Три оборота спирали

Мукуро с постным выражением лица тыкал ложкой в кашу, думая о своем. Кэн ее наворачивал так, что чавканье разносилось на всю столовую. Третий семилетка, Чикуса, цивилизованно доел свою порцию и теперь тихо играл сам с собой в крестики-нолики, рисуя неизвестно где добытой ручкой на руке. У входа в столовую стоял приставленный к ним «нянька», которого Мукуро при желании мог убить двумя способами, не изменив своего положения, и еще не подсчитанным количеством способов — если бы задействовал подопечных. Если бы. Но подопечные не подходили пока для подобных заданий. А чертов блондинишка был для них единственной, как бы это ни звучало, надеждой — в том числе и из-за его тупости. Правда, едва ли кто-то заподозрил бы в семилетке с симпатичным личиком хладнокровного убийцу и сознание, старше кажущегося возраста лет на десять, если не больше, и потому несерьезное отношение к нему понятно. Но они-то видели. Видимо, придерживались мнения, что тогда это было состояние аффекта… Глаз Мукуро надежно спрятал за иллюзией и больше не светил красным огнем. Кое-что еще влияло на Дино, одна небольшая царапина. Но, положа руку на сердце, такой он управляемый, такой простодушный, что Рокудо, после разрешения напряженного момента с Вендиче, больше не прибегал к подчинению-внушению, применяя на Дино только собственные актерские способности. Мукуро резко схватился за глаз, неприятно запульсировавший. Некоторые вещи играть не приходилось. Закрываешь глаза — и слышишь мурлыкание Линда, металлически звенящего инструментами вместе с ассистентами. Видишь, но ничего не можешь сделать. Удивительно, как Мукуро помнил эту сцену, учитывая то, что было дальше. После того ему казалось, что с активацией Путей Перерождений он прожил жизнь… И не одну. А потом проснулся и узнал, что это был сон. Который начал забываться, выцветать… Как старые воспоминания. Но… Ясность и четкость мышления уже никуда не делись. Внутри он стал взрослым. Умнее, циничнее, наблюдательнее. Это было необратимо. Однако ничто из этого не отменяло того, что многие воспоминания о том, как он выбирался, память скрывала от него как ненужные для запоминания. А уж что было до прохождения Путей и как он оказался в операционной, на той самой базе и в том самом мире, он помнил очень смутно. Как из прошлой жизни… Дети, Чикуса и Кэн, безошибочно определили, что это уже кто-то другой. Взрослый, опасный. Умный и готовый им помочь. Кэн, у которого инстинкты вообще перевешивали все остальное, стал обращаться к нему на «господин». Откуда только понабрался… Хорошо хоть уже сформировался как пацан. Мукуро мог только возводить глаза к потолку на сроки и особенности реализации половой детерминации у homo ignis, или как еще можно было назвать тех, к кому он имел сомнительную радость относиться. Теперь-то было понятно, почему все исследователи, что непосредственно взялись заниматься с детьми, так резво поделили их на мальчиков-девочек. Так было удобнее, да, и привычнее воспринимать детей. Но куда важнее было то, что их — вернее, уже и его вид… от человеческого отличался. Немало детей рождались гермафродитами. Тех, что рождались целиком и полностью анатомически сходными с людьми, то есть младенцем мужского пола или женского пола, и по внешнему, и по внутреннему строению, исследователи на базе условно называли альфой и омегой соответственно. Мальчиком и девочкой. И жили они себе, горя не зная. Иногда даже не зная о том, что у других пламенных слегка не так. В среднем по мере взросления ребенок начинал тяготеть к тому или иному полу. До пяти лет та или иная система могла редуцироваться. Из неопределенного состояния гаммы ребенок переходил в четкую бету, если оставались мужские органы, или пси — если женские. Гормональный ли скачок помогал, или энергия пламени, приправленная психологическим настроем… Сочетание факторов. А иногда органы могли и не редуцироваться. Или сделать это намного позже. Вообще не здорово, учитывая сознание, привыкшее к человеческим двум полам. И ученые, занимавшиеся детьми, заблаговременно поделили их на «F» и «M», в расчете на то, что это сработает. Было бы неплохо. У самого Мукуро с самоопределением отношения… Никакие. На семь реально прожитых лет приходились урывки из десятков, прожитых в шести кошмарах. Человеком, духом, еще кем-то… Тут уже хоть в зеркале себя узнавать, и то хорошо. Имя по крайней мере у него мужское. С Вонголой сладить, с Вендиче разминуться… Проблемы самоидентификации? Ку-ху-ху! Дайте все, что есть. А Вонголу с Вендиче заберите. Одна из самых могущественных теневых группировок в мире. Хуже могли быть только Стражи, которые явились в недопереваренных ошметках чужого пламени. Многих разных огней. И все во врагах. Мукуро везет. Сколько Вендиче наварились на грабеже лабораторий, устроенном мафией? Сколько было незадокументированных подопытных, кому удалось ускользнуть от людей, но не от нелюдей. Сейчас они где-то еще дальше и глубже, чем были раньше. Каша безвкусная. Постная. Поглядите, какие умные у Каваллоне подчиненные: кормят неизвестно чем питавшихся в лаборатории детей максимально безвредной пищей. Каша. На воде. Без сахара. Все как доктор прописал. Правильно, не дай Дева Мария, загнутся еще до того, как предстанут перед Вонголой. Кстати, уже не перед Ноно. На того недавно покушение… удалось. Кэн на кашу не жаловался: с его особенностями организма ему было главное, что еды много, а остальное без разницы. Чикуса просто не жаловался. Кэн навострил уши, «нянька» на входе поднял голову, глядя куда-то. На пороге столовой спустя пару мгновений возник кучерявый блондинистый подросток с очаровательно-ослепительной улыбкой. Состроив кислую рожу, Мукуро внутри напрягся. — Вот вы где! Приятного аппетита, — улыбаясь, сказал Дино, которого было слишком много. — Зря не ешь, — обратился он к Мукуро, — сегодня будет долгий день, тебе стоит набраться сил. — Зря думаешь, что это не касается тебя самого, — сказал мужской голос, — тупой Дино. Все повернулись, чтобы увидеть, как в столовую вошел мужчина в черном костюме и черной федорой, сильно выделяющейся среди прочих шляп такого рода экстравагантной рыжей лентой. Черные глаза мужчины уничижительно смотрели на вздрогнувшего Каваллоне. — Боже, Реборн! — воскликнул тот, сразу снова расцветая улыбкой. — Я, наверное, никогда не привыкну задирать голову, а не приседать, чтобы на тебя посмотреть. Шлепок! — Ай… За что? — схватился за голову Дино. Реборн, мужчина с бакенбардами, в черном костюме и необычной федоре, устало вздохнул, прикрыв глаза на секунду, а потом снова их открыл, приковав взглядом детей к месту. — Сегодня во всем слушаться меня, во вторую очередь — Дино, — сказал он. — Мы едем в место, где будет очень много взрослых серьезных людей. Не ныть, не дурить, никуда не пытаться отходить. Реборн. Тот самый наставник Каваллоне, который отправлялся куда-то по делам в тот день, когда базу, красиво названную в мафиозных новостях «логовом Эстранео», взяли боевики Вонголы, армии и других семей. Будь он на месте в тот день, и вряд ли все произошло так, как произошло. Этот Реборн, страннейшее существо, аркобалено — взрослый в теле младенца — недолго поражал Рокудо и остальных своим существованием, и уже на третьи сутки пребывания маленьких пламенных у Каваллоне превратился в здорового холеного мужчину лет тридцати со взглядом убийцы. Он не был рад их появлению, и Дино сначала досталось за самоволку, но, судя по взгляду, киллер, опекающий Каваллоне, (пойманного способностью Мукуро к управлению,) явно просчитал пользу от трех детей, один из которых являлся живым подтверждением существования оборотней, а другой… — Реинкарнация?.. — пробормотал себе под нос Реборн, смотря на Мукуро, которому было слегка не по себе от этого взгляда тогда-еще-младенца. — Хм… Что ты умеешь? Каваллоне тогда возмутился: — Я же тебе сказал! И предоставил отчеты… — стук подзатыльника. — Ай! — Иллюзии, — пожал плечами Мукуро, глядя на Реборна кристально чистым взглядом. — Материальные? — черные глаза смотрели подозрительно. — Матера-что? — хлопнул синими глазами Рокудо, с честным видом хмуря брови и шевеля губами, как будто пытался повторить непонятное слово. Неясно, насколько поверил ему Реборн, но хотя Мукуро показал ему самый минимум по требованию, кажется, аркобалено все равно получил слишком много пищи для размышлений. — Куда мы едем? — спросил Мукуро за всех, отодвигая тарелку. — На переговоры. — Реборн был краток. Не то чтобы Мукуро этого не знал… *** Белые стены зданий на острове, которые были ближе всего к посадочной площадке и лучше всего просматривались при посадке. Вкупе с прямоугольными формами строений они ложно наводили мысли о том, что пейзаж, встретивший гостей, тюркского происхождения. Шасси вертолета плавно и уверенно приземлились на одну из многих водных площадок. Фон покидал борт вертолета, на котором добирался до острова, на котором были назначены переговоры, с материковой части. Прибрежный ветер с моря трепал его волосы и полы одеяния, которое было выдержано в его старом стиле — красный и золотой. На руках Фон с извечным выражением лица как у Будды держал сонного ребенка. Тот на всякий случай прятал у него лицо на плече и украдкой посматривал по сторонам. И неизвестно, что больше собрало странных взглядов встречающей делегации, толпы людей в совершенно одинаковых деловых костюмах, когда ни в чем не изменяющий себе Фон в таком виде спустился на землю. За ним очень недовольно парил Вайпер, с независимым видом держась за его плечо. Можно было бы подумать, что он так показывает, как плотно он контролирует безопасность Цунаёши. Только метры в секунду, выдаваемые легким прибрежным бризом, заставляли подозревать аркобалено Тумана в просто-напросто нежелании улететь куда не надо. Поэтому приклеенная к губам улыбка Фона была совершенно не наигранной. К нему тут же подскочили несколько человек в военной форме: — Синьор Бай Лин Фон, Орландо Лим, — непривычно глубоко для европейца кивнув, можно сказать, поклонившись, представился один из трех, на лице которого читалась азиатская кровь. — Я являюсь представителем независимой администрации острова. Сейчас, — он мельком глянул на руку, — двенадцать четырнадцать, саммит назначен на три. Прошу за мной, я провожу вас во временное расположение. Фон, слегка повернув голову назад, кивнул сопровождающим следовать за ним, оставив транспорт на попечение встречающих. Дальше от моря архитектура приобретала большее разнообразие форм и красок, встречалась красная черепица, ярко-солнечная, рыжеватая или даже голубая подстать небу штукатурка. Еще дальше — стали встречаться дома со стеклянными элементами, выглядевшие органичной смесью местного стиля и офисной современности. Нигде не было дорог для машин. Само по себе это место не очень было похоже на военный остров искусственного происхождения, недавно выкупленный у армии и частично перестроенный. Хотя выкупленный ли — тот еще вопрос: многие лица, присутствующие на острове, даже одеты были в стиле милитари и определенно относились к военной структуре. Так что совершенно не исключался вариант, что коррупция у итальянцев имеет куда более устрашающие масштабы, чем известно, и мафия не пытается скрывать свою власть. Над всем. У дверей здания, в которое вели Фона с его людьми, его уже ждали. — Мастер, — уважительно склонились в глубоком кивке перед ними двое миловидных молодых людей, секунду назад пожиравших его глазами и очень похожих друг на друга. Когда они стояли рядом (и, возможно, только тогда), было видно, что один больше похож на парня, чем второй… Вторая. — Тужейн, Ней, — с улыбкой кивнул Фон. — Мы здесь от лица комиссии, учрежденной для исследования обстоятельств похищения и удержания пламенных детей в ликвидированных лабораториях, — сообщил Тужейн. — Пройдемте, мастер. — Узкоглазые слетаются на тебя с самой посадочной площадки, как осы на сахар, — пробубнил раздраженный Вайпер. — Наверное, всех, что были, для тебя собрали. — Какие гости, такие и атташе, — с улыбкой ответил Фон. — Всё для нашего удобства, — сказал он, с незаметной, но острой прохладцей бросив взгляд по сторонам. Туман, наблюдавший эти изменения в выражении лица, выдал неопределенное: — Хм… Цунаёши глазами удивленного ребенка уставился на двух Солнц и вертелся на руках, поворачивался так, чтобы видеть их из любого положения. На пороге дома в руке подчиненного Фона подал электрический сигнал прибор, и подчиненный как взявший след пес ринулся на поиски систем скрытого наблюдения. Уже расположившись в доме с активно работающим кондиционером, в комнате, где как по заказу на полу лежали плотные подушки для сидения, они продолжили разговор. Несколько людей со стороны Фона и Туман не влезали. Цунаёши беспроблемно сидел на коленях у Фона, как-то незаметно умудряющегося не отпускать его ни на шаг. — Комиссия, в которую мы входим, — осведомляла Ней, — создана в связи с необходимостью, во-первых, составить как можно более подробную картину ситуации. Того, в каких условиях содержались дети, что там происходило и кто в этом всем замешан. Во-вторых, выяснить возможную родину или родных каждого ребенка — или хотя бы установить подданство. Возможно, далее некоторых из детей ждет усыновление по специальной программе на территории тех семей, которые сумеют отыграть себе права на них. В-третьих — установить число детей, содержавшихся на базе, но это задача, близкая к невозможной. Негласно — попытаться эти данные как-либо скорректировать. Она передала Фону папку с документами. — Это предварительные результаты расследования. Тужейн молча скопировал действия Ней, также передавая папку Фону. Еще одну, не комментируя. Ураган медленно раскрыл и ее. — Это… — открыл рот Вайпер, затем спохватился, напрягшись и оглянувшись на Фона. Фон лишь насмешливо приподнял брови, глядя на свидетеля работы осведомительской сети Урагана, и Туман понятливо замолк. Теоретическая справка к материалам из первой папки. Личные размышления Солнечных близнецов. «7G-DSR-R-85-Y» — гласил заголовок из выделенных. «7G-201-S-86-Y» — был второй по значимости. Подобие биографии, информация о биологических родителях, если таковые имелись. Медкарта. Карта обследований. Много узкоспециализированных терминов. Личные характеристики. — Главный лот, — одними губами произнес аркобалено Тумана, оторопело читая текст. Фон даже не улыбался.