Сингулярность

      Волшебства, конечно же, не случилось, голос парня всё ещё звучал неуверенно и слишком нестабильно, но что-то в этом было. Юнги почувствовал, как по спине побежали мурашки. От тихого, слишком проникновенного тембра? От пронзительной отчаянности во всём облике юноши? Или той неимоверной грусти, которой была пропитана его песня? Тэхён стоял крепко зажмурившись, он очень боялся смотреть вокруг или сбиться. Просто пел. А Юнги слушал, забыв обо всём на свете. Его захлестнула чужая боль, чужое отчаяние… Откуда всё это взялось в этом улыбчивом милом парне? Юнги скорее поверил бы в то, что Тэхён хорошо поёт какие-нибудь детские песенки, но… Сейчас его голос вдруг наполнился глубиной и оттенками совершенно не свойственными его внешности. «Я просто хочу стать счастливее, Мне так холодно, согрей меня. Я всё ещё пытаюсь дотянуться до тебя, Но в ответ слышу лишь бесцветное эхо… Так сложно сделать шаг. Я пою в полном одиночестве. Я просто хочу быть счастливее, Неужели я прошу слишком много?»       Юнги никогда не любил песни о любви, и это была она, но вопреки убеждению о том, что каждая песня о любви создана только чтобы играть на чужих чувствах, эта простая, незамысловатая песня почему-то задевала именно его чувства. Каждым своим словом она пробиралась прямо под кожу. Отпечатывалась намертво, заставляя Юнги замирать в ужасе оттого, что серая реальность в один миг пошла трещинами… «Не говори, что всё в порядке, Потому что это не так. Пожалуйста, не оставляй меня…» Мелодия или ноты здесь были уже не нужны, потому что Тэхён сам создавал мелодию, своим бархатным голосом, своей живой интонацией. Тренированным ушам Юнги не за что было зацепиться. Но было ещё что-то помимо самой мелодии… Что-то слишком настоящее, глубокое… Правда о самом Тэхёне? Или об этом говорили лишь обострившиеся чувства Юнги? «Это всего лишь песня. Он слышал её где-нибудь и запомнил, вот и всё…» Просто слышал. Мало ли на свете душещипательных песен о любви. Да и слова банальные, ничего особенного… Но почему-то душа снова и снова замирала. «…я просто хочу стать счастливее. Возьми меня за руки- Видишь, в них нет тепла, Поэтому я так сильно нуждаюсь в тебе. Так сложно сделать шаг. Я пою в полном одиночестве. Если когда-нибудь я смогу вновь улыбнуться, То обязательно расскажу тебе…» Песня оборвалась. Юнги не сразу понял, ещё ждал, замерев в этой тикающей тишине. Тэхён открыл глаза. Распахнул удивлённо, словно впервые увидел студийную комнату. Испуганно шарахнулся от микрофона. Может это показалось бы забавным, если бы это вообще кто-нибудь заметил, Юнги всё ещё был погружён в собственные мысли. — Простите, — вдруг тихо произнёс Тэхён, — Вы просили меня уйти, а я вдруг запел… Глупо вышло. Юнги поднял на него растерянный взгляд. — Что? — Я, пожалуй, пойду, — юноша вдруг засуетился, зачем-то метнулся к пульту, потом отступил, вскинул на Юнги огромные глаза. Смутился чему-то, глянул в сторону выхода. — Погоди, — остановил его Мин. Он ещё не знал, что скажет, но не желал вот так просто отпускать парнишку. Тэхён послушно замер, задрожал ресницами. А Юнги всё перебирал и перебирал слова, которые стоило бы озвучить, но все они не подходили. Узнать, кто научил Тэхёна петь? Так ведь он не умеет. Спросить всегда ли он поёт без музыки? Так ведь и так всё ясно — всегда. Песня всё ещё волновала, трепыхалась где-то под рёбрами, не давая забыть этот бархатистый грустный голос. — Кто написал эту песню? — прошептал Юнги. Запоздало метнулась догадка о Намджуне, но тут же отпала. Не в его стиле. Уж точно не в его… — Один деревенский дурачок, — дрогнув уголками губ ответил Тэхён. Он становился всё интереснее и интереснее, этот загадочный инопланетянин. Юнги лишь хмыкнул и вернулся к пульту, оглянулся на парня. — Подойди. Ждать не пришлось, Тэхён легонько торкнул его плечом и встал рядом, вытаращился на кнопки. — Это «тона», — решил разъяснить ему Юнги, — А это «эхо», его добавляют, когда хотят придать голосу глубину. Тэхён кивнул. Юнги усмехнулся, глянув на парня с боку. Из-под наглухо натянутого капюшона торчала только лохматая челка, да кончик носа. Чужое горячее плечо твёрдо подтыкало собственное. — Тебе, правда, всё это не нужно, — Юнги всё-таки слегка отодвинулся, чтобы этот жар не слишком сбивал с мыслей. — Почему? — насторожился Тэхён. — Потому, что у твоего голоса и так есть глубина. — Правда? — обрадованно вылупился этот дуралей. Засиял солнечными глазами, расплылся в широкой детской улыбке. — Не радуйся раньше времени, — усмехнулся Мин, — Техники у тебя никакой, ты поёшь слишком интуитивно. — Это плохо? Юнги замялся. По сути да, это плохо, вот только… Тэхёну это подходило, словно идеально сшитый костюм. — Давай, ты ещё раз попробуешь спеть под музыку? — решил пока не отвечать на вопрос Юнги, — То что я включал раньше тебе совсем не подходило. Подберем что-нибудь получше… — Я что-то не очень с музыкой, — смущенно пробормотал Тэхён, — Может без нее? Но Юнги не слушал, он шерстил настройки и бормотал что-то непонятное под нос: — Фоновые на минимум, четверку на полюс, тройку на себя… Иди к микрофону! — наконец обратил он внимание на парня, — И наушники возьми, ты должен сам себя слышать. Тэхён заторопился, нахлобучил монстрообразные микрофоны прямо на капюшон, пошлёпал в нужном направлении. Юнги направился следом, подключил провод, пощелкал мини-пультом у микрофонной стойки. Наказал: — Слушай свой голос, — и вернулся на своё место. — А музыка? Вы не спросили какую поставить. — Я знаю какую, — отмахнулся Юнги, поудобнее устроился в кресле, положил белые пальцы на клавиши синтезатора. Тэхён заметил, вспыхнул сразу и сильно, торжественно выпрямился. — Начни петь — я подстроюсь, — усмехнулся Юнги. — А разве так можно? — Тэхён хоть и мало разбирался в таких тонкостях, но знал, что обычно голос подстраивается под мелодию, а не наоборот. — Здесь можно всё, — пошутил Юнги и спросил, — Ты готов? Судя по испуганному лицу, Тэхён не был готов, но всё же начал петь. Сначала очень тихо, пробуя свой голос. Он даже не столько пел, сколько просто тянул звуки. И очень пристально смотрел в спину Мину, так словно намеревался проделать в нем дыру. — Давай без распевки, — окликнул его Юнги, — Пой. Тэхён послушно прикрыл глаза, поудобнее ухватился за микрофон и глухо начал: — Где же мой ангел? Тяжёлый день уже кончился, так спаси меня. Но в полной тишине я слышу лишь свой вздох. Все вокруг кажутся такими счастливыми, только я печалюсь и тоскую… Юнги очень осторожно коснулся клавиш, не хотелось спугнуть, поэтому звуки получились такими же несмелыми и зыбкими, как и голос парня. Сначала они лишь пунктирной линией соединили слова, но постепенно зазвучали смелее, ярче, следуя неотступно за самой песней. — За гладью зеркала я вижу синий и серый — грустные цвета, что прячутся за моей улыбкой… Он слышал её уже второй раз, но и сейчас сердце вдруг откликнулось необъяснимым трепетом. Задрожало, задергалось. Захотелось даже прижать его рукой к груди, чтобы оно ненароком не выскочило, но пальцы всё ещё были заняты клавишами. А между тем мелодия и голос сплетались все прочнее и прочнее, обретали силу, а вместе с тем жизнь… Тэхён уже не шептал, его голос наконец прорезался и заиграл всеми гранями. И пусть они были пока неровными, эти грани, шероховатыми по краям, но сияли столь ярко, что впору было зажмуриться. Юнги и правда прикрыл глаза, пальцы двигались сами собой, легко и интуитивно. На миг ему даже привиделось, что он находится не в своей маленькой студии, а сидит за огромным белым роялем в концертном зале и его плечи обжигают огни софитов. Со всех сторон на него смотрят зрители и среди них, где-то на самых дальних рядах, на крайнем сидении, притулилась мама. Прямо как тогда… — Я вновь соберу и спрячу все эти несказанные слова. Пусть останутся тайной. Уже рассвело, пора спать… Сначала погас голос, а потом и пальцы соскользнули с клавиш, следуя за ним. И в комнате надолго повисла тишина. Юнги приходил в себя, сердце всё ещё болезненно дергалось. Тэхён молчал. Он не решался отойти и поэтому всё так же сжимал микрофонную стойку. Ждал, но спина Юнги всё не шевелилась. Тогда он всё же расстался со своей опорой и шагнул ближе, помедлил, а потом протянул руку и совсем легонько тронул Мина за плечо. — Хён? На миг ему показалось, что он притронулся к туго переплетённым проводам, настолько напряжённым и твёрдым оказалось плечо под тонкой футболкой. А потом его ещё и ударило током. Во всяком случае ему так показалось. Разряд жестоко прошиб пальцы и он невольно отшатнулся. Встретился уже с острым и жгучим взглядом Юнги. — Никогда не называй меня так, — глухо бросил Мин, — Я пока не записывался в твои близкие родственники. — Простите, — совсем испугался Тэхён, — Я просто не знал как именно… — Юнги, — оборвал его Мин, — Просто Юнги. Меня устраивает. И перестань мне «выкать». — Да, конечно, — торопливо закивал Тэхён, его пальцы всё ещё чувствовали жгучую твёрдость чужого плеча. Юнги же вновь о чём-то задумался. Поглаживая пластмассовые кнопки синтезатора он уставился в одну точку. Тэхён больше не решался его трогать, поэтому просто ждал. — Мне нравится эта песня, — наконец медленно произнёс Мин, его глаза при этом как-то странно затуманились и перестали быть такими жесткими, — У неё есть потенциал. Тэхён дрогнул губами и кивнул. — Только её нужно слегка подшлифовать, — Юнги уже справился со своими внутренними «сбоями» и теперь решил погрузиться в работу, — Твой голос ей подходит, но было бы неплохо написать подходящую мелодию, — он глянул на притихшего парнишку и всё-таки позволил себе улыбнуться, — Я займусь, если ты не против? — Песней? — прошептал Тэхён. — И тобой. Тэхён почему-то порозовел щеками и смущенно опустил глаза. — Ты ведь хотел научиться петь, — вздохнул Юнги, — Или этого хотел Намджун? — Нет! — почему-то испугался Тэхён, — Я! — Тогда считай, что записался ко мне на курсы, — фыркнул Юнги. И Тэхён вдруг расцвёл, засиял своими удивительными глазами, снова потянулся руками, забыв о недавнем казусе. — Вот только без обнимашек, — строго предотвратил новое покушение Юнги, — К учителям нужно относиться с уважением. — Да, да, конечно, — тут же поспешно закивал парнишка, а сам вдруг подумал о том, что наверное не у всех учителей прячутся такие вот высоковольтные провода под кожей…

***

      Пришлось ещё несколько раз спеть песню… Когда Тэхён слишком устал и в его голосе пробилась хрипотца, Юнги сказал что пора сделать перерыв. — Не стоит так сразу перегружать голос, — пояснил он и приглашающим жестом распахнул дверь, — Идём. Нам стоит перекусить. Тэхён не стал спорить, тем более он уже успел проголодаться. Желудок приглушенно пел на все голоса и требовал внимания к своей персоне. Они вернулись прежним маршрутом на кухню. — Любишь кимбап? — Юнги вытащил из холодильника аккуратные «колбаски», замотанные в фольгу, и положил на стол. Тэхён радостно закивал, принял подношение обеими руками и поспешно зашуршал обёрткой. Юнги снова засмотрелся, слишком уж ловко этот малый расправлялся с едой, просто загляденье. Кусочки кимбапа исчезали словно по волшебству. Он предупредительно сунул парню вторую «колбаску» и наконец стал есть сам.       Солнце уже поутихло. Перевалив полуденный рубеж оно опустилось и оставило лишь косые лучи на полу кухни. Полупрозрачные, похожие на нити, но всё ещё хранящие тепло. Расправившись со своей порцией, Тэхён смотрел на них. Ресницы золотились в мягком свете, а зрачки замерли неподвижно. Юнги украдкой его разглядывал. На губах Тэхёна на этот раз вместо кетчупа осталась капелька майонеза, но теперь это не казалось таким уж забавным. Или раздражающим… Он вдруг поймал себя на мысли, что успел привыкнуть к парнишке за этот день. К его нерешительности, его непомерному аппетиту и его голосу. Обычному голосу, не тогда когда он пел. К его пению привыкнуть было невозможно. Даже с десятого раза, даже с двадцатого… та песня всё так же продолжала задевать невидимые струны внутри. Она даже сейчас звучала в ушах, не давая забыть о себе даже на мгновение. Тэхён неожиданно повернулся. Моргнул, заметил что Мин на него смотрит и снова лучезарно улыбнулся. Глаза засияли двумя яркими солнышками. Юнги почему-то смутился, эта улыбка всё ещё ловила его врасплох, заставляла в панике метаться глазами. — Спасибо, хён, — тихо произнёс парнишка, — Ты столько времени потратил сегодня на меня. А действительно, сколько? Юнги запоздало скользнул взглядом в сторону часов. Уже пять. Серьезно? Они так долго торчали в студии? Почему он даже не заметил? — Не называй меня хён, я же просил, — вздохнул он, посмотрев на парня, — Так называют лишь родственников. — Намджун хён мне не родственник, — Тэхён медленно скомкал в руке пустую фольгу и осторожно положил её на край стола, — Но я называю его так. — Что странно, — проворчал себе под нос Юнги. Напоминание о друге почему-то здорово испортило настроение. — И потом, мне неудобно называть тебя просто по имени, — пробормотал Тэхён, — Мы ведь корейцы. — Прозвучало словно приговор, — усмехнулся Мин, — Мы — корейцы. И нас ничто не спасет от этого. — Типа того, — неопределенно пожал плечами юноша. Почему-то именно в этот момент Юнги показалось, что он знает его уже очень и очень давно, сто лет, не меньше. И все эти жесты, этот голос, эта мимика до боли ему знакомы. Странное дежавю… Память из прошлого? Но он мог бы поклясться, что раньше никогда не встречал Тэхёна. Такого странного парня он бы точно запомнил. Но всё равно, словно сквозь дымку, проглядывали эти странные воспоминания, которых никогда не было. — Он наверное меня уже потерял, — почему-то виновато поделился Тэхён. Юнги чуть было не переспросил «кто?», но вовремя прикусил язык, пресловутый хён, кто же ещё… — Так иди, мы на сегодня закончили, — хмыкнул он. Тэхён осторожно потеребил многострадальную фольгу, глянул настороженно. — Я правда теперь могу приходить к тебе? — Только если хочешь учиться петь. — Я хочу! — заволновался Тэхён, — Очень хочу! — Тогда приходи завтра и мы продолжим. Тэхён заметно приуныл. — Я не могу завтра. Вид у парнишки был виноватым, но Юнги всё равно почувствовал легкое разочарование. — Ну, тогда в четверг, — раздраженно бросил он, — А теперь проваливай, мне нужно отдохнуть. Тэхён не обиделся на резкий тон, закивал, подхватился из-за стола. — Погоди, — всё-таки засмеялся Юнги, — Всё равно без меня ты из этого логова не выберешься.       Это была правда. Входная дверь щеголяла целым арсеналом замков и щеколд, которыми Юнги в тайне гордился. А учитывая, что он со временем довел до автоматизма свою привычку запирать их каждый раз как захлопывалась дверь, то даже если бы Тэхёну действительно взбрело в голову самому сбежать из миновской обители его бы ждал крах. Юнги методично пощелкал замками, отпирая их один за другим. Тэхён смотрел во все глаза — столько запоров он не видел нигде. Даже в ювелирной лавке, даже в банковском хранилище, в котором как-то был с отцом… — Что ж, иди, — наконец распахнул перед ним дверь Юнги, — Передавай привет Намджуну… — Передам, — вежливо склонился юноша. — Ну, пока. Тэхён кивнул, но почему-то остался на месте, глянул как-то странно, будто хотел сказать что-то. Но не решался… — В четверг, — напомнил ему Юнги, от этого пристального взгляда он невольно заволновался, — И лучше приходи так же с утра. — Хорошо. И вот дверь наконец-то снова закрылась. Осталось всего лишь снова пройтись по всем замкам и выдохнуть. Впервые за этот день. Расслабиться, насладиться тишиной и покоем… Юнги устало прижался к косяку. Не будет ему никакого покоя… В голове всё так же звучала та самая песня. И грустный голос этого голубоволосого инопланетянина.       Выход из подъезда намертво перегородила огромная чёрная машина, похожая на блестящий лакричный леденец. Тэхён сначала попытался осторожно протиснуться на ближайшую улочку, но потом заметил знакомое лицо. — Лан Ли~ши? Водитель вскинулся, обрадованно заулыбался. Поспешно распахнул дверцу. — Ох, Тэхёни! — Что вы здесь делаете? — Тэхёну пришлось немного посторониться, чтобы крупный мужчина смог вылезти из салона. — Господин Ким прислал, — принялся объяснять водитель, — Сказал что нужно тебя забрать. Даже адрес дал. — Но откуда он… — Давай, садись, садись, он ждать не любит, ты же знаешь, — мужчина распахнул перед ним заднюю дверцу. Пришлось послушаться. Тэхён проскользнул в салон, устроился поудобнее и решил пока не думать о том, откуда Намджун узнал куда именно он отправился этим утром. Он потянул на себя ремень безопасности и под неугомонное щебетание Лан Ли, попытался расслабиться. Даже специально прикрыл глаза. И тут же словно по мановению волшебной палочки увидел Мина Юнги. Его согнувшуюся спину, тонкие белые пальцы, лежащие на клавишах синтезатора и тугие провода плеча, за которые он так неосторожно схватился…