С людьми проблема в том, что они всего лишь люди.
___________________
рас·кол отпадение, разделение коллектива, обычно из-за возникновения разногласий.
___________________
Нет, нет, нет, нет! Я даже не помню, как побежал. Я просто оказываюсь рядом с ним, окруженный биотикой. У кроганов потрясающая регенерация. Он должен быть еще жив. Я же могу извлечь пулю, продезинфицировать рану, сделать хоть что-нибудь! Эшли опускает винтовку; в ее улыбке ни капли раскаяния. Шепард подходит ко мне, распахнув глаза. — Скажи что-нибудь, Паркер. У меня нет на это времени. Я должен стабилизировать его, пока всё не стало хуже. Может, в Стазис? Нет, он только повредит кожу. Биотическая хирургия. Другого выхода нет. Условия не идеальные, но я же стал сильнее, многое узнал. Если бы я мог передать ему свою жизненную силу, как королева рахни! Но я всего лишь воин. Шепард хватает меня за руку. — Он мертв, — шепчет она. — Одной пуле крогана не убить! — кричу я, выдергивая руку. Шепард валит меня на землю, заставляя посмотреть ей в глаза. От ее вида даже ад заледенеет. — Но она убила. Барьер Рекса был полностью сосредоточен на мне. Сзади у него защиты не было. Я знал, на что способна винтовка Эшли. Я видел ее в бою. Разрывные патроны и гипер-рельса — такого хватит, чтобы пробить стальную стену и прикончить полностью экипированного солдата, стоявшего за ней. В этот момент я словно впервые вижу Рекса. Гипер-ускоренный снаряд не пробил голову насквозь, как простая пуля, а застрял внутри, вновь и вновь рикошетя от крепких — увы, слишком крепких — стенок черепа. — У кроганов все органы продублированы! — возражаю я, отказываясь смиряться с реальностью. Рекс не мог умереть. Просто не мог. — Паркер, у меня нет ответов на всё. Но он мертв. Затем смирение Шепард сменяется гневом. Слепым и опаляющим. — Сержант, — говорит она, разворачиваясь к Эшли. — Может, объяснишь, почему ты убила члена собственного отряда? Причем хладнокровно и на пустом месте? — Коммандер, — отвечает Эш, принимая совершенно непринужденную позу. — Согласно уставу Альянса, угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью вышестоящему офицеру наказывается немедленным увольнением или, в случае наемников, казнью без надлежащего судебного разбирательства. Я защищала вас, мэм. Защищала ее. Защищала Шепард? Да ты издеваешься?! Это Шепард-то нужно защищать? — Да кем ты себя возомнила? — рычу я, подходя к Шепард. Она переводит разъяренный взгляд на меня, и я отшатываюсь, пытаясь съежиться и залезть в кокон. — Паркер. Съебись. — Королева, — против воли отвечаю я. — Слушаюсь, моя королева. Я спою кровавую песнь в твою честь, Урднот Рекс. Спою так, что твои враги будут дрожать при одном лишь упоминании твоего имени. Да петь тебе вечно на том свете. Скорбь рахни смешивается с безумной ненавистью, психопатичной жаждой мести, убийства. Потребностью взять дело в свои руки. Непреодолимым желанием сжать пальцы на шее и душить, пока дыхание не прекратится. А затем я чувствую лишь усталость. Измученность. Беспомощность. И что я сделаю? Убью Эшли? Так я стану ничем не лучше нее. Может, именно это пыталась втолковать мне Ша’ира. Что всё, что должно произойти, пытается произойти. Чтобы избавиться от одной заразы, придется смириться с появлением новой. Неужели Вермайру было суждено стать кладбищем? Если бы не выстрелила Эш, смертельный удар нанес бы гет? — Я слышал выстрел, — говорит Киррахе, каким-то образом оказавшийся рядом. Я его и не заметил. — Рекс мертв, — отвечаю я. Мой голос так же мертв, как и тело на песке. — Кроган? — Киррахе на секунду хмурится. — К соглашению прийти не удалось. Понимаю. Сожалею о вашей потере. На миг мне хочется сорваться на нем. Обвинить во всём его. Сказать, что именно он вывел Рекса из себя. Но я не могу. Он всего лишь обозначил важность уничтожения ключевого вражеского блока. Я не могу винить его за это. Нет, отвечать должна Эшли Уильямс. — Мы выступаем через стандартный час, — докладывает капитан. — Через десять минут наметим детали. Вы не могли бы собрать вашу команду? Даже не даст поскорбеть? Не даст попрощаться? Разве он не понимает?.. Мы на поле битвы. Всё он прекрасно понимает. Шепард подходит к нам, всё ещё пылая от ярости. — Даже не начинай, Паркер. Не хочу ни слова от тебя слышать. Киррахе. Каков план? — Я разделю мою команду на три отряда. «Аэгор», «Манновай» и «Джаэто». Так назвались первые поселения на колонизированных нами планетах. Я предлагаю назначить их командующими сержанта Уильямс, специалиста Паркера и меня самого. Я же буду следить за общей обстановкой. Вы, коммандер, тем временем поведете отряд «Тень», чтобы зачистить место закладки заряда и нарушить линии снабжения гетов. Шепард безрадостно кивает. — Других вариантов нет, так? — она выталкивает из головы мысли о Рексе и остужает разум. Идти в подобный бой на взводе — всё равно что совершить очень изощренное самоубийство. — Тали, оставляю заряд на тебя. Я хочу, чтобы ты его зарядила, настроила, обезопасила и сделала совершенно неприступным. Права на ошибку нет. Справишься? — Справлюсь ли я? — холодно и злобно спрашивает юная кварианка. — О чем речь, Шепард. Всё будет сделано. — Кайден, Гаррус, Лиара. Вы — со мной. Пойдем быстро. Деритесь во всю силу и не позволяйте вовлечь себя в затяжную перестрелку. Все трое коротко кивают. Киррахе показывает на себя, потом — на Эшли. Никто на нее не смотрит, но на поле битвы нам всем придется скооперироваться. — Сержант Уильямс поведет отряд «Аэгор», состоящий из наших штурмовиков, специалистов по тяжелому вооружению и наиболее агрессивных биотиков. Специалист Паркер будет командовать отрядом «Джаэто», состоящим из наших боевых медиков, техников и биотиков поддержки. Я поведу отряд «Манновай» со снайперами, диверсантами и минометчиками. Все готовы? Я готов убивать гетов. Не думаю, что мне когда-либо так хотелось кого-то убить. — Прекрасно, — говорит саларианец. — Позвольте мне поговорить с моей командой, и мы начнем наступление. Киррахе поднимается на импровизированный подиум и смотрит на стоящих под ним солдат ГОР. — Все вы знаете суть миссии и то, что от нее зависит, — начинает он. — Я привык доверять каждому из вас, но я слышу ропот недовольства. Я разделяю ваши опасения. Нас учили работать в разведке. Мы могли бы стать легендами, но наши данные засекречены. Слава на поле боя — не наш путь, — его голос, наполненный гордостью, становится громче. — Вспомните наших героев. Бесшумного, победившего целую нацию одним выстрелом. Беспокойную, которая посредством шантажа не давала врагу напасть на нашу страну. Эти герои не принесут нам утешения, и они — не все, что у нас есть. Перед тем, как появилась сеть, был флот. Перед тем, как появилась дипломатия, были солдаты! Своим влиянием мы остановили рахни, но до этого мы держали линию фронта. Своим влиянием мы остановили кроганов, но до этого мы держали линию фронта! Своим влиянием мы остановим Сарена! Сегодня, в этом бою, мы будем держать линию фронта! Полк ГОР салютует ему оружием, издавая одобрительный рев. Каждый из них — профессионал до мозга костей. Я совсем не прочь сражаться с ними плечом к плечу. — Отряд «Джаэто»! — кричу я, выходя вперед. — Сегодня мне выпала честь вести вас! Я скажу лишь одно: давайте заставим их стократно заплатить за каждого друга, потерянного нами из-за гетов Сарена! Саларианцы вновь согласно гудят. — Выдвигаемся через двадцать минут, — объявляет капитан, и я замечаю, как несколько невооруженных саларианцев бегут к палаткам за экипировкой. Вокруг меня собирается стайка агентов ГОР, и все они встают по стойке смирно. — Отряд «Джаэто»? — спрашиваю я, и они одновременно кивают. — Вольно, — бормочу я, и они расслабляются. — До таких крайностей доходить уж не надо. Как я могу к вам обращаться? Я прекрасно понимаю, что они не сообщат своих настоящих имен, но меня это устраивает. Мне не нужны биографии тех, с кем я буду сражаться — только то, как я могу их звать. Ведь, по сути, что есть имя? Досадно признавать, но многие, если не большинство, из моего временного отряда не доживут до следующего рассвета. Я, возможно, присоединюсь к ним. Как бы удручающе это ни звучало, я не хочу ближе знакомиться с теми, кого вот-вот заберут от меня шальным выстрелом. Агенты ГОР быстро выстраиваются в круг и перечисляют имена, почти не меняя интонации. — Ладик, заместитель командующего. Стрелок, — он довольно высок, а кожа у него пестро-оранжевая. — Хавар. Медик и техник, — худощавый и, судя по всему, быстрый. Шлем полностью закрывает его голову, не давая увидеть лицо. — Эрей. Биотик, — он хрустит костяшками, говоря это. Его серая кожа покрыта чешуйчатыми наростами, как у его капитана. Может, они из одной колонии? — Мирам. Медик и техник, — саларианка держится уверенно, в ее голосе звучит вызов. Полагаю, для всех, кто жаждет распределить работу по гендерам. — Беллик. Стрелок, — все агенты ГОР неразговорчивы, но этот словно замкнут в себе. Его лицо тоже полностью скрыто шлемом. — Вин. Биотик, — в сравнении с другой женщиной из моего отряда она выглядит дружелюбнее, но я могу и ошибаться. Я мало общался с саларианцами. — Я — Паркер. Биотик, — говорю я, глядя на отряд. Три биотика из семи — ничего удивительного. Наверное, таких, как мы, так и тянет в какой-нибудь спецназ. — Давайте надерем им жопы.___________________
Главный вход на базу Сарена построен из некоего сверхплотного материала, способного выдержать даже выстрелы «Мако» с близкого расстояния. Что важнее — вся база защищена камнями Вермайра. Тем не менее, несмотря на кажущуюся неприступность, стены крепости не так уж высоки. Да, они более чем в три раза превышают мой рост, что не мешает «Манноваю» зацепиться за их края кошками. У базы есть и другой недостаток, который мы как раз используем. Вермайрский камень практически невозможно уничтожить — следовательно, Сарен не может очистить пространство вокруг своей крепости, чтобы улучшить видимость, а с техническими навыками диверсантов ГОР мы без труда обойдем электронные системы обнаружения. Разумеется, это — самый легкий этап нашего плана. — Порядок стандартный, — говорит солдатам Киррахе, и они кивают. Я несколько растерян, но готов подстроиться под любую их тактику. — «Манновай» разберется с врагами на вершине стены. «Аэгор» перелезает первым, им помогает «Джаэто». Удачи, отряд «Тень». Да ведут вас предки. И так начинается битва за Вермайр. Первые выстрелы — дело тихое, но не менее эффектное своей тишиной. Четыре гета просто падают со стен — смертоносные снайперы начисто выносят их процессорные ядра. Два моих стрелка тоже открывают огонь, но и близко не столь эффективно, как отряд Киррахе. Конечно же, геты сразу же дают отпор. У органиков можно убить часовых, и переполох начнется только на смене караула, но геты на базе подсоединены к одной сети. Когда пропадает один, другие немедленно это заметят. Как я выясняю, мы к этому готовились. Мой отряд поспевает за солдатами Эшли, одновременно с ними добираясь до подножия стены. Два специалиста по тяжелому вооружению из «Аэгора» встают рядом с двумя моими биотиками, которые окутывают себя синим свечением. Взмахнув руками, они поднимают товарищей на биотическом поле до самого верха стены и перекидывают через нее. Спустя две секунды к ним присоединяются еще два солдата. Раздаются выстрелы из пушек гетов и саларианцев; один металлический корпус перелетает через парапет и падает прямо на камень. К Эрею и Вин подходят оставшиеся солдаты Эшли, и они без устали перебрасывают их на вершину стены, а те в следующий же миг открывают огонь по растерявшимся гетам. Я слышу грохот их пулеметов и даже одной ракетницы. Когда последний член «Аэгора» без особых усилий оказывается на высоте шести метров, Эрей кивает мне — пришла моя очередь. Эшли уже наверху, в самой гуще событий, прикрывает ГОР непрерывным огнем из винтовки. Хоть мы и оказались на стене, это — наш единственный шанс. Если мы отступим, геты разотрут нас в порошок, и тогда Шепард придется самой зачищать базу. Сейчас не время для слабости. Следом за мной прилетают солдаты «Джаэто», прицельно и мастерски стреляя по синтетикам еще до того, как их ноги коснутся стены. Повсюду грохочут выстрелы, но в основном это шум от подавляющего огня штурмовиков «Аэгора». Тем не менее, мой барьер быстро истощают вражеские снаряды, и я спешно прячусь за переносными укреплениями — их перенесли мои техники или сделали на месте из уни-инструментов. Долго они не выдержат, но лучше так, чем бегать под пулями. Наконец, прибывают наши биотики, манипулируя своей массой, чтобы мягко приземлиться на камень. И геты, словно дождавшись этого момента, наносят ответный удар. Боевой ход на стене узкий — по нему одновременно могут пройти только два гета, да и то плечом к плечу. Хоть это и снижает количество платформ, которые они могут выставить, это же снижает эффективность наших выстрелов. Снайперы Киррахе продолжают выцеплять наиболее опасных гетов из дальнобойного оружия и пока что чувствуют себя в безопасности. Пока геты будут вычислять их местонахождение, любой саларианец успеет их расстрелять, и ГОР только рады этим воспользоваться. Не обращая внимания на потери, геты продвигаются к временным укреплениям. Их защищает монструозный Прайм, чьи титанические щиты отражают даже модифицированные снаряды. Беспорядочный огонь из его импульсного дробовика раздирает хлипкие укрытия, и солдатам ГОР приходится спасаться бегством. Одного из них буквально разрезает выстрелом напополам. Не будь он окружён барьером, я бы сейчас счищал кровищу с визора. Дробовик Прайма наконец-то перегревается, и ГОР хватаются за этот миг передышки. Техники перегружают щиты и саботируют дробовики, и даже могучему Прайму приходится пошатнуться под таким натиском. Его щиты взрываются с громким хлопком, и поток снарядов из всевозможных орудий ГОР прорывает его передний панцирь, обрушивая на гетов под ним струи белой жидкости. Прайм падает, а вместе с ним и шансы синтетиков удержать стену. Они разом отступают, прыгают на землю и, ритмично щелкая, отбегают ко второй оборонительной линии. Немало их при этом гибнет от точных выстрелов ГОР, но щиты спасают синтетиков от полного истребления. — Отлично, братья! — кричит Киррахе, победоносно взмахивая винтовкой. — Отряд «Тень», мы прорвались через основные укрепления, — сообщает он, каким-то образом сохраняя спокойствие посреди рëва взрывов, огня и смертей. — Отряд «Манновай», — отвечает Шепард; её голос заглушается выстрелами на заднем плане. — Мы отрубили их связь. Не знаю, как скоро они это починят, но вам лишним не будет. — Прекрасно, отряд «Тень», — говорит Киррахе и опускает винтовку. — Братья! Мы не должны сдаваться! Штурмуем вторую стену! ГОР безропотно разворачиваются ко второй линии обороны — ещё одним воротам и стене в каких-то пятидесяти метрах от нас. Она поменьше первой, но это всё равно сплошная пятиметровая баррикада, лишенная поручней и уязвимостей. Как и прежде, первыми идут «Аэгор», а мой «Джаэто» следует за ними. — Ладик! — кричу я, и саларианец оборачивается ко мне. — Где Беллик? — Спроси у сраного Прайма, — цедит агент ГОР, дрожа от ярости, и бежит к стене. Получается, я видел, как погиб Беллик, и даже не понял, что это он. Всё происходящее разительно отличается от хирургических рейдов Шепард, когда мы шустро приходили, решали проблему и уходили. Сейчас же творится форменный кровавый хаос. Снайперы гетов уже пытаются подбить нас, но саларианцы грамотно перестраивают формацию, чтобы те, кто бежал первыми, успели перезарядить щиты, пока их прикрывают другие. Снайперы «Манновая» возобновляют смертоносный огонь, на этот раз стреляя с вершины захваченной стены. Лишившись преимущества, синтетики так и валятся со второй стены; их количество не способно сравниться с качеством саларианских стрелков. Однако теперь и они не в безопасности. Стена предназначена только для защиты от атак спереди, а наши временные укрепления — от атак сбоку. Я замечаю, что как минимум двое из отряда Киррахе безжизненно валятся с пятиметровой высоты на неразрушимые скалы. Повсюду ихор гетов, пули и крики, полные боли, гнева или злорадства, смешанные в бесконечный рев звуков, сметающий всё подобно огромной волне. Ракеты ГОР уничтожают формирования гетов на вершине стены, а я без конца вспыхиваю зеленым сиянием биотики, посылая залп за залпом. Наконец, мы добираемся до второй стены, и Эрей с Вин вновь окружают себя синим свечением, поднимая собратьев на вершину стены. В этот раз я присоединяюсь к ним, ускоряя подъем штурмовиков ГОР. Первой я подбрасываю Эшли, и через камеру в ее шлеме я вижу, как она валит гета оземь и безумно колет его боевым ножом. Я уже не вспоминаю, как злился на нее; мне хватает времени лишь убедиться, что место посадки зачищено и что можно посылать ей подмогу. Я понимаю, что больше никого не осталось, только когда сам Киррахе хлопает меня по наплечнику, указывая на стену и держа в руках кошку. Я окружаю себя биотикой, уменьшаю собственную массу и прыгаю; инерция без труда несет меня на крепостной вал. Секундами позже прилетает его кошка; ее алмазные лапы впиваются даже в вермайрский камень и удерживаются нулевым элементом. В мгновение ока появляется и сам капитан, присоединяясь ко своим снайперам. Как и на первой стене, техники ГОР выставляют переносные укрытия, прячась за которыми они сбивают гетов с боевого хода. Ослабевшие без поддержки синтетики оставляют позиции за половину того времени, что мы потратили на первую линию защиты. Однако отступают они всё равно сплоченно и организованно. Вдалеке я вижу других гетов, выбегающих из различных блоков базы; все они собираются вокруг главного уровня — той части базы, куда мы должны пробиться, чтобы попасть к зениткам. Похоже, им уже удалось восстановить связь. — Медики, займитесь ранеными, — приказывает Киррахе, замечая пятна саларианской крови, смешанные с жидкостью гетов. — Капитан, — возражает Эшли. — «Аэгор» готов продвигаться дальше. Мы зачистим плацдарм у подножия стены. Этим хромированным ублюдкам с нами не сравниться. Киррахе долго оценивает обстановку, а вместе с ней и раскрасневшееся лицо Эшли. — Понятно, — говорит он, решительно кивая. — Будьте осторожны. Враг отступил слишком быстро. — Угу, — ворчит Эшли, уводя отряд. «Угу», словно сделала ему одолжение. Впрочем, чего еще я ждал? Эшли никогда особо не нравились ксеносы. Мне некогда злиться. Не сейчас. Не здесь. Этим можно заняться позже, на «Нормандии». К слову, меня тоже обуревают сомнения. Геты не отходят от главного уровня и ждут, когда мы доберемся до них. «Аэгор» кажется до ужаса уязвимым. — Разрешите прикрыть «Аэгор», как только помогут раненым, сэр, — с искренним уважением говорю я. По-моему, Киррахе этого заслужил. Капитан вновь кивает. — Хорошо, — он видит то же, что и я. Что-то тут не так. Но прежде нужно позаботиться о раненых. Мы не в том положении, чтобы списывать кого угодно со счетов. Хавар и Мирам, единственные выжившие медики из полка Киррахе, уже заняты делом, и я присоединяюсь к ним. Ладик лежит, перекосившись от боли — из его бока вырван целый кусок. Я останавливаю кровоток, для верности закрепляя рану панацелином. Ему нужно какое-то время передохнуть, даже если это вызовет проволочки в наступлении. Но как только ему становится чуть полегче, он хватается за автомат. — Задание еще не выполнено, — через силу хрипит он. — А ну сядь, — рычу я, выхватывая у него оружие. — Задание идет полным ходом. Мы — просто отвлечение, не забыл? Мы выигрываем время для «Тени». И хорошо с этим справляемся. Ладик морщится, но всё же кивает, откидываясь на камень. Мы расслабляемся на целую секунду, как вдруг из динамиков раздается крик одного из диверсантов: — Десантный корабль гетов! Прямо по курсу! Третий секретный отряд ГОР реагирует мгновенно. Минометчики стреляют по приближающемуся противнику; две их ракеты врезаются в щиты корабля, не нанося тому никакого вреда, но третьей удается проскочить между ними. Раскаленный добела взрыв сотрясает корабль; его шатает в полете, но из него всё же десантируется дюжина серебряных платформ. Черт. Что у ГОР за ракеты такие? И где мне их достать? Как только корабль врезается в скалу, двери главного уровня распахиваются и изрыгают волну клонов-кроганов, несущихся прямо на отряд «Аэгор». Поле битвы озаряет ультрамариновое солнце. Оно ослепляет. Я инстинктивно прикрываю глаза рукой, но всё же успеваю заметить, что происходит внутри этого моря синевы. Геты используют биотику. Полагаю, теперь мы знаем, что творилось в третьем блоке базы. Дюжина гетов стоит, воздев руки и дергая головами-фонариками; синее мерцание их биотики источает такую мощь, какую я видел разве что у матриарха Бенезии. Выстрелы без конца рикошетят от их объединенного барьера, а десять кроганов-берсерков под таким прикрытием беспрепятственно бегут в нашу сторону. — Огонь! — командует Киррахе. — Огонь на поражение! Мы палим, как только можем, пока, наконец, монолитный щит не дает слабину. Один из гетов-биотиков падает, но на его место без промедления встает другой. Вдалеке слышится глухое жужжание, и я оборачиваюсь. — Дроны гетов! — кричу я, и Киррахе резко разворачивается, оценивая новую угрозу. Механические дроны пролетают над полем боя, расстреливая из сдвоенных импульсных винтовок оставшихся без прикрытия снайперов. Кто-то из отряда Киррахе вопит от боли, изрешеченный бесчисленными пулями. Его напарник матерится, отворачивая оружие от гетов-биотиков. — «Манновай»! — яростно рычит капитан Киррахе, тут же меняя тактику. — Цельтесь в дронов! «Джаэто»! Удерживайте высоту и помогайте «Аэгору»! Отряд «Джаэто» становится за мной, вверяя свою защиту Киррахе и «Манноваю». Непрерывный и мощный напор тяжелой артиллерии «Аэгора» берет своё, и геты, несмотря на защитное поле, начинают сдавать. Ладик на свой страх и риск оглядывается, и в этот раз именно его голос раздается из динамиков: — Еще геты-биотики! Сзади! Киррахе жестом показывает, чтобы я сам разбирался — его отряд всё ещё занят угрозой сверху. Из-за камней и обломков между первой и второй стенами появляются шесть новых гетов-биотиков, которые сразу же направляются к нам. Наверное, они прятались, дожидаясь шанса зажать нас в клещи. Черт. Будь это просто геты, я бы так не волновался, но каждый из этих блестящих металлических мерзавцев производит столько биотики, что на их фоне коммандос азари смотрятся любителями. Сарен, поди, все свои сбережения потратил на нулевой элемент. Смышленый гаденыш. Платформы гетов представляют собой инертный металл, которым управляет программа; не нужно много труда, чтобы вместить в него нулевой элемент. Чем его больше, тем платформа сильнее. Он свел биотику к холодному расчету и математике. Ничего ужаснее я в жизни не видел. — Отряд «Джаэто»! — приказываю я. — Защитить тыл! Некоторые солдаты смотрят на меня с явным непониманием, не видя в гетах-биотиках большой угрозы. Но меня не провести. Геты обладают невероятно адаптивным сознанием. Если они сидели в засаде и видели, как мы попали на стену, то должны были это перенять — а заодно передать всем остальным гетам в комплексе. Если эти шестеро попадут сюда, нам конец. Пока что мы выживали лишь благодаря дисциплине и мастерству солдат ГОР. Если металлические геты сойдутся в близком бою с хрупкими саларианцами, всё, чего мы с таким трудом достигли, исчезнет в мгновение ока. Я должен этому помешать. Даже если ради этого придется бросить на растерзание кроганам Эшли и отряд «Аэгор». «Джаэто», несмотря на сомнения, следует моей команде. Они — ГОР. Они выполняют приказы. Ладик подбегает к краю стены первым и открывает огонь. Я присоединяюсь к нему, паля из пистолета. Наши выстрелы не прицельные, но это лучше, чем ничего. Другую мою руку охватывает зеленое свечение, и ближайшего к стене гета раздирает Деформацией — непрерывные выстрелы Ладика ослабили его биотический барьер. Но, даже упав, синтетик поднимает руку. Я прячусь за парапетом с вышколенной быстротой и ужасом, и Ладик за мой не поспевает. Он вскрикивает, когда поле биотики отрывает его от земли. Пятеро других гетов-биотиков щелкают и жужжат, одновременно поднимая руки и повторяя движения друг за другом. Беспомощного саларианца окружают три Деформации; щит Ладика выдерживают первую, но оставшиеся раздирают его броню и кожу, превращая его грудь в кровавое месиво. Не знаю, от гнева или от отчаяния, но «Джаэто» с удвоенной силой бросается в атаку. Геты замедляют натиск и поднимают объединенный барьер с такой синхронностью, что он отражает каждый наш снаряд — даже залпы биотики. — Сбей их! — кричу я, и Эрей кивает, подхватывая ракетницу одного из погибших минометчиков Киррахе. Взрыв ракеты обрушивает свою ярость на синтетиков, и их барьер ослабевает. Еще чуть-чуть. Я думал, что мне раньше было страшно. Теперь я познаю, как много оттенков страха мне еще предстоит испытать. Барьер гетов, который уже должен был лопнуть, внезапно разворачивается в полную мощь. Он становится сильнее, сложнее и вдвойне прочнее, чем прежде. — Вот срань, — шиплю я. Сарен потратил на гетов не только свои кредиты. Он еще и к Бенезии в карман залез. Он нашпиговал платформы до безумия огромным количеством нулевого элемента, и мне даже сложно придраться к его логике. Да, платформы повредятся от такого количества гуляющей по ним энергии, но их программы выдержат, а всё остальное можно и заменить. Если бы органики попытались провернуть подобное, они бы выгорели, взорвались или бы попросту умерли. Но геты? Для них это сущая мелочь. Одно радует — пока они поддерживают свой колоссальный барьер, то не могут использовать другие приемы. Как и продвигаться дальше. Несмотря на абсурдную мощь, созданиям Сарена не хватает опыта ее использования. Они поддерживают сверхсильный барьер вместо того, чтобы бежать в укрытие или менять тактику. Этим они до боли напоминают мне детей из Божьего Милосердия и новичков из Макапы, опьяненных биотикой и уверовавших в свою неуязвимость. Считающих, что их уникальные силы будут ответом на всё. Не сомневаюсь, что, используй геты и оружие, и биотику, нас бы стерли в порошок в первые же минуты. Но они нападают как кроганы — мощно и бесхитростно. Мы истощаем барьер упорной и непрерывной стрельбой и убиваем их одного за другим. — Тыл защищен! — кричу я, бесконечно радуясь, что Сарен не преподал гетам пару уроков владения биотикой. Конечно, синтетики имеют свойство накапливать опыт и обмениваться информацией. За месяц они бы высчитали все биотические навыки. Пока что, нам на счастье, они знают лишь один прием. — Отряд «Джаэто»! Прикрыть «Манновай» и «Аэгор»! Другим везет не так, как нам. Киррахе удалось отбросить дронов, и судя по тому, что новые не появляются, я мысленно пою хвалу Шепард. От его отряда осталось больше половины, причем, насколько могу судить, в добром здравии. Впрочем, одна меткая пуля в ногу лишит его сразу двух солдат — один не сможет стрелять из-за раны, а второму придется оттаскивать первого в укрытие. Но в сравнении с мордобоем на земле, у Киррахе еще цветочки. Специалисты по тяжелому вооружению — которых я бы искренне хотел нам в команду — смогли расправиться с гетами-биотиками. Но пока они сосредотачивали весь огонь на синтетиках, к ним добрались кроганы. Плохо дело. Отряду «Аэгор» некуда бежать — они прижаты к неработающим воротам. Они принимают всю тяжесть атаки на себя, и один агент ГОР гибнет мгновенно. За ним тут же следует первый кроган — саларианец успел выдернуть чеку из гранат, и его убийца разлетается на шматки плоти. Эшли накидывается на второго; сначала она уворачивается от него, подобно матадору, а потом втыкает пистолет ему в глазницу и стреляет, пока оружие не перегреется. Затем она затыкает рану дулом, не выпуская кипящий пар, и буквально поджаривает крогану мозги. Но это лишь двое из десяти. «Джаэто» и «Манновай» помогают по мере возможностей, но в такой грызне практически невозможно стрелять, не рискуя задеть своих. Я даже подумываю спрыгнуть к ним. Но, как бы я ни был уверен в своем рурубу, против восьми кроганов мне не выстоять. Доминирование? Нет, слишком рано. Мы даже не добрались до зениток. Пока нельзя к нему прибегать. Мы с Эреем объединяем усилия и ослабляем одного из массивных клонов; солдат ГОР, сражавшийся с ним, завершает дело быстрым ударом уни-клинка, но его тут же сносят с ног и затаптывают два других крогана. — Возвращайтесь на стену! — приказывает Киррахе, и я вижу осознание в его глазах. Битва у подножия проиграна. Один из биотиков «Аэгора» реагирует мгновенно, насильно подбрасывая в воздух стоящего рядом собрата. Ей самой, увы, не везет: кроган ударяет ее плечом с такой силой, что я даже на вершине стены слышу, как у саларианки хрустнул напополам позвоночник. Вин удается подхватить парящего солдата собственной биотикой и увести его на стену. И в этот момент я вижу Эшли. Солдат Альянса втыкает нож из углеродистой стали по самую рукоятку под гребень одного из берсерков и одним движением сбивает наиболее крупную пластину его брони. Кровь течет по ее запястью, и именно на ней она поскальзывается и падает на землю. Другой клон набрасывается на нее с громким ревом, впитывая удары ее уни-клинка, как гора — капли дождя. Затем он заносит ногу и опускает ей на голову. И она погибает. Вот так просто. Сержант артиллерии Эшли Уильямс, единственная выжившая из отряда 212 на Иден Прайме, была затоптана умирающим кроганом. Расстрелянный клон падает на ее тело, скрывая от нас это ужасное зрелище. И всё же этой своей атакой она — намеренно или нет — спасла жизни половине «Аэгора». Троица выживших солдат ГОР убегают от ворот — центра натиска кроганов. Как только они оказываются на приличном расстоянии, «Манновай» и «Джаэто» открывают огонь по дизориентированным клонам. Безжалостный град выстрелов мстительных солдат скашивает кроганов, как пшеницу, и палит по ним, пока от клонов живого места не остается. Выживает лишь один, оказавшийся слишком близко к трем уставшим агентам ГОР — даже снайперы Киррахе не рискуют стрелять по нему. Раненый зверь несется на них, собираясь снести ближайшего саларианца своей головой, как тараном. В ответ вымотанный солдат вспыхивает синим и взмахом руки поднимает крогана на поле биотики. Его мясистые лапы бессильно пытаются вцепиться в опущенную голову саларианца, но его относит в сторону — подальше от двух других солдат. Биотик ГОР вспыхивает, подобно синему факелу. — Выкуси, чудище, — говорит он, вонзая оба кулака в грудную клетку крогана. Пластины брони клона разлетаются под мощью биотики; темная энергия разрывает плоть и проникает во внутренние органы. Стоя по локоть в мясе крогана, биотик рычит от напряжения, а искусственно выведенный пес Сарена молотит руками, пока, наконец, не хватает его за голову. Я готовлюсь увидеть, как от саларианца останется лишь безголовое тело. Но вместо этого биотик подается вперед, наполняет грудную клетку клона синим сиянием, и кроган взрывается. Ебать-колотить-меня-месить. Биотик ГОР падает на землю, устало дыша и буквально сдувая с себя чужую кровь и кишки. На миг воцаряется спокойствие. — «Тень» на связи, — сообщает Шепард, и мне кажется, говорит она это раз в третий. — Нам удалось нейтрализовать поддержку гетов с воздуха. Как слышно, прием? — «Джаэто» на связи, — устало отвечаю я. Внезапно весь стресс этого дня падает на мои плечи, подобно свинцовой гире. — Подтверждаю: летающие платформы гетов больше не появлялись. Кроме того, должен доложить, что на поле боя есть геты-биотики. Повторяю: геты-биотики. Они мощнее коммандос азари и, похоже, быстрее перегружаются, — Шепард матерится, и я не могу ее за это винить. Геты были опасны и без способности управлять темной материей. — Мы тоже с дурными вестями. Восхитительно. Что теперь — клоны кроганов-боевых мастеров? — Мы пообщались с «Властелином», — безрадостно говорит Шепард. А. Точно. Куда ж без него. — Ты был прав, Паркер. Это не корабль Жнецов, а полностью автономный Жнец. Он направляется сюда и куда быстрее, чем мы думали. Нужно ускориться. — Шепард, — я колеблюсь, но кто-то же должен ей сказать. — Эшли погибла. Повторяю: Эш погибла. Меня встречает долгое молчание. Когда в динамике раздается холодный голос, я на секунду даже не признаю в нем коммандера. — Ясно. «Тень», конец связи. Эрей, Вин и я спрыгиваем со стены; биотики ГОР несут на себе Хавара и Мирам, чтобы оказать им медицинскую помощь. Я подхожу к командующему трех выживших и смываю с него кроганские кишки водой из фляжки. — Передохни, друг. Ты в безопасности. Саларианец устало улыбается и умудряется показать мне большой палец. — Спасибо. Я — Нин. Я улыбаюсь в ответ, поднимая агента на плечо. Геты молча сидят в своей башне, вероятно, решая, что делать дальше. Сомневаюсь, что у них осталось много биотиков — если остались вообще — так что вычислять свой следующий ход им приходится вдвойне усерднее. Но, пока они наблюдают за нами, а не за Шепард, меня всё устраивает. — Паркер, — отвечаю я биотику ГОР. — Рад знакомству, — он немного кряхтит, когда мы поднимаемся по стене, но он не ранен. Просто выдохся, использовав так много биотики. Нин тянется к отсеку на броне, вытаскивает склянку с оранжевым желе и выдавливает его себе в рот. Его глаза распахиваются, и он живо встает на ноги. — Энергетическая паста, — объясняет он, заметив мое замешательство. — Незаменима для биотиков в длительных боевых операциях. Это разжигает мое любопытство. — Можно попробовать? Саларианец кивает и кидает мне остаток. Я и сам растратил немало биотики и, боюсь, сейчас совсем не в лучшей форме. Желе абсолютно отвратительно на вкус, и мне приходится подавить рвотный рефлекс, чтобы проглотить его. Но как только оно попадает в желудок, во мне словно прорывает плотину. Я готов из кожи вон выпрыгнуть, на моем лице расплывается улыбка до ушей. Сахарный приход и близко такого не дает. На миг я даже думаю, что саларианцы такие гиперактивные именно из-за этой добавки. Мне ведь от нее ничего не будет, да? — Командующий «Джаэто», — говорит Киррахе, подходя ко мне. — Поскольку «Аэгор» слишком сильно пострадал, я перераспределяю солдат. Оставшиеся от «Аэгора» присоединяются к «Джаэто», а Хавар и Мирам переходят в «Манновай». Когда вы готовы выступать? Я гляжу на приходящие в себя остатки отряда Эшли, теперь перешедшие под мое командование. Они по очереди представляются, но я едва ловлю их имена. — Нин, заместитель командующего, — Ладик погиб в бою, так что даже спора не возникнет. До чего мрачная ирония. — Мерьем. Штурмовик. — Ша. Тяжелое вооружение. — Десять минут, — говорю я, и они кивают. Нин разминает руки, а Мерьем и Ша поднимают оружие — дробовик и ручной пулемет соответственно. Киррахе одобрительно кивает. — Я сожалею о ваших потерях, братья мои. Наибольшая опасность еще только впереди, но мы должны держать фронт, — он глубоко вздыхает и произносит фразу, которой я так страшился. — Готовьтесь штурмовать главный уровень.