***
Сакура попросила Какаши не рассказывать о своих подозрениях Наруто и Саске. Она не была до конца уверена в том, что её подозрения имели основания. Так как ребята совершенно не знали ни Хару, ни Рейджи, ни Такуму, они не имели достаточно информации, чтобы хотя бы начать раздумывать. В это время Сакура не могла быть объективной по отношению к ним. Поэтому и попросила Какаши разобраться со всем по возвращении в Коноху. Хатаке поддержал её идею. Перед тем, как они покинули госпиталь, Сакура пригласила Какаши на ужин и, ожидая отказ, была приятно огорошена его согласием. Дом Харуно был виден из резиденции Такикагэ. Всего в паре сотен метров, на краю самого длинного утёса. Перед тем, как зайти внутрь, она словила себя на мысли, что ощущает себя так же, как и тогда, перед походом в свою квартиру в Конохе. Зайдя внутрь, она поняла, что эти стены отличаются от тех, что были в Конохе. Эти стены не отягощали воспоминаниями. Ни плохими, ни хорошими. Они просто были частью её жизни. Они давали ей возможность почувствовать расслабление. Почувствовать жизнь здесь и сейчас, а не воспоминания. Переодевшись в белый халат, похожий на тот, что она купила в Конохе, Сакура вызвала одного ЙОРУ и, понимая, что превышает свои полномочия, поручила ему закупить продукты для ужина. Она была так морально на взводе, что ей совершенно не хотелось чувствовать неловкость от того, что поручает высококлассному убийце такую до нелепого простую работу. Приступив к раскладыванию своих вещей из дорожной сумки, она услышала шум во дворе дома. Выйдя туда, она обнаружила Амару, который сидел перед входом, приминая ровный покров зелени своим большим весом. — Амару? — удивилась она неожиданному визиту друга. — Меня беспокоят две вещи, — не став размениваться на приветственные церемонии, он сразу перешёл к делу. — Первая — это твои печати. Так как ты связала чакру со мной, я чувствую, что она перестала вырабатываться, у тебя всё в порядке? — Не уверена, — честно ответила она, понимая, о чём он спрашивает. — Ты что-нибудь делала? — с подозрением и волнением спросил он. Задумавшись, Сакура припомнила, вроде как, создание какой-то техники с медицинской чакрой и стихией молнии, о чём поведала Амару. Он внимательно выслушал её, а после минутного раздумья сделал весьма ожидаемое заключение: — Это очень похоже на выброс, только очень странный. Без Такумы не повторяй её. Новые техники — это опасно. — Я поняла, — неохотно согласилась девушка. — А вторая? — ЙОРУ. От них пахнет пыльцой. Картинка начала складываться сама собой. Сакура не хотела в это верить, но, учитывая слова того мальчика, отчёт о Таки, этот запах от Хару и теперь от ЙОРУ, странное поведение по отношению к Сакуре — всё складывалось само с собой. В самую неприятную картину. Проще всего усыпить бдительность того, с кем у тебя хорошие отношения. Неужели Хару поступал с ней именно так? Поверить в это было сложно, но каждый обнаруженный на текущей момент кусочек головоломки упрямо твердил об этом. Харуно поняла, что последним таким кусочком будет визит в деревню Дождя. Он расставит всё на свои места. — Амару, я должна тебя попросить о том, что тебе будет очень неприятно. Но у меня нет другого выхода, — помрачнев, Сакура сжала кулаки. — Отправляйся в Коноху и проследи за Хару. — Я не стану играть против Такумы, — поднявшись на лапы, вожак сильно завилял хвостом, давая понять, что ему совершенно не нравится её просьба. Сакура согласно кивнула ему в ответ и пояснила всю информацию, которой сама владела на текущий момент. Когда её аргументы закончились, девушка устало выдохнула. — Я сама не хочу в это верить. Но ты знаешь Такуму, он будет действовать открыто, а я не хочу порождать конфликт, который может быть беспочвенным. Мне нужно знать наверняка. И пока я буду собирать информацию в Дожде, мне некому доверить это в Конохе. Она замолчала и внимательно посмотрела на волка. Хоть у того и не было такого же лица, как у человека, по которому можно считать, о чём тот думает, она была уверена, что сейчас он взвешивает все за и против. Она действительно просила о многом. Амару и Такума были знакомы задолго до её появления в их жизни. Амару являлся хранителем этого огромного леса и стражем дерева, которое порождало Воду Героя. Он был духовным наставником для Такумы, и действовать за его спиной — это самое последнее, к чему был готов прибегнуть волк с таким человеческим качеством как честь. — Хорошо, — покончив с размышлениями, сказал он. — Я помогу. Можешь призвать стаю, если нужна будет помощь, пока меня не будет. Сакура медленно подошла к нему и, оказавшись под большой шеей, потянулась руками, чтобы её ухватить. Волк податливо наклонился и позволил захватить себя в крепкие объятья. Ткнувшись в Сакуру мордой на дорожку, он испарился в облаке дыма, оставив девушку наедине со своими размышлениями. Всё это было большим ударом под дых. Абсолютно точно она не знала, как себя вести, если информация, которую получит Амару, подтвердит причастность Хару в этом деле. Если рассуждать логически, то лазутчик из Водопада вполне мог существовать в приближенной верхушке. Таким образом, если кому-то понадобится Вода Героя, он сможет беспрепятственно получить её. Если учитывать то, что это основополагающий компонент в архивах Тобирамы, то всё встаёт на свои места. Но легче от этого не становится. Рассуждая об этом, Сакура вдруг ощутила сильную боль. Такой она не испытывала уже достаточно давно. Невыносимое режущее чувство в области плеча заставило её согнуться и упасть на колени. Ей пришлось стиснуть зубы, чтобы крик, так отчаянно формирующийся в горле, не вырвался на свободу. На этот крик сбежались бы её друзья, так как кричать хотелось очень громко. Ухватившись левой рукой за плечо, девушка собрала все свои силы и попыталась постоять пару секунд — колени её дрожали. Попытка была неудачной, вследствие чего Харуно полетела лицом в землю, за секунды успевая сгруппироваться и упасть на бок. Тяжело дыша, она понимала, что боль никуда не уходит. Наоборот, нарастает с каждой новой минутой. «Чёртовы эксперименты». Выругавшись про себя, Сакура отчётливо поняла, что от жуткой боли начинает терять сознание, и что она совершенно не в силах контролировать этот процесс. Закрывая глаза, из последних сил борясь с этим состоянием, последнее, что она видела — это бесконечный, как ей казалось, горизонт, за который стремится спрятаться солнце. Да. Всё же дом в Таки у неё имел самый роскошный вид. — Сакура. Из транса бессознательного девушку вывел знакомый и отчего-то не на шутку встревоженный голос. Ещё не успев открыть глаза, она почувствовала, как чья-то рука убирает прядь волос с её лица и заботливо заправляет ту за ухо. Открыв для начала один глаз, она увидела, что Какаши сидит перед ней на корточках. Единственный глаз, который был в поле зрения, широко раскрыт. Ей хватило всего пары секунд, чтобы вспомнить, что она упала в обморок. Учитывая, что на улице уже были сумерки, пролежала она так довольно долго, прямо у крыльца собственного дома. Судя по всему, Какаши, как и было запланировано, пришёл к ней, а обнаружив её лежащей на земле, сильно испугался и быстро оказался рядом. Открыв оба глаза, она приподнялась на локтях, но её остановили руки её сенсея. — Я в норме. Помоги мне встать. Несмотря на то, что она направила силы в ноги, чтобы подняться на них, прикладывать усилий не пришлось. Мужчина крепко обхватил её талию и, прижав к себе, поднял на ноги. Но не отпустил. Она снова оказалась так близко к нему… Внимательно всматриваясь в его взгляд, она искала что-то, что не могла объяснить сама себе. И ещё не отойдя от бессознательного, она подумала, что нашла это. — И не сосчитать, сколько раз я вот так тебя куда-то тащил, — выдерживая её взгляд, ответил он, слегка усмехнувшись. — Не знала, что тебе это в тягость, — поддерживая ироничный тон разговора, ответила девушка, чувствуя себя всё лучше с каждым новым вдохом. — Никогда не было. — Вы поглядите… — упершись в его грудь рукой, Харуно слега отстранилась от него и наигранно возмущенно парировала: —…до чего профессиональный шиноби. Врёт и не краснеет. — Откуда такая уверенность? Я же в маске, — явно улыбаясь, ответил мужчина. — Теперь понятно, почему ты её носишь, — опустив голову, Харуно заприметила у его ног несколько пакетов, содержимое которых явно напоминало продукты. Вспомнив, что она попросила ЙОРУ пополнить её холодильник, она поняла, что он мог застать её в таком виде на полу. — Встретился с одним из ниндзя по пути, забрал у него и принёс сам, — заметив её заинтересованный взгляд, Какаши поспешил ответить на повисший вопрос. — Мы так и будем тут стоять? Не отказываясь от помощи сенсея, Сакура предложила пройти в дом. Какаши, подхватив свободной рукой пакеты с продуктами, а другой по-прежнему придерживая девушку, направился прямиком в дом. Преодолев деревянное крыльцо с навесом, они вошли в дом. К этому моменту Харуно уже смогла самостоятельно держаться на ногах и, забрав у него продукты, направилась на кухню, предлагая мужчине располагаться в её доме. Хатаке не стал тратить времени зря и начал осматривать место, где жила девушка. Дом был выполнен из дерева, и некоторые стены были покрыты разными лозами зелёных растений. Вьюны обвивали собой несколько колонн в небольшом зале, а именно ведущую на маленькую веранду арку, а также лестницу на второй этаж, где, судя по всему, располагалась спальня. Также по некоторым стенам расползался весьма красивый и мягкий зелёный мох, который вполне мог сойти за украшение. Скорее всего, это было из-за высокой влажности, так как дом располагался на самом краю водопада. Точнее, в непосредственной близости от него. Это влекло за собой и шум воды, который упрямо вторгался в дом. Его слегка приглушали стены, но звук падающей воды всё равно был достаточно различим. — Как можно жить в таком шуме? — поинтересовался Хатаке, облокотившись о дверной косяк кухни. — Со временем привыкаешь, — не отрываясь от промывки продуктов, ответила Сакура. — Настаёт момент, и этот звук начинает больше успокаивать, чем тревожить. — Сложно представить, — он пожал плечами, после чего подошёл к разделочному столу, где стояла девушка, взял в руки нож и перехватил у неё из рук баклажан. — Что готовим? — Баклажаны. Приняв помощь Какаши, Сакура была обречена узнать о нём нечто новое. Он прекрасно готовил. Пока они поочередно занимались приготовлением ужина, она рассуждала, что сподвигло его к таким гастрономическим талантам. Жизнь одинокого человека редко пестрит кулинарными изысками. Обычно одному много не надо, и желание готовить вкусные блюда может быть либо от большой любви к себе, либо от желания быть не одному. Это сложно описать, но Харуно не один раз читала о таком в книжках по описанию поведенческих характеристик. И почему-то именно это сразу всплыло в её голове. Допытываться у него она, конечно же, не стала. Просто решила наслаждаться лёгкостью в общении, о которой совсем недавно она могла только мечтать. С ужином они закончили весьма быстро. Когда закуски и основное блюдо были готовы, девушка предложила Какаши поужинать на небольшой веранде. Хатаке противиться не стал, ведь она была хозяйкой и ей было виднее. Разложив еду и принеся горячий чай, они расселись по своим местам. Только когда Какаши поднял глаза вверх, он осознал, почему Сакура предложила это место для еды. Всё, начиная с того, что над головой, и уходя в бескрайний горизонт леса, простирающегося под водопадом, было усыпано звёздами. Это было великолепное зрелище, которого он к своим годам ещё ни разу не видел. Россыпь маленьких белых светлячков замерла на чёрном полотне небосвода, освещая лесную долину. Казалось, их так много, что, если зажгутся ещё несколько, то они с грохотом обрушатся на землю. В то же время он ощущал необыкновенную защищённость. Будто никто и никогда не сможет проникнуть сквозь эту тонкую светящуюся пелену звёзд. — Как красиво, — несмотря на всё своё восхищение, так скудно вымолвил мужчина. — Ещё нет, — глядя на небо, улыбнулась девушка, заинтриговав его ещё больше. Когда они, наконец, оторвались от этого созерцания, Харуно поняла, что ужинать, судя по всему, ей придётся одной. Ведь Хатаке не снимет маску, а, как известно, в рот еда, имея препятствие, не попадёт. Однако эта досада быстро развеялась и с сокрушительным звуком разбилась в тот момент, когда мужчина легко снял маску и палочками положил баклажаны в рот. Замерев от удивления, Харуно молча уставилась на то, как он пережёвывает еду под её недопонимающим взглядом. Три раза. Три раза она могла увидеть его лицо и должна была увидеть, но смогла узнать, как выглядит её сенсей, только в двадцать один год в другой стране, приготовив его любимые баклажаны. — Что с тобой? — поинтересовался мужчина, проглатывая ужин. — Я бы с пелёнок училась готовить баклажаны, знай я, что это поможет увидеть твоё лицо вот так просто… — всё ещё под впечатлением, как заворожённая ответила она, не в силах оторвать свой взгляд. Он был хорош собой. Очень хорош. Увидев его без маски, она сразу бы и не сказала, что ему за тридцать. Возраст выдавали разве что морщинки у глаз, которые и так были видны. Но, когда смотришь без скрывающих нижнюю часть лица элементов, никогда и не подумаешь, что он такой взрослый. Не понимая своих ощущений, Харуно почувствовала, как её сердце забилось чаще, а в животе заплясали бабочки. Он был так красив. — Не понимаю, что тебя так удивляет, ты уже видела моё лицо, так что нет смысла отказываться от ужина, — она посмотрела на него и осознала, что он действительно и абсолютно искренне не понимает сложившейся ситуации. — И когда же это я его видела? — отрывая взгляд от его губ, она посмотрела ему в глаза. Мужчина слегка поперхнулся, но постарался сделать вид, что это не от её вопроса. Сейчас она осознала всю иронию своей недавней шутки. Она могла поклясться, что великой Копирующий ниндзя, Шаринган Какаши немного покраснел от того, о чём подумал. Нет, он и раньше краснел, когда читал свои книженции. Но она не могла представить, что именно она сможет стать причиной этих румяных щёк. Хотя, возможно, всё было лишь игрой её воображения. — У нас с тобой были ситуации, в которых ты видела моё лицо, — перебирая палочки в руках, мужчина явно напрягся, но Харуно не хотела так просто давать ему шанс отмахнуться. — Это о каких таких ситуациях идёт речь? — подаваясь вперёд, она положила под подбородок руку, не отрываясь глядя на него. — О тех, которыми ты так увлечена, что не замечаешь того, что у тебя под носом, — отшутился мужчина, но от чего-то эти слова отозвались в ней далеко не радостью. В голове сразу всплыл образ Хару, который предательски вонзает нож в спину, причиняя невероятную боль. Поспешив отряхнуться от этих мыслей, она не подала виду, что его слова породили такой образ. — Видимо, хорошие были ситуации, — улыбнулась девушка, элегантно орудуя палочками, подхватывая кусочек жареного баклажана. — Видимо. Они оба улыбнулись. Это была до нелепого милая улыбка, которую вряд ли кто ожидает увидеть на лице двух шиноби, прошедших войну и такой водоворот потерь. Но она была настоящая. Настолько настоящая, что тепло от неё согревало их обоих в этот прохладный вечер на краю водопада. Внезапно она поняла, что тема, которую они хоть и в шутку, но затронули, была очень интимна. Ведь они так и не говорили об этом. И обстановка не располагала. Да и хотела ли она услышать ответ? Хотел ли он об этом поговорить? Он не тот, кто любит перемены, а поцелуй с ней — та ещё перемена. Была ли она уверена в том, что этот разговор стоит начинать сейчас? Скорее всего, да. Знала ли она, как начать этот разговор — однозначно нет. — Как тебе в Водопаде? — так и не решившись задать важный вопрос, она перевела тему в другое русло. — Я много слышал о том, каких успехов добился Такикагэ. Приятно было увидеть это своими глазами, — в его словах Сакура смогла услышать слабые нотки восхищения. Ей, как его бывшей ученице, это говорило о том, что он действительно восхищался. Она была абсолютно уверена, что эта короткая прогулка позволила ему получить достаточно информации, чтобы составить своё впечатление. И ей было очень приятно услышать это от него. Она улыбнулась чуть шире, не скрывая своей радости. Заметив её явно приподнятое настроение, Какаши решил продолжить, не отводя от неё свой заинтересованный взгляд. — Так же, как было приятно наблюдать за тобой в госпитале. Ты выглядела так естественно, словно ты была создана, чтобы быть там. — Скорее, я создала его, чтобы быть там, — радостно хохотнула Харуно. — Расскажи, — подавшись вперёд, он с интересом приготовился слушать. И она рассказала. Рассказала о том, что прожив два месяца в деревне, она ужаснулась тому, что такая прогрессивная и быстроразвивающуюся страна не имеет должного уровня медицины, в результате чего Такуме приходилось тратить огромные средства из бюджета, чтобы хоть как-то обеспечить население медикаментами. Рейджи просто зашивался в дипломатических переговорах о поставке лекарств, а Хару перестал спать ввиду необходимости контролировать разных поставщиков. Тогда она предложила Такуме построить свой госпиталь и готова была поделиться своими знаниями. Но она и не ожидала, что он предложит ей возглавить этот проект. Да, она была ученицей великого ирьёнина, но она никогда не была ответственной за обеспечение целого госпиталя. Она поведала Какаши, что поначалу сильно испугалась такой ответственности, к тому же прошло совсем немного времени после её прибытия в деревню. Кто захочет её слушать? Кто готов будет доверить ей свою жизнь? Кто из даймё будет готов внять доводам ещё зелёной девушки. Она жутко боялась. Но именно в тот момент Такума учил её преодолевать страх. Именно тогда он поверил в неё и дал право доказать, чего она стоит как медик. И она доказала. Харуно рассказывала, как в ночи вместе с Хару придумывала план госпиталя и бюджетную стратегию. Рассказывала, как они спорили с зеленоглазым другом о том, как должны располагаться палаты и как должен быть выстроен процесс подготовки ирьёнинов. Она вспоминала, как дрожали её колени перед входом в залы даймё для презентации проекта и как не дрогнул ни один мускул, когда она прошла внутрь. Как они все вчетвером праздновали согласование бюджета и стратегии объекта. О том, как она набирала первых медиков, и как ей было страшно, что она не сможет стать для них примером, но в итоге всё обернулось как нельзя лучше. Волна воспоминаний захлестнула её, и она с наслаждением дрейфовала по ней. Так удивительно, что за каких-то три с небольшим года в Таки у неё родилось столько волшебных воспоминаний. Ей было, чем гордиться. Ведь каждый раз, когда она переступала порог своего здания, она знала, что оно по праву её. Она вложила сюда всю себя. Оно являлось продолжением её самой. Каждая стена, каждая койка, колбочка и каждый житель, вышедший из госпиталя живым и здоровым. Всё это было ею. Какаши, будучи заворожённым её прогулкой по воспоминаниям, с удивлением для себя отметил, что ему нравится наблюдать за ней. За тем, как оживлённо она делится своими переживаниями. Как открыто рассказывает о своих страхах. О том, как по-взрослому она воспринимала полученный опыт. О том, с какой нежностью во взгляде она говорила о проделанной работе. Всё это делало её совершенно другой. Взрослой, осознанной, неизвестной ему. И сейчас он не мог не согласиться со своими мыслями: ему нравилось её узнавать. Неужели, чтобы стать такой счастливой, ей потребовалось новая жизнь? — А в госпитале Конохи ты так себя не чувствовала? — он выпалил этот вопрос прежде, чем понял, что сказал это вслух. Но деваться было некуда: Харуно, увлечённая своим рассказом, быстро вынырнула из своей памяти и посмотрела на него. Он ожидал, что этот вопрос будет сложным. Точнее, ответ на него, но, к его удивлению, она быстро нашлась, что ответить. — У тебя бывало, что ты где-то находишься и считаешь, что ты на своём месте. Всё, вроде бы, хорошо, но что-то не так. Ты не можешь до конца понять, отчего это странное чувство внутри тебя всё время блуждает, то приближаясь, то отдаляясь. Но головой ты понимаешь — ты там, где должен быть, — улыбнувшись, она задумчиво мотала рукой, наглядно демонстрируя сказанное. — А потом ты приходишь куда-то, где это чувство накрывает тебя в сто раз сильнее. И тогда ты понимаешь, вот это — настоящее, а всё, что было раньше — лишь тень. Словно ты находишь ответы на все вопросы, которые даже не искал. Вот так я себя чувствую в своём госпитале. — Именно в том, который здесь? — Это не определяется страной, деревней или домом, — пытаясь объяснить ему свою мысль, она так близко наклонилась к нему, что от его лица её отделяло не больше десяти сантиметров. — Оно определяется тобой там, где ты действительно должен быть. Чувством наполненности и целостности, и не важно, в какой стране оно есть сейчас или будет потом. Она посмотрела на него. Ей ещё предстояло узнать, что значат различные выражения его лица, но, судя по всему, когда он так поджимал губы, можно было сделать вывод, что он рассуждает. И отчего-то Сакуре казалось, что его мнение на этот счёт сильно отличается. — Ты так не считаешь, — с досадой сказала она, откидываясь на спинку стула. — Нет, — поправил её он, дожевывая последний кусок баклажана. — Просто мне сложно это понять. Я ниндзя Конохи столько, сколько себя помню. И полученный мной опыт говорит о том, что место, где ты находишься — это твоё место, а перемены всегда вели к катастрофическим последствиям. Рад, что у тебя сложилось иначе, но это не означает, что каждый сможет прийти к такому же положительному финалу. — Путь, по которому идти — это наш собственный выбор. Меня, к примеру, сюда привёл белый кролик, — заметив его недоумение, она поспешила пояснить: — В ночь, когда я убежала из деревни, я оказалась на перепутье дорог и увидела маленького белого кролика… Я тогда почему-то вспомнила о тебе. И решила пойти за ним. И вот я здесь, с тобой в Такигакурэ. Моё решение последовать за ним привело меня сюда. Оно не было ни плохим, ни хорошим, просто оно позволило мне пройти совершенно иной путь. У каждого из нас под носом бегает с десяток таких кроликов, просто чаще всего мы предпочитаем их не видеть. Ведь перемены это всегда сложно, но не всегда к худшему. Сакура улыбнулась, когда снова сказала это. Она впервые за долгое время смогла сама осознать, что дорога, по которой она шла и продолжает идти, выводит её к самым неочевидным развилкам. Как знать, как бы сложилась её жизнь, выбери она тогда другую дорогу. Но если она здесь, снова рядом с ним, значит нужно продолжать идти. — Иногда кролик — это всего лишь ужин после долгой дороги. И даже не самый сытный, — делая глоток слегка остывшего чая, он как всегда игнорирует серьёзные темы и пускается во все тяжкие юмористического поприща. — Тогда неудивительно, что тебе не знакомо это чувство, — наигранно надувшись, усмехнулась девушка в ответ. — Ведь ты свой шанс пускаешь на ужин. Прищурив глаза, она осмотрела его лицо. Это всё ещё было странно — видеть его, — но уже чуть более привычно, чем пару часов назад. Некогда оживлённый разговор начал подходить к концу, ведь сейчас она чувствовала такую близость с ним, которую не ощущала ранее, и Какаши, она была уверена, чувствовал то же самое. Долив ему в кружку чай, она предложила выйти с веранды на крыльцо дома. Ничего не объясняя, а только заставив взять с собой кружку и прихватив плед, она ухватила его за руку и потянула наружу. Не понимая происходящего, Хатаке как малый ребёнок, будучи весьма внушительных размеров, пошёл за ней. Всё ещё не понимая её действий, он дошёл с ней практически до края обрыва, сел на расстеленный ею плед и внимательно продолжал наблюдать за её действиями. Сакура, усевшись рядом с ним практически вплотную, вытянула руку, указывая на горизонт. — Смотри. Он проследил за её рукой и был поражён увиденному. Звёзды, которые всего пару часов назад устилали небо, теперь прямо от линии горизонта плотным скоплением устремлялись к центру небосвода, образовывая поразительно красивую белую дорогу. Если бы он верил в существование богов, он был бы убеждён, что они ходят по этой тропе. Ещё никогда прежде он не видел настолько чистого неба и не находился так высоко над уровнем моря, чтобы быть так близко к пути предков. Словно зачарованный мальчик, он, не отрываясь, смотрел на звёзды, которые за созерцанием приносили покой. Покой, которого он уже давно был лишён. — Разве не хочется любоваться этой красотой обоими глазами? — толкнув его плечом, Сакура решила продолжить обмениваться остротами, но услышала в ответ нечленораздельное бурчание с его стороны. Упрямая… Она и раньше была такой. Но частенько отступала, а сейчас была полна решимости и силы. Сложно было отрицать, что ему нравилось как бликует луна в её розовых волосах. Как умиротворенно смотрится она, когда с восхищением смотрит вдаль. «Перемены не всегда к худшему», — мысленно повторил он слова, которые за сегодня слышал чаще, чем за всю свою жизнь. — Что-то не так? Какаши сам не заметил, как, отвлекаясь от невероятной красоты горизонта, увлёкся той, что сидела рядом. Только её вопрос не вывел его из этого состояния. Скорее наоборот, именно он придвинул тело ближе к ней и перевёл взгляд с глаз на её губы, и она неосознанно стала повторять его движения. — Мы ведь так и не разобрались, Сакура-чан. Оказавшись предельно близко друг к другу, они почувствовали едва ощутимое прикосновение губ. Это чувство послужило импульсом углубить поцелуй. За доли секунды тела обоих разгорячились, и холодный воздух уже не казался таковым. Сакура, желая насладиться возможностью не снимать с него маску, не разрывая поцелуя, придвинулась ближе к нему, зарываясь рукой в его волосы. Почувствовав её ладонь на своей голове, он моментально притянул её ближе, ухватившись за её талию, проводя вдоль спины одной рукой. От его прикосновений поверх тонкой белой ткани девушку накрыло. Она слышала, как пульсирует её сердце, как синхронно бьётся и его. Этот звук и понимание, что никто их не потревожит, дурманили сильнее саке самой крепкой выдержки из закромов Цунаде. Им перестало хватать дыхания, и, перехватывая воздух, они наслаждались близостью. Не учитель и ученица. А мужчина и женщина, которые позволяли себе узнать друг друга. Этот страстный поцелуй под звёздным небом казался самым нереалистичным сном. Этот жар в их телах однозначно показывал, что те рассчитывали на продолжение. Она чувствовала, как он хотел того же, по тому, как напористо он углублял поцелуй. По тому, как решительно спустилась его рука к пояснице и с силой сжала её тело, заставляя слегка застонать от наслаждения. В этот момент она хотела продолжения больше всего, и не до конца понимая, готова она к нему или нет, спустила свои руки вдоль его шеи, расстёгивая жилет. — Сакура, — пытаясь выровнять дыхание, только разорвав поцелуй, Какаши обхватил её лицо ладонями, удерживая её от желания продолжить с того, на чём они остановились. — На сегодня, я думаю, мы разобрались. С несвойственной ему нежностью в обыденных действиях, он осторожно убрал прядь с её лица. Повязка, которая закрывала один глаз, приподнялась, и сейчас она могла видеть его лицо полностью. Шаринган светился в темноте как упавшая с неба звезда, а его лицо было разгорячённым, как и его дыхание. Неужели она сделала это с ним? Но не признать, что ей понравилось торжество того, что она наконец увидела его после поцелуя, было бы преступлением с её стороны. Пытаясь сдержать огорчение, она согласно кивнула и слезла с него, осознав, что всё это время сидела на его ногах. Она пыталась уловить в его взгляде причину, по которой он не пошёл дальше, и попытку узнать, отчего она так отчаянно желала продолжить. Но не нашла ответ ни на то, ни на другое. Сакура просто позволила ему встать, ласково попрощалась с ним в ответ и, пожелав спокойной ночи, она снова смотрела вслед удаляющемуся силуэту. Правда, в этот раз он уходил не от неё, а уходил просто спать. Им обоим требовалось переварить то, что сейчас произошло. Но пока она наблюдала за тем, как его фигура растворяется в ночной тени, она не могла отделаться от навязчивой мысли, которая без сомнений стала чем-то вроде кредо сегодняшнего дня.«Для некоторых перемены не всегда к лучшему».