Любовник смерти

Утро было неспешным, томным, в прямом и переносном смысле. Том проснулся первым и целовал меня, постепенно стягивая одеяло всё ниже и ниже. От поцелуя-укуса в сосок я проснулся окончательно, выгнулся, потягиваясь и отдаваясь истоме. Когда долгожданные губы накрыли мой член, я вознёс благословение Астарте, Кришне, Ктулху и остальным богам. И не останавливался, пока меня не заело на моём личном божестве — Томе. Не знаю, произносил ли я его имя вслух в процессе, но кончая, я почти кричал его. Том навис надо мной, разглядывая лицо, а потом резко вошёл, нагоняя. Несколько сильных толчков — и меня залило теплом его семени. — Если ты будешь использовать моё имя в такие моменты, я боюсь, что в обычной жизни оно станет непригодным к употреблению из твоих уст, — прошептал он мне в шею. Как у него хватает сил на такую связную речь, мне было сейчас непонятно. — И ты рискуешь оказаться в неприличной ситуации, назвав меня по имени в обществе. — Только я? Твоя репутация не пострадает? — Я же Тёмный Лорд. Насилие над юношами — часть моей репутации. — Боюсь, тебе не понравится. — Брать тебя в общественном месте? — Да, комментариями и советами замучают. Том фыркнул и укусил меня за шею.

***

По возвращению в Мракс-хаус меня ждало письмо от Артура Мардена. Он готов был взяться за организацию бала и просил о встрече в той локации, где он будет проходить. Я отправил Лили Патронус с просьбой о встрече. Надеюсь, мой дракон её не испугает. В ответ я получил вызов по парному зеркалу. — Харри! Твой Патронус! Он великолепен! — Я зайду через полчаса? — Да, конечно! После летнего обжигающего зноя хотелось одеться теплее. Я нацепил очередные джинсы, свитер глубокого зелёного цвета и зимнюю мантию Тома, подогнав под свой размер. Шарф и перчатки на меня напялил Том. Я же иду сквозь пургу, а не камином. — Ты помнишь, что я думаю про твоего пса? И его любовь к тебе, случившуюся с первого отказа? — Зачем ты мне всё это говоришь? Если тебе так неймётся, скажи ему это сам. Мне угрожать не нужно. — Скажу. При первой же возможности. — Я забеспокоился. Ещё не хватало, чтобы он Сириусу угрожал. Так и до дуэли дойдёт, зная темперамент Блэка и Тома, с его ревностью наперевес. — Да понял я. И прошу тебя, не трогай Сириуса. — Уже подходя к камину, обернулся. — Моя девственность принадлежит тебе, о Дракон! — выкрикнул я, спешно шагая в камин, чтобы он не смог меня догнать. И бросил под ноги порох. Уносясь в вихре зелёного пламени, я показал Тому язык. Лили уже ждала меня в гостиной. Обняла сразу, как я перешагнул каминную решётку. — Ты показал и ему свой Патронус? — Да. — И признался? — В чём? — Ну, Харон, что ты как маленький. В чувствах, конечно. — Да. Лили снова обняла меня, порывисто, крепко. — Не бойся. Всё будет хорошо. Я чувствую. Вы подходите друг другу. — В прошлый раз тоже всё было хорошо. А закончилось страшно… — я вдруг прикусил язык. Ведь Том правил воспоминания Лили, она не помнит ни мою прошлую жизнь, ни потерю Северуса. Как только Дамблдор перестанет быть опасен для семьи, я попрошу вернуть маме воспоминания. Лили утешающе погладила меня по спине. Видимо у неё срабатывает ассоциативный ряд. Мы ведь не знаем, как выглядит и работает наша память. — Я посмотрела твою встречу с Дамблдором. Мы присаживаемся в кресла около камина. На столе появляются чай, молочник, сахарница и какие-то мелкие пирожные, залитые шоколадом. Они, кажется, называются профитроли. — И как тебе лик великого и светлого? — Давно пошёл трещинами, — машет она рукой, наливая мне чай. — Он ведь всех нас за дурачков держит. Джеймса ты не застал, — она на миг замолкает, — но он был как одержимый. — Может и был, Лили. Я принял перед встречей безоар. И он пригодился. — Но как? — Лили прикладывает ладошку к губам. — Я же видела, ты ничего не ел и не пил! — Рукопожатие. Веритасерум и следилка. Скажи, Сириус изменился за последнее время? Она задумывается. — Знаешь, да. Во-первых, в отношении к своей семье. Ушло это радикальное отторжение, он стал мягче, начал нормально общаться с матерью. Во-вторых, отношение к Дамблдору. Нет больше этого слепого почитания. Мы не обсуждали это особо, но я больше не вижу той фанатичной преданности, что пугала меня в Джеймсе и Сири. И знаешь. Ведь Сири и Джейми были шалопаями в школе. Даже бандитами иногда. Недавно Сириус признался мне, что не понимает своего поведения и жалеет о некоторых совсем неблаговидных поступках. Он связывал это с влиянием Джеймса на него. Но я не думаю, что это так. Ремус ведь тоже был в их компании, но часто пытался их урезонить, хоть очень зависел от мнения Джеймса. — Сириус прошёл ритуал очистки перед принятием Рода. А при нём выводятся из крови зелья и снимаются ментальные закладки. Лили остро посмотрела на меня и опустила взгляд. — Джеймс, — тихо-тихо, на грани слышимости, выдохнула она. И тут уже я наклонился и обнял её в ободряющем жесте. — Он снился мне недавно. И просил передать тебе, что просит прощения у тебя и Гарри. Видимо, было за что. Лили просто кивнула, так и не поднимая взгляда. Все мы на вид обычные люди, а копнёшь чуть глубже — у каждого душа в клочья. Я перевёл тему. — Как ты смотришь на то, чтобы провести бал десятого января в Поттер-меноре? Меня давно пора предъявить обществу официально. Как лорда Певерелла и как официального опекуна Гарри. — С удовольствием! Правда я никогда их не организовывала и ничего в них не понимаю. — Это не твоя проблема. Я нашёл отличного человека, который всё организует. От тебя лишь согласие и одобрение списка блюд и общей концепции. И списка гостей. Но его я так же хочу обсудить с Вальбургой и Томом. Также я хочу вовлечь Вальбургу в это дело. — О, да, у неё есть опыт и то, как она знает этикет, не знает никто. Я вызову её по парному зеркалу. — Отлично, а я не знал как бы так хитро её попросить. — Предоставь это мне, — улыбнулась Лили. — И я надеюсь, в Рождество ты и Том с нами? Я с благодарностью посмотрел на маму. — Да. И спасибо, что пригласила. Я хотел просить, но не знал как. — Харон, ты меня удивляешь иногда. У тебя была очень странная семья. — О, да, очень церемонная. — Запомни, твоя новая семья не такая. Мы в первую очередь родные люди. А потом традиции, устои и прочая аристократическая хладнокровная чушь. Любовь у нас всегда будет важнее этикета. Также я хочу пригласить к нам на Рождество Ремуса, Вальбургу и Регулуса. Возможно, Регулус будет не один. — Я рад. Если нужны деньги, то пожалуйста, не стесняйся. — Я не про это. Ты не возражаешь? — С чего бы? Это твой дом. — Но и твой. — Нет, это твой дом и Гарри. Прости, я верно забыл про бумаги. Напишу в банк, чтобы прислали совой. Я все свои права передал Гарри и тебе. Сразу после усыновления. Он остаётся моим родовым гнездом, как Поттера, я буду делиться с ним силой и кровью, мне очень уютно и хорошо тут. Но всё равно, это ТВОЙ дом. Я хочу, чтобы ты знала, что у тебя есть что-то своё в этом мире, принадлежащее только тебе. А малыша я обеспечу после вступления в совершеннолетие. Чтобы его сепарация во взрослую жизнь произошла полностью. — Спасибо. Я махнул рукой. Хорошо, когда деньги не имеют значения. Вернее, их наличие перестаёт делать значимым их отсутствие. — Йоль и все ритуалы я проведу с Томом. Лили хихикнула. — Хорошо. Мы тут с Сири и Валли справимся и без вас. Удивительно, что он на Рождество согласился. Он явный собственник. — Это так очевидно? — Знаешь, как бы он ни держал лицо, но я всё равно вижу, как он еле сдерживается, когда кто-то касается тебя или обращается к тебе. Сжимает кулаки в кармане. Его не выводит из себя только Гарри. К остальным же это такая всепоглощающая ревность. Не знаю, как он справляется с этим, но видимо это ему удаётся, раз ты бываешь где-то один. Кажется, что будь его воля — он бы водил тебя везде за руку или просто запер дома в спальне, — на этих словах Лили снова хихикнула и покраснела. — Это странно, но очень мило. Проницательность и интуиция моей мамы иногда ставила меня в тупик. Что ж, надо связаться с Артуром Марденом. И как это сделать? Совы у Лили нет, а моя сумасшедшая птица игнорирует моё существование вот уже несколько дней. Попробовать вызвать по ментальной связи? — Я попробую призвать ворона. И подарю тебе сову, если ты не против. Лили кивнула. — Я могу выбрать сам или ты хочешь? — На твой вкус, Харон. С Шессой ты не ошибся. Они с Гарри сейчас лучшие друзья. Мне почти не надо вставать к нему ночью. Она всю ночь бдит, укачивает, рассказывает ему что-то. И да, ты прав, он стал лучше говорить. Про парселтанг я вообще молчу. Трещит и шипит без умолку целый день. А она как кошка льнёт к нему. — Я рад. Сейчас попробую настроится на Цербера. Может придёт на зов. — Хорошо. А я свяжусь с Валли. Она там скучает без нас, должна быстро ответить. Я отключился от мира, ныряя в своего рода медитацию, пытаясь нащупать свою связь Хозяин-Фамильяр. Это оказалось достаточно легко. Представив своё ядро, я не отвлекаясь на его мерцание, сейчас почти невидимое, посмотрел, какие связи к нему ведут. Было две тонких серебристых ниточки, несколько красных, искристо зелёных и золотых. Тронув серебристую я понял, что она принадлежит Добби. Слегка огладив её и напитав силой, я взялся за вторую и легко потянул. И почувствовал отклик. Мой ворон был искренне рад вниманию. А ведь скрывал, мерзавец. Характер выдерживал. Я щедро напитал нить силой, магией и любовью. А потом послал призыв, чуть натягивая нить. Любоваться на остальные нити я мог долго, и мне хотелось легко прикоснуться к каждой, выясняя к кому она ведёт, но я усилием воли вышел из медитации, зная, насколько по-другому тут течёт время. Просто поставил себе в памяти зарубку, что необходимо попрактиковать и этот внутренний взор. — Долго меня не было? — Около получаса. Знаешь, это было странно. Очень медленное дыхание, пульс, полностью отрешённое лицо. Оно у тебя «разговорчивое», — улыбнулась Лили, — а тут — полное отсутствие эмоций. — Ты никогда не практиковала медитаций? — Нет, не довелось. Но думаю, это интересно. — И небезопасно. Поэтому впервые лучше погружаться с партнёром, что будет вести тебя и вытащит, если что. — Поняла. Попробуем как-нибудь? — С удовольствием!