Три оборота спирали

Днем ранее Короткий информативный международный звонок завершился, а Занзас остался сидеть среди подушек в постели, с опустошенным и безумным взглядом, борясь с движением тектонических плит внутри. И желанием расплавить телефон. Настороженно поглядывающий на него Скуало в целом разделял его настрой. На подходе были проблемы. — То, что Советник сейчас не управится одновременно с двумя направлениями, никуда не делось, Занзас, — Скуало говорил отрывисто и уверенно, но пальцы скрещенных рук сжимались на бицепсах, сминая рубашку. — Не считая поведения, которое он показал на людях на церемонии, Вонголе просто некого больше ставить в Италию, любой другой кроме тебя будет чужаком. Чужак — это будет передел, передел — это под Иэмицу в Америке закачается его опора здесь. — Он, черт его дери, и без этого собирался попытаться от меня избавиться, — выдавил Занзас, светящиеся глаза-угли которого были навыкате от злости. — Сука… — Бычий хрен, — автоматически поправил его Скуало. Кулак, объятый пламенем Ярости, впечатался железные прутья лазаретной койки, сминая. Скуало, сжав зубы и прищурив веки, сдержал просьбу быть осторожнее: бессмысленно и вредно говорить подобное, когда Занзас в таком состоянии. — Можно я вставлю пару слов? — поправил темные очки Луссурия. — Твою мать! — шарахнулся Скуало, хватаясь за протез. — Чертов педик, давно ты тут шкеришься?! — Скуццо, вообще-то лазарет — это мои владения, — беззаботно улыбнулось Солнце, полностью выходя из-за ширмы. — А босс пышет своим пламенем так, что я своего не чувствую, — уже сведя брови, повернулся к Занзасу и мягко упрекнул: — Боссу стоило бы прислушаться у рекомендациям лечащего врача, если он хочет оказаться в форме как можно быстрее, и пока отказаться от пламени насколько возможно. Оно агрессивно, чересчур для нынешнего состояния организма. Занзас на это резко выбросил руку, (Дождь и Солнце при этом отшатнулись,) сделал знак: «Нас слушают» — и с ожиданием посмотрел на своих подчиненных. Луссурия неопределенно пожал плечами и тоже повернулся к Скуало, который, закрыв на несколько секунд глаза, уверенно помотал головой. — И сколько ты слышал? — мрачно глянул на Луссурию Занзас. Здоровяк театрально вздохнул, делая натруженные брови домиком, при этом его лоб выразительно сморщился: — Всё. Но ведь это не проблема? — он наклонил голову, чтобы взглянуть на Занзаса поверх очков. — Проблема то, что теперь каждый чертов чих приходится контролировать, — «деликатно опустил» Занзас то, что бешеные приступы Ярости слегка ощутимее чиха. — В этой чертовой дыре и раньше не было тех, кто вообще никому не стучал. Кроме офицеров. Старику, в основном. Но теперь… — Занзас угрюмо хмурился. — Кому теперь будут стучать те же кроты? Скуало со здоровяком обеспокоенно переглянулись. Занзас так и не произнес вслух то, о чем он на самом деле подумал — а это означало, что он все еще подозревает прослушку. Думал он о том, что и в офицерах ему кое-кто мешает жить. Об этом он говорил ранее. — Считаешь, стоит решить вопрос до того, как они найдут себе нового хозяина? — почти прямо спросил Скуало. Занзас свел брови, напряженно соображая. Потом выдал хриплым голосом не связанное с предыдущим разговором: — Что потребует Япония от Вонголы после всего, что было? И, пока Дождь и Солнце соображали, как это связано с тем, о чем они говорили, конкретизировал проблему: — Что сдаст Иэмицу за своего щенка? Хранители переглянулись: похоже, под таким углом посмотрел один Занзас. *** Также днем ранее На кабинет босса, еще не переобустроенный после прошлого владельца, опустилась давящая тишина. Иэмицу нервно мял в пальцах сигару, превратившуюся в давленую гусеницу. — Дерьмо, — выдавил он. — С большей частью молодняка из Японии можно прощаться. — Из Азии. Реборн, полон глубоких дум, все также следил за ходом мысли Иэмицу. Он пояснил: — У Фона слишком много авторитета именно в Азии, а не конкретно Японии. От него будут этого ждать и не поймут, если он не оправдает надежд. Сигара вмялась пепельницу. Иэмицу бросил попытки закурить. — Да какого черта он вылез… Реборн, закусив губу, что свидетельствовало о крайне напряженных раздумьях, ответил: — Ты читал его психопортрет от своих спецов. Убери оттуда те черты характера, которые якобы не позволяют ему идти на конфликт или проявлять лидерские качества — тогда и думай. — Он должен понимать, что ради одного сына я не подведу Вонголу под удар. — Он может знать о Нане. — Какое теперь имеет значение, чей Цунаёши внук? — Например, часть Вонголы согласится, чтобы ты ее «подвел под удар», и не воспрепятствует исполнению требований Фона. Иэмицу остро взглянул на Реборна, задумываясь. Но не стал соглашаться или отрицать возможность того, что Вонголу при каком-то развитии событий ознакомят с неизвестной частью биографии Ноно. Положение осложнялось многими обстоятельствами. То, что Советник скрывал своих жену и детей от семьи, уже вызвало бы, мягко сказать, пересуды, но что еще и у Ноно была родная дочь, причем в Японии, причем замужем за Советником, причем очевидно втайне… Возникает закономерный вопрос, что за секреты и что, черт возьми, замышляли эти двое, о чем не должна была узнать Вонгола? Если это всплывет на собрании, процесс куда скорее усложнится. — Тот Туман производства Эстранео не у Вонголы, так? По образу и подобию, — уточнил, что за Туман, Иэмицу. — Требовать что-то у Каваллоне Мастер не может. Вопрос был риторический, и Советнику это было известно. — Думаешь, он попытается его оттяпать? — поднял бровь Реборн. — В комиссии по детскому вопросу немало азиатов, а ты сам говорил, что у него повсюду связи, — Иэмицу достал еще одну сигару из портсигара, все-таки прикуривая без использования зажигалки, об ладонь. — Наверняка узнает про самый драгоценный из их проектов. Еще и имя, которым Туман упорно называет себя, вполне подходит. Японское. — Там не столько имя. Имя он сам себе взял. Фамилия. Фамилия-то материнская. Иэмицу отмахнулся: — Там даже неизвестно, биологическая или суррогатная. Как я понял, от Ноно эти умники секретились по полной, далеко не все данные вышло раскрыть. Даже неизвестно, что они в итоге сделали, чтобы проявить его способности в полном объеме — операция захвата проходила по заранее составленной общей инструкции Ноно, насколько стало ясно, и им было сказано ускориться и доделать. Всех несогласных заткнуть. Он выдохнул дым: — Теперь собрание получит только ту информацию, что есть, и что-либо рассказать дополнительное может только ваш с Дино семафорчик. Которого нельзя не привести, иначе поднимется хай. Как бы аркобалено Урагана его не уболтал, — медленно произнес он, делая акцент на согласные звуки слов. — Лучше скажи, как поступишь с вендеттой. — Реборн кинул внимательный взгляд. — Опустишь ее — тебя могут не так понять. — Если будем идти на примирение, — недолго думал Иэмицу, — то что-нибудь предложит твой китаец. Выдадут кого-нибудь самого неугодного под видом виноватого. — Что, если не предложит? — Ему сейчас война нужна не больше нашего, — покачал головой Советник. — Да, она бы упрочила его позиции относительно Омэя, но у них нет ресурсов и централизованности. Сейчас, во всяком случае. Реборн хмыкнул, скрещивая руки. — Что тогда насчет Иэцуны? По лицу Советника прокатились желваки. — Из соображений рациональности… его не существовало. Если я признаю смерть первенца, перемирие будет невозможно. А войну там мы не потянем. Не удивлюсь, если меня попытаются в таком случае здесь же и шлепнуть — несчастный случай, чтобы один Советник не угробил Вонголу, ввязав в невыгодное противостояние во исполнение мести.