–Этвелл Мари Уэбстер!
В пустом коридоре, где редко ходили ученики, раздался крик одного из Уизли. Быстро шагавшая по нему гриффиндорка нехотя остановилась и повернулась к близнецам, догнавшим её. План побега не удался, и оставалось только смиренно подойти и объяснять свое поведение. Рыжие парни, скрестив руки, и ехидно ухмыляясь немо спрашивали девушку: «Что это было и что ты творишь?».
–Привет, мальчики. Простите, я бегу… бегу к мадам Помфи? Да, именно к ней! Мне нужно что-то от аллергии на кота Гермионы, который ночью решил поспать на мне. — на ходу Этвелл выдумала легенду соответствующую девизу на такие случаи «а вдруг прокатит». Но, видимо, не «прокатило», ведь близнецы стояли перед ней с тем же выражением лица.
–Могла бы что-то получше сочинить. — упрекнул подругу Фред и подошел немного ближе. — Распущенные волосы? Чего это ты такая пушистая и растрёпанная?
–Сделала укладку. Что-то не так? — пытаясь сделать максимально спокойное лицо, сказала гриффиндорка. Но видимо и это не удалось, или Уизли, делая проделки по сто раз на дню, научились отличать притворство и настоящие эмоции по своему опыту.
–Тебя же они раздражают. В последний раз ты так выглядела, когда всеми силами пыталась не опоздать к Снейпу. Только в этот раз ещё хуже выглядишь. — Джордж оценивающе посмотрел на неё и зачем-то подмигнул и ухмыльнулся.
–Ну спасибо! — полностью проигнорировав жест пробубнила Уэбстер. Она прекрасно знала, что сейчас её причёска похожа на укладку профессора Трелони. Свои волосы преподаватель прорицания не расчёсывает вообще, в чём девушка уверена. — Это именно то, что я хотела услышать после хорошо прошедшего дня!
–Хорошо, значит? — уточнил Фред. Старший близнец подошел к Этвелл справа. Ему пришлось наклониться, чтобы достать до уха подруги. Гриффиндорка стала нервничать и опасливо посмотрела на Уизли. — Не бойся ты! — а потом, взглянув на удивлённого Джорджа он добавил на ухо шепотом — Честно говоря…
В этот момент Фред отодвинул копну волос, обнажая шею. Девушка испуганно дёрнулась, но друг удержал её, внимательно всмотревшись в красный след на коже. Джордж непонимающе посмотрел на обоих и тоже подошел ближе. Внимательно рассмотрев пятно и увидев царапину прямо в центре, младший близнец уже менее радостным тоном сказал:
–Хороший, значит? Что же такого хорошего в том, что у тебя прямо на шее ожог? Ты правда так радуешься тому, что кто-то приставил к твоей шее палочку. Когда ты стала мазохисткой, Этвелл? — ответа от девушки не последовало. Она молча стянула волосы в хвост на затылке и даже не повернулась к братьям. — Теперь ты будешь нас игнорировать? — грустно спросил Джордж.
–Нужно было сказать, что я обожглась во время ЗОТИ. — абсолютно умиртворённо сказала она, улыбнувшись в знак того, что ничего страшного не произошло.
–Ладно. Беги к мадам Помфи за средством от аллергии, — после нескольких секунд тишины сказал Фред. Потом кивнул и добавил, — и прихвати мазь от ожогов.
Этвелл улыбнулась ещё раз и побежала по коридору дальше. Близнецы посмотрели ей вслед, потом тихо, переговариваясь, пошли в ту же сторону, откуда шли. Девушка прошла через портрет полной дамы, оглядываясь по дороге. Голова гриффиндорки была сильно забита, поэтому она неуклюже наступила на ступеньки с подвохом, которые проваливались прямо под ногами. Из-за пары падений колени саднило. Наконец добравшись до гостиной факультета и развалившись прямо на диване, она почувствовала настоящее умиротворение и уютное, домашнее спокойствие. Остальные гриффиндорцы как обычно её поприветствовали. Джинни Уизли села на тот же диван.
— Ну что, храбрая и отважная, где мои чудо-братья. — довольно спросила ещё одна представительница рыжеволосых. Джинни — близкая подруга Этвелл, была рада её общению с близнецами. Всё же, Уэбстер хоть немного тормозила и уменьшала снятие очков с факультета и порой следила за ними как старшая, хотя была на год старше Гарри, Гермионы, Рона и других.
–Чарли, как обычно, в Румынии, — Этвелл загнула один палец. — Билл где-то на работе, хотя я не уверенна, — Второй палец тоже прижался к ладони. — Перси восхваляет Барти Крауча и готовит очередной доклад о плотности котлов, — всё то же самое произошло с третьим пальцем. — Рон на поле для квиддича вместе с Гарри… — Джинни уже исподлобья наблюдала за тем, как Этвелл загнула четвертый палец. Уизли наконец выдохнула, дождавшись очереди близнецов, из-за которых вопрос и был задан. — Фред и Джордж… а я не знаю!
Пока одна смеялась, довольно оглядывая подругу, вторая переменила на лице три эмоции, схватила подушку и кинула её в обидчицу. Джинни снова подумала о том, что братья плохо влияют на подругу, скрестила руки на груди и терпеливо ждала, пока Этвелл угомониться.
–К тебе сова. — устало сказала Уизли, указав на комнату.
Вся резвость быстро улетучилась, и девушка подорвалась с места и ринулась в комнату. Джинни удивлённо проследила за ней, не понимая взволнованности и спешки подруги. Через некоторое время Этвелл вернулась в гостиную с предметом, упакованным в бумагу и распечатанным письмом. Кинув посылку Джинни, девушка села читать письмо с большим и большим интересом. В это время Уизли пыталась понять, что же за посылка так обрадовала подругу. На ощупь это было что-то мягкое, легко деформировалось, но возвращалось в прежнюю форму мгновенно, скорее всего подушка. Услышав шуршание бумаги, Этвелл обратила внимание на подругу и улыбнулась ей.
–Открывай. Мама с папой прислали. Я уже знаю, что буду делать с ним! — радостно сообщила девушка. Джинни послушно разорвала упаковку и распаковала подарок. Это был плюшевый кот с маленькими лапками и ушками, довольной мордашкой и чёрными вышитыми глазками, ртом и усами. Он был очень мягким, как не сильно набитая подушка, а на ощупь как плед. Уэбстер подхватила кота и обняла его. — Мой прелестный Коти! Я по тебе скучала.
–Что это? — спросила Джинни, пытаясь понять ситуацию и всё происходящее.
–Не что, а кто. Это мой плюшевый кот! Я без него спать не могу, постоянно под голову подкладываю. Теперь он будет нашим, факультетским. Будет сидеть и охранять гостиную, где ты ещё такого защитника найдёшь? — Гордо воскликнула Этвелл, подняв игрушку.
Именно в этот момент в гостиную в прямом смысле ворвались Фред и Джордж. Их внешний вид был явно красноречивее, чем они: мантии перекошены, волосы абсолютно растрёпанны, глаза горят как огонь в камине гостиной, а улыбки растянуты ещё сильнее, словно вот-вот перевалят за уши. Это могло значить одно из трёх. Либо шалость удалась, и её кто-то уже оценил (хотя первой это всегда делала Этвелл), либо они подрались с кем-то и явно победили в этой стычке, либо они сбежали с отработки прямо под носом Филча или Снейпа. Так как Уэбстер сидела здесь, а последняя отработка выполнена вчера, причиной их радости и потрёпанности — выигранная драка.
Близнецы подскочили по обе стороны от Этвелл и нагло отодвинули сестру. Та недовольно вскрикнула и дала подзатыльник одному из них, но те только радостно смеялись и довольно ожидали реакции подруги. Та, конечно, проанализировала ситуацию, оценила их улыбки как у чеширского кота, и тяжело выдохнув предположила:
–Подрались? — Улыбки стали только шире, а Этвелл прикрыла ладонью лицо. — Со слизеринцами? — со стороны Фреда и Джорджа последовал удовлетворительный кивок. — Из-за меня? — уже страдальческим голосом спросила девушка, на что в этот раз получила громкий ответ.
–Мы защитили твою честь перед подлым врагом, который теперь будет трепещать при виде нас, — гордо заявил Фред, но поймал взгляд Джорджа и добавил, — и тебя, конечно! С тебя мармелад, который неделю назад прислали тебе родители!
–И засахаренные апельсины! — добавил Джордж, так же довольно посмотрев на девушку, как кот на кошачью мяту.
–И апельсины! — подтверждая повторил Фред. Этот кот явно был под валерьянкой.
–Ты права, Этвелл! — Неожиданно вмешалась Джинни, отобрав у подруги Коти и посадив его себе на колени. — Этот кот явно самый прекрасный. Лучше защитника чем он ты себе не найдёшь!
***
В гостиной было совсем мало учеников, свет исходил только от камина и редких ламп. За столом, перед кипой книг сидела Этвелл и читала какой-то том о трансфигурации и усердно готовилась к завтрашнему тесту. Холодная, осенняя погода совсем расплакалась настоящим ливнем, упорно барабанившим по стеклу. Внутренние ощущения молили о сне, но сознание упрямо напоминало о проклятом предмете. Гладко всё не прошло, когда почти все разошлись по комнатам в гостиной остались только Этвелл и близнецы Уизли, внимательно считавшие что-то, сидя на подоконнике. Девушка то и дело отвлекалась на их смех и приглашения присоединиться. Но всё, что было сейчас в силах уставшей гриффиндорки — сонно читать учебник, постоянно пропускать какие-то строчки и прижимать к себе Коти, который постоянно мило улыбался.
Но через некоторое время в гостиную вошла декан факультета, решив отправить последних полуночников спать перед новым учебным днём. Профессор МакГонагалл подошла к Этвелл и спросила, как скоро та собирается лечь спать. Получив в ответ сонное и неразборчивое бурчание, из которого понятно было несколько слов, декан сказала ей собрать учебники и спать. Конечно, она отметила, что учила девушка именно её предмет, но к несоблюдению режима осталась непреклонна. То же произошло и с близнецами. В итоге всех троих разогнали по комнатам.
Перед тем, как скрыться за дверью Фред пожал плечами с сонной улыбкой. Этвелл в ответ только мотнула головой и так же улыбнулась. Джордж продолжил немое общение и махнул ей рукой в прощальном жесте. Его подруга только послала обоим воздушные поцелуи и скрылась за дверью своей комнаты. Уэбстер устало разложила книги на своем столе, посадила плюшевого кота на кровать и отметила про себя, что дождь уже прекратился, оставив в напоминание о себе мокрые стёкла окон.
В тот момент, когда девушка умылась, переоделась, вновь осмотрела ожог. Пришло осознание, что она забыла попросить в лазарете мазь, заживляющую ожоги. Этвелл открыла блокнот, и на страничке с завтрашним числом написала напоминание. На странице с числом, обозначавшим сегодняшний день, она написала небольшой комментарий к прошедшему дню и захлопнула блокнот, вновь наложив на него защитные чары. Она явно не хотела, чтобы кто-то полез в её дневник, что означало буквально залезть в её голову и начать читать мысли.
Закончив все вечерние процедуры и действия она наконец пошла к кровати, но стук в окно привлёк её внимание. На улице сидела маленькая белая сова, довольно щёлкавшая клювом. Девушка открыла окно, впуская птицу. К её лапке был привязан самый обыкновенный пергамент, не запечатанный и даже не в конверте, холодный и влажный. На бумаге пером была написана небольшая записка, узнаваемый подчерк выдавал отправителя, а кривизна букв и кляксы — что она была написана в прямом смысле на коленке.
«Доброй ночи, Этвелл!
Я знаю, что ты ещё не спишь. Накорми, пожалуйста, Сычика. Рон скорее всего ничего ему не дал, а у меня нет лакомств для совы. Я снова хотел бы. Благодарность от меня и Сыча.
Джордж Уизли»
Гриффиндорка устало закатила глаза, улыбнулась и пошла за лакомством для совёнка. Сыч не сидел на месте и летел за ней, куда бы она ни пошла. Угостив его тем, что любила её собственная сова девушка настрочила записку уже от себя. Достав из клетки большого белого Севера, она привязала записку к его лапке и отправила к своему собеседнику.
**
Джордж лежал, глупо уставившись в потолок. Всё что ему оставалось делать — ждать Сыча с запиской или без неё. Сейчас решался вопрос о том, найдётся ли ему спасение от бессонной скуки, или всё же придется искать что-то увлекательное в рассматривании потолка. Время тянулось как мёд. Понимая, что Сыч не самая скоростная сова, Уизли считал минуты, думая о том, как скоро он должен прилететь. Наконец раздался стук в окно, но не такой, какой создал бы совёнок Рона. И на самом деле, за стеклом сидела совсем другая сова. Единственное, что радовало сейчас — у белого гостя была записка, а остальное уже решится само собой.
Джордж впустил сову в комнату, пытаясь не разбудить остальных скрипом окна. Гордо влетев, птица приземлилась на спинку стула письменного стола адресата первой записки. Парень ринулся к сове, быстро отвязал сложенный пергамент, приземлился на этот же стул, получив щипок клювом, видимо, за грубость. С интересом развернув записку он взял пару кусочков птичьего лакомства, вложенного в послание и прочитал следующий текст:
«Дорогой Джордж,
наверное, звёздная ночь сегодня…
…Поэтому ты не спишь? Туч так много, что не вижу ни звёздочки! Хорошо, что кончился дождь, заставил бы бедного Сычика страдать и мокнуть. Поэтому я вложила пару кусочков угощения для него. Ему вроде понравилось, так что скажи Рону, что это лакомство нужно будет купить в Хогсмиде на выходных.
Смею предположить, что ты снова маешься от скуки, и не знаешь, чем заняться? Если так, то я не против пару раз обменяться записками и совами. На мой взгляд, интересно попробовать так пообщаться.
Приятно ли тебе получать мои письма? Особенно в ответ? Прелесть этой переписки в том, что мы правда не знаем, понравятся ли друг другу наши письма. После именно этой мысли, к слову, пришедшей совершенно случайно, я поняла, что хочу написать ещё пару записок.
Тяжело писать письма, не правда ли? Столько хочешь уместить в один пергамент, и пытаешься среди разрозненных мыслей найти самое важное. Сначала мысли никак не хотят приходить, не имеешь понятия как начать, а потом не можешь остановиться в изложении случайных фраз на не бесконечной бумаге. К сожалению, у меня осталось совсем немного места, его хватит только для того, чтобы попрощаться…
…Но вместо этого я напишу, что хочу, чтобы тучи рассеялись. Мне сильно захотелось снова увидеть звёзды»
Джорджу пришлось просидеть слишком долго, думая о содержании письма. Это было не письмо, а настоящее искусство. Как она его начала, что хотела этим сказать? Зачем-то она начала каждую строчку вопросом или троеточием. Как он должен был это понять? Что это за посвящённая ему поэма в прозе? Что же это: вдохновлённый акмеизм или слишком продуманный символизм? В этом письме две совершенно различные крайности оказались концами одного целого и загадочного.
Теперь он не понимал, что же писать в ответ. Такую же небрежную, совсем другую, поверхностную записку? Такое же глубокое и искреннее письмо он бы не написал, не смог бы. Было бы оскорблением отправить что-то глупое и безразличное? Справедливо было бы отправить сову ни с чем? Был ли смысл решать этот вопрос, когда время давно за полночь? Он решил, что с ответом слишком медлит, и если не отправить сову сейчас, Этвелл уснёт, так и не дождавшись сову. Решение нужно было принять быстро.
***
Девушка всё ждала своего Севера. Она нервно ходила по комнате, теребила перо, ласково гладила Сычика. Ожидание было настолько раздражающим, что она открыла окно и чуть ли не наполовину наклонилась к осенней прохладе. Ей даже видна была комната парней-пятикурсников, в которой жил Джордж. Этвелл согнулась почти перпендикулярно, чтобы ещё лучше видеть, когда же откроется заветное окно. Сычик так же любопытно смотрел куда-то, сидя на её голове, и довольно зарывшись лапами во влажные после ванны волосы.
Холодный ветер всё морозил и морозил, пока девушка выглядывала из окна. Снова началась мелкая морось, но участки неба медленно открывались, иногда открывая звёзды. Этвелл сама не понимала, на что она смотрит сейчс: на долгожданные звёзды или на окно, которое всё ещё было закрыто.
Наконец, ожидание себя оправдало, и из оконной рамы вылетел Север. Там же показался силуэт Джорджа, который теперь смотрел на девушку. Она вытянула сове руку под довольное уханье Сыча. Прямо на предплечье села гордая птица. Девушка сразу погладила питомца по холке и потянулась отвязывать письмо… но его не было. Она повернулась к комнате пятикурсников, но силуэт Джорджа пропал.
Девушка снова закрыла окно, подрагивая от ещё не отступившего холода. Конечно, в этой дрожи была вина разочарования и печали, которые Этвелл просто не заметила. Она достала совсем маленький листок на котором написала лишь две строчки. Привязав записку к лапке совёнка и покормив его напоследок, не высовываясь из окна она отправила Сычика в полёт. Ей было страшно даже показаться в окне, и она очень быстро его закрыла.
Гриффиндорка посадила свою сову в клетку и легла спать. Но уснуть долго не получалось. Она вечно думала о произошедшем. Почему Джордж не ответил ничего на старательно выведенные для него строки? Почему решил так внезапно ей написать, или это всё же была шутка? Почему сейчас стало так обидно из-за того, что письмо оказалось ненужным ему? Один вариант проскальзывал в мыслях, но девушка упорно отказывалась его принимать. Не могла же она просто так взять и влюбиться! Ведь она не могла… влюбиться? Да, именно влюбиться…
***
Теперь уже он ожидал её силуэт. Становилось всё холоднее, и он просто наблюдал из окна. Джордж просто не мог допустить возможность простуды. Ведь иначе он паршиво будет себя чувствовать, мама пришлёт ему кричалку о том, какой он безответственный из-за того, что не носит шапку, но самое главное — он не сможет встретиться с Этвелл и всё ей объяснить. Наконец он увидел фигурку маленькой птицы, летящей прямо к нему. Но девушки в окне не оказалось, а Сыч только грустно ухнул, когда Джордж его впустил.
Но самое ужасное всё же случилось. К лапке сыча снова была привязана записка. Она была влажной, и пахла чем-то цветочным, как лапки Сыча. Уизли нервно отвязал её и закрыл совёнка в клетке. Парень сел на кровать и стал читать содержимое маленького письма.
«Звёзды и правда сегодня красивые, мерцают завораживающе…
…но блеск их не затмит моих слёз»
Это ужасно! Джордж скова лёг на кровать, сунув записку под подушку. И всё же хотелось именно сейчас ответить на прошлое письмо, которое так же лежало под подушкой. Теперь ещё больше в нём было смысла. Теперь он хотел больше всего получить новое, такое же глубокое письмо, но пахнущее и кроткое, как маленькая записка. А почему он не смел себе признаться…
…Разве бы он смог так осознать, что… она ему небезразлична? Да, она далеко небезразлична ему!
