Три оборота спирали

Тремя днями ранее В заросшем травой каменном круге, площадка которого была гладко вытесана из скалы, по одному появились растерянные дети. — Какого черта? — воскликнул один, приземляясь уже со скубой наизготовку. — Тс… — шикнул другой, ловя слетевшие очки. Третий, чье лицо было скрыто капюшоном, увидев площадку под ногами, побледнел, заплыл клочьями Тумана, которые быстро втянулись обратно: — Не иллюзия… Девочка, к которой вскоре подскочил блондин со скубой, и дико разрисованный пирсингованный ребенок беспрерывно эмоционально восклицали. Тишину сохраняли трое. Малыш-азиат с волосами, собранными в косу на затылке, единственная взрослая женщина среди присутствовавших, и ещё один. — Шахматноголовый, — процедил ребенок в федоре. — Занзас, Тимотео, теперь ты — вполне вписываешься. — Рад снова приветствовать всех вас, — бесстрастно обратился к ним Шаман. — На этот раз и впрямь рад. — А мы не очень, — поправил очки Гроза, но всецело внимал Шаману. — Что-то мне уже не по себе, — нервно буркнул Облако. — Шаман? Здравствуй… Это как-то связано со случившимся два дня назад? — негромко спросила синеглазая взрослая, и все взгляды приковались к ней. — Верно, — ответил Шаман. — Не тратя время попусту, ответьте: если бы с вас было снято проклятье, вы бы предпочли вырасти из детского тела постепенно или получить старые тела? Со всеми недостатками, что были… Он повернулся к Небу. — Увы, к тебе это не относится по понятным причинам. — Я понимаю, — грустно улыбнулась Ария. — …И к тебе тоже, — он пристально посмотрел на девочку с татуировкой поверх шрама на щеке. — Так как ты не являешься в полной мере аркобалено, тело возможно только то, что было. Лар и блондин тревожно переглянулись. — Конечно, заново! — возмущенно подпрыгнул Скалл. — Меня мои ребята не узнают, если вместо меня вернется какой-то мужик! — В чем подвох? — прямо спросил Верде. — Подвоха нет, — слабо улыбнулся Шаман. — Вы останетесь аркобалено, но лишь частично: полной, старой нагрузки на вас не будет, а значит, можно высвободить ваши физические тела… благо они еще подлежат восстановлению. Верде очень внимательно выслушал сказанное, но ничего не сказал, уйдя в себя. — Что изменилось? — пришла очередь Реборна задавать вопросы, и Ария с таким волнением посмотрела на Шамана, будто это спросила она. Шаман пространно ответил: — Я усовершенствовал конструкцию тринисетте дополнительными звеньями. Пока, как следствие, я как минимум могу предоставить вам шанс жить так, как вы бы жили без того, что вы называете «проклятием». — Пока? — Уточнял снова ученый. — Я рассчитываю развить успех, — без затей пояснил Шаман. — И если у тебя возникнут еще вопросы, может, задашь их отдельно? — Веры тебе нет ни у кого, — бросив предупреждающий взгляд на Арию, вставил Реборн. — Зато есть надежда, Реборн, — заметил Шаман, с намеком окинув взглядом остальных. — И нет смысла лгать — у меня вам. Реборн хмуро посмотрел на остальных, и неприятной неожиданностью оказалась у Дождей, Облака и Неба предательская надежда в глазах. — Кто-то из нас сошел с ума, — надтреснуто сказал Солнце, обращаясь то ли к ним, то ли к остальным, которые не спешили проявлять радость, то ли ко всем сразу. — С чего бы тебе так волноваться о нас и при малейшем изменении к лучшему бежать облагодетельствовать? И какое отношение ты имеешь к произошедшему с Тимотео? Шаман наклонил голову: — Понимаю ваше недоверие. Не стремлюсь вас убедить или оправдаться. У меня есть цель: сохранять этот мир и равновесие в нем, и цена для меня не имеет значения. Если для этого надо принести кого-то в жертву — он будет принесен. Но я всегда стараюсь минимизировать ущерб. Даже вы, если ничего бы не изменилось, прожили долгую жизнь. При том что без «проклятия» она вам совершенно не была гарантирована. Прожили бы, а не просуществовали: поверьте, есть и иные формы становления аркобалено. Все затаили дыхание, не перебивая. — И это будет еще одна, более совершенная. К гибели Вонгола Ноно я отношения не имею. Я ответил на ваши вопросы. Повторяю свой. Что вы выбираете? — Я так понимаю, выбор у нас есть только между тем, какую из двух форм после снятия… этого состояния мы примем, ребенка или взрослого? — серьезно и спокойно уточнил Фон. Реборн развернулся к нему с острым взглядом, и Ураган все также спокойно ответил на него своим. — Именно, — подтвердил Шаман. — Мы ничего не сделаем, если он покривил против правды, — Фон подкрепил словами взгляд на киллера, молчаливо требующего ответа. — Озвучив свою позицию сейчас, я ничего в любом случае не потеряю. Но как мне кажется, — китаец внимательно присмотрелся к «Шахматноголовому», — он не лжет. — Так и есть, — согласился Шаман. — Согласен, — внезапно подал голос Туман, и Фон повернулся, удивленно глядя на того, с чьей стороны поддержки не ждал. Вайпер, насупившись под капюшоном, сложил руки на груди и пробурчал: — Простой просчет альтернативных издержек: выбрав, я не потеряю ничего, а не выбрав — рискую пролететь на еще пару десятков лет жизни, которые могу дополнительно прожить, пока расту от ребенка до взрослого. Элементарная арифметика… И, когда все уже решили, что это конец, вдруг выбросил руку в сторону Фона, на упреждение ткнув в него пальцем: — И не читай мне нотации! Никаких «счастливые часов не наблюдают», «лучше прожить год хорошо, чем жизнь плохо» и «не все в мире измеряется в числах»!!! Фон сцедил смешок в кулак. — Некоторые выражения я слышу в первый раз, но непременно их запомню, — с мягкой улыбкой пообещал он, чем вызвал у Тумана оскомину на лице. — Соглашусь с математическим подходом к вопросу, — протер очки Верде. — Ничего не понял про подходы, но можно я просто пойду? — промямлил Скалл. А вот парочка уже покачала головой. — Нехорошо заставлять девушку ждать, — шутливо заявил блондин, заставляя Лар покраснеть и ткнуть его маленьким кулачком в плечо. — Уй… — Мне понравилось выражение про хороший год и плохую жизнь и не понравилось сходить с ума, будучи запертым в теле ребенка, — поддержал Реборн. — Хотя это бывало весело, — для правды добавил, тронув шляпу. Фон спросил еще один вопрос: — И это можно заново будет пройти путь от гаммы, свободно найдя себя? А выбрав взрослое тело, станем как были? Шаман не стал даже говорить, просто кивнув. — Ясно, — закрыл глаза Фон, словно подставляя лицо ветру. Открыв глаза, он без тени улыбки сказал: — Взрослое тело. Шаман недоуменно свел брови: — Это не тот выбор, которого ты желаешь. — Да, — был один ответ. Фон прищурился, ни на кого не глядя. Вайпер и Реборн тихо и неопределенно хмыкнули. Больше никому ничего не нашлось что добавить. — Тогда… — произнес Шаман, в руках которого возникла какая-то сфера, пульсировавшая в такт с засветившимися изнутри пустышками. Минуту спустя количество взрослых пламенников на площадке увеличилось на четыре человека. — Одежду советую сменить в ближайшие несколько суток, — порекомендовал Шаман. — Это временное… изделие, склонное к распаду. — Пустышки… легко снимаются, — удивленно отметил Верде. — Да. Теперь ваша жизнь все еще зависит от них, но уже по-другому, — ободрил их Шаман. — И как же? — напряженно спросил Реборн, до этого с подозрением рассматривавший отчего-то снова ту же самую, в отличие от одежды, шляпу с лентой, только большего размера. — Если потеряете, отвечать будете передо мной, — с обыкновенным видом сказал Шаман, и все поежились. Кроме отчаянно краснеющих голубков, боящихся надолго повернуться друг к другу, но на них никто не смотрел. — Их все еще можно использовать как концентраторы, вроде колец? — уточнила Ария, с любопытством игравшая с шариком на ленточке, катая его по ладони. — Лучше, — кратко сказал тот, у кого спрашивали. — А теперь, будьте любезны, обратно, — пронудел Туман. — Время деньги, знаете ли, если босс меня хватится… Он запнулся и замолчал. Солнце отчетливо хмыкнул, расстегивая пуговицы на рукаве. — Что, уже перехотел домой? К компьютеру, бухгалтерии, семье и дорогому боссу Занзасу? — он покосился вниз, на иллюзиониста. — Говорят, что-то он не в настроении последнее время. — Нет, — огрызнулся Туман. Фон тоже опустил голову. — Твой босс — Занзас Скайрини, верно? — зачем-то уточнил он, в непривычной задумчивости. — Воспитанник дона Вонгола? — Так, — не понимая, зачем спрашивают, запрокинул голову иллюзионист. — Ныне покойного, — кивнул своим мыслям Фон и внимательно посмотрел на аркобалено Тумана так, как смотрят люди, не упускающие ни одну деталь. — Удачи тебе и вам в эту эпоху перемен. Онемев, иллюзионист фыркнул, поворачиваясь спиной, и требовательно уставился на Шамана. — Я следующий! — подпрыгнул от нетерпения Облако. Шаман оглядел остальных: — Все вернутся в то место, где были до появления здесь? Аркобалено кивнули с разной степенью готовности. — Что ж, тогда прощаемся. Если мы когда-нибудь и встретимся, то еще не скоро. Минута — и в течение нее по очереди исчезли все, кроме Фона и Верде. Те с недоумением переглянулись. — Каждый из вас двоих знает, почему я вас задержал, — Шаман возник рядом с ними и повернулся к Верде. — У тебя были вопросы. Я готов ответить на них. Но позже. Верде снял, протирая, очки без диоптрий, призванные только защищать глаз от всяческих неожиданностей: — И когда же? — Завтра, — твердо ответил Шаман и указал на пустышку. — Я приду сам, либо же ты можешь связаться со мной с помощью этого. Секунду подумав, Верде сжал пустышку, которая засветилась в его руках, и Шаман кивнул в знак правильности догадки. — Хорошо, — кивнул в ответ Верде. Через секунду на площадке остался Фон наедине с Шаманом. — Что ты хотел? — осведомился Шаман и добавил: — Нет, при поверхностном взгляде мысли не читаю, только образы. Не ожидал от тебя такого выбора. Фон улыбнулся безмятежно, но глаза его выдавали: — Выбора не было, если я решил вернуться. Потому что нет времени. Японии нужна поддержка, иначе этот фронт сомнет агрессивный Запад. И еще Эстранео… — его лицо, какими-то не обнаружимыми глазом чертами, ожесточилось. — Теперь у меня нет оправданий для того, чтобы стоять в стороне. Фон поднял голову и внимательно посмотрел на Шамана, возвышающегося над ним на полголовы. — Равновесие и сохранность мира, — повторил он недавно сказанное. — Но для этого нужны такие как мы, не так ли? Мы не первые. — И не последние. — Шаман пристально глядел в карие глаза с восточным разрезом. — Ты хочешь, чтобы я принял участие в судьбе тех детей, значит. Так как из них я буду после выбирать аркобалено и они просто как пламенные важны для тринисетте… Ты многого не знаешь, Бай Лин. Фон слегка нахмурил брови, опуская голову. В остальном он удержал лицо. — Но мои цели тебе ясны интуитивно. Бай Лин вскинулся, заглядывая в глаза Шаману. — Я посмотрю, что там за дети и есть ли из вашего региона или кланов. Там оказались некоторые многообещающие представители молодежи. Но не жди, что мы обнаружим кого-то из твоих. Несколько мгновений подумав, Фон с безупречным достоинством склонился в неглубоком церемониальном поклоне, держа руки в замке: — Другие тоже имеют ценность если не для меня как Бай Лин Фона, то для меня, кто намерен сохранить порядок в наших краях. Пришло время перехода. Фон попросил — в Японию. — Я по мере возможностей и оставшихся связей следил за происходящим, — поделился Фон, благоразумно не держащий бессмысленных обид на превосходящее его по развитию существо. — Не хотелось бы тратить время даже на дорогу из Гонконга в Японию. Периодические стычки и между пламенными, и между бандами и иными стравливаемыми группировками под их контролем, идут уже давно. Но в самом штабе Вонголы теперь неспокойно… У меня плохое предчувствие. Оглядев Фона так, словно видел что-то вокруг его головы, Шаман сделал какое-то движение рукой, и Урагана с Шаманом, приподняв над землей, окутал мутноватый кокон. Солнечный день снаружи кокона, моргнув, сменился на влажную островную пасмурность, и вдруг Шаман дернулся, как от резкого звука. — Что-то не так? — напрягся Фон, не улавливающий ничего конкретного, кроме смутно-неприятных ощущений. — Уже ничего, — посмурневший Шаман предупредил: — Ты и вправду в сложное время приходишь сюда. Вокруг распался кокон, и они оказались под дождем. В отдалении возник большой дом в традиционном японском стиле, заметно выделяющийся среди прочих частных домов. Фон не спорил, поворачиваясь по направлению к дому. — Именно поэтому. *** В те же сутки Шаман явился к владельцу замерцавшей пустышки Урагана. Тот хмуро сидел в больничной палате рядом с ребенком под капельницей. — В Японии нет Небес, — вместо приветствия сообщил Фон, не отрывая от ребенка взгляда. Дважды ему повторяться не пришлось. Его не переспросили. Шаман возник над ребенком, касаясь рукой его головы. — Он единственный, кто выжил, — мрачный Фон продолжал: — Изначально я предполагал в этом часть многоходовой партии, провалившейся тогда, когда этот маленький гамма уцелел. Здесь орудует множество невежественных исполнителей из простых людей, и нет им числа. Это мог быть кто угодно. Но позже прояснилось. Ураган сделал нелегкий вздох. — Многие кланы распались на разрозненные семьи, сами или под влиянием опасности. На некоторых я сейчас вышел, установив контакт с помощью общих знакомых. У них я и обнаружил его в качестве потенциального заложника, — Фон кивнул на ребенка. — Больница в данный момент под их негласным контролем. Шаман медленно выпрямился, глядя на говорившего азиата. — Недавно была полностью уничтожена одна семья… Рукой Вонголы, — последовало от Фона указание на виновника. — Из нее остался лишь один человек. Он лишился разума, но не меча и пламени. И перестал делать различия, решив отомстить всем, кто жив и доволен жизнью. Конечно, его интересовали пламенные. Пока его остановили силами нескольких семей… — Он устроил вам вендетту с итальянцами. Это их представитель, — погруженный в свои мысли, выдал результат изысканий Шаман. — Но не только. Фон с подозрением перевел взгляд на Шамана. — Это Цунаёши, сын Иэмицу. Официально Советника, а на деле главы американского филиала Вонголы. Какая губительная была печать… Я даже не сразу почувствовал в нем пламя… Лицо китайца застыло. В глазах пришли в движение шестеренки.