Три оборота спирали

Если бы кто-то спросил Мукуро, что значит ребенок Советника, он бы сказал: рычаг, власть и перспектива. Малявка лет четырех — и сын одного из самых влиятельных людей в мире, подзадержавшегося в исполнителях, но недавно вышедшего на финишную прямую к главенству. Ребенок-несмышленыш у того, кто сейчас исполняет роль босса Вонголы. Это какие перспективы… Глаза у тех, кому вскорости переведут сказанное, запылают не меньше. Как же! Подвести к нему своих детей, чтобы те стали друзьями детства. Стать любимым дядюшкой наследника Иэмицу. Предложить кого-то в хранители, авось да случится связь. Туман закусил губу изнутри от напряженной мысли. Странный китаец, на поверхности такой благообразный и обаятельный. Этот аркобалено не вызывал сомнений в том, что стоил того же Реборна. По крайней мере у тех, у кого чувствительность к пламени была развита на нормальном уровне. Его Ураган был как непонятно почему застывшее во времени торнадо. Огромное, абсолютное. Но… Его присутствие ощущалось иначе и заставляло забывать о разрушительной стихии даже тогда, когда вроде бы помнишь. Проскальзывающие смешинки в глазах и голосе в сочетании с ненавязчивой вежливостью — и уже, ощущая его Ураган, думаешь: да, он, безусловно, сильнее. И может кого-то убить. Но не сегодня, не сейчас. И всяко не тебя. Но это иллюзия, а Мукуро, если подумать, наверное, иллюзионист. Чего хочет этот Фон? И как это отразится на том четырехлетнем-Небе-ребенке-из-сплошных-возможностей? А чего хочет Мукуро? От ребенка-шанса, ребенка-джокера. Это то, что грех не использовать. Ведь… Иэмицу, который отец, — Небо. Мукуро весь обратился во внимание. Сидевшие рядом Кэн с Чикусой, которые вместе с ним могли оказаться главным десертом сегодняшнего дня (хотя конкретно они просто как небольшая добавка к нему самому), и стоящие рядом люди Каваллоне отошли на второй план. Занзас, пламя Неба в естественной смеси с Ураганом, медленно повернулся к Советнику. Рокудо стал видеть только затылок и часть мощной спины бывшего наследника Вонголы, который рокотал внутри. По этому человеку было совсем не сказать, что он ровесник «блондинки» Дино, который был инфантилен почти по всем, хотя бы каплю. У Каваллоне и лицо до сих пор было кругловатым, тогда как смуглый и звероватый Занзас был похож на взрослого мужчину, национальностью слегка смахивающего не столько итальянца, сколько на Хака или Нилу… Мукуро мысленно отодвинул эти воспоминания обратно за грань прошлого, безвозвратно ушедшего. — А теперь на человеческом, — предостерегающе пророкотал хриплый голос. Китаец с мордой вылакавшего все сливки кота переводил взгляд с лица Занзаса, которого с места Мукуро было не видать, на лицо Иэмицу. Мукуро почти что потряхивало от азарта: как же Советник преподнесет сей вопиющий факт? — Этот ребенок — Небо, — произнес детский голос немного в нос, и Мармон оказался в центре внимания, как в окружении заточенных пик. Первый ход. Нейтральный. Собрание зашепталось: — Небо?.. Япония… Откуда в Японии Небо?.. — И более того, не японец, — Кагено Омэй вступил в игру, и он, судя по взгляду, собирался зарубить на корню любую попытку сгладить углы. Ход второй. Фон приподнял брови, в остальном не меняя выражение лица, пока молча. Ребенок полностью спрятался от взгляда Кагено за Фоном, сдвинувшись на стуле. Советник — наверное, потому, что дальше молчать было неприлично — со «всё-под-контролем» миной заявил: — Естественно, нет. Потому что это мой сын. Все тут же обернулись к нему, как репетировали, особенно Мукуро хорошо видел взметнувшиеся волосы занзасова Дождя и глупый затылок Дино. В то время как подчиненные Иэмицу, что присутствовали, вид держали недовольный, но не удивленный. Кажется, кто-то подавился. Что не помешало Иэмицу продолжить: — И я очень заинтересован в обстоятельствах, предшествующих его попаданию к вам. «Очень неразумно, — проскочила мысль у Мукуро. — Давать противнику все карты в руки — он же мокрого места не оставит от Иэмицу, чей «не-японец» сейчас лопочет на языке самураев и привезен из Японии китайцем!» Но Иэмицу посмотрел на аркобалено Тумана, и тот, взмыв в воздух, с готовностью встал на край стола у своего места. «Будет докладываться. Значит, все же продумали этот момент. Все это — представление», — оценил происходящее Мукуро. Между прочим, было непонятно, почему этот из аркобалено остался по размерам как прошлый Реборн, но для этого было не время. — По результатам проведённого расследования, убийство семейства Амано группировкой, в которой были замечены члены из итальянских наемников, и последующие события являются звеньями одной цепи, Советник, — ровным тоном оповещал аркобалено. — Выживший Амано Шизуро, по той причине что соседние с ним семейства пламенных, догадываясь о намерениях банды, не предоставили боевой поддержки, при первой возможности вырезал несколько семей почти полностью. «От темы мы отклонились и, похоже, нескоро вернемся, — заметил Туман. — Видно, пока Вонгола решает свои дела, остальные могут и помолчать», — хотя подобная мысль вызывала сомнения. Аркобалено в то время продолжил: — Произошло это чуть больше четырех суток назад. Никаких причастных к этому каких-либо иных сил не выявлено. В конце концов его остановили общими усилиями пламенной якудза той провинции. Документарные подтверждения будут предоставлены мной позже, и их перечень может быть дополнен и расширен по достижении договоренности сторон. Такова позиция Бай Лина. Фон склонил голову: — Подтверждаю. Глубоко соболезную вашему несчастью, Советник. Эти годы несли с собой тяжелые утраты для многих, — Фон бегло взглянул на своего соседа справа, сидевшего со сдержанным спокойствием и мрачностью на лице. — Однако предотвратить дальнейшие беды — единственное, что мы можем сделать: это и так уже зашло слишком далеко. Ушедших же не вернешь. — Я требую ввести собрание в курс дела, Бай Лин, — рублено бросил Кагено. До этого Омэй молчал, как и все остальные, несмотря на то, что общие переговоры по поводу недавнего инцидента с Эстранео перешли на «междусобойчик» Вонголы и японцев — похоже, оябун Шичиё-гуми считал, что мир и в его интересах тоже. — Вы все слышали, Кагено-сан, — прикрыл веки Фон. — Из неозвученного осталось лишь то, что Цунаёши — выживший в той резне, устроенной Шизуро. Ребенок опасливо посмотрел на Фона, узнав свое имя среди незнакомой речи. — Сын Советника. — Кагено кивнул. — Да. — На нашей территории, — снова кивнул оябун. Фон молча опустил веки. Омэй со взглядом, в котором виднелись все обещания смерти, осведомился у соседа: — Значит, Амано. Кто еще знал? — он повернул голову к Советнику. Фон покачал головой: — Это мне неизвестно. Мукуро взялся пальцами за подбородок, прищуривая глаза, не думая в тот момент, как выглядит со стороны. Какие-то Амано; были убиты, но не все, и последний из них убил кого-то еще, какую-то семью; и вот аркобалено Урагана Бай Лин приводит откуда-то взятого ребенка. Сын такого возраста точно был не сам по себе, но про его мать ничего не сказали. Японец, Солнце, сказал «кто еще знал», как будто те семьи-соседи сознательно скрывали присутствие семьи Советника, итальянцев, у себя на территории и в первую очередь это делали Амано, из которых и был тот сорвавшийся убийца. Который напал и на… семью Советника. В Японии. Что-то мутная история, и мутнеть она продолжает сейчас — и по-страшному. Под взглядами многих зрителей. — Синьор Советник? — просипел Минчени, и объяснений ждал не только он один. Иэмицу сплел пальцы в замок на столе. — Так как еще до известных событий мы с Ноно подозревали в Вонголе предателя, я не мог рисковать. Как рука босса в Штатах, я, как и моя семья, был одной из главных помех в каких-либо планах — или одной из главных целей, которые не стоило выставлять напоказ, — мрачно озвучивал он. — Вы понимаете, какие вопросы вызывает то, что выбрана была именно Япония? — медленно крутил сигару в руке Минчени, тяжело наваливаясь на подлокотник своего кресла. Советник безразлично пожал плечами: — Сердцу не прикажешь. Это была родина Наны. — Амано знали, что вы свили гнездо у нас под боком, — утвердительно проскрипел Кагено. — Странно, что вы столь невысокого мнения о службе безопасности Вонголы. При том что обоснование противника на своей территории прошляпили вы, — усмехнулся азиат, похожий на корейца — человек от триады, вступивший в дискуссию. — Странно, что вы так злорадствуете, Чжэ Гордон — вы были следующими на очереди после Японии, — незамедлительно отразил выпад Кагено, не теряя хладнокровия. — Или вы изначально позиционируете свой регион, Гонконг, как территорию американского портового притона — историческое веяние, если можно так выразиться? А Китай заранее сдаете? — Да знаете что… — начал прилюдно облитый помоями Чжэ. Далеко не ласково на них обоих покосились иные представители триад. Включился Советник, адресуя Кагено: — Насчет Амано я спросил бы у вас. — Если ваш информационный отдел, — не убавлял яда Кагено, — работает хотя бы отчасти так, как его готов хвалить многоуважаемый Чжэ, то вы определенно знаете о том, что остатки Асари-гуми противопоставляют себя нашему клану, и в том числе никакими отношениями с нами не были связаны Амано. Кроме соседских. В напряженные переглядывания, из-за которых, казалось, наэлектризовался воздух, вклинился новый голос. — Все это, конечно, очень интересно, — недовольно заметил представитель от Австрии. — Но не могли бы мы перейти ближе к заявленной теме обсуждений, а отношения лично Вонголы оставить Вонголе и тем, у кого к ней имеются претензии? Мы не Курилы делим, как-никак, под вопросом живые дети и в некоторых случаях даже живые родители этих детей, которые их ждут. Время не терпит. — Согласен, но… — Минчени выдохнул дым. — С учетом претензий за Эстранео… предъявленных Вонголе… Все взаимосвязано… — Главный подстрекатель был устранен силами девятого поколения, — лаконично процедил Иэмицу, повышая голос. — Внутренние чистки не будут выноситься на всеобщее обозрение. Фактических доказательств того, что Вонгола по правде причастна — нет, про Эстранео — есть. Вонгола полностью поддерживает решение вернуть всех детей, каких возможно, домой. Точка. Фон насмешливо прищурился, подавляя улыбку. Иэмицу заметил этот взгляд и посмотрел на соседнее с Фоном место, не изменившись в лице. Это не осталось незамеченным. — Вы вернете детей, — безапелляционно заявил Омэй, — также в течение пяти лет все сто процентов «бюджета солидарности» будут полностью перенаправлены на нужды сил самообороны Японии в министерство. С шагом в двадцать процентов. В течение десяти лет — убраны все базы с нашей территории. Организуете вы программы переселения или нет, будете вы снабжать своих людей на базах или нет — нам нет дела. При любых волнениях или столкновениях от подобных решений все действия будут трактоваться не в пользу американских военнослужащих и речь пойдет в лучшем случае о массовой высылке — полетят со свистом — это я гарантирую вам лично, так что вы же заинтересованы в контроле процесса. Лицо Советника ожесточилось, и он мельком задел взглядом Фона. Тот по-прежнему благожелательно улыбался, не выказывая ни доли несогласия с тем, как Кагено пользуется случаем. У аркобалено был железобетонный аргумент, как контрольный в голову. — Ваши слова довольно категоричны, Кагено-сан, — мягко отметил Фон. — Однако не лишены смысла. Ввиду общего характера японо-итальяно-американских отношений в последние годы, боюсь, что такие шаги не только проявление разумного недоверия, но и элементарный способ избежать жертв, так как накал страстей позволяет говорить об этом в таком… ключе. Я поддерживаю ваши требования и предупреждения. Назову это неким подобием вотума недоверия Вонголе, по крайней мере временным. Нам есть чем заняться кроме вражды, — чуть надавил в последнем предложении китаец, ни к кому конкретно не обращаясь. Представитель континентальной триады расчетливо сверкнул приоткрывшимися глазами: — Мы также поддержим вотум недоверия, — он многозначительно кивнул Фону. — Здесь и сегодня мы не потребуем от Вонголы доказательств, но лишь ввиду крайней нужды сосредоточиться на ином. Гордон смотрел перед собой, о чем-то соображая и поэтому щурясь. Минчени, когда Мукуро на него посмотрел, отвел ото рта сигару, с сипом дыша.