Сингулярность

      Огоньки мигали, то зажигаясь, то потухая. Золотистые всполохи точно так же зажигались и гасли в глазах, рыжеволосого парня. Тэхён плохо соображал, в голове всё ещё отдавалась фраза Намджуна: «Это Чимин, а это его парень Чонгук…» — он ведь правда так сказал? Не показалось? Но ликования не ощутил, скорее какую-то растерянность, словно долго и муторно шёл куда-то, а потом узнал, что туда ему вовсе не нужно. Значит та фотография всего лишь фейк, отголосок чего-то далекого, чего уже нет и в помине? Думать так тоже было странно, потому что за две недели бесконечных мыслей об этом он слишком свыкся с тем, что это правда. Настоящая правда… — Ты удивлен? — выдернул его из череды бесполезных рассуждений Чимин. Он явно заскучал, ожидая от Тэхёна хоть какой-то реакции на свои слова. — Чему? — дрогнул ресницами Тэхён. — Я сказал, что все тебя знают. — Наверное хён очень любит ругаться на меня своим друзьям, — вздохнул Тэхён. — Ну, — улыбнулся Чимин и глянул на притихшего старшего, — Не сказать, что всегда и не сказать, что ругаться, но… — Эй! — всё-таки возмутился Намджун, — Сейчас речь не об этом! — А о чём? — насторожился Тэхён. Чимин хитро усмехнулся и придвинулся, зашептал заговорщицки: — Послушай, мой милый, скажу по-существу — тебе неслыханно повезло с мужчиной. Он всё время говорит только о тебе. Когда бы мы не разговаривали по телефону, только и слышно: Тэхён то, Тэхён сё… — По телефону? — Тэхён оглянулся на старшего, — Когда? — Всё время, — переключил его на себя Чимин, — Каждый божий день. И не по одному разу… — Не так уж и много мы разговариваем, ты преувеличиваешь, — проворчал Намджун. Тэхён снова оглянулся на него с интересом. Этот разговор приобретал всё более загадочную атмосферу, будто за его спиной изначально что-то отрепетировали. — Режиссер? — одними губами спросил Тэхён, но Намджун его не расслышал, он всё ещё деланно возмущался: — Вчера вот, например, я вообще тебе не звонил, только сегодня, а позавчера… — А позавчера вы разговаривали полтора часа ровно и сорок пять секунд, — неожиданно подал голос широкоплечий. Всё удивлённо уставились на него. «Чонгук, кажется?» — припомнил Тэхён. — Только не говори, что ты записываешь продолжительность всех наших разговоров, — восхищенно выдохнул Чимин и с удовольствием пояснил для Тэхёна, — Патологически ревнив, просто ужасно, ума не приложу как его исправить? — Поменьше разговаривай по телефону, — хмыкнул широкоплечий и поднялся из-за стойки, — А я пока пойду, поищу твоего менеджера, заодно проветрюсь. Душно…- он неспешно направился в гущу зала. В свете мигающих фонариков его нестерпимо чёрные волосы напоминали ощетинившиеся иголки. — Так о чем это мы? — проводил его глазами Чимин. — О том что вы очень много разговариваете с Намджуном хёном, — усмехнулся Тэхён. Почему-то этот странный разговор всё больше его веселил. Режиссер явно был разочарован игрой своего актёра, потому что сейчас сидел хмуро уткнувшись в бокал. — Он всё время говорит о том, как хочет сделать тебя счастливее, — снова попытался вернуться на потерянный путь Чимин, — Переживает, что ты грустишь. Тэхён приподнял бровь. Это было уже не особо приятно, то что Намджун делится с кем-то такими вещами. — Именно поэтому он и решил помочь тебе в исполнении мечты, — продолжал Чимин, явно почувствовав почву под ногами. — И какая же у меня мечта? — Ты хочешь стать певцом, — убежденно как догму произнес Чимин. «Надо же, они ещё и мечту мне придумали», — всё это напрягало и хотелось как можно скорее понять к чему вообще клонят эти двое. В их сговоре сомневаться уже не приходилось. — Именно поэтому хён решил действовать, — улыбнулся Чимин, — Ты же уже наверное знаешь, он не привык пускать всё на самотёк. Короче, не буду тянуть… он отослал твои данные в самые разные агентства. Выбрал только лучшие и порекомендовал тебя. И теперь, благодаря его протекции, тебе путь открыт куда угодно, — он снова глянул на Намджуна, словно искал поддержки, — Тем более тобой действительно многие заинтересовались. Внешность приглянулась, да и харизма… Что греха таить, даже в моём родном агентстве обговаривают возможность сотрудничать с тобой. — Что? — поражённо выдохнул Тэхён. Самообладание вмиг его оставило. Ленивая отстранённость сменилась паникой. Он лишь ошалело моргал, стараясь сообразить о чём тут толкует этот рыжий. Хён что-то сделал без его ведома? Отослал данные? Какие? Рост, вес, дату рождения? Или… он похолодел, стараясь вспомнить когда в последний раз видел свой паспорт. Неужели? — Да ты не беспокойся, — заметил его волнение Чимин, — Он просто отправлял фото, даже фамилию не упоминал, если ты переживаешь об этом. Обычные селфи, которые вы делали вместе. — Когда ты это сделал? — не слушая Чимина, обернулся к старшему Тэхён, — Когда? — Неделю назад, — хрипловато откликнулся Намджун. — Послушай меня, послушай, — осторожно тронул его за плечи Чимин, — Он просто хочет тебе помочь. — Я об этом не просил! — Неважно просил или нет, — продолжал увещевать Чимин, — Главное, что теперь тебя хотят заполучить самые лучшие. Он сделал тебя звездой, а тебе даже не пришлось и пальчиком шевелить. Ну, неужели, ты будешь дуться на своего парня из-за такого? — Дуться? — криво усмехнулся Тэхён, — Ах, дуться? — он попытался подняться с места, очень уж захотелось уйти подальше от этих двоих, но Намджун придержал его за плечо и поднялся сам. — Не надо. Посиди. Я лучше сам уйду. Всё равно нужно готовиться к выступлению. А ты не бросайся сразу в крайности, выдохни для начала, обдумай всё, а Чимини тебе в этом поможет, он всё-таки давно уже во всём этом варится. — Да что за! — возмутился Тэхён. — Да ладно тебе, — цепко ухватил его за запястье рыжий, — Он ведь дело говорит. Тэхён хотел ещё что-нибудь выкрикнуть этим двоим, но Намджун вдруг остановил его непререкаемым жестом. Легко и непринужденно — только рукой взмахнул, но рот Тэхёна сам собой захлопнулся. Почему-то сразу вспомнился разговор по дороге из больницы: «Если намерен и дальше делать лишь то, что считаешь нужным, можешь возвращаться в свою деревню…»-, а возвращаться туда он точно не собирался. Что ж… он нехотя глянул на улыбающегося во все тридцать два Чимина и как-то сразу обмяк на стуле. — Я буду в гримерке, — уже совсем спокойно предупредил Намджун, внимательно оглядел притихшего младшего, и явно удовлетворившись его видом, направился вглубь зала. — Видишь? Он очень боится тебя потерять, — тихонько поделился Чимин. — Я заметил… Так боится, что теперь всеми способами пытается намертво привязать к себе… Просто знает, что Тэхёну некуда идти. Что у него нет ни денег, ни знакомых в Сеуле. Ни-че-го. — Может он и хотел как лучше, — вздохнул Тэхён, — Но я совсем не собирался становиться певцом. Тем более таким способом… — Не собирался? Странно…- удивился Чимин, — А хён сказал, что это твоя заветная мечта. Тэхён лишь хмыкнул. — Что ж, — Чимин задумчиво пожевал губу, а потом поманил к себе бармена. Указал на свой пустой бокал, — Ещё, пожалуйста, — глянул на Тэхёна, — Что-нибудь будешь? Тот только плечами пожал. На него опустилось какое-то безразличие. Огоньки всё так же мигали в такт, где-то внизу играла неожиданно тихая музыка, а голоса людей звучали наоборот громче, будто придвинулись вплотную. Говорить о чём-либо с малознакомым Чимином совсем не хотелось. Тем более некстати вспомнились фотографии и стало совсем муторно. Когда-то этот рыжий заставлял Мина Юнги так открыто улыбаться… — Ты на него не сердись, — вдруг тихо сказал Чимин, — Намджун иногда бросается в крайности, но это он не со зла — скорее наоборот. Он просто давно не влюблялся, поэтому не знает как себя вести. Тэхён задумчиво посмотрел на парня. Чимин ждёт, что он тут от счастья что ли обосрётся? Ах, Намджун хён влюбился в своего приблудившегося деревенщину! Только вот что с этого всего самому Чимину? Почему он так старается выставить Намджуна в лучшем свете? За друга переживает? — Что значит «давно не влюблялся»? — вздохнул Тэхён. — С незапамятных времён, — улыбнулся Чимин, — Мы ведь с ним давно знакомы, — он мечтательно приложился к бокалу, — Ах, ты не представляешь, что мы творили в лучшие свои деньки… Эти вечеринки, прогулки, пьянки… — Разве вы сейчас не этим же занимаетесь? — неожиданно вырос перед ними Чонгук. Он поставил на стойку две откупоренные бутылки пива и тарелку с маленькими бутербродиками, — Что-то я не заметил, чтобы ваш образ жизни хоть сколько-нибудь отличался от этих описаний. — Милый, — восхищенно всплеснул руками Чимин, начисто игнорируя осуждающий тон своего парня, — Ты как всегда читаешь мои мысли, я как раз уже умирал с голоду! — Ну, — кивнул Чонгук, — Я тоже умирал, поэтому и принёс. — Спасибо, — Чимин принялся торопливо заглатывать яства. Чонгук не отстал. Тэхён есть не стал, просто пялился на этих двоих и пытался хоть как-то собраться с мыслями. Но в голове царила полная неразбериха. Если верить Чимину, то Намджун действительно из добрых побуждений разостлал его резюме. Хотел помочь любовнику, в которого (опять же как утверждает Чимин) успел влюбиться? Может оно и так. Но почему-то ко всему прочему мелькала мысль о том, что Намджун просто снова пытается его контролировать. Пусть таким странным способом, но всё же… Тэхён устало вздохнул. Может у него просто мания преследования? В конце-концов он должен быть благодарен хёну за всё. Если бы не он… Тэхён мысленно содрогнулся. Лучше не думать, что бы могло случиться, если бы розовый велосипед не остановился тогда в полях. Выходит он просто должен порадоваться, что ему выпала такая честь? Быть возлюбленным самого Кима Намджуна! Поэта, селебрити и просто богатея, способного купить внимание любой корпорации… — А ты чего, пить не будешь? — неожиданно хлопнул его по плечу Чонгук, — Я ведь и тебе принёс. — Ох, Чонгуки, нельзя ли повежливее? Его зовут Тэхён. Сколько раз повторять, чтобы ты обращался к людям официально? — тут же закудахтал Чимин. — Прости, — прогудел Чонгук. — Да ничего, — через силу улыбнулся ему Тэхён, плечо ощутимо заныло. — Ох, уж мне эти пусанцы, — проворчал Чимин. — Ты сам-то не пусанец ли часом? — тут же взвился Чонгук. — У меня хотя бы манеры есть в отличии от тебя. — Ой ли? Манеры, это с каких это пор? — Да я в Сеуле живу ещё с тех пор, когда ты пешком под стол ходил, малец, так что не выёживайся! — Чимин легонько стукнул его пальцами по лбу. Чонгук покраснел и возмущенно замахнулся. — Ах, ты! — но всё равно было заметно, что бить никого он не собирается. Чимин лишь расхохотался. Тэхён слушал их перепалку в пол уха, его внимание привлекло неожиданное оживление вокруг. Внизу вдруг зазвучала громкая музыка, а люди принялись потихоньку стягиваться к центру, к балконам, с которых открывался вид на первый этаж. — Я пойду посмотрю, что там, — оглянулся он на парней, но те были слишком заняты друг другом, поэтому Тэхён осторожно улизнул из-за стойки и направился в гущу толпы. — Дамы и господа! — оглушил всех голос усиленный динамиками, — Леди и джентльмены! Сегодня нас всех ждёт незабываемое зрелище! Наша сцена превратится в настоящее поле боя! Здесь сойдутся в смертельной схватке лучшие из лучших, непревзойденные из непревзойденных! Предвкушаете ли вы это? — Да! — загудела со всех сторон толпа. Тэхён даже зажмурился от неожиданности, голоса слились в громоподобный хор. — Итак мы начнем! — взревел ведущий. Тэхён наконец протиснулся к перилам и глянул вниз. Сцена расстилалась мерцающим покрывалом у самых ног. Прожектора ослепляли и Тэхёну пришлось долго моргать прежде чем он смог хоть что-то разглядеть. — Для начала я хотел бы представить наших первых участников! — он увидел конферансье в надвинутом на бок цилиндре и успел разглядеть крупные цепи, болтающиеся у него на груди, но дальше снова потерял его из виду в свете вращающихся софитов. — В левому углу нашего импровизированного ринга нас ждёт талантливейший иностранец, по счастливому стечению обстоятельств оказавшийся сегодня у нас в гостях! Встречайте — МАКС! — Макс! Макс! Макс! — радостно подхватили зрители. Но как назло огни светили прямо в глаза и сколько бы Тэхён не крутил головой абсолютно ничего не было видно. — А в правом углу полная противоположность нашему гостю, суровый парень из Тэгу! «Что же делать?!» — заволновался Тэхён, — «Я же отсюда совсем ничего не разгляжу!», — он принялся оглядываться в поисках той самой спасительной лестницы, ведущей на первый этаж. — МИН ЮНГИ! — взревел конферансье. «Чёрт. Чёрт!» — запаниковал Тэхён, — «Это же он! Он!» Он с большим трудом выбрался из толпы и заметался по периметру. Наконец в противоположном углу от себя увидел знакомую лестницу и рванул к ней. Внизу уже нарастали биты. Они тяжело отдавались в ушах похоронным набатом, заставляя торопиться ещё быстрее. — Я вижу как из твоего окна летит пепел*, — вдруг запел красивый мужской голос, — А из зеркала смотрит незнакомец. Всё кажется таким неправильным… Сожги же всё дотла! По видимому это был тот самый Макс, про которого вещал конферансье. Тэхён, запинаясь, пересчитывал ногами ступени, а навстречу ему уже ударил другой голос. Хриплый, ломкий, тот самый, что заставлял тут же покрываться мурашками с головы до пят. — Да, да, да, сожги его — голос внутри меня. Да, да, да, сожги его, я этого хочу! Мощный речитатив повторялся вбиваясь в подкорку. Тэхён на ходу неосознанно повторял слова про себя. «Сожги его, голос внутри меня! Я этого хочу!» — он с разгона ввинтился в толпу, и принялся пробираться к самой сцене. Со всех сторон на него возмущенно зароптали. — Куда ты лезешь? Совсем больной? Но он не слушал, для него сейчас существовал только один голос. — Давай сожжем меня из прошлого, — между тем продолжал Юнги, — Пусть вновь поднимется пламя и обратит всё в пепел. Тэхёну удалось поднырнуть под руку, стоящего впереди парня, и он наконец увидел Юнги. — Горит, пусть всё горит! Но что останется в конце? Распахнутый боксерский халат и перетянутые бинтом тонкие запястья, позолоченный микрофон прижатый к губам. Острые глаза сверкали из-под надвинутого на голову капюшона, убивая наповал всех зрителей разом. Но в противовес этому взгляду его голос вдруг зазвучал спокойнее: — Я не знаю, не знаю… что будет, когда пламя утихнет? Может, останется лишь пепел, а может, ничего не изменится. — Я вижу как из твоего окна летит пепел, — вновь запел Макс, — Из зеркала на тебя смотрит незнакомец. И всё кажется таким неправильным. Сожги же всё дотла! — теперь Тэхён заметил и его, высокого темноволосого иностранца, что стоял в другом конце сцены. На нем тоже красовался боксерский халат, но он в нём походил скорее на стройного кардинала, чем на настоящего спортсмена. — Сжигай! Сжигай его! — Юнги гневно сверкал очами, словно действительно собирался поджечь зрительный зал, — Я стою лицом к лицу с самой тёмной своей стороной. Столько слабостей, ненависти, отвращения… и даже гнева! Но всё это фальшивка. Возможно, всё это лишь мираж. Возможно, я просто использую их, чтобы разжечь потухшую страсть. Это было совсем не то, что он видел когда-то в пустом классе. Тэхён смотрел и сердце торопливо бухало в груди. Сдвинутые парты и орущие старшеклассники? Разве мог он тогда предположить, что когда-нибудь всё будет так? Так… По-настоящему. Так сильно, мощно и… сердце забилось еще сильнее, потому что теперь речитатив стал быстрее. — Не бойся! Разжигай, разжигай пламя! Чем бы это не обернулось, разжигай огонь, сукин сын! Прошлый я, нынешний я — сгодится всё, так что разжигай огонь, сукин сын! Стану ли я пылающим солнцем или сгорю и обращусь в пепел — выбор и решение только за мной! И главное не забыть, что суметь твёрдо поставить точку — это тоже смелость… Юнги шагнул в тень от прожекторов и всё внимание снова переключилось на Макса. — Я вижу как из твоего окна летит пепел… Тэхён ревностно следил за Юнги. Вдруг старший именно сейчас спустится со сцены? Успеет ли он пробиться к нему? Или потеряет в толпе эту тонкую фигурку в балахоне? Но Юнги никуда не торопился, он покачивал в такт музыке головой и смотрел на Макса. Биты спадали. В конце-концов они заглохли совсем и всех тут же оглушил голос конферансье: — Вам понравилось?! Это не может не нравится, господа! Ведь с нами сегодня самые настоящие звёзды! МАКС и ЮНГИ! Толпа зааплодировала и закричала. Степенный Макс благодарно поклонился. Но Юнги и не думал покидать тень, оттуда лишь поблескивали его внимательные глаза. — Сейчас мы все попрощаемся с нашим иностранным гостем, а парень из Тэгу продолжит! — пояснил конферансье, — Похлопаем, похлопаем Максу! Толпа послушно заорала. — Макс! Макс! Макс! Иностранец раскланялся на все четыре стороны и неспешно удалился за сцену. Тэхён на мгновение проводил его глазами, а потом снова уставился на Мина. «Ещё? Он будет выступать ещё?» Но вместо ответа вновь заиграла музыка. На этот раз она была совсем необычной, скорее этнической, чем электронной и отдалённо напоминала какую-то то ли славянскую, то ли русскую мелодию… Юнги вышел из тени, сбросил с себя халат и прижал микрофон к губам. В обычной чёрной майке и в таких же чёрных джинсах он показался Тэхёну вдруг необычайно уязвимым. В ушах тонким золотом поблескивали серьги и точно так же блестели серьёзные глаза из-под гладкой чёлки. — Здесь всё покрыто пылью**, — неожиданно запел Мин. Голос его плохо слушался, но видимо это было частью задумки, показать несовершенство, а после… После нескольких спетых строчек снова пошел привычный речитатив: — В огромную систему под названием «мир», загружают то конфликты и войны, то режим выживания. От жизни нельзя отказаться. Под залог мечты, капитал делает укол морфина под названием «надежда». Богачи становятся всё богаче, и, поддавшись жадности, зарятся даже на чужую бедность. Весь мир делится лишь на чёрное и белое. Ничего необычного, лишь слова, которые всегда найдут отклик в душе простых людей, но почему-то Тэхён внимал самому этому голосу и этой интонации, куда больше. Щеки пылали, а ладони наоборот холодели от волнения… Это ведь правда он? Тот самый старшеклассник. В чужом городе, совсем в другой жизни, он всё-таки вновь встретил его. И пусть встреча произошла раньше, лишь сейчас он по-настоящему это ощутил. — В больном мире с тем, кто не болен, обращаются как с мутантом. Разве это не странно? В мире, закрывшем глаза, ослепляют того, чьи глаза открыты. Разве это не странно? Те, кто хотят мира и те, кто хотят войны, идеологически на разных полюсах. А вот это не странно… Тебе говорят: «Мечтай», но ни у кого нет мечты. Правильного ответа нет. Разве это не странно? Зазвучал проигрыш и Юнги устало вытер пот со лба, глянул в толпу. На миг Тэхёну показалось, что Мин заметил его, потому что жёсткие глаза вспыхнули и прожгли насквозь, но тут же скользнули дальше. Показалось? Возможно… — Итак! — снова заорал голос из динамика, — Настало время встретить ещё одного участника на ринге! Великолепного КИМА НАМДЖУНА! Толпа заорала, перекрывая мелодию. Намджун вышел на сцену сверкая белоснежной улыбкой. На нем тоже красовался халат, только не красный, а золотой, расшитый малахитовыми бисеринками, которые нестерпимо поблескивали в свете софитов. Юнги криво усмехнулся и шагнул навстречу другу, с вызовом прожёг глазами. Намджун миролюбиво улыбнулся ему и поднёс микрофон к губам. — Думаешь, у тебя есть вкус? — сходу начал он хорошо поставленным голосом, — Да откуда ты знаешь? Слушай, ну ради бога, всё под контролем. Мы можем выбирать из множества вариантов, но наши вкусы контролирует капитал, — он легонько пихнул Юнги в плечо и тот отступил, но ухмыляться не перестал, — Говорят: «Скажи мне, что в твоей новостной ленте, и я скажу, кто ты». Неважно, сколько у тебя денег, все мы — рабы этой системы. Юнги расхохотался в голос и зал радостно заулюлюкал. — Все только и делают, что хвастаются каждый своим ошейником и конурой, — шутовски пожал плечами Намджун, — Споря, у кого больше блёсток. И ты уже даже не можешь ответить, как тебя зовут. Юнги развёл руками, глянул вопросительно в зал. Оттянул ворот майки, чтобы продемонстрировать голую шею. В зале тихонько закричали: — Юнги, Юнги, Юнги… — И каким-то образом всё это катится комом, но каждый в своём курятнике кудахчет, что всё в порядке, — тем временем продолжал Намджун, — Странно не то, что в больном мире с тем, кто не болен, обращаются как с мутантом — гораздо более странно то, что в мире, закрывшем глаза, открыл их лишь он один. Те, кто хотят мира и те, кто хотят войны, и глазом не моргнув, переворачивают смысл своих слов. В мире, где мечта стала вопросом выбора, отсутствие ответа и есть правильный ответ. Намджун победно бросил микрофон на сцену и сложил руки на груди. Юнги подошёл вплотную, сощурившись заглянул в глаза. Толпа радостно взвыла. — Урыл, — сказал он приглушенно и прижав микрофон к губам, запел финальную часть, — Здесь всё покрыто пылью… Намджун отошёл в тень и аккуратно снял с себя халат, передал подоспевшему менеджеру. Юнги закончил петь и стоял посреди сцены, согнувшись и тяжело дыша, с мокрых волос капало. Тэхён совсем упёрся грудью в металлическое ограждение и замер. Этот новый образ Мина никак не вязался с тем образом, который уже успел закрепиться у него в голове. Он готов был пищать, как самый распоследний фанат. Он и сам взмок так, словно только что выступал вместе со старшим на этой сцене. По спине скатывались горячие капли. Это был драйв в чистом виде, драйв, заставляющий дрожать всеми нервными окончаниями. — Итак, — вновь заорал конферансье, — Мы прощаемся с парнем из Тэгу! Мин Юнги, спасибо за это восхитительное выступление! До свидания! А сейчас Ким Намджун покажет нам своё мастерство читки! Ещё раз поддержите! КИМ НАМДЖУН! Толпа уже скандировала: — Юнги! Юнги! Юнги! Тэхён вздрогнул, он что успел пропустить момент, когда Юнги закончил своё выступление? Он испуганно заметался глазами по сцене. Пусто! Когда этот увёртливый Мин успел смотаться? Напуганный тем, что он так и не увидит старшего, Тэхён метнулся к огороженной лестнице возле сцены, но кто-то вдруг крепко ухватил его за локоть. — А ну, стоять, — обдало ухо вкрадчивой хрипотцой, — Думал опять улизнуть от меня без всяких разъяснений? Тэхён нервно сглотнул, всё тело словно прошило разрядом тока. Можно было уже не оборачиваться, только у одного человека в этом мире в цепких пальцах прятались маленькие оголённые провода. — Идём, — решительно потащил его за собой Юнги.