Два мужа одной жены

На подходе к дому Рэй замечает, что окно в спальне задёрнуто плотными шторами. Значит, Эмма с Норманом очень заняты. Уже привычная ревность когтями сжимает сердце. Умом Рэй понимает, что Эмма и Нормана жена тоже, но, когда он представляет их вместе в постели, взор застилает красная пелена. Рэй садится на лавку, которую они сделали вдвоём с Норманом, достаёт сигареты, чиркает спичкой и с наслаждением затягивается. Предательская занавеска маячит перед глазами. Он специально сел к ней лицом, чтобы тренировать волю. Норман — его лучший друг, почти брат, но он и предположить не мог, что им придётся делить одну женщину. Когда они все вместе перенеслись в мир людей, Рэй понял, почему бог демонов не попросил никакой платы. Вокруг бушевала война. Страна, в которой они оказались, была не самой благополучной. Хотя это с какой стороны посмотреть. Здесь можно круглые сутки держать двери открытыми, не боясь грабителей, потому что за воровство отрубают руки, и мало кто решится на такой риск. У людей здесь странные обычаи. Одна женщина может быть женой сразу нескольких мужчин, это называется многомужество. Умерших не закапывают в землю и не сжигают, а разрубают на мелкие кусочки и скармливают птицам. Считается, что так человек и после смерти приносит пользу. Приносить пользу — это местное кредо. Ты обязан приносить пользу, иначе твоя жизнь не имеет смысла. Теперь это одна из работ Рэя — правильно утилизировать тела после смерти. Вторая — работа на земле, в поле. Он сам это выбрал — не хотел учиться, да и деньги были нужны семье, а так хоть что-то заработаешь. Не деньгами, так продуктами. Он выпускает в небо колечко дыма и замечает раздвинутые шторы. Значит, закончили. Он не спеша заходит в дом и идёт на кухню. На табуретки сидит Норман как всегда безупречно чистый и ничуть не помятый. Рэй вспоминает вечную грязь у себя под ногтями, которая не выскребается никаким мылом и щётками. Хочется спрятать руки в карманы, но он идёт к раковине, чтобы их вымыть. Твёрдо усвоенная привычка. В глубине дома шумит вода. Значит, Эмма в душе. Душ самодельный — его гордость. Норман тоже помогает с такими вещами, но Рэй более рукастый. Пока Норман строил амбициозные планы после побега из Лямбды, Рэю приходилось решать практические задачи. — Привет, — говорит Норман. — Как дела на поле? Как там наш урожай? Рэй фыркает. Ну какой урожай весной? — Всё отлично. Он мог бы спросить, как дела у него, точнее, у них, но это не принято. То, что происходит между двумя наедине слишком личное. Рэй не хочет знать подробности и обсуждать, какая Эмма в постели. Даже со своим братом и её вторым мужем. Это как-то… мерзко. — Я сейчас разогрею обед, — начинает суетиться Норман. Ситуация становится всё смешнее. «Сегодня он разыгрывает заботливую жёнушку. Ну и дурак у меня братец, а ещё профессор». — Не нужно. Я сам могу. — Да ладно тебе. Ты наверняка устал. Столько всего делаешь для нас. — Не начинай. Кстати, где мелкая? Если в доме тихо, у рыжей копии Эммы или тихий час, что маловероятно, или она не здесь. Интересно, чья она дочь — его или Нормана? Сколько Рэй не вглядывается, не может определить — то находит свои черты, то его. Впрочем, ей всего два года. Возможно, что-то прояснится, когда она подрастёт. — Забрала Гильда. А что, ты уже соскучился? — Пожалуй, что да. Если бы точно знал, что она его, скучал бы сильнее. Он любит всех детей Эммы, но ему важно, кто именно от него. Такой уж он собственник. За спиной Рэй раздаётся нежное покашливание. Он оборачивается и видит Эмму в одном полотенце. К щекам мгновенно приливает краска. Он украдкой смотрит на Нормана и замечает то же самое. «Больше десяти лет в браке, а краснеем как влюблённые мальчишки!» — Пойдём со мной, Рэй, — манит она его пальчиком, и он послушно идёт. В спальне за закрытой дверью Эмма спрашивает: — Останешься со мной сейчас? Норман уже сменил постельное бельё, — кивает на белоснежные простыни. Рэй улыбается. Она как всегда в первую очередь думает о других и не даёт ему почувствовать себя обделённым. — Спасибо. Сейчас нет. Может, вечером. Они стоят близко-близко и смотрят друг другу в глаза. Рэй нежно целует её в висок, на что она забавно морщит нос — ей не нравится запах табака, это давно известно. Но она не отворачивается и в ответ целует Рэя в щетинистую щёку. Затем отходит к кровати и изящным движением сбрасывает полотенце. Он смотрит, не отрываясь. В его сердце не вожделение — восхищение. Её тело изменилось за эти годы. Она уже не худенькая девочка, её формы округлились, на спине появились складочки, похожие на жабры. Теперь это обнаженное тело не вызывает немедленной жажды секса. Для Рэя Эмма по-прежнему самая привлекательная, но чувства к ней изменились, стали глубже. Когда она без одежды, это ассоциируется не только с ночами любви. Он вспоминает, как она носила под сердцем их детей, как проходили роды, как потом она кормила младенцев своим молоком. Эмма загадочно улыбается, глядя на него из-под полуприкрытых век. Она остаётся женщиной. Ей важно чувствовать себя любимой и желанной. Она выгибается от наслаждения под его взглядом как кошка под лучами жаркого солнца. — Ты очень красивая, — выдыхает он. — Самая лучшая на свете. Эмма расцветает. — Правда? — кокетливо спрашивает она, склонив голову набок. Возле номера на шее он замечает свежий засос. Руки начинают дрожать. Они с Норманом уже говорили об этом, Рэй знает, что он не специально, но каждый раз его охватывает ярость. Он мысленно стискивает зубы, чтобы Эмма не заметила его состояния, а вслух радостно отвечает: — Да, конечно! — Ты точно не хочешь побыть со мной сейчас? Кажется, она заметила. Перед ней Рэй наиболее раскрыт, она знает его лучше всех, но даже ей не добраться до самых глубин. — Точно, — коротко отвечает он. Эмма начинает одеваться. В её исполнении это простое действие превращается в искусство, а искусство целительно, и Рэй забывает о плохом. Они обедают втроём. Старшие дети раньше обычного возвращаются из школы. Рита бросается к нему с радостным «Здравствуй, папа!» У него сжимается сердце. Хочется спросить: «Какой я тебе папа?» Рите двенадцать, и она смесь Эммы с Норманом. У неё мягкие пшеничные волосы, подстриженные до середины шеи, серые глаза и добрая улыбка. По характеру Рита настолько добрая, чистая и наивная, что за неё страшно. Она готова помочь любому, будь это потерявшийся щенок или израненный убийца. В ней ни одной чёрточки от Рэя. Что это чистое существо могло найти в нём, тёмном и вконец запутавшемся? Семилетний Юго равнодушно бросает: — Привет, мама. Привет, Рэй и Норман. Вот он — его сын, в этом Рэй стопроцентно уверен. Они похожи во всём, начиная от внешности, где часть от Эммы, и заканчивая характером. У маленького Юго волосы тёмные и непослушные, напоминающие облако сахарной ваты. Глаза как у Эммы — ярко-зелёные, но при этом холодные как у Рэя. Он молчаливый и удивительно взрослый для своих лет и ни разу в жизни не говорил слово «папа». Это — личная боль Рэя. Он мечтает, чтобы Юго назвал его отцом, ведь они родные по крови. Все трое пытались его научить тому самому слову, но он оказался абсолютно не внушаемым. В четыре года он заявил, что не может быть у человека сразу двух отцов, поэтому он никого не будет называть папой. Рэй не понимает, откуда в нём эта взрослость. Да, живут они небогато, но вполне сносно. У детей есть всё необходимое и даже сверх этого. Вот он всегда мечтал об отце и собаке, но в Благодатном доме не получил ни того, ни другого. У их детей два отца и мать, которые делают всё возможное для их счастья, большая собака, четыре кошки и целый курятник. Но Юго всё равно повзрослел раньше времени. Может, дурная наследственность? Иногда Рэю кажется, что его сын тоже помнит себя с утробы матери, но прямо спросить он не решается. Рита — полная противоположность Юго. Если он льдинка, она — светлый лучик. Едва научившись ползать, она приносила Рэю тапки, когда он приходил с работы. При этом её глазёнки светились радостью. Зачем заводить собаку, если есть ребёнок? Первым её словом было «папа», обращённое к нему. Рэй старался переключить её внимание на Нормана, но безуспешно. Сам Норман с улыбкой сказал, что ему абсолютно неважно, как она будет его называть, ведь это их общий ребёнок. Иногда Рэй жалеет, что вообще согласился на эту авантюру. Лучше бы жил с кем-то вдвоём как нормальные люди. Анна ведь предлагала ему, но он любил Эмму, а она любила и Нормана тоже. Может, окажись они в другом месте, ей бы и в голову не пришло создать семью втроём, но здесь это было нормально. А если Эмме что-то взбредёт в голову, её уже не остановить. Может, если бы он признался раньше, ещё в мире демонов, и они начали отношения, ничего бы этого не было. Тем более, уже в мире демонов они впервые поцеловались, но Рэй молчал, берёг Эмму. В мире людей тоже было не до этого, вновь пришлось думать о выживании. Местные жители отнеслись к ним дружелюбно, но война и разруха никого не щадили. К счастью, они пережили и это и умудрились никого не потерять. Его возвращает к реальности голос Риты, которая спрашивает, можно ли пойти с ним на поле. Рэй соглашается. Он давно хотел поговорить с ней один на один. Но получается это не сразу — работы много, хоть Рэю и помогает нанятый помощник. Норман тоже пробовал помогать, но выяснилось, что сельское хозяйство совершенно не его стезя. У него гораздо лучше получается сидеть в кабинете в окружении умных книг, читать лекции студентам и проводить эксперименты в лаборатории. Что ж, каждому своё. Рэю говорили, что он зарывает свой талант в землю в прямом и переносном смысле, но ему нравится физический труд. Книг он по горло начитался в детстве. Вспахивать поле здесь тяжело. Вокруг горы, почва сухая и каменистая, к тому же технологии на первобытном уровне. Вспахивают по старинке, с помощью двух яков и плуга. Рэй думает об Эмме, которая сидит дома с детьми. Их Маме это не помешало оставаться умной и привлекательной женщиной. Эмма идёт по её стопам, развивая детей и при этом развиваясь сама, но Рэй чувствует себя виноватым. Будь такая возможность, он бы больше времени проводил с детьми, но поле само себя не вспахает, а Эмма такую работу не потянет физически. Рита сидит под деревом. На её губах светится улыбка, задумчивый взгляд чутко воспринимает происходящее вокруг и одновременно с этим направлен вглубь себя. В этом Рита похожа на Нормана. Позже Рэй разрешит ей сеять, а пока она может лишь наблюдать. Наконец, приходит время перерыва. Рэй жадно пьёт воду из фляги и отходит покурить в сторонку от дочери. Рите всё равно, а Эмма не хочет, чтобы ребёнок дышал всякой гадостью. Она и Норман постоянно читают Рэю лекции о вреде курения, Норман щедро снабжает их фактами из последних исследований. В ответ Рэй вяло кивает, но бросить пока не готов. Он убирает окурок в карман. Теперь можно и с дочерью поговорить. Рита бросается его обнимать. Ей неважно, пахнет от него табаком или нет. Рэй гладит её по светлой голове, предварительно вытерев ладонь об штаны. Когда Рита размыкает объятия, он садится на землю и думает, с чего бы начать разговор. Все заготовленные фразы кажутся неестественными. Серые глазёнки дочери с любопытством смотрят на него сверху вниз. Может, для такого разговора нужно встать? Ноги устали ужасно, но Рэй находит выход: садится на выступающие корни дерева. Теперь их с Ритой взгляды на одном уровне. Так лучше всего. — Рита, ты наверняка знаешь, как появляются дети, мама и Норман уже говорили с тобой об этом… — Да, дядя Норман всё мне объяснил биологически, но мне неприятно говорить о таких вещах. Она вскидывает подбородок и отводит глаза в сторону. Рэй вздыхает, тщательно подбирая дальнейшие слова. — Извини. Я не совсем об этом хотел поговорить. Ты уже большая девочка и должна понимать, что биологически я не могу быть твоим отцом. Ты дочь Нормана, это видно и без научных процедур. — Я знаю. — Почему тогда продолжаешь называть меня отцом? Я не обижусь, если будешь называть меня дядя Рэй. — Потому что духовно ты — мой папа! Я выбрала тебя. Он удивлённо моргает. — Почему именно меня? — А почему ты любишь мою маму, а не другую женщину? Он молчит. — Вот и я не могу объяснить. Я так чувствую. Я всегда любила именно тебя, а ещё мне мама говорила, что ты мой папа, и я должна тебя любить. — Так и знал, что Эмма в этом замешана! — Но дело не только в ней. Я правда тебя люблю, папа, и совершенно неважно, что мы неродные по крови. Она кладёт свою маленькую ладонь поверх его массивной. Рэй согрет и почти обезоружен, но выстрел правды всё-таки должен прозвучать. — А для меня важно кровное родство. Нет, ты не подумай, я тебя тоже люблю… — Это я тоже знаю, пап, — в её голосе появляется нотка печали. — Я вижу, как тебе грустно, когда Юго называет тебя по имени. Уверена, когда-нибудь он обязательно назовёт тебя папой! На самом деле он тоже любит тебя, хоть и не показывает этого. Рэй мягко пожимает её руку. — Спасибо. И прости, что люблю тебя меньше, чем должен. Ты замечательная дочь. — Ничего. Я люблю тебя в любом случае. Несколько мгновений они молчат. Рэй наблюдает за кружением двух птиц в ясном небе. Наверно, они вылетели на охоту, чтобы добыть еду для своих птенцов. В этом птицы похожи с людьми. — Скажи, трудно иметь двух отцов? — Не знаю. Я ведь не жила в семье, где один. Наверное, иногда сложно. Мне грустно, когда ты грустишь. В книжках, которые я читаю, отец один, и там нет таких проблем. Ну, чтобы герой не называл отца папой, например. Их разговор прерывает окрик помощника. Перерыв окончен, пора возвращаться к работе. С души Рэя свалился один камень, самый лёгкий по сравнению с остальными.