***
Он больше не обедал в классе. Конечно прямо там мальчишки не могли затеять свару, но Тэхён всё ещё слишком хорошо помнил эпизод с червями. Не было никакой гарантии, что это не повторится вновь. Поэтому стоило школьному сигналу оповестить о начале большой перемены, как он вытаскивал из сумки свой обед и отправлялся на поиски какого-нибудь укромного уголка во дворе. Иногда он поднимался на крышу, куда частенько забывали закрыть дверь старшие. Там ему нравилось больше всего. Остальные мальчишки опасались туда соваться, потому что знали — это негласное местечко старшеклассников. Тэхёну тоже не стоило туда ходить, но в последнее время он словно совсем потерял способность бояться. И ему почему-то везло, он так ни разу на них и не напоролся. Он поднимался по узкой лестнице наверх, толкал дверь и шагал прямо в небеса… пол и ограждения будто нарочно были окрашены под цвет неба. Тэхёну это нравилось. Он знал что другие крыши обычно красят в зеленый, но видимо их школа когда-то случайно закупила не тот цвет и управление резонно рассудило, что ничего страшно не произойдёт если использовать ту краску, которая есть. Кроме нежно-голубого пола на крыше имелись перевернутые ящики и старые списанные парты, которые притаскивали сюда отовсюду. Фантики, бумажки и смятые жестяные банки валялись под ногами словно обглоданные кости в пещере хищника, этакий намёк на то чья это территория. И несмотря на то, что уборщик частенько собирал весь мусор и полностью очищал крышу от их присутствия, они очень быстро оставляли свои метки вновь, подтверждая своё право на это место. В этот раз день выдался пасмурным. Сумрачно-серое небо резко выделялось на фоне жизнерадостной голубой крыши. Тэхён наглухо застегнул свой куцый пиджачок (всё-таки сентябрь), — и устроился в самом углу за одной из парт. Он только вытащил палочки и распаковал свой обед, как дверь на крышу вдруг распахнулась. От неожиданности он замер на месте, судорожно соображая куда сигануть, если сейчас войдут старшеклассники. Но это оказались не они, а всего лишь Ли Союн. Девушка с интересом оглядела антураж крыши и улыбнулась. Потом перевела взгляд на замершего в ступоре Тэхёна. — О, Дикий цветочек, и ты здесь, — удивилась она. Тэхён поморщился. Но её это не смутило и не разозлило, продолжая всё-так же улыбаться Союн приблизилась, а потом и вовсе опустилась на один из ящиков совсем рядом с Тэхёном. Только сейчас стало заметно, что в руках она сжимает точно такой же пластиковый контейнер что и Тэхён. — Хотела здесь перекусить, — пояснила она, проследив за его взглядом. — А я уже ухожу, — тут же засобирался Тэхён. Подскочил, принялся запихивать всё обратно в сумку. — Погоди, — остановила его Союн, — Не уходи, пожалуйста, в одиночку есть не очень приятно. Тэхён смущенно замер. — Садись, — указала она на парту, — Составь мне компанию, хорошо? Тэхён чуть не взвыл, но что оставалось делать? Он глянул в её умоляющие глаза и помедлив всё-таки бухнулся на сидение. Она благодарно улыбнулась и принялась открывать свой контейнер. Он проделал то же самое, облизал палочки и украдкой глянул на девушку. Странно, что помощник учителя вдруг вздумала пообедать вместе с ним, да ещё и на крыше. Будто ей некуда пойти. Но ведь была столовая и учительская, где учителям разрешалось перекусить, так почему же она не там? Или… Что если… Он метнул на девушку ещё один подозрительный взгляд. Что если её тоже недолюбливают? В это, конечно, верилось с трудом, потому что Союн была милой и дружелюбной. Он попытался припомнить хоть что-то, что это бы опровергнуло, но кроме того что её частенько не слушали и не воспринимали всерьёз больше ничего не было. Но ведь помощников обычно никто и не слушает… Разве нет? «А может быть», — подумал Тэхён, — «Может быть это её первый класс? Совсем, совсем первый. И она ещё не привыкла.» — Я не буду спрашивать, почему ты не обедаешь в классе вместе со всеми, — сказала она, облизывая палочки точно так же как это только что проделал Тэхён, — В конце-концов есть здесь намного приятнее. Она втянула носом воздух и прикрыла глаза. — Так свежо. — Да уж, — проворчал Тэхён и поёжился. Какое-то время они ели молча. По светло-серому небу проплывали тёмно-сизые тучи и ветерок трепал воротник пиджака. Тэхён пережёвывал пищу и потихоньку разглядывал Союн. Очки в тонкой оправе, остренький носик, забранные под обруч волосы и неизменное платье в цветочек. Наверное ей было холодно, потому что она незаметно поджимала стройные ножки и то и дело куталась в свою вязаную серую кофту. «Неужели здесь правда лучше чем в учительской?» — недоумевал он. — Я вовремя не сдала отчёт, — словно отвечая на мысли Тэхёна поделилась она, — Боюсь как бы Пак сонсеним не пожаловалась на меня госпоже директрисе. — Засада, — искренне посочувствовал Тэхён. — А ты? — подняла она на него глаза, — Какой отчёт не сдал ты? «Ну вот, теперь начнёт допрашивать…» — Нет никакого отчёта, я просто никому не нравлюсь, — буркнул Тэхён. Союн перестала жевать, на её нежном личике отразилось сочувствие. Но она тут же спохватилась и недоверчиво сдвинула брови. — Не может такого быть, чтобы ты не нравился всем. — Может. — Не верю, — ещё сильнее нахмурилась она, — Всегда есть кто-то… — Никого! — перебил Тэхён, он почувствовал что начинает злиться, и на это дурацкое сочувствие и на тон, будто она разговаривает совсем с малышом. — Никого нет кому бы я нравился, ясно?! — выдохнул он. Она даже слегка отпрянула, но кивнула. — Ясно. Тэхён зло ухватился за палочки, принялся есть с удвоенной скоростью. Она задумчиво наблюдала. — Я думаю, ты всё же не прав, — тихо начала она, — Есть кое-кто кому ты всё-таки нравишься. И этот кто-то хотел бы подружиться с тобой. — Не знаю таких, — хмыкнул Тэхён. Она улыбнулась себе под нос. — Ты прямо как маленькая дичка, Цветочек. — Что? — насторожился Тэхён. — Ну, знаешь, такая дикая яблоня. Которая растёт в ущельях в горах. Она совсем отличается от обычных садовых, вся узловатая, тоненькая и с длинными шипами на ветках. Яблоки у неё кислые и крошечные… — Я что такой же кривой? И кислый? — проворчал Тэхён. — Нет, — отмахнулась Союн, — Я про шипы, Цветочек. У тебя они тоже есть. Ты просто весь ими утыкан сверху до низу. Тэхён нахохлился. — Ты не обижайся, — вздохнула она, — Шипы это хорошо, когда нужно защищаться. Но когда хочешь дружить, они ни к чему. Тэхён даже перестал жевать. Лицо вспыхнуло, а от обиды в горле встал ком. Да что она знает вообще, эта училка! Дружить… С кем? С Джеха, который его лупит каждый день почем зря? Или с Минхо, который его предал? Или может с мальчишками из класса, которым дай только повод поиздеваться? — Вы ничего обо мне не знаете, — проворчал он и поднялся. Сгрёб со стола коробочку с остатками еды. — Тэхён! «Надо же она и имя моё помнит», — удивился он, но всё-таки обернулся. — Я ведь про себя, — смущенно произнесла Союн, ветер трепал кончики её волос, превращая аккуратную прическу в неряшливое гнездо, — Я хочу с тобой дружить. Про себя ведь говорю — ты мне нравишься. Тэхён замер, на миг тяжёлый ком в его горле стал ещё больше, а на глаза навернулась влага, но наверное виной тому был лишь разбушевавшийся ветер, бьющий по лицу. — Такого не бывает, — с трудом сказал он, — Чтобы учителя дружили с учениками. — А я и не учитель, — ласково улыбнулась она, — Я ведь всего лишь помощник, помнишь? Порыв ветра взъерошил её волосы и яростно захлопал складочками платья, Союн содрогнулась. Тэхён заметил мурашки на её руках. — Пойдемте внутрь, — вздохнул он, — Пак сонсеним, конечно, страшна в гневе, но заболеть воспалением лёгких всё же страшнее. Союн с готовностью вскочила со своего ящика.***
Что ж… В октябре они обедали уже вместе. Союн притащила из дома пледы и теперь на крыше было уже не так холодно. А ещё она показала Тэхёну дичку на рисунке в книге, которую тоже зачем-то притащила с собой. — Видишь? Раньше дикие яблони именно так и выглядели. — Пока их не приручили и не заперли в саду, — пошутил Тэхён. Он пристально разглядывал большие глянцевые картинки, на которых было запечатлено нечто перекрученное и колючее, похожее скорее на густые заросли, но никак не на благородное всем известное дерево. Он медленно листал страницы и думал о том, почему вообще эта девушка теряет здесь с ним своё время. Он смутно догадывался, что скорее всего она решила зачем-то его опекать и хоть это безмерно злило, но… Тэхёну совсем не хотелось признаваться в этом даже себе… С ней было лучше. Она не пыталась его наставлять или поучать, разговаривала всегда на равных, а если и рассказывала что-то о чём Тэхён раньше не знал, то делала это с совершенно детским азартом, из-за чего он не чувствовал себя глупее. Но иногда и она принималась расспрашивать его: о ферме, родителях, приятелях… которых не было. — Значит с тобой не разговаривают из-за сочинения? — удивилась она, — Но ведь это было уже давно. — Но они помнят, — хмыкнул Тэхён, — А со временем находят всё больше причин драться со мной. Он и сам не знал почему вдруг разоткровенничался, но видимо накопленное молчание всегда в конце-концов прорывается. — Только не говорите, что нужно пойти к директору и пожаловаться… — Не буду, — покачала она головой, брови туго сошлись на переносице, — Я ведь тоже была когда-то школьницей, знаю как это всё происходит. — Вас тоже били? — Нет, — улыбнулась она, — Ты что! Но я знаю как в школе умеют травить, — её лицо вновь стало серьезным. Иногда они обедали молча, и в такие моменты Союн что-то писала в своём ежедневнике, а Тэхён листал всю ту же книгу про растения. Она всё больше и больше ему нравилась. Разглядывать красочные иллюстрации было любопытно, как и пытаться прочесть заковыристые названия на иностранном языке. — Почему тут всё на английском? — как-то спросил он Союн, а она тихонько засмеялась. — Это не английский, Цветочек, — тронула она надпись под одной из картинок, — Это латынь. Был раньше такой язык, в совсем стародавние времена в Европе. Все названия цветов и животных, и даже лекарств до сих пор пишутся на нём. — Почему? — нахмурился Тэхён, — Разве не проще написать всё на Корейском? — Для нас — да, — улыбнулась она, — Но для международных обозначений используют именно латынь. Так проще, чтобы все друг друга понимали. А то скажешь ты на международной выставке цветов Минали и кто тебя поймёт? Только Корейцы. Тэхён задумчиво перевернул страницу, пожевал губу… Осторожно тронул длинную надпись под очередной картинкой. — А как это произносится? — Анакардиум Оцидентале. — Заковыристо… — Это обычный Кешью, — засмеялась Союн, — Видишь? Жёлтенькие плоды похожие на сердечки? Тэхён лишь хмыкнул. Он злился на диковинные надписи на неподвластном ему языке, но стоило признать… книжка становилась всё интереснее и интереснее.***
К середине декабря, под руководством Союн, он выучил почти все названия, которые были в книге. Не из-под палки, а из интереса. Чем больше он узнавал о загадочном мире растений, тем больше в него погружался. Великим садоводом становиться он не собирался, но было что-то во всём этом… Успокаивающее? Будто певучие замысловатые названия упорядочивали всё в голове. Он произносил знакомые, привычные с детства корейские слова, а потом словно по-волшебству превращал их в латинские. Он просиживал с книгой все обеденные перерывы, а потом ещё задерживался в классе вместе с Союн. Она собирала разбросанные на партах бумажки, просматривала и складывала в стопочку тетради, а потом подсаживалась к нему. Как-то она сказала, что он может забрать книгу домой. — Она всё равно мне уже не нужна, я давно выучила всё что там есть, а ты мог бы почитать её дома, в комфорте. Тэхён сначала вспыхнул от радости, но потом словно сдулся. Он представил как отец будет ворчать, если он притащит книгу домой. Наверняка назовёт это пустым занятием отнимающим время, которое он мог бы с пользой потратить на работу. «Что толку от глупых словечек, если там нет инструкции как садить и выращивать? Как вскапывать и удобрять…», — наверняка скажет он. В последнее время отец даже учёбу начал чехвостить, мол проку от неё нет, всё равно Тэхёну быть только фермером. Будто для фермера ничего не нужно, только само наличие фермы… — Нет, не надо, — вздохнул Тэхён, — Мне удобнее читать её в школе. Союн не стала спорить, лишь кивнула, а потом убрала книгу в свой личный шкафчик. Тэхён особо ей ничего не рассказывал, но видимо о чём-то она догадывалась сама. Замечала волдыри и занозы на пальцах от граблей. Видела как Тэхён клевал носом на уроках из-за того что накануне работал в коровнике допоздна. И как он частенько от усталости еле волочил ноги по школьным коридорам. Раньше отец так не свирепствовал, но из-за нехватки рабочих, которые к зиме разъехались кто куда, и из-за внезапного мора, напавшего на телят, здорово разволновался. А тут ещё Тэхёну вот-вот должно было стукнуть двенадцать (возраст уже не маленький), так что допускать его до работы было уже не страшно. Отец расценил, что хотя бы один работник лучше, чем ничего и запряг сына по полной. Тэхён вставал на рассвете, подгоняемый зычным голосом отца и кое-как умывшись плёлся вслед за родителем в сарай к телятам, убирать старую солому и таскать новую, поить и кормить, колоть лекарство и менять попонки, которые на зиму для рогатых детишек сшила мама. А потом абсолютно вымотанный и усталый отправлялся в школу. И может это всё не было бы так утомительно, если бы Джеха со своими приятелями наконец отстал… Но этот парень явно не собирался так просто отступать. Утешало лишь то, что во всей этой бесконечной кутерьме была Союн. И старшеклассник Мин. Но с ним подружиться он так и не смог, а вот с Союн это почему-то удалось. И хоть она была скорее наставницей, чем обычным приятелем, но всё равно очень легко шла на контакт. Так и проходили дни… Уроки, работа с отцом и разговоры с Союн. Иногда его всё же отлавливали в коридорах, но и тогда он знал куда нужно бежать. Сердце перевёртывалось в груди от страха и одновременно от радости, ведь только в такие моменты он мог отправиться туда. К нему! И пусть иногда он не успевал и его хватали, а потом лупили, это уже совсем не так пугало как раньше. Потому что была та самая фраза, брошенная вскользь. Фраза, которую старшеклассник произнёс, глядя прямо на него. Фраза о том что нужно гордиться… И Тэхён гордился. Во всяком случае старался изо всех сил. С очередным фингалом делать это было даже легче. Дома в зеркале он разглядывал фиолетово-синее пятно расплывающееся на лице и тихонько повторял про себя: — Они ущербные, а мне стоит гордиться. Это помогало, пусть и ненадолго…***
Весна приблизилась незаметно. Подкралась на мягких лапах и вытеснила ослабевшую старушку зиму. Февраль выдался тёплым. Когда на полях исчезли последние кучки снега Тэхён почувствовал как вместе с ними от него уходит и время. То самое, которое осталось до выпуска. Как он и думал год действительно пролетел незаметно. Только он совсем не был к этому готов. Вернувшись в школу после каникул он первым делом попытался отыскать старшеклассника Мина, но в музыкальной комнате оказалось пусто, брошенный рояль пылился открытыми клавишами, а тяжёлые шторы были наглухо закрыты. Тогда терзаемый нехорошим предчувствием он помчался на третий этаж прямо в крыло старших, но там во всю праздновали приближающийся выпускной, так что его выпроводили уже через минуту. Мина не было и среди них… — Как ты сказал? Мин? — нахмурилась Союн, — Я не знаю старшеньких, но про него ты уже не в первый раз рассказываешь… — Можете узнать про него? — Тэхён очень волновался, дыхание перехватывало на каждом слове. — Попытаюсь, — вздохнула девушка и вдруг очень серьезно глянула на Кима, — Но он мог сдать экзамены ещё в ноябре, и уже не возвращаться после каникул, так что…- она увидела как потухли до этого лихорадочно блестевшие глаза мальчишки и смутилась, — Но он ещё наверняка придёт за аттестатом! Но этого не случилось. Через несколько дней грустная Союн сообщила, что старшеклассник Мин Юнги уже получил свой аттестат по почте. — Я не знала, что так можно, — удрученно сказала она. Но Тэхён уже был готов к чему-то такому. Он привык что в его коротенькой жизни всё самое хорошее и дорогое рано или поздно исчезает. Относиться к этому философски он не мог, но и как-то изменить не мог тоже… Как и просто смириться и забыть. Почти каждый день он навещал пустой музыкальный класс, смотрел на пылящиеся инструменты и ряды стульев, иногда даже решался ненадолго отдёрнуть шторы и тогда солнечный свет оживлял мрачную комнату. В такие моменты ему казалось, что Юнги не ушёл, а где-то здесь поблизости, просто вышел ненадолго и совсем скоро вернётся. В ярких лучах кружились клубы пыли и становились заметны царапины и потёртости на тёмном корпусе рояля, они поблескивали словно боевые шрамы на теле усталого, но почётного воина. Сколько поколений играло за ним? Наверняка ещё до Мина Юнги кто-то прикасался к этим костяным клавишам и наигрывал иногда простенькие, а иногда и куда более сложные произведения. Странно, но кроме Тэхёна сюда больше никто не приходил. Видимо старшеклассники были слишком заняты перед выпуском и им было точно не до музыки. Поэтому это место стало настоящим тихим пристанищем для тоскующего Тэхёна. Проходили дни, воздух становился всё теплее, а на клумбах в школьном дворе и в полях вокруг фермы распускались первые цветы. К марту школа опустела на треть. На последнем этаже стихли голоса старших, а клубный закуток превратился в безжизненную пустыню. Теперь Тэхён и Союн снова обедали на крыше. Иногда Тэхён брал с собой книгу или домашнее задание, а Союн бесконечную череду папок и бумажек, которые она бегло просматривала попутно что-то исправляя. Они кутались в прихваченные с собой пледы и щурились от яркого весеннего солнышка. А коварный прохладный ветерок трепал их волосы, напоминая, что ещё совсем недалеко ушёл промозглый зимний холод и может вернуться в любой момент. Как-то Тэхён освободился пораньше и привычно захватив обеденный контейнер с собой поднялся на крышу. Дверь оказалась открытой и сначала он решил что Союн тоже удалось придти пораньше, но её не было на привычном месте за партами. Это настораживало. Он нерешительно отступил к двери. Вдруг это Джеха подкарауливает его здесь? Укрылся в каком-нибудь укромном местечке и только и ждёт чтобы выпрыгнуть на Тэхёна. Или даже не один, вдруг тут вся банда разом? Тэхён как можно бесшумнее скользнул в проём и ухватился за ручку двери… Но вдруг услышал как кто-то плачет. Совсем тихо, со всхлипами. Он замер и прислушался. Это точно не мог быть Джеха. — Эй! — осторожно окликнул он. Всхлипы оборвались и стало совсем тихо. Тэхён нерешительно перешагнул порог и снова вышел на свежий воздух. — Я не хотел мешать, — сказал он. Подождал, но было всё так же тихо, — Если я могу чем-нибудь помочь…- попробовал он снова, но тут с грохотом отъехала одна из парт и упала на бок. Тэхён отпрянул, готовый бежать. Но из-за сваленных в кучу ящиков поднялся Минхо. Он был без пиджака, в одной форменной рубашке, выпущенной из-за пояса, волосы на голове растрепались и походили скорее на ощетинившиеся иголки ежа, чем на нормальную причёску. Лицо Чхве раскраснелось и казалось заплаканным, он вытер его сгибом локтя и зло пихнул от себя ещё одну парту. — Минхо…- растерянно прошептал Тэхён, — Что ты тут… Что случилось? — шагнул он навстречу бывшему другу. Но Чхве лишь хмуро отвернулся, стараясь спрятать заплаканные глаза. — Отцепись, — привычно бросил он Тэхёну, но сейчас его голос прозвучал неожиданно жалобно, — Уже ухожу. — Погоди! — Тэхёна вмиг покинула нерешительность, — Но почему ты плакал? Что-то случилось? Минхо резко развернулся, его мокрые глаза яростно вспыхнули. — Только попробуй об этом сказать хоть кому-нибудь и пожалеешь! — скинул он с плеча руку Тэхёна, — Никто не должен знать что я здесь ревел, ясно?! — Хорошо, — пролепетал Тэхён и бессильно опустил руку. — И не смей говорить про Ёля! — на этих словах лицо Минхо перекосилось словно от сильной боли. — Но я и не собирался…- прошептал Тэхён, и вдруг почувствовав какую-то странную тревогу спросил, — А что с ним? С Ёлем. Минхо зло сощурился, приоткрыл рот, явно намереваясь сказать что-то едкое, но тут же вдруг сжался, задрожал губами. — Ёля больше нет, — из глаз снова брызнули слёзы, — Уже как неделю нет. Он погиб в этом своём дурацком Сеуле! Глупый хён! Такой… Глупый хён… Я… — Тэхён не стал больше ждать, решительно сгреб Минхо за плечи и тот сразу зарыдал в голос. Отрывистые, разорванные слова теперь было ещё сложнее разобрать, Тэхён слушал их крепко сцепив челюсти. Его самого уже во всю потряхивало, но он держал чужие трясущиеся плечи, стараясь хоть что-то разобрать в потоке рыданий и сбивчивых слов. — Если бы он не был таким, — причитал Минхо, — Если бы только…- тут его слова снова прервались и он ни сразу справился с собой, — Это всё его наряды! Всё они… И этот макияж… Папа же говорил! Тэхён почувствовал как слабеют ноги. Какой-то леденящий животный страх охватил всю его душу. Он уже начал понимать кем именно был Ёль и догадывался, что похож на него куда больше, чем сам Минхо похож на своего брата. Их кое-что связывало… те самые злые ругательства, что бросали люди в их сторону и та ненависть, которую к ним почему-то испытывали. Он догадывался что Ёль был «другим» и холодел от страха, понимая что, кажется, тоже этот «другой». — Что с ним случилось? — спросил он с трудом отлепив пересохший язык от нёба. Минхо глянул на него полными отчаяния глазами. — Избили на улице, — как-то механически ответил он, — Проломили голову… камнем или чем-то ещё…- под конец фразы у Минхо снова задрожали губы и Тэхён притянул его к себе, крепко обнял, чувствуя как сердце сжимается от боли и отчаяния. В этом мире не только дразнят, но могут и убить за накрашенные глаза. Конечно же он знал, что в музыкальном классе никого нет, но шёл туда по привычке, словно спасаясь от всех ужасных, пугающих мыслей роящихся в голове. Рубашка всё ещё липла к груди после недавних слёз Минхо, а ноги слушались с трудом, но он шёл, считая что в этом есть какой-то смысл. Туда, на крышу, когда он обнимал и успокаивал Минхо пришла Союн. Она, надо отдать ей должное, не стала расспрашивать Тэхёна и Минхо о том что случилось, лишь достала из кармана платок, протянула Киму, чтобы он вытер лицо своему другу, а потом приобняв обоих повела в медпункт. Там Чхве дали выпить какое-то лекарство, поставили укол и уложили в кровать. Союн сказала, чтобы Тэхён не волновался и возвращался на уроки, а сама осталась присмотреть за больным. Но не о каких уроках не могло быть и речи… ему было просто жизненно необходимо увидеть залитую солнцем аудиторию и старый рояль. Пусть только ненадолго… совсем на чуть-чуть коснуться полированной поверхности, чувствуя под пальцами все царапинки и трещинки… Просто побыть там, хотя бы немного… Пустынный тёмный коридор, вереница дверей, и наконец та самая, нужная! Пальцы привычно легли на металлическую ручку и… замерли. Он вдруг с полной отчётливостью понял, что больше никогда не увидит старшеклассника Мина. Это осознание словно молния пронзила всё его существо. Не будет больше плясок на партах и хриплых песен, не будет больше грубого «Идём» и того самого взгляда, пронизывающего до глубин души. И мелодии, которая исцеляла и успокаивала тоже не будет. Не будет больше ничего! И даже если Тэхёну будет совсем плохо, даже если его снова изобьёт Джеха или к нему совсем близко подберутся мерзкие безглазые существа, старшеклассник Мин не появится в этой комнате. Он не появится даже если Тэхёну будет ещё хуже. Совсем хуже. Даже если никакой надежды не останется… Он не придёт.***
Тэхён всхлипывает во сне, но это выходит настолько тихо, что человек, который находится в палате даже не замечает этого, он слышит только мерное попискивание больничных приборов и периодическое пыхтение аппарата, закачивающего кислород. И Тэхён затихает снова. Он ничего не может поделать, потому что слишком глубоко погружён в собственные воспоминания. Они всё сильнее и сильнее затягивают его в тёмный омут, создавая иллюзию, что всё происходит прямо сейчас.***
Прямо сейчас, в конце августа, когда Союн пришла на крышу неожиданно тихая и загадочная. Тэхён как раз только развернул свой обед и пристроился за партой. Правая скула горела, потому что накануне он снова поцапался с Джеха. Но на этот раз Тэхёну удалось тоже подбить глаз своему обидчику и поэтому он прибывал хорошем расположении духа. Союн подошла молча, пряча что-то за спиной, её хитренькие глазки так и лучились предвкушением. — Знаешь, что у меня для тебя есть, Цветочек? Это могло быть всё что угодно от новой книги до обычной гальки привезённой с моря. Тэхён воззрился на неё с подозрением. — Та-да! — неожиданно воскликнула девушка и выложила на стол две бумажки. Тэхён недоуменно вытаращил глаза. — Ну, ты рад? — А что это? — он взял одну бумажку и принялся разглядывать, — Билет на концерт аби…туриентов…- с трудом прочитал он, — Что за ади… аби… — Абитуриенты, — расплылась в счастливой улыбке Союн, — Те кто поступает в музыкальный вуз. Но самое главное вот, — она положила на стол сложенную газету, — Это местная. Тебе не кажется знакомым этот молодой человек? — она указала на небольшую фотографию в самом углу страницы. С черно-белой фотографии ощетинено смотрел некто в костюме. Бабочка, густая чёлка зачесанная на сторону и плотносжатые губы. Мин Юнги собственной персоной! — Но как? — прошептал Тэхён, — Откуда? — Случайно увидела, когда папа читал утреннюю газету, — усмехнулась Союн. — «Молодое дарование из нашего родного Тэгу…», — прочитал Тэхён и почти благоговейно посмотрел на Союн, — И мы… — Мы пойдем туда, — кивнула она, — Билеты оказалось совсем несложно достать, мало кто ходит на такие мероприятия. — Но мы пойдём, — произнёс Тэхён, он снова не мог оторвать глаз от фотографии. Несмотря на недовольное выражение лица Юнги, ему казалось, что старшеклассник будто бы протягивает ему свою руку. Живую и тёплую. Руку, которую он уже и не чаял когда-нибудь сжать.***
Вот и сейчас его руку кто-то держал в тёплых пальцах. Осторожно гладил и сжимал. И это прикосновение словно прочная ниточка вытягивала его из пучины бесконечных воспоминаний, которые плыли над ним, путаясь и переплетаясь, закрывая солнечный свет… Он покрепче ухватился за эту маленькую опору и изо всех сил потянулся вверх… Наконец вынырнул и глубоко вдохнул свежий воздух… И тут же на него всей своей тяжестью обрушилась боль. Словно в голову вворачивали ржавый бур, разрывающий череп на части. Он с трудом разомкнул тяжёлые веки и тут же зажмурился. Больно! Нет сил, как больно! Вот бы вернуться туда. Там хотя бы не было так… — Тэхён, — позвал кто-то, но голоса он не узнал. Лишь какая-то отчаянная надежда метнулась внутри и он просипел: — Хён. Юнги хён… Кажется, пальцы сжимавшие его руку странно дёрнулись. Превозмогая боль он всё-таки снова поднял веки, но сначала ничего не увидел, лишь белый расплывчатый силуэт. Но вот этот силуэт надвинулся, заслонил слишком яркий, бьющий прямо в глаза, свет и он наконец разглядел его. Человека трепетно сжимавшего его ладонь. Человека, терпеливо ждущего у его постели. Он увидел Кима Намджуна.