Три оборота спирали

А дальше что-то пошло не так… — Подождите! Лиз Толсвил выбежала наперерез группе людей, похожих на вооруженных силовиков, дисциплинированно идущей по коридору. — У вас нет дост… — начала было она, но шагающие люди ничуть не замедлились, и она быстро попятилась. Тут к ней присоединился подоспевший Линд. — По какому праву? — подал он высокий голос. — Что вы сделали с нашей охраной, почему она не отвечает? И где проф… профессор Вендер? Доктор нервно оглянулся назад по коридору, где уже прошла вооуженная группа. Там тревожно бегали практиканты, уже лежали упавшие листы документов. — Где профессор Вендер? — с нажимом переспросил Линд, поворачиваясь обратно к приостановившейся группе. Раздался взволнованный голос Лиз: — Что с профессором? — Он должен был встретить их первым, — после паузы ответил Линд севшим голосом. Лиз побледнела. Тем временем к ним решительно шагнул силовик, отделившийся от общего числа, и рублено бросил: — Главный на объекте? — Профессор Вендер, — сухо ответил доктор Линд. Последовало секундое невыразительное молчание, в котором слаженной трусцой по коридору протопала остальная группа. Из-под глухого шлема уточнили: — После профессора Вендера. Девушка бросила испуганный взгляд на доктора. — Доктор Ричард Линд, — представился тот. Видимо, главный в группе силовиков на это коротко кивнул. — Риккардо Эстралиндо, член Эстранео? Тот опешил. — Вы занесены в список претедентов на дальнейшее курирование объекта до истечения сроков исполнения его назначения. Мы располагаем сведениями о злоупотреблении неофициальным государственным проектом в отношении талантливой молодежи в личных целях. — Злоупотреблении? — прищурился Риккардо. — Проект был полностью санкционирован от начала и до конца на всех этапах и в полном объеме… — Возможно, ваше начальство не сумело выполнить снабжение вас дальнейшими инструкциями и не ввело вас в курс дела, — безразлично и непоколебимо поправил его главный среди вторженцев. — Профессор Вендер, как вышедший за рамки проекта и вовлекший в него в своих корыстных целях несовершеннолетних лиц, к тому же иного гражданства… — Но вы же знаете об Эстранео, — робко влезла Лиз. — Тогда знаете, что это не профессор, и Вонгола не имела ничего против, все согласовала и была главным спон… На лице доктора начало отражаться напряженное понимание. Вдалеке послышались какие-то приглушенные шумы, словно падало что-то объемное или взрывалось. Девушка в растерянности оглянулась на звуки. — Профессор Вендер, — с усилием повторил силовик, угрожающе поворачивая черный непрозрачный визор шлема к невовремя влезшей девушке, — как вышедший за рамки проекта и вовлекший в него в своих корыстных целях несовершеннолетних лиц иного гражданства, был признан главным подозреваемым и подлежал привлечению к ответственности. При попытке захвата оказал сопротивление, попытался бежать и был ликвидирован. — Б… бежать? — растерянно переспросила не понявшая подоплеки Толсвил, заикаясь. — Он? Он не мог… У него же недавно был инсуль… Как ли… Ликвидирован? — Ваше имя. — Ли… Элизабет Толсвил… Человек нажал на шлем рядом с ухом и некоторое время помолчал. Затем он отнял руку от уха. Хлопнул выстрел, ударяя по ушам. На пол с неверящим взглядом медленно осела девушка, на халате которой стремительно расползалась красное пятно. — Такого имени нет в списках, — прокомментировал свои действия силовик. — Доктор Эстралиндо? — Да? — названный оторвал взгляд от трупа. — Мы друг друга поняли, — силовик отбросил формальности и прочую чушь, говоря как есть на самом деле. — Эстралиндо дали немало обещаний Вонголе. Время исполнять. В ближайшее время с вами свяжутся по этому поводу и пришлют людей. За нами идет еще несколько групп. Сейчас происходит изъятие образцов. Ввиду внутренних неурядиц их дон торопит события, сворачивая вашу организацию. Чистит хвосты. Подключена армия, потому мы здесь. Некоторые образцы будут оставлены вам за незавершенностью… Непрозрачный визор был обращен прямо к доктору. — Вы знаете, что делать. Мы в курсе, что их проекты в предфинальной стадии, дело было только в отсутствии санкции на завершающие штрихи, операционные вмешательства. Но уже все, время вышло. Выживут — будут отданы Вонголе с остальными, нет — в утиль. Через сутки объект официально будет зачищен, включая персонал. В отдалении раздалось какое-то тарахтение. Доктор резко кивнул. Глаза у него лихорадочно блестели. *** В застекленных широких дверях операционной, которая освещалась включенным фонариком, положенным на стол и светящим на белую стену, облокотившись об косяк, стоял Риккардо и курил. Время от времени его пробирал то ли кашель, то ли нервный смех. — Боже, черт возьми что творится… — проговорил он себе под нос. — Нет, Лиз, ты бы видела… Держат меня за дурака, да? Думают, я не знаю, откуда у нас взялся твой Рокки и что сейчас его предок с доном Вонгола королевскую семью делят так, что все ходуном ходит? Это Вонгола может не знать, что сомнительно… И зачем последним моя дорогая семейка оставила здесь именно меня от своего имени? Это ты, дурёха, не понимала, а я такого насмотрелся… Мимо доктора на выход прошел сбрасывающий на ходу перчатки апатичный ассистент. Второй возился с инструментами, что-то вплоголоса шипя про дегенератов, электричество и загубленные человеко-часы. В помещении снова прозвучал сиплый кашель. Доктор снова притянул к губам сигарету и быстро-быстро забормотал с остекленевшими глазами: — Думают на дно залечь, да? Сейчас быстренько им второго Деймона Спейда достряпают, стряпчего они пришьют и скажут, что всё, кончилась семейка преступников, а там смена имени, другая страна и отстраиваться по новой, обычная схема. Вот только и до них Вонгола доберется, да, я же не один последний свидетель, про такого свидетеля как целая сотрудничавшая с ними семья они не забудут, нет, да. И до Вонголы доберутся, до всех, до всех доберутся, у-у-у-у-у! Прислали пришивать не швецов, а выродков каких-то… — доктор коротко и быстро посмеялся. — Взяли да помародерили на наркоту, дорвавшись до препаратов, да… Верно, что добру пропадать… Доктор дернул за рукав, скрывая точки уколов на руках, рукава которых были уделаны в чем-то красном. — Да-а-а-а-а. Посмотрел на часы. — Хм, уже почти время звать Рокки… Гу-хи-хи, — дико хихикнул доктор, откидываясь на покрытый ржавыми пятнами косяк операционной. — Что с трупом делать, док? — Пошли этих придурков в морозильные комнаты, пока Освальд разбирается с электричеством. Рокки должен еще всех удивить, а не сдохнуть от того, что вырубились все приборы в самый неподходящий момент… *** Не было света. Во всех помещениях и коридорах, пустых и со следами грабежа. Тихо прошмыгивающий вперед маленький гамма с бинтами на лице и так мало что должен был видеть, но без света было еще хуже. Он двигался перебежками от двери к двери и при малейшем отблеске света тут же прятался как только мог. Отблески света — это фонари, фонари — это чужие люди. Те люди, которые утащили напуганных детей с собой, а оставшихся рассадили по комнатам или увели куда-то, как уводили их раньше знакомые взрослые «на процедуры»… Но взрослых тоже увели. Грязно и поломанно было везде, странные следы и пятна на полу. В одном месте так и оставлен был лежать труп смотрителя. И это те люди, которые сейчас ведут себя очень странно. Ходят нетвердо, словно сами не знают зачем, внезапно начинают смеяться. Это они сделали так, что света не стало во всем комплексе, как это место называли взрослые. Тихо. Шорох. Затаившись в том месте, где коридор делал поворот, гамма замер, вслушиваясь в тишину. Резко ослепивший его еще из-за угла свет отвлек ребенка. Он попятился назад, надеясь, что эти люди пройдут мимо и его не заметят. Они показались из-за поворота, высокие, неспешно шагающие. Они что-то волокли. — Н-ну. И где у них морозильные… могут быть? — спросил один, невидящими глазами с огромными зрачками, которые стало видно из-за того, что их зацепил свет электрического фонарика, оглядывавший все вокруг. — Да зачем… Нет, ты послушай, — положил ему руку на плечо второй. — Смотри. Всё ведь разлагается где? — В земле, — весело ответил первый. — Не-е-е, — помотал головой второй. — В тепле. А тепло откуда? — Что ты такое несешь, зачем нам тепло? Я иду туда, где снег! Морозилка. Ну? Чего не ясного… — Не-е-е, — снова помотал головой второй, и они оба остановились ровно на развилке. Затаившегося ребенка не было видно только потому, что до него до сих пор не достал истерически качающийся столб света из фонаря в руках этих людей. — Тепло от света, понимаешь? От света, — втолковывал тот. — Ну, и? — Смотри, ты уходишь отсюда с фонариком… — показал один их мужчин направление движения. — И здесь никто не разлагается. — Тогда это нужно оставить здесь, — страдальчески нахмурил лоб первый, решая неподъемную задачу. — Не волнуйся, — поднял руки вверх второй. — Я останусь здесь, а ты иди. — Куда иди? Ребенок сжался, слушая ненормальный разговор ненормальных людей. Столб света то и дело цеплял что-то непонятное, что волокли эти люди, но слишком быстро, чтобы можно было что-то рассмотреть. — Я тебя провожу, — с готовностью предложил второй, толкая первого в спину. — Ты иди, иди… Ага… На пол с влажным хлюпом упала их ноша, но люди этого словно не заметили, пройдя дальше. Шаги и свет сначала удалились на какое-то расстояние. Свет всё пытался подсветить непонятные контуры не желающей складываться в целое фигуры. Потом свет с одними шагами пошли дальше, а еще какие-то шаги в полной темноте неспешно стали возвращаться, приближаясь. Ребенок замер. Кто-то стал с кряхтением шариться по полу. — Ну где, где, где, — недовольно ныл голос, вторя шарканью, заставляя ребенка съежиться в комок. — Включил бы свет, так этот обдолбыш на него вернется… О-о-о-хо-хо-хо-о… — с нескрываемым удовлетворением прозвучало, и шорох затих, сменившись шуршанием другого рода и звуком, похожим на тот хлюп, с которым упало то, что этот человек сейчас снова нашел. Как будто кто-то запустил пальцы во что-то влажное. — Даже тепленько, — в темноте взвизгнула молния. Гамма медленно наощупь попятился. — Ух, — пропыхтел человек, а потом стали доноситься другие влажные звуки, смешиваюшиеся с прежними и еще добавившимися глухими ритмичными ударами об пол. Гамма не успел далеко отступить, когда человек, издав еще одно пыхтение, недовольное, закончил производить эти звуки и полез опять куда-то шариться. Щелчок — и коридор затопил ослепительный после темноты свет. — А если не смотреть, то получше той девки будет, — задумчиво заметил тот же голос, пока фонарь подсвечивал небольшую мертвую куклу с глазами, смотрящими в потолок. Брюшная полость куклы была аккуратно открыта полукольцом, огибающим пупок, и внутри все было в серо-красно-бурых тонах. Судя по одежде, порванной и приспущенной с ног, между которыми розовело отверстие поменьше чем в животе, но все равно огромное для нее, кукла должна была быть знакома гамме, одетому в те же самые однотонную рубаху и штаны, предназначенные для «процедур». Гамма, отвлекшись от трупа, оцепенело проводил взглядом розовый шланг, который убирал человек, и встретился с ним ошарашенными взглядами. Ошарашенность во взгляде человека быстро сменилась на предвкушение. Ребенок подскочил на месте и дал стрекача. Позади загрохотали шаги, довольно скоро начавшие приближаться, а гамма так и не нашел, куда свернуть и спрятаться. Коридоры выглядели чуждо и незнакомо в темноте и со следами разрухи. Вдруг темнота, которую то и дело разрывал мечущийся свет фонарика преследователя, выскочила наперерез гамме и врезалась за его спиной звоном битого стекла в источник света, заставив его не погаснуть, но упасть и замереть. Сзади послышались такие противные слова, как будто человек не знал, о чем говорит, и только потому сказал что-то подобное, а затем два раза грохнуло, взвизгнув и чиркнув по стенам. Этот звук за сегодня эти стены выучили хорошо. Сзади прошуршали чьи-то мелкие торопливые шаги. Беглец оглянулся, вцепившись в одежду нежданному товарищу со знакомой густой шевелюрой, и потянул за собой, за угол, таким образом скрываясь из зоны поражения. — Сюда! — скомандовал он, увидев поворот к помещениям, где обычно ставили появляющиеся коробки, временно помещали технику и прочий нужный и не очень мусор и где всегда шумно работали невидимые вытяжки, сейчас, правда, безжизненно молчавшие. Забежав в какую-то темную кладовку, двое беглецов прижались по разные стороны от входа. Второй из них шуршал, прячась, чуть дольше. Теперь здесь было слишком тихо. Их дыхание звучало чересчур громко. Но и преследователя в такой тишине и такой темноте легче будет засечь. — Эй, — тихо позвал первый гамма. — Спредатор? Темнота донесла еле слышное презрительное «пх» детским голосом. — Травоядное, — всё так же тихо огрызнулся второй на языке Кена, и у релайджинера не было проблем с пониманием благодаря снам. — Я жаворонок. Первый замялся, потерев лоб, часть которого была скрыта под повязкой. — Кто тебя так назвал? Лиз? — Пх. Снова повисла тишина. — Почему ты не бьешь? Ты не так слаб, как притворяешься, — неожиданно продолжил тот, кто всегда считался молчуном, а оказался «жаворонком». В кладовке неожиданно раздался тихий всхлип. «Жаворонок» встрепенулся. — Линд… Вколол что-то. Теперь я ничего не чувствую, только глаз… тяжелый. Он сказал, что снова придет за нами, — эти злые слова тут же были пояснены: — Остались еще Кен и Чикуса. Нилу, Петро и остальных, кого не забрали, увели. А потом выключился свет. — Хм, — поерзал гамма с птичьим именем, в конце концов замирая. В темноте внезапно послышалось приближающееся шуршание, а затем с тихим вскриком хуже спрятавшийся гамма оказался прижат к полу. — Попался, — хекнул человек, от которого они ранее сбежали, наваливаясь сверху на отчаянно вырывающегося ребенка. — Думал, в темноте я тебя не найду? Тише надо было шуршать… — Пусти! — сквозь зубы воскликнул тот, извиваясь. — Линд сделает с тобой то же, что и с Нилой! — О, значит это был какой-то Нил? А… Глухой «дыщ», ознаменовавший столкновение резко закрывшейся двери с навороченным шлемом, защитившим от удара хотя бы голову — это был дебют третьего участника сцены, присутствие которого совершенно зря не было осознано агрессором. Но неудивительно: спредатор без труда был быстрее всех детей в группах, и там, в коридоре, мелькнул действительно молниеносно. Пока мужик в который раз знакомил стены комплекса с ненормативной лексикой, упоминая глючный тепловизор, в темноте прозвучало еще несколько хлестких и пара глухих ударов. Мужик взвыл. В коридорах врубился свет и как выяснилось, очень невовремя: на шум заявились еще двое с оружием наперевес. — Эт что еще? — резкой, перевозбужденной речью спросил один. — Эксперименты ставит, понятное дело, — усмехнулся второй. — Эй, твой образец-то уже списан, экспериментатор? Он заглянул через его плечо, увидев помятого гамму с перебинтованным лицом. — Похоже на то, — отступил обратно. — Да тут вся база списана, — заметил тот, чья речь звучала упруго, как пружина. — Что от нее осталось. — Тут где-то второй, — тот, кто поймал ребенка, не выпрямляясь до конца и держась за ребра, коленом придавил жертву к полу и как мог отклонился назад, чтобы не выпустив добычу выглянуть в коридор. — Вышел? — тут же насторожился энергичный тип, окидывая коридор взглядом. — Удрал. Но дерется, пес, как черт… — Пойду гляну, — опустив забрало шлема, человек нажал на кнопку около виска и, прикинув направление, пошел по коридору. — Осторожно, его бронежилет не берет! — Понял. Гамма снова забрыкался, привлекая к себе внимание. — Ну, экспериментатор, жаль камеры у меня нет, — заметил насмешник. — Но хоть так посмотрю. — Тогда, опыт номер один, мелкий… — взвизгнула ширинка. — Так это не девчонка? — И то и другое… — из штанов поднялся розовый шланг, уже на шланг непохожий. Маленький гамма, безнадежно проигрывая битву за штаны и обмирая, как кролик при виде удава, думал о двух вещах. Первое: оказываться в таком положении нельзя. Вообще. Никогда. Второе: если он завопит, позвав спредатора, чудом затаившегося здесь же, или посмотрит в его сторону, то с учетом автомата у одного из этих конец будет уже им обоим. Спредатору справиться с двумя вооруженными до зубов людьми непросто и опасно. Осознание, что на помощь звать бесполезно, передавило горло посильнее удавки. Голос словно отнялся. Спредатор, застывший вниз головой внутри кладовки над входом, на узком дверном косяке, за который держался пальцами вытянутых рук, ногами упираясь в потолок, пришел в движение. Он полным неторопливой грации, акробатическим жестом, продолжая держаться за косяк, начал контролируемое падение спиной вперед. Сделал половину солнышка, изворачиваясь в воздухе. И, как ускоряющийся маятник, качнулся, с неожиданной силой выбросив ноги из помещения. Прямо под челюсть снявшему шлем насмешничавшему наблюдателю. С коротким хрустом тот упал, скрываясь из вида маленького гаммы, придавленного мужчиной. Собрав все силы, Рокудо дернулся, выворачиваясь ужом. Пальцами заыепили попавшуюся под руку ручку чего-то, торчащую из костюма мужчины. Вывернуться ему удалось, так как туша сверху исчезла, с неожиданной сноровкой разворачиваясь в сторону спредатора с пистолетом в руках. Затылком к маленькому гамме. Зря. Рокудо изо всех сил ударил тем, что оказалось у него в руках. Оно с чваком вошло, немного провернувшись, в шею, откуда под напором прыснула кровь. Тело рухнуло в диких корчах и хрипах, уронив пистолет. За ним в дверном проеме стал виден замерший с широко распахнутыми глазами спредатор, который при виде этой картины отмер, расслабляясь. Гамма, спохватившись, натянул полустащенные штаны. В коридоре лежало тело. Он опустил голову. Под ногами лежало второе. Труп. На самом деле он видел такое не раз… Но забыл. Он посмотрел прямо. — Спреда… — Жаворонок, травоядное, — с кислой рожицей поправил тот. — Сегодня ты бесполезен. Хотя у самого дрожали руки, и держал он голову, неестественно задирая подбородок, чтобы точно не видеть то, что на полу. — Неправда, — справедливо обиделся почти пострадавший, невольно послуживший отвлекающим маневром. Он надулся, кладя тоже подрагивающую руку на замотанный глаз, но спредатор с хмыком отвернулся. — Если они сюда вошли, значит, есть выход, — резонно заметил он. — Я пойду искать. — Я не пойду, — ответил релайнджинер. — Здесь Чикуса с Кеном. Спредатор оглянулся в дверях, пару секунд посмотрев на него. Хмыкнул и сорвался на бег. Это была последняя встреча безымянного, с одной лишь фамилией, релайджинера со спредатором. Через несколько минут он, помня о третьем человеке, осторожно вышел из страшной кладовки в поисках остальных детей и наткнулся на очень обрадовавшегося ему… — Малыш Рокки, — внезапно выскочил из-за угла с безумным видом человек в когда-то белом, а теперь с красными пятнами халате. — Только тебя и ждем! …доктора Линда. Еще остававшийся в маленькой гамме наивный ребенок эту встречу не пережил.