Любовник смерти

Приближалось первое февраля. Имболк. За это время я договорился с Сириусом, и мы сходили на алтарный круг. А точнее в Стоунхендж. Том аппарировал нас за километр до капища. Ближе было опасно. Слишком высокий магический фон. Ощущения на капище были феерические. Я как будто попал в магический шторм. Энергия циркулировала со страшной мощью. То накатывая, то отливая. Я чувствовал одновременно и усталость и прилив сил. Я собрался и представил своё ядро, которое пульсирует, а потом стягивается в маленький чёрный плотный шар, и мне стало легче находиться там. Том высчитал по звёздам из созвездия Дракона наилучшее время начала ритуала. Это было три часа ночи, когда абберация света от самой яркой звезды созвездия — Этамина, позволяет видеть её как раз над кругом Стоунхенджа. В этом ритуале будет участвовать весь внутренний круг. Даже Регулус и Барти на это время придут из Хогвартса. Нам нужна вся сила, что мы можем взять. И защита. Том будет некоторое время после оборота ослаблен. Утром Том ничего не ел и сел в медитацию. Он, оказывается, тоже прекрасно пользовался этими техниками. В медитации он пробыл три часа. Наблюдал ядро и манил зверя. Когда я осторожно вывел его по истечении времени, Том сказал, что не видел дракона, но ощущал его рядом на периферии. Днём мы легко перекусили, а потом Том вовлёк меня в поцелуй, в который нас обоих затянуло, как в омут. Том любил меня страстно, бережно и с каким-то надрывом. Будто прощаясь. Он меня испугал, если честно. Я после оргазма расплакался от избытка полярных чувств. Том не сразу заметил это, пребывая в посторгазменной неге. Я же лежал, ощущал его тяжёлое тело на себе, влажное быстрое дыхание на шее, и неконтролируемые слёзы текли по моему лицу. — Харон! Я сделал тебе больно? — Наоборот. Ты был слишком нежен. Ты меня испугал. — О, Мерлин. За что ты послал мне этого извращенца? — Ты будто прощался. — Не дождёшься! — Том хмыкнул. И мне сразу полегчало. А Том начал сцеловывать мокрые дорожки с моего лица, и… мы продолжили. Эхо это было или ароматаза сыграла с Томом свою привычную шутку, я так и не разобрал. Но ноги после собрал с трудом. Стол в столовой был трагически расшатан. Пол поцарапан. А я засобирался к маме, потому что приличные люди не могут после всего того, что сделали смотреть друг другу в глаза. Пошутил я очевидно неудачно, потому что мой Лорд налился гневом и сказал, что никуда я от него не пойду. И что готов на мне немедленно жениться, чтобы покрыть мой позор. В общем от тягостной ночи, что предстояла нам на Имболк, мы друг друга отвлекли кардинально. Ночью к нам пришёл Сириус, и мы втроём аппарировали в Эймсбери*. Внутренний круг почти весь собрался. Последним аппарировали Рудольфус и Рабастан Лестрейнджи. Когда все были в сборе, Том начал чертить пентаграмму в самом центре внутреннего круга камней, а все вассалы встали во внешнем круге камней, закрыв сферой Невнимания и защитным куполом, напитывая их и поддерживая. Тот магический выброс, что произойдёт при обороте, мог вызвать интерес у аврората, и внутренний круг призван был его скрыть. Том закончил с пентаграммой, сел лицом на восток, в самом центре, выпил зелье, и Сириус начал читать катрены. Я сидел рядом с Сири и, не спуская глаз, смотрел на Тома. Его безэмоциональное, холодное лицо как никогда было похоже на лицо античной статуи. Он был сосредоточен и расслаблен одновременно. Самоконтроль Тома меня восхищал. Вначале ничего не происходило. Но потом линии пентаграммы начали наливаться силой и светом, потоки магии сгустились и завихрились, слегка развевая волосы у нас на головах, а потом ярко полыхнуло светом, воздух вокруг Тома будто загустел, силуэт смазался, начал мерцать, и вот перед нами оказался огромный чёрный дракон. Мы с Сириусом вскочили и замерли, ошеломлённые таким потрясающим зрелищем. Дракон лежал свернувшись, с закрытыми глазами, с прижатыми к спине крыльями, и обернувшись длинным шипастым хвостом. И ни на что не реагировал. Но вот он зашевелился, развернулся, открыл глаза, будто бы недоумённо обвёл взглядом окружающую обстановку, и в меня вперился взгляд красных полыхающих глаз с вертикальными зрачками. Я почувствовал сильное ментальное давление и интуитивно полностью открылся. В меня полились образы. Два человека. Хрупкие. Стоят и смотрят снизу вверх задрав головы. У одного на лице одновременно и ужас, и восхищение. Второй же смотрит обеспокоенно. Второй хорошо пахнет. Гнездом, домом. Я хочу его забрать. Он мне нравится. Он мой. Я стряхнул наваждение и понял, что дракон принюхивается, потом становится на лапы, расправляет крылья. Чудовищные чёрные крылья. Кожистые, перепончатые. От его тела расходится равномерный жар. Вдруг неуловимым, каким-то кошачьим движением дракон оказывается прямо перед нами. Я вижу каждую чешуйку на его вытянутой морде, что поблёскивают в свете зажжённых факелов. Дракон резко хватает меня передней лапой, смяв рёбра, я чувствую ветер от его забивших крыльев, запах. Горячего металла и камней. И вот мы несёмся вверх. Ветер свистит в ушах, земля быстро удаляется, становясь лишь тёмным размытым пятном внизу. Дракон вытягивает мощную шею, задирает голову и с рёвом выпускает в воздух огненную струю. Одновременно я чувствую радость полёта, свободу, ярость, жадность. От избытка чувств я снова выпускаю внутренний жар. Реву громогласно, ощущая собственную мощь. Я — дракон! Я опора и хаос. Я зажат в когтистой лапе, но Том лишь слегка порвал мне одежду и сдавил рёбра. Он явно не осознаёт себя. Мне надо до него достучаться. Что же делать? Мы покинули круг камней, это опасно! И тут я вспомнил, как Том угомонил моего внутреннего дракона. Я выпускаю Патронуса, и серебристый дракон появляется перед чёрным. Он, конечно, не так огромен как дракон реальный. Но привлекает внимание Тома. Тот зависает в недоумении в высоте. Я веду Патронуса к земле, и дракон следует за ним. Мы постепенно снижаемся и на большой поляне приземляемся. Дракон делает это неимоверно изящно, особенно учитывая такие огромные размеры. Думаю, он летает больше на магии, чем на крыльях. Дракон выпускает меня из лапы, и я отбегаю под кромку леса. А он всё рассматривает моего Патронуса. В глазах появляется проблеск узнавания. Я чувствую его внутренние сомнения, колебания, борьбу. Я посылаю импульс в Патронуса, и он произносит моим голосом: — Том. Том! Возвращайся. Пожалуйста! Вдруг силуэт дракона словно начинает дрожать, покрывается рябью, смазывается и вот на месте вытоптанной травы лежит Том. Я кинулся к нему. Том был без сознания. Я не имея сил его поднять, схватил его за воротник и затащил под деревья. Здесь может быть небезопасно. Том без сознания, и я с ним на руках. Мы сейчас вообще не бойцы. Мне надо срочно перенести его в алтарный круг. У него магическое истощение. Хотя я сам послужу неплохой «батарейкой». Браслет-накопитель на его руке оказался вновь повреждён. Видимо, во время той белой вспышки он выплеснулся подчистую. Я расстегнул рубашку Тома и приложил ладонь к солнечному сплетению. А вторую ладонь положил на затылок и представил, как сила льётся в него через мои руки. Мои руки налились ровным золотистым светом, и магия полилась в Тома. Он судорожно вздохнул и открыл глаза. Том смотрел на меня и улыбался, пока на моей палочке, прикреплённой на предплечье, с громким треском не взорвался кристалл. Том резко оттолкнул меня, и я, не удержавшись на ногах, спиной упал в какие-то колючие кусты. Во всём теле разлилась слабость и холод. — Аппарируй нас назад, в круг, Том. Я побоялся аппарировать тебя без сознания, — мне казалось, я кричал, но из губ выходил лишь шёпот. Том подбежал ко мне, попытался поделиться энергией, но я закрылся. — Аппарируй. Не тяни. Там будет легче. Я почувствовал крепкие объятия, и нас затянуло в аппарационную трубу. Через долгое мгновение в ноги ударила земля, Том расцепил объятия. И в меня хлынула сила. Я выгнулся дугой и закричал. Тело как губка пило и пило разлитую в пространстве магию, мой дракон бесновался внутри, рвался, а потом тонко зазвенел поводок, что-то лопнуло внутри, и меня вывернуло в чудовищной трансформации. Мир померк.