы в улыбке. Похоже, она и отвыкла так делать. — Как скажете, коммандер Шепард. Обратный путь до «Нормандии» долог и неспешен, но теперь нам хотя бы ничего не мешает. Рекс помогает Шепард идти, но они оба молчат. Эш идёт вместе со мной — вся моя правая рука лишена брони и пострадала от кислоты. Моя кожа напоминает стеганое одеяло, но я ввёл достаточно панацелина, чтобы испытывать разве что тупую боль. «Нормандия» мирно взлетает, и, хоть Чаквас и попросила меня прийти в медотсек, я стою на мостике и смотрю в боковое окно. Шепард подходит ко мне, наблюдая, как удаляется Ферос. — Джокер, — устало говорит она. — Да, коммандер? — Взорви всё, что осталось от этого сраного растения.