Подарок для убийцы

      Бетонный пол покрывал толстый слой пыли, хранящий следы ботинок с ребристой подошвой. Часть побелки со стен осыпалась на пол и лежала кучкой рассыпчатого мела в углу. На потолке шаталась на проводах, поскрипывая, одинокая лампочка. Пахло сырой штукатуркой и ржавчиной, а ещё пылью.       Подвал, — догадалась я.       Я очнулась на старом грязном матраце и долго лежала на боку, рассматривая своё унылое обиталище и вспоминая, что я такое. На языке был кислый привкус, хотелось прополоскать рот. Голова раскалывалась. Грязные носки застыли, и я не чувствовала ног от холода.       Под потолком было маленькое окно с решёткой. Оно было высоко и такое узкое, что я бы ни за что не смогла до него добраться и тем более вылезти.       Тело отозвалось ноющей болью, когда я села. На виске засохла кровь. Я зашипела, ощупав ранку. Вроде, ничего серьёзного, хотя приятного мало. Я обхватила дрожащими руками колени и долго сидела на сдавленном в лепёшку старом матраце. Не хотела я думать, сколько грязи он хранит… А стоило бы подумать.       Чтобы отвлечься.       Я совершенно не знала, что делать. Реальность была слишком нереальной, чтобы в неё поверить. Казалось, что происходящий со мной кошмар — просто сон. Это невозможно. Это… слишком для меня.       И тем не менее всё было правдой.       Я прикрыла уставшие глаза и опустила голову на колени, медленно выдыхая ртом.       Кто эти люди? — это был самый животрепещущий вопрос, помимо «Что мне делать?». — Зачем я им? Что вообще происходит?! Я же им не нужна, я не могу быть им нужна! Это… это какая-то ошибка!.. Я не могу быть здесь, нет… только не я…       И тем не менее я здесь.       Где-то за дверью раздался протяжный скрип, как в фильме ужасов.       Я напряглась. Послышались приближающиеся шаги, и у меня душа ушла в пятки. Я перестала дышать и сжала пальцы в кулаки, но они ничуть не прекратили дрожать.       Зазвенели ключи в связке, трижды щёлкнул замок, и петли тяжёлой железной двери жалостливо скрипнули…       Теперь я понимаю, что значит «оцепенеть от ужаса».       В подвал вошёл тот самый бородатый мужчина, который говорил по рации и схватил меня во время моего неудачного побега. Я сразу узнала его — такого трудно не запомнить. Мужчина закрыл дверь, держа что-то в руках, затем сунул увесистый ключ в карман брюк. Куртки на нём не было, а только чёрная футболка, и я невольно покосилась на его руки…       Да он свернёт мне шею и даже не запыхается, — с ужасом подумала я, чувствуя себя самой беззащитной девочкой на свете.       Наверное, так и было.       Мы встретились глазами. Никто и никогда не смотрел на меня так — с такой жалостью… хотя, я и не влипала никогда в такие крупные неприятности. Наверное, я действительно выглядела жалко, не знаю.       Он сделал пару шагов по направлению ко мне.       Очень захотелось спрятаться. Но я только дико смотрела на него, двигаясь в угол. Только бы не трогал! Тут я заметила в его руках бумажный пакет с логотипом кондитерской и бумажный же одноразовый стаканчик.       Это мне? — неверное, мой взгляд был красноречивее любых слов, потому что он протянул мне пакет со словами:       — Это тебе.       Бородатый подошёл ещё ближе, а у меня внутри даже органы съёжились. Я не верила ему. Я не знала его. И я понятия не имела, что он собрался со мной делать.       Видя, в каком я состоянии, мужчина, очевидно, понял, что меня лучше не трогать, поставил пакет и стакан на пол и отошёл, спрятав руки в карманы брюк. Он был одет в чёрное, его брюки и сапоги напоминали военную форму. Правда, на военного офицера он всё равно не тянул, а вот на опасного наёмника, как в кино, — очень даже.       Я взяла пакет и заглянула внутрь. Там оказались пирожные, эклеры.       Как мило, — скептически подумала я, едва сдержав горькую усмешку.       — Почему не ешь? — спросил мужчина.       Кашлянув, чтобы прочистить горло, я призналась:       — Не могу, — и я не врала — не видела смысла. Я действительно не могла есть после пережитого мной кошмара, хотя запах пирожных маняще щекотал нос.       — Ты должна поесть, — строго заметил незнакомый мужчина.       Я невольно вскинула брови, уставившись на него с недоумением.       Он что, моя нянька? — зло подумала я. — Какое ему дело?.. Интересно, я могу задавать вопросы?       Поразмыслив, я решила попробовать — всё равно уже нечего терять. Моя жизнь разделилась на «до» и «после», и хуже быть уже не может.       — Скажите, — заговорила я, так и не притронувшись к еде. Понадобилось некоторое время, чтобы сердце перестало дрожать, и ко мне вернулась моя смелость. К тому же я внимательно следила за реакцией бандита, чтобы в случае чего вовремя заткнуться. — Что со мной будет?       Мужчина, имени которого я по-прежнему не знала, недовольно сдвинул брови. Видимо, мой вопрос ему не понравился.       — Ничего, — ответил он, пожав плечами. — Когда твой отец заплатит, ты вернёшься домой.       Этот человек держит меня за ребёнка, — догадалась я.       — И когда? — рискнула спросить я.       — Я откуда знаю? — огрызнулся мужчина, я испуганно вздрогнула и зажмурилась.       Руки чуть дрожали, и я всё косилась на бородатого, забившись в угол. Пока ела, думала: скорее бы отец заплатил выкуп, я хочу домой. Но воспоминания о доме жестоко кольнули сердце. Дома разруха, кровь на ковре и мама… мёртвая.       По спине побежали мурашки. Я передёрнула плечами и постаралась не думать о маме, чтобы не зарыдать.       — Скажите… — снова открыла рот я, — а как вас зовут?       Он повёл бровью.       — Иван, — всё-таки ответил бандит, — или Зверь. Без разницы вообще.       — Татьяна, — представилась я, хотя, наверное, он уже знал. Помолчав, я таки добавила: — Спасибо… за пирожные. Люблю эклеры.       Иван кивнул, ничего не ответив. Он развернулся и ушёл. Дверь за ним снова закрылась, щёлкнул замок, и я опять осталась одна.       Он придёт ещё, — я была уверена в этом. Значит, в следующий раз я должна задать ещё вопросы. О, вопросов к нему у меня было море! Если я буду послушной, он ответит на них.       Я устроилась на матраце и свернулась в клубок, чтобы согреться. Вряд ли отец заберёт меня через полчаса. Он меня любит и, конечно, отдаст полмира за меня, но и ему нужно время…       А пока надо отдохнуть.

***

      В подвале, куда почти не проникал дневной свет, невозможно было определить время. А время шло. Мне совершенно нечем было заняться, и я постепенно сходила с ума.       Мне хотелось в туалет — чай просился наружу, и я нарезала круги по комнате в надежде отвлечься. Вскоре я поймала себя на мысли, что жду Ивана. Он внёс хоть какое-то разнообразие в моё бренное существование. К тому же я надеялась, что он выпустит меня в туалет.       Затем я стала мыслить шире.       Если я только выйду из этого подвала, то смогу убежать! Главное, проскочить мимо Ивана, а там…       Идея была хорошая, но, увы, так и не обросла деталями. Как я убегу от мужчины вдвое выше меня, который поймает меня в два счёта, я не подумала. Да и куда бы я побежала? Действовать по обстоятельствам — такая себе идея.       А меж тем я вытоптала в пыли ровный круг.       Наконец-то, когда мочевой пузырь был готов лопнуть и я уже грешным делом думала «сходить» в стаканчик, оставшийся из-под чая, открылась дверь. Вошёл Иван, но уже не с пирожными, а с пластиковыми коробочками. Я так ждала его, что забыла, какой он страшный на самом деле. Оробев, я только таращилась на него. Иван сунул мне в руки коробки и собирался уходить, но я остановила его.       Последний шанс! — стучало в моей голове.       — Иван!.. Подождите.       Он обернулся и кивнул, мол, «что?». Говорить о том, что я банально хочу в туалет, было стыдно. Но выбирать не приходится.       — Мне нужно в туалет, — промямлила я. — Пожалуйста…       Наверное, я покраснела. По крайней мере, лицо горело.       Иван колебался. Видимо, никто даже не подумал о моих естественных нуждах и не дал точных указаний на этот счёт.       — Ладно, пошли.       Я чуть не запрыгала от радости. Не знаю точно, чему я обрадовалась больше — возможности сходить в туалет или тому, что покидаю унылый подвал. Сердце радостно трепыхалось, когда мы вышли в коридор и…       Моим мечтам пришлось разбиться о суровую реальность.       Иван так крепко схватил меня за плечо, что о бегстве пришлось забыть. Я чуть не шипела от боли — настолько сильно его пальцы давили на плечо. Единственное, что я успела сделать, так это осмотреться. В обе стороны шёл узкий коридор, на потолке висели две лампочки, прямо вдоль серых стен тянулись провода…       — Иди, — сказал мне Иван и подтолкнул в дверь, где шумел водосток. — Только без глупостей.       Я не стала спрашивать, что он подразумевает под «глупостями», и вошла в маленькую уборную.       Дура, наивная дура, — вот, что я думала о себе.       Взглянув в зеркало над раковиной, я увидела бледное опухшее от слёз лицо замученной девчонки. Губы потрескались до крови, на виске засохла бордовая корка, волосы спутались и больше походили на гнездо. Свитер стал распускаться на нитки, и у меня были все шансы вскоре остаться голой.       Просто класс, — уныло заключила я и показала отражению в зеркале большой палец.       Иван постучал по двери.       — Ты там скоро? У меня нет времени с тобой возиться!       Я заторопилась. Быстро сделав всё, что хотела, я умылась ледяной водой из крана и вышла. Иван смерил меня недовольным взглядом и опять стиснул плечо. Его пальцы точно оставят на мне синяки. До моей «камеры заключения» было метров десять от силы, и я так не хотела туда возвращаться…       Иван затолкал меня обратно в подвал, захлопнул дверь перед моим носом и ушёл. А я села на матрац и глупо расплакалась.