Цветы на могиле наших чувств

— А если не сдам? Лёша уставился из окна автобуса на знакомые места. То, что у него вот уже неделю паника по поводу предстоящих экзаменов, Дима, конечно, знал, только, как успокоить парня, не представлял. — Ты ведь готовился, порог точно перейдешь. Захотелось взять парня за руку, придвинуть ближе к себе и обнять, но сидящий спереди мужчина, что бросал на них взгляды каждые десять секунд, напомнил Диме то едкое ощущение из старших классов, когда он так боялся, что все узнают о нем и его предпочтениях. Но ведь это был тот Дима, семнадцатилетний, который боялся сам себя и хотел спрятаться, а сейчас он уже другой. Он принимает и себя, и свои желания. В который раз зло глянув на незнакомца в ответ, медбрат положил руку поверх Лёшиной, которая уже какое-то время перебирала ворсинки на сидении. Мальчик тут же оторвал взгляд от окна и не то вяло, не то удивленно посмотрел на Диму. — Таблетки выпил? С собой взял? Лёша улыбнулся и молча кивнул. Дима, если говорить честно, волновался не меньше парня, так что даже отпросился с работы, чтобы сопроводить подростка прямо до дверей школы, где они будут сдавать математику. В русском и литературе Лёша был так уверен, что даже не говорил о них, а лишь покорно ждал дня икс, однако математика, которая давалась так тяжело, засела в его голове задолго до начала самих экзаменов. — Да все будет хорошо, ты только не спеши и ответы по сто раз проверь. — А если не сдам… — Горелов! — Дима сильнее сжал руку подростка и слегка тряхнул её. — Есть резервные дни! В крайнем случае, сдашь в следующем году, а пока отдохнешь! — мужчина тяжело выдохнул. Смотреть на то, как самый бесподобный Лёша Горелов сомневается в самом себе, было невыносимо. — Конечно, совсем детей запугали, вот ведь ироды. Дима действительно внушал уверенность и спустя еще несколько минут приятных, подбадривающих слов и поглаживаний ладони Лёша выдохнул, кажется, принимая то, что он слишком сильно переживает. *** — Ты имеешь право выйти в медицинский кабинет когда угодно и сколько угодно раз! — когда школа показалась на горизонте, медбрата охватила паника: вспотели ладони, внутри появилось неприятное волнующее чувство, а в висках резко начало постукивать. — У меня с собой все твои справки, копии, если быть точным. Если вдруг что, зови и еще… — Ты что ли все четыре часа здесь будешь? — Лёшка удивленно глянул на мужчину и остановился у входа в учебное учреждение. — Конечно! — Дима сказал так, будто это было чем-то очевидным, и окинул школу недоверчивым взглядом. — А я могу пойти как твой сопровождающий? — Вряд ли. — Тогда смотри, — Дима быстро достал телефон и открыл заметки, откашлявшись, начал читать. — Если станет плохо — сразу выходи и иди к медикам! Кричи, что у тебя с собой медработник и проси, чтобы меня запустили, я постараюсь прорваться и посижу хотя бы на первом этаже, —мужчина потянул экран вверх. — У меня с собой вторая бутылка воды и батончики, твои любимые. — Шоколадные? — Лёша еле сдерживал улыбку от умиляющего поведения старшего. — Шоколадные, — Дима даже не глянул на подростка, только продолжил зачитывать. — Куда таблетки отдавать ты знаешь, так, нормально позавтракал с утра? — Ну, Дим… — Ты главное не волнуйся, Лёшка, я рядом буду! Если что, давай вытащу тебя? Хер с ним, с экзаменом! Мальчик сделал шаг навстречу и обвил Диму руками, утыкаясь лицом в грудь и мятую синюю рубашку, которую тот не успел погладить утром. Даже не оглядываясь, чтобы заметить всех подходящих школьников, Дима тяжело выдохнул и прижал парня к себе, крепко держа за спину, а второй рукой поглаживая кудри. Мужчина бы с радостью не отпустил никуда Горелова, ни на какой экзамен, который сто процентов принесет стресс, который Лёше как раз-таки противопоказан. Но как бы Дима не хотел, он все равно не мог уберечь Лёшу от всех тяжестей людской жизни, и он прекрасно это понимал. — Я сдам? — прошептал прямо на ухо Горелов, когда поднял голову. — Конечно, сдашь, — Дима в очередной раз провел по кудрям. Хотелось свести на нет свою панику, как он свел ее у парня, но не получалось — Ты слышал? Я буду рядом. — Я знаю. Лёша отстранился и, махнув рукой, медленно зашагал прямо к дверям школы. Это было ужасно. В школу меня, конечно же, не пустили, так что все четыре часа я ходил по территории, а точнее прямо под окнами, либо же сидел на бордюре. Затекло все, что могло затечь, а с каждым часом мое волнение только росло: как он там? Сколько заданий уже сделал? Не болит ли сердце? Я мучал сам себя, а когда увидел, что через час после начала вышел какой-то парень и по телефону свободно заявил «все, я сдал», то занервничал еще больше. Лёша предупреждал, что будет сидеть до последнего, и он выполнил свое обещание: вышел за пять минут до конца отведенного времени. Такой уставший, поникший, мой дорогой Лёша. Сказал тогда, что наверняка порог прошел, но он не совсем уверен. Своей задачей на тот вечер я поставил поднять ему настроение любыми способами, только бы поднять, поэтому мы направились сначала в магазин за алкоголем и какими-то чипсами, которые Лёша мгновенно выхватил с полки, а потом ко мне — пересматривать «Зеленую милю». *** Фильм, два бокала, чипсы рядом с Лёшей и пицца у Димы. Решив, что сегодня нужно потратиться как следует, они сделали заказ и уже через полчаса пепперони лежала на столе. Ни Дима, ни Лёша не являлись любителями набить живот до отвала, так что вполне понимали, что пицца останется и на утро, но так даже лучше: не нужно будет готовить завтрак. — А вот представь, — Лёша, отпив сладкое вино, откинул голову на Димино плечо. — Вот пройдет буквально несколько месяцев, и я буду студентом! Ты не сможешь называть меня глупым школьником! — Я буду звать тебя глупым студентом. — Дим! — парень обиженно боднул медбрата, но затем и сам тихо посмеялся. — Артур все не дождется, когда же я съеду, чтобы комната была его. — А ты собираешься съезжать? Разговоров о том, где будет жить Лёша во время учебы, раньше не заводилось, и Дима искренне верил, что он останется жить вместе с отчимом и братом. Общагу петербуржцу бы все равно не дали, а на то, чтобы снимать собственную, не было денег, хотя Лёша в апреле и заработал какие-то деньги на том, что в скейт-клубе учил ребят кататься, только вот этих сбережений точно не хватило бы на съемную, даже однокомнатную, квартиру. — Думаю еще, наверное, с Шустовым будем снимать одну на двоих. Помнишь Никиту? — Дима кивнул. Окружение Лёши за эти полгода он хорошо выучил, сам не зная, для чего. — Вот он на юриста идет, но нам же это не мешает жить вместе, да? — А у меня жить не хочешь? — кинул неожиданно медбрат и отправил корочку в рот. — Тебе здесь вроде бы комфортно, да и видеться будем, можно сказать, постоянно. — А можно? — Лёша поднялся и выпрямился, усаживаясь рядом с Димой. — Ну, если предлагаю, значит можно. — Дим! — выбив несчастную корочку из рук, Лёша кинулся в объятия к Диме, придавливая того к дивану. — Конечно, хочу! Даже мечтать о таком не мог! — парень стремительно начал покрывать поцелуями лицо и шею, в перерывах тихо смеясь. — Я тебе каждое утро завтрак буду готовить! Целовать тебя буду! Обнимать! — Еще что? — Дима усмехнулся, но как только заметил, что Лёша сидит на нем, опирается руками о грудь, тут же задержал дыхание. В комнате стало как-то жарко, не смотря на открытое окно. Лёша в вечернем свете, его такие красивые кудри и томный взгляд. В груди щелкнуло, будто Дима вновь влюбился, но только не в того дерзкого и шумного парня, а в непонятного и даже соблазнительного Лёшу, которого раньше он не видел. Он попытался сдвинуть кудрявого на диван, только крепко сцепил в руках футболку и не сдвигался. — Лёш, давай, что следующее смотреть будем? Мужчина отвел взгляд и нервно выдохнул. Сейчас кстати бы был Костя, которым Дима мог воспользоваться без проблем и творить все, что ему вздумается, но тут Лёша — его хрупкий и нежный парень. Руки Горелова потянулись чуть ниже футболки и залезли под серую ткань, тело словно обдало молнией. — Горелов, не надо. —Дим, мне сколько лет? — прохладные руки бродят по торсу, и несмотря на свою температуру обжигают. — Мне восемнадцать, все максимально законно. — Но… —Пожалуйста, давай? Мне будто отключили мозг, сознание поплыло. Тогда мое имя прозвучало столько раз, что я уже даже не помнил примерное число. Его руки крепко держались за меня, наши пальцы переплетались. Конечно, я не мог позволить себе делать с ним то же самое, что и с Костей, но так было даже лучше. Был май, его конец. Утро, пение птиц, наши нагие тела под одеялом. Я искренне полюбил тот май, ведь тогда увидел весь спектр эмоций моего Лёши: от злости до блаженного наслаждения. Нас ждало целое лето друг с другом, и мы так хотели провести его подобно той ночи — отдаваясь друг другу без остатка и наслаждаясь минутами рядом.