Два мужа одной жены

После обеда Норман закрывается в своём кабинете. Малышку Белль-Изабель забрала Гильда, так что дома тишина, самое время поработать. Обычно, стоит Норману закрыться в кабинете, Белль стучит в дверь крохотными кулачками. Совсем как Эмма, когда он в детстве лежал в медпункте. Видимо, Белль не нравится, что оставшийся дома папа от неё прячется. «Папой» она зовёт и его, и Рэя, и это Норман считает воспитательной победой. Он думает, чем сейчас занимаются домашние. Юго делает уроки в соседней комнате. Пока он послушный и идёт на прогулку только после того, как их сделает. Эмма сидит с ним за одним столом, но занимается своими делами. Сына она приучает к самостоятельности, но, если у него появятся какие-то затруднения, он всегда может обратиться к родителям. На его вопросы обычно отвечают Эмма и Норман. Рэй отмахивается: учился давно, ничего не помню. Норман уверен, что он лукавит, ведь и сейчас его можно застать с книгой в руках. Бедный Рэй. Ему в их союзе тяжелее всех. Когда они попали в мир людей, Норман решил, что не будет бороться за Эмму. Он её не достоин, потому что предал и её, и своё тайное обещание всё делать ради её блага. В годы разлуки с ней рядом был Рэй. Ему она и другие дети обязаны жизнью. Норман видел, что между Рэем и Эммой возникли особые, доверительные отношения. Они всё решали вместе, и он не хотел им мешать. Ему хватало и дружбы. Он был рад, что у него такие друзья, что они не отвернулись от него из-за разногласий в прошлом. Втроём они начали жизнь с чистого листа. Норман навсегда запомнил ту прогулку возле гор. Стоял погожий летний вечер, один из немногих вечеров, которые они могли провести втроём. Эмма вела себя странно. Во-первых, она взяла их обоих за руки и не отпускала. Во-вторых, рассеянно улыбалась и краснела без повода. В-третьих, смеялась невпопад и смущённо опускала глаза. А когда они вышли за пределы деревни, она вдруг резко отпустила их руки и подбежала к горе. У Нормана возникло ощущение, что сейчас она взлетит как птица, но она обернулась и сказала: — Мальчики, я люблю вас обоих и хочу всю жизнь быть с вами вместе! И в горе, и в радости. Её щеки горели ярче заката. До Нормана не сразу дошёл смысл её слов, а когда дошёл… Он и мечтать не смел о её любви! — Только тебе в голову могла прийти такая чушь, — хмуро бросил Рэй. — Почему чушь? Здесь многие так живут, и у них замечательные семьи. Вот даже наша соседка: у неё два мужа, дети, внуки, и все счастливы. — В отличие от нас местные привыкли к таким обычаям. Им это нужно, чтобы несколько братьев жили на одном участке земли, а нам-то это зачем? — Потому что я не хочу выбирать между вами. Мы можем быть счастливы все вместе, втроём! — Я никогда не смогу стать счастливым в такой семье. Это признание обоим сразу просто отвратительно. Ты даже настолько серьёзные вещи превращаешь в цирк! От Рэя исходили волны раздражения. Он развернулся и ушёл. Эмма кричала ему вслед, но он даже не обернулся. Её рыжая прядь, антенной устремлённая в небо, печально поникла. Норман приблизился к Эмме и со спины обнял её за плечи, желая успокоить и поддержать. — Норман, а что ты обо всём этом думаешь? — Идея, конечно, сумасшедшая, но я не против. — Норман, скажи, ты любишь меня? — она развернулась и посмотрела в его глаза. Сердце ускорило бег и рухнуло вниз. Он думал, не будет ли это предательством по отношению к Рэю. А к Эмме, если он ей соврёт? Представится ли другой шанс рассказать о чувствах? — Да, я люблю тебя, — выдохнул он. — С самого детства. На Лямбде и после я путался и ошибался, но никогда тебя не забывал. — Мы с Рэем тоже всегда помнили о тебе! И я тоже тебя люблю. И Рэя. Я люблю вас обоих одинаково, но по-разному. — Это как? — рассмеялся Норман. Они как будто вернулись в детство: она делилась странными идеями, а он внимательно слушал. — Я люблю вас одинаково сильно, не могу выбрать кого-то одного, но каждый из вас — особенный. Поцелуй меня, — неожиданно закончила она. — Нет, не могу. Это ведь твой первый поцелуй, и Рэй… — Мы с ним уже целовались, — Эмма отвела затуманенный взгляд. — Он поцеловал меня ещё в мире демонов, извинился, просил забыть, но я запомнила. Теперь твоя очередь. «Прости, Рэй». Норман дрожащей рукой провёл по её щеке, подался вперёд, преодолевая разделяющее их расстояние, и закрыл глаза. Дома Эмма с Рэем о чём-то поговорили наедине, и на следующий день он сказал, что согласен. Эмма бегала на свидания то с одним, то с другим. Норман растворился в безмятежном счастье: Эмма с ним, а больше ничего и не нужно. Однажды вечером он увидел Рэя на окраине деревни. Он курил, прислонившись к забору. — Что это с тобой? — спросил Норман, отгоняя вонючий дым. — Всё фигово. Я окончательно запутался. Не хочешь попробовать? — он протянул ему раскрытую пачку. — Нет, и тебе бы не советовал, потому что… — Ты правда совсем не ревнуешь Эмму ко мне? — безнадёжность в его голосе сменилась любопытством. — Правда, — ответил Норман, не задумываясь. — Это ведь ты, а не кто-то другой. — А к кому-то другому, значит, бы ревновал? — Думаю, да. — Завидую, — Рэй выпустил струйку дыма и задохнулся в кашле. — Чтоб его! Норман поморщился. — Ну зачем ты себя мучаешь? Самому ведь неприятно. — В отношениях с Эммой то же самое. — О чём ты? — Мне плохо, но нет сил уйти. Я верю, знаю, что она любит нас обоих одинаково, но… я не могу так. Не могу делить её с кем-то ещё. Когда я представляю вас вместе, мне хочется убить тебя. Но не бойся, я на тебя не в обиде. Я бы на твоём месте тоже не упустил такой шанс. Норман получил ментальный удар под рёбра. С цветущих небес упал в персональный ад Рэя, где вместо нежного аромата волос Эммы — вонь сигарет, вместо ласкового шёпота — оглушающий вой одиночества. Норман никогда не понимал Рэя полностью, но их души пересекались как две окружности, находили одна на другую. Возникала область общей чувствительности. Иногда будто какой-то механизм поворачивался, и Норман начинал чувствовать Рэя — угадывать его настроение, мысли. С Эммой бывало то же самое. Следующие слова дались тяжело. — Рэй, если я вам мешаю, я могу уйти. — Не нужно. Всё равно не получится. Она ведь и тебя любит, чёрт возьми! Глупая Эмма, всегда хочет всех сделать счастливыми. Не понимает, что в жизни так не всегда бывает. Тем более, в любви. — А ты не пробовал поговорить об этом с ней лично? — Пробовал, но куда там! Либо втроём, либо никак. На другое она не согласна. Ты как будто не знаешь Эмму. Норман попытался поговорить с ней сам, но получил в ответ: — Это Рэй сейчас не понимает, но потом обязательно поймёт! Зачем выбирать кого-то и делать другого несчастным, если можно не выбирать? Это лучшее решение. Но если Рэй не хочет быть со мной, с нами, то, конечно, может уйти. Но Рэй не ушёл. Свадьбу сыграли по местным обычаям, то есть без публичных поцелуев. До этого Рэй с Норманом решили важный вопрос: кто из них проведёт первую ночь с Эммой? — Уступаю тебе, — равнодушно бросил Рэй. Окружности душ не пересеклись, но опыт подсказывал: равнодушие — лишь маска. — Уверен? Мне неважно, первым быть или вторым. Можем кинуть жребий, чтобы было честно. — Уверен. Ты более терпеливый, — он горько усмехнулся и похлопал его по плечу. Позже Норман несколько раз его переспрашивал, но получал всё тот же ответ. В первую брачную ночь они просто спали. Как дети втроём на одной кровати. Эмма посередине, они с Рэем по бокам. Утром Норман обнаружил Эмму спящей на себе, правое плечо от этого неприятно зудело, а Рэй… упал с кровати? Его не наблюдалось ни в комнате, ни в доме, ни в пределах видимости из окон. Эмма и Норман остались одни. Внезапно охрипшим голосом он спросил у неё, готова ли она?.. Эмма молча поцеловала его в губы. Ненужная одежда аккуратно спланировала на пол. Отрезвев от любовного экстаза, они заметили, что времени много, а Рэя всё нет. И его ружьё пропало. Эмма обошла всю деревню, спрашивала, не видел ли кто Рэя. Собралась искать дальше сама. Норман насилу уговорил её остаться дома и подождать ещё. Вдруг Рэй вернётся? Эмма согласилась и уже в третий раз перемывала новенький, подаренный на свадьбу сервиз. Норман винил себя, что этого не предвидел. Он же знал Рэя. Нужно было настоять, чтобы он остался с Эммой в первый раз. Рэй вернулся под вечер в заляпанных грязью сапогах. Эмма бросилась ему на шею. Он вяло погладил её по спине. Сказал, что охотился на болоте, но никого не поймал, устал жутко, ужинать не будет — сразу спать. Когда Эмма пришла в его комнату с тазиком тёплой воды, он уже спал, растянувшись одетым на не расправленной кровати. Норман стоял в коридоре, наблюдая за ними через приоткрытую дверь. Эмма сняла с него носки и стала мыть ноги мягкой губкой. Норман улыбнулся, вспоминая момент из детства. Когда дети, набегавшись за день, засыпали в своих кроватках, Мама мыла их ноги и целовала розовые, нежные пяточки и крошечные пальчики, омывая их горячими слезами. Норман запомнил эту смесь туманных ощущений. Он сам, полусонный и случайно очнувшийся. Мама, непохожая на себя, с растрёпанными волосами и сгорбленной спиной. Прикосновения сухих губ, дрожащих рук и обжигающих слёз, невнятный шёпот. Эмма целовала чистые ступни взрослого Рэя, а он спал как младенец. Вот только его лицо оставалось по-взрослому печальным. Норман отошёл от двери. Он был уверен, что у этих двоих всё будет хорошо. Осталось Рэю не только понять разумом, но и почувствовать сердцем, что он неповторимо любим. Позже Рэй рассказал, что в тот день хотел застрелиться, но передумал, когда представил слёзы Эммы. Сам того не понимая, он стал центром их семьи, как отвергнутый строителями камень сделался главою угла. Эмма и Норман всё делали ради его счастья, а он оставался в своей холодной невесомости. С годами улетучился юношеский драматизм. Рэй как будто смирился, принёс себя в жертву ради счастья Эммы. «Она ведь и тебя любит, чёрт возьми!» — звучали в голове Нормана его слова. Норман верил, что всё это не зря. Вдвоём с Эммой они сумеют спасти Рэя от одиночества и осколков поломанного детства. Пусть не сейчас, пусть к самому концу жизни. К тому же теперь они не одни. Появилась Рита — личный ангел-хранитель Рэя. Кровная дочь, любовью которой Норман пожертвовал ради него. Он не жалеет об этом. Все они тесно связаны как одна семья. У их детей два отца, и от этого никуда не деться. В наблюдательности Риты Норман видит отпечаток Рэя. Он будет рад её тёплым объятиям и ласковому «дядя Норман», когда она вечером вернётся с поля.